Мы стоим перед Крестом, и Крест осеняет нас, раскрывая пути Церкви и судьбы человечества. Где, среди чего обретается Крест? Как совершается это воистину всемирное возведение естества нашего из бездны погибели на высоту славы Божественной?
Там, где «мерзость запустения на месте святе», есть еще до последнего Суда избавление. Вы помните из истории, что после того, как во исполнение пророчества Спасителя был разрушен императором Титом в 70-м году Иерусалим, и не осталось от Храма камня на камне, во II веке здесь возник языческий город с другим названием. Чтобы навсегда уничтожить память о Иерусалиме и о имени, нераздельно связанном с ним, были засыпаны землей и камнями Гроб Господень и Голгофа, и воздвигнуты на их месте капища Юпитера и Венеры. В начале были разорены святыни, а потом утверждена мерзость магии и блуда. Как похоже это на то, что совершается ныне в во всем мире!
Призывая к поклонению Кресту Христову среди современного Вавилона, Церковь говорит нам о погибельной бессмысленности богопротивления и о святом терпении верных. Где начинается богоборчество? Не был ли грех Адама разделен всем человечеством: отвергнуть Бога и занять Его место? В Ветхом Завете это только тень, но с воплощением Бога, перед Крестом, это становится реальной возможностью. Отца Небесного нельзя поразить копием, но Бог во плоти может быть связан, пригвожден и пронзен. Все мы вместе и каждый в отдельности ответственны за Его распятие. Всякий раз, когда мы предпочитаем нашу собственную волю Его воле, всякий раз, когда мы пытаемся устранить Христа из нашей жизни, мы становимся на сторону Его распинателей. Но когда мы с ужасом и плачем возвращаемся к Нему, мы узнаём, что любовь Его, явленная на Кресте, непобедима, и обретаем в конце концов, даром Его любви такое покаяние, которое было у святых: «Умру, но не согрешу!»
Крест — всегда напоминание, что страшнее всего — отсутствие покаяния, привычка ко греху, которая делается уже как бы второй природой человека. Потому что здесь мы начинаем соединяться с теми, кто предал Христа на смерть, не потому, что не знал, что Он Сын Божий, а именно потому, что знал это, как Сам Господь говорит в притче о злых виноградарях (Мф. 21, 33—45).
Что бы ни случилось с нами в этом отступническом мире, самое страшное — окаменение сердечное. Мы должны позаботиться о том, чтобы каждый грех, даже если он представляется нам как бы незначительным, был осознан нами и раскаян. Крестом Христовым Церковь призывает нас ко вниманию. Невозможность покаяния означает принятие «человека беззакония», и Церковь показывает сегодня всему миру Крест Христов как знамение Его Второго Пришествия.
В мире, где торжествует зло, Церковь крепка, как говорит святой Силуан Афонский, святою крестною мыслию и терпением. Даже будучи на кресте, как Христос, искушается она сатаною. «Сойди, сойди со креста, — как некогда Христу говорят ей враги ее, — отступи немного от тех требований величия человека, о которых говорит твое Евангелие, стань доступнее всем, и мы поверим в тебя!» Бывают обстоятельства, когда это как бы необходимо сделать: сойди со креста, и дела Церкви пойдут лучше. Мы видим, как идут дела у католиков, после того как папа благословил пребывание в Церкви разного рода извращенцев. И у именующих себя православными на Украине, которые попирают святые устои Церкви. У Константинополя и иных Православных Поместных Церквей, которые якобы ради мира и любви поддерживают отступников.
Что было бы, если бы Христос сошел с Креста, если бы Ему, когда пришли превосходящие всякую меру испытания, не хватило любви к Своему творению? Мир был бы осужден жить под вечной тиранией Всесильного Бога. Он избавился бы от тоски сомнения в Боге, ибо Его постоянное присутствие раздавило бы неверующих безлюбовным деспотизмом, который сатана предлагал Христу, и который он сам теперь под видом свободы насаждает в мире, потому что человек действительно свободен.
Крест Христов призывает всех верных к исполненному решимости, как говорит преподобный Серафим, выбору: вместо торжества сатаны нам дано увидеть в распятии Церкви крушение его и победу любви Пресвятой Троицы в мире.
Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма свт. Николая в Пыжах, член Союза писателей России
 схиархим ВП.jpg)
1.
А СССР смотрел на Историю как на чистый идеал, хотя и материалистически - с грехом по полам. Поэтому, не в силах различить трансцендентную (трансцендентальную) Историю от грязной Истории ( с грехом в ней), но и не в силах не смотреть не трансцендентно ( в силу ценностей Истории, которые даны были России и СССР - Православием), поэтому от Православия отказались, но ценности Православия присвоили Истории в ее чистом виде того, какой она должна была быть по Предначертанию Бога, в Идеале. Опять же, Идеал Истории , в СССР, был смешан с грехом в Истории. Так, что отождествляли чистую Историю и грязную. Отождествляли ценность Истории с совершенным ее противоречием. Поэтому противоречие в СССР было отождествлено с идеалом, но не противоречило идеалу в себе. Стиль Истории как ее ход по Предначертанию, был совершенно скомкан в форму противоречия. Однако именно это позволило России противостоять идеально, идеалом - историческому обману в Истории, который вошел в стиль Истории без противоречий, но лукаво. То есть, стиль Истории, в который вошел грех лукавством - это и есть Запад и Западная церковь.
Однако, сегодня, без Запада и его стиля Истории, оставаться в ценностях Истории - не выход Истории к своей истине. Надо различить и отличить в Западном стиле Истории лукавство, отличить и различить на основании ценности Истории, по Истории как по Православию, то есть отличить их появление на заре Истории и в Православии, но как одних и тех же. Но для этого нужен стиль Истории, ее ход по Предначертанию от Бога. А стиль Истории есть знание об Истории, сохраненное на Западе и Западом, и Западной церковью. Вот только одно но - это лукавство в ней.