Мы услышали прекрасный доклад и интересные выступления.
Я благодарен докладчику и во многом с ним согласен. Но у меня возникли не то, чтобы замечания, а некоторые мысли, которыми я хочу поделиться.
Сегодня мы проходим испытание на актуальность, на наше соответствие тому историческому моменту, который переживает наша страна. Время драматическое и героическое. С этой точки зрения я и хочу посмотреть на представленный Учебник.
В нем как бы три раздела. Философия как таковая, русскость и религиозность.
1. Что есть философия в наши дни? Какова её главная направленность, каков её главный интерес?
Докладчик дает развернутое и объемное понимание философии. Не буду его повторять.
Но мне почему-то захотелось вспомнить Сократа, точнее его призыв к человеку познать самого себя. Каждая эпоха добавляет свое. Теперь это звучит так: познай самого себя как творение Божие, как существо, созданное по образу и подобию Божиему. Кстати, единственное в мире.
Наше время можно сравнить с до-никейским периодом в богословии. Христианская мысль пришла к заключению о необходимости создать символ веры. И этот, несмотря на наличие Ветхого Завета, четырех Евангелий, апостольских посланий, Апокалипсиса и множества творений святых Отцов. Таково было требование эпохи, такова была актуальность того времени. Так был создан Никео-Цареградский символ веры, сначала из 9, а потом из 12 догматических определений. Более полутора тысячелетий он был неизменен и обязателен для всех христиан. Правда католики добавили одно слово – «филиокве», провозгласив исхождение Святого Духа не только от Отца, но и от Сына Божия, что разделило христианский мир на Восточный и Западный.
Сейчас актуальная задача философии создать систематическую христианскую антропологию, своего рода символ веры антрополога, утвердив аксиомы (догматы) о человеке в их исторической последовательности. Это, в частности, поможет создать православную психологию.
2. Теперь о русскости. На мой взгляд, лучше всего об этом в 19 веке сказал Н.Я. Данилевский. И это актуально и нашему времени.
Правильному восприятию Данилевского мешает многое. Больше всего предубеждения, глубоко вкорененные в наше сознание. Так многим трудно серьезно говорить о национальной философии, науке, экономике, ибо они по их убеждению интернациональны.
Однако как понимал национальное Н.Я. Данилевский? Национальное он видел, прежде всего, в самобытном изначальном подходе к решению тех или иных проблем, в том «первичном национальном моменте», о котором говорят некоторые философы и который предопределяет и все последующее. Поясню это на примерах.
«Борьба и соперничество», изначально присущие, по мнению Данилевского англосаксам, породили три односторонние теории.
Т. Гоббс создал политическую теорию образования государств на принципах борьбы «войны всех против всех»; А. Смит – экономическую теорию свободного соперничества и борьбы между производителями и потребителями; Ч. Дарвин – биологическую теорию борьбы за существование, объясняющую происхождение всех видов растений и животных. Дополним, А. Тойнби утверждал в своей многотомной книге «Постижение истории», что принцип «Вызов – и Ответ» является основой исторического развития и раскрывает логику всей истории мировой культуры.
Подобный национальный подход при решении тех или иных задач мы никогда не должны принимать за общечеловеческий, а должны всегда искать свое национальное решение, опираясь на свой «первичный момент», на свои традиции, свой склад ума и характер и на многое другое, что характерно для нашего народа.
Естественно, возникает вопрос: а что характерно для русского подхода к решению научных и философских проблем?
«Органицизм» или «органическое» объяснение природы и общества в их специфике и цельности как общего и отдельного – пишет А. А. Галактионов, – принадлежат к числу «сквозных» концепций в истории русской философии и социологии. Ей следовали люди различных, часто взаимоисключающих политических и теоретических взглядов; она существовала в многообразных вариантах, включалась в системы идей или являлась их формообразующим началом, и приводила, разумеется, к несовпадающим выводам» [Данилевский Н.Я. «Россия и Европа», С.-Пб.,1995. XI]. Он продолжает: «Поэтому принцип «органицизма» в истории русского мышления играл роль определенной методологической установки, способа осмысления, приемов исследований и изложения научно-философских проблем в их связях, в их системности. В этом отношении роль органической теории сопоставима лишь с методологией антропологизма или диалектики, также определявших образ мысли многих русских интеллектуалов» [Там же, XI]. Сказанное не исчерпывает характеристику русского «изначального момента», но как иллюстрация национального подхода вполне достаточна. Здесь просто не место развивать эту тему, она заслуживает отдельного разговора.
3. О религиозности русской философии в наше время.
Имеет ли право на существование религиозная философия или это прикладная часть богословия? Имеет полное право.
У богословия и философии разные духовные пространства – жизненное и сущностное начала триединства человека соответственно. При этом богословие раскрывает Божественное в Богочеловеке Иисусе Христе, философия – человеческое. Так мы начинаем понимать двуединство Сына Божия и Сына Человеческого в одной Ипостаси Иисуса Христа. Если в жизненном начале Иисус Христос есть Божия сила и Божия премудрость, Агнец Божий, Искупитель, Первосвященник, то в сущностном начале Он не только совершенство, Он единосущен нам по человеческой природе (усии), то есть родной всем нам. Показать это актуальнейшая задача культуры, в том числе и философии. Литература уже вступила на этот путь. Вспомним стихотворную поэму Ю.П.Кузнецова «Путь Христа» в трех книгах: «Детство Христа», «Юность Христа» и «Зрелость Христа». Что-то аналогичное должна сделать и философия.
К русской религиозной философии я бы отнес и т.н. «религиозный неоромантизм» (В.В. Зеньковский), представители которого подчеркивали творческую суть человека. При этом, они считал творчество первейшей обязанностью человека перед Богом. И в случае отказа от реализации Божьего дара (таланта) грозили суровым наказанием, как и в притче о талантах. В подтверждение этому приведу ряд выдержек из книг Н.Бердяева.
«Тайна христианства не может исчерпываться тайной искупления. Искупление лишь один из актов мистерии…В опыте творчества преодолевается подавленность, раздвоенность, порабощенность внеположенностью».
«Творческий акт есть самооткровение и самоценность, не знающая над собой внешнего суда».
«Культ святости должен быть дополнен культом гениальности».
Как одним словом определить этот Учебник? Основательный каталог, по русской религиозной философии; гербарий, который требует своего осмысления и дополнения. На мой взгляд, это скорее «сюита», которая в отличие от симфонии, не имеет внутреннего единства.
Закончу тем, с чего начал. Нужно особое послесловие, в котором надо подчеркнуть актуальность Учебника для нашего драматического и героического времени.
Борис Георгиевич Дверницкий, русский мыслитель, публицист, Санкт-Петербург
