Как сообщалось, 4 сентября пришло печальное известие: на 80-ом году жизни отошёл ко Господу правнук великого русского гения Фёдора Михайловича Достоевского – Дмитрий Андреевич.
О личности почившего рассуждает в интервью «Русской народной линии» его близкий друг и соратник, многолетний сотрудник Литературно-мемориального музея Ф.М.Достоевского, директор мемориальной квартиры-музея Иоанна Кронштадтского в Кронштадте, настоятель храма свв. апп. Петра и Павла в с. Сомино протоиерей Геннадий Беловолов:
Потомки великих людей являются особым культурным феноменом, они играют особую роль в нашем культурном пространстве: являясь продолжением по плоти своих великих предков, они приближают их к нам.
Дмитрий Андреевич достойно выполнил миссию – быть правнуком Достоевского. Меня всегда удивляло вот что: Фёдор Михайлович родился 200 лет тому назад, умер 140 лет тому назад, а мы имеем дело с его правнуком! Ведь в жизни часто бывает, что прадеды имеют возможность нянчить своих правнуков. Когда об этом задумываешься, поражает такая близкая степень родства.
Думаю, что в этом смысле Достоевскому повезло: ни у одного из великих классиков не оставалось такой близкой родни на Земле, а тем более в России.
Дмитрий Андреевич, я бы сказал, был идеальным правнуком для той культурной миссии, к которой он был призван самим фактом своего рождения. Во-первых, он был награждён настолько точным портретным сходством со своим великим прадедом, что, глядя на него, невольно вспоминался Фёдор Михайлович Достоевский – его глаза, борода, сипловатый голос и его невысокий рост, - всё это напоминало о великом писателе.
Быть потомком великого человека – это не только особая культурная миссия, но и особая ответственность, которая требуют особого смирения. Ни сын, ни внук, ни правнук Достоевского не создали ничего близкого с тем, что начертал Фёдор Михайлович. Известность потомков Фёдора Михайловича – это отражение славы его гениальности. Никто из родственников не может конкурировать с Достоевским – им достаётся участь быть в лучах гениального предка. И вот как раз именно на эту роль нужно величайшее смирение, чтобы преодолеть тот неизбежный почёт, которого удостаиваются потомки великих.
И Дмитрий Андреевич вполне обладал этим самым необходимым качеством потомка великого человека. Он всегда предпочитал оставаться в тени, понимая, что чествуют не его, а в его лице великого классика, наше всеобщее национальное достояние.
Дмитрия Андреевича приглашали на многие конференции, Чтения и открытия памятников. Он старался везде успеть. Конечно, не возможно везде быть, особенно в последние годы, когда он болел. Дмитрий Андреевич служил своему прадеду верой и правдой, любил и почитал его. Он написал прекрасную книгу «Nota bene моей жизни», в которой рассказывает о себе, своей жизни и, конечно, о Фёдоре Михайловиче.
Служение великому предку заключается и в продолжении его рода. Для Дмитрия Андреевича – это было важным послушанием, ведь он был единственным правнуком писателя. Если бы что-то с ним случилось, то линия Достоевских пресеклась бы в этом мире. Достоеведы специально изучали, есть ли еще Достоевские на Земле. И нашли одного Достоевского где-то на Урале или в средней России, но он получил фамилию случайно в детском доме - кто-то из воспитателей любил Достоевского, и ребёнку дали фамилию великого писателя.
Собственно же по родословию сейчас существует только одна линия Достоевских. И на Дмитрии Андреевиче была особая ответственность продолжить древо рода Достоевских. Поэтому он чрезвычайно радовался при рождении единственного сына, которого неслучайно назвал Алексеем. Как известно, у самого Фёдора Михайловича был сын Алексей. Дмитрий Андреевич воспитывал своего Алешу в духе веры и патриотизма. Я помню его еще юношей, когда он приходил в музей Достоевского.
Когда пришла пора, Алексей проходил срочную военную службу на Валааме, и там так проникся духом Валаама, как говорят, «покорился Валааму», что решил остаться навсегда и связать свою жизнь с монашеским служением. Можете представить себе огорчение Дмитрия Андреевича! В мгновение рушились все надежды на продолжение рода великого русского писателя.
Я помню, как он мне звонил тогда и буквально умолял: Отец Геннадий, помогите, вы служите в Церкви. Ну, нельзя Алеше иди в монашество! Пусть послужит немного, но ни в коем случае его не постригают в монахи!
Я, конечно, никак не мог помочь в этой ситуации. Оставалось только сочувствовать и молиться.
Для него это была трагедия, что единственный сын может стать монахом. Алёша к тому времени жил на Валааме и был даже послушником и, если не ошибаюсь, носил даже подрясник. Но милостью Божией Алексей Дмитриевич вернулся в мир, отчасти повторив путь своего литературного героя – Алеши Карамазова. Женился и у него тоже родился сын, которого назвали в честь Фёдора Михайловича.
Дмитрий Андреевич оставил нас, посему мы очень и очень грустим, но, тем не менее, род Достоевских продолжается.
Будем молиться и поминать новопреставленного раба Божия Димитрия вместе с его отцом, дедом и великим прадедом.
Поделюсь одним личным воспоминанием, связанным с правнуком великого писателя. Дмитрий Андреевич неожиданно сыграл в моей жизни важную роль.
Эта история произошла в 1987 году. Я приехал в Петербург поступить в аспирантуру. Но нужно было устроиться на работу. А найти приезжему выпускнику филфака работу в Петербурге, кроме дворника, было невозможно.
Я сторонник того, чтобы ставить в жизни высокие цели, ставить планку повыше. Мне вспоминается такой образ: чтобы переплыть реку, надо плыть не прямо, а всегда брать выше, иначе течение тебя снесёт.
И я, пребывая в поиске, подумал: мой любимый писатель Фёдор Михайлович Достоевский, и решил зайти в его музей, просто проходя мимо. Директор оказалась на своём рабочем месте. Тогда музей возглавляла Белла Нуриевна Рыбалко. Я постучал, и она пригласила меня, несмотря на то, что в её кабине в углу сидел какой-то человек, на которого я тогда не обратил никакого внимания. Я спросил: «Нет ли у Вас вакансий?»
«А кто Вы такой», - спросила она в ответ.
«Закончил филфак, - отвечал я, - планирую поступать в Аспирантуру».
«Странно, - призналась Белла Нуриевна, - с улицы к нам так никто не заходит. К нам обычно приходят по рекомендации».
Надо уточнить, что в то время я уже воцерковился, носил бородку и длинные волосы – был как Алёша Карамазов.
И она вдруг задала вопрос: «А Вы что, верующий?».
Напомню, шёл 1987 год. Я понимал, что если признаюсь, то это будет жирной точкой в вопросе трудоустройства. Я хотел уйти молча, но в тот момент мелькнула мысль, что у меня есть возможность исповедать свою веру. Я ответил: да, верующий! Хожу в Церковь!
И вновь неожиданно она воскликнула: «Верующий?! А я коммунистка! Думаете, я вам откажу? А, может быть, Вы-то мне как раз и нужны! У нас тут нехорошая история: завёлся один человек (она назвала имя, отчество, фамилию), который стал писать доносы на меня и устраивать мне интриги! А Вы не будете скандалить и строчить доносы на меня?»
На что я сказал: «В моём первом ответе содержится и ответ на Ваш второй вопрос. Я верующий человек, и поэтому доносы и интриги – не мой жанр. В этом я могу Вас точно заверить, что писать ни на кого не буду и подписывать ничего не буду».
«Я подумаю, - ответила Белла Нуриевна. – Вы позвоните мне через недельку-другую. Если я смогу уволить нехорошего человека, тогда приму Вас».
Прошло какое-то время. Я подумал, что она таким образом просто мне вежливо отказала. И спустя почти месяц я пришел в музей 11 ноября, когда в музее проходила очередная конференция по Достоевскому в день его рождения. Сижу в зале, внимательно слушаю доклады достоеведов. Белла Нуриевна в президиуме заметила меня в зале и между докладами восклицает, обращаясь прямо ко мне:
«Молодой человек, что же вы не звоните мне?! Вы разве не хотите работать в музее Достоевского? Зайдите ко мне после докладов».
Она была директором широких жестов. Могла себе позволить вызвать из зала прямо в кабинет. Я оторопел. Захожу в тот же кабинет, и она спрашивает: «Вы не передумали?».
«Я думал, что Вы уже забыли про меня», - заметил я.
«Нате бумагу, пишите заявление», - бойко сказала она.
«А каким числом?», - растерянно уточнил я.
«Каким? Сегодняшним, конечно!» - твердо сказала Белла Нуриевна.
Потом мне рассказали, что на конференции присутствует правнук писателя – Дмитрий Андреевич. Меня представили, как нового сотрудника. Я ему признался: «Как приятно с Вами познакомиться». На что он мне ответил: «Так мы с Вами уже знакомы. Я был свидетелем той самой Вашей исповеди, когда вы заявили коммунистке, что верите в Бога!»
«Как?» – изумленно ответил я.
«Вы на меня не обратили внимания, я сидел в уголку, в тени. Вы при мне не отреклись от Христа. Поэтому Белла Нуриевна Вас и приняла на работу в музей. После Вашего ухода мы посоветовались, и я порекомендовал Вас на работу», - рассказал Дмитрий Андреевич.
«Это для меня чудо! – воскликнул я в то мгновенье радости. - В день рождения Достоевского принимают на работу в музей великого писателя по рекомендации его правнука! Вы для меня теперь будете дорогим и близким человеком».
После этого я более 30 лет трудился в Музее Достоевского научным сотрудником, методистом, экскурсоводом. Бывало, во время отпуска директора исполнял его обязанности. Только два года тому назад вышел на пенсию.
Поэтому без преувеличения скажу, что Дмитрий Андреевич был для меня очень близким человеком, который сыграл в моей жизни большую роль. Ведь потом благодаря работе в Музее Достоевского я поступил в Аспирантуру и остался жить в Санкт-Петербурге, принял священнический сан.
Это был судьбоносный поворот в моей жизни.
Я понял тогда конкретно, что если ты исповедуешь открыто Господа, Он не оставит тебя Своей милостью. Никогда нельзя отрекаться от того, во что ты веришь и чему ты служишь, пусть даже это кому-то не нравится.
Царствие Небесное достойному правнуку писателя рабу Божию ДИМИТРИЮ!
Считаю, что и похоронить его следует на кладбище в Александро-Невской лавре, где покоятся его отец Андрей Федорович, прабабушка Анна Григорьевна и прадед Федор Михайлович Достоевский.
_Гродно_студенты.jpg)
 moskvichmag.ru кв.jpg)
