О роли народа в истории в свете пассионарной теории Льва Гумилёва

Разговор с историком Е.А. Евтушенко (2021 г., 2-я редакция)

Вопрос редактора канала: Как вы оцениваете Февральскую революцию 1917 года?

Ответ: Когда заходит речь о революциях 1917 г. многие наши историки и публицисты начинают сразу же говорить об элитах, заговорщиках, английском посольстве и пр. И всё бы ничего (это было), если бы не одно «но»: при этом они часто забывают про народ! А если и говорят о нём, то, как о чём-то вторичном, тёмном, необразованном, кого можно обмануть и использовать для достижения своих целей. При этом отмечается, что внутри этих тёмных масс могут пробуждаться дикие инстинкты и страсти, что ведёт к разрушению налаженного порядка и комфорта и наносит ущерб цивилизации.

Кроме того, в рамках данного, «правого» подхода к истории говорится о процветании России в начале XX века — небывалом развитии экономики, процветании наук, искусств, книгопечатания, о приличных зарплатах рабочих (да, в крупных промышленных центрах) и наличии земли у крестьян земли (да, но сколько?).

Но тут возникает вопрос: если всё было так хорошо, то почему наш народ вдруг озверел и устроил в 1917 году самый грандиозный бунт в русской истории?! Помню, в советское время нам было не очень понятно, как народ может «вдруг» озвереть? Сейчас это стало понятней. Достаточно посмотреть вокруг. Внешне всё выглядит вполне прилично — небоскрёбы, витрины, множество автомобилей, неплохие зарплаты (в «центрах»), – а напряжённость растёт! До полного озверения ещё не дошло, и будем надеяться, не дойдёт, но ведь НАКАПЛИВАЕТСЯ! Вот и тогда накапливалось. Как минимум, начиная с реформ Александра II (1860-е гг.). И тогда ВНУТРЕННИЕ противоречия были глубже, чем сегодня! Да-да, как это не покажется кому-то невероятным.

И здесь уже надо выходить на уровень историософии (науки о законах истории) и говорить о ПОНИМАНИИ ИСТОРИИ, опираясь на пассионарную теорию этногенеза Льва Гумилёва, которая объясняет то, что другие теории объяснить не могут.

Для понимания истории надо, в первую очередь, видеть историю в ДВИЖЕНИИ — десятилетий, веков, даже тысячелетий (по Гумилёву, срок жизни суперэтноса — 1200–1500 лет). Этот момент, к сожалению, многие упускают. Ведь то, что выстреливает в один год, может накапливаться десятки и даже сотни лет! Строго говоря, 1917 год накапливался с XVII века, с церковного раскола и реформ Петра I. Да-да, именно с XVII века! А по отдельным моментам даже раньше.

И ещё — надо различать поверхность истории, часто внешне благополучную (экономика, высокий уровень жизни и пр.), и глубинный исторический процесс, который может быть весьма деструктивным. Посмотрите на современный Запад. Тут не надо ничего доказывать — уже лет 30–40 как Европейский суперэтнос загнивает (явно) — это последняя фаза обскурации по Гумилёву (100–150 лет, без учёта современных «катализаторов»). А ведь когда 100 лет назад Шпенглер предсказал «Закат Запада», ему не поверили! Сейчас сбывается. Кстати, Шпенглер опирался на труды русского ученого Н. Данилевского (1860–70-е гг.).

Мы эти вопросы ещё затронем, а пока вернемся к революции 1917 г. Пример такого, уже привычного подхода к истории, — фильм митрополита Тихона (Шевкунова) «Гибель империи. Российский урок». Справедливости ради надо оговориться, что в целом фильм качественный, информативный, профессионально сделанный. В нём даны интересные свидетельства, использована масса кино- и фото-документов. Всё хорошо, кроме одного — в фильме почти нет народа! Того самого народа, который в КОНЕЧНОМ СЧЁТЕ и делает историю!

Только из последней серии этого фильма мы узнаём, что при выборах в Учредительное собрание, в ноябре 1917 г., наш народ сделал, — как бы это помягче, — какой-то странный выбор. Он, в большинстве своём, проголосовал — цитата: «за партии, которые в уставе своём обозначили терроризм как инструмент своей политики» (т. е. в основном, эсеров и большевиков). И поэтому, дескать, – сами виноваты… Это явилось для меня неожиданностью! Я то думал и студентам рассказывал, что наш народ тогда проголосовал за социализм, то есть за СПРАВЕДЛИВОСТЬ, а оказывается – он просто поддержал террористов!

Вопрос: Но ведь, действительно, народом можно манипулировать?

Ответ: Можно, но до определённого предела. Мы знаем, что людей можно обмануть, прельстить или запугать. И это часто срабатывает на первых порах. Но не надо думать, что народ можно дурить и насиловать бесконечно. Даже в современной информационной войне есть пределы пробиваемости мозгов — не вскрываемые слои наследственной памяти — архетипы!.. История учит: если народ НЕ ПОТЕРЯЛ СВОЕЙ ПАССИОНАРНОСТИ и ИДЕНТИЧНОСТИ, то рано или поздно он прозревает и начинает сопротивляться! Всегда и везде! Сначала — отдельные группы, затем — «массы». Это — один из основных законов истории.

Однако здесь надо оговориться, что в истории бывали исключения из этого правила – когда народ переставал быть народом и превращался в аморфную массу «потребителей», с рабской психологией. И вот тогда с ним можно было делать что угодно. Так, кстати, и будет в конце времён, перед приходом антихриста.

Вопрос: А что такое народ, в вашем понимании?

Ответ: Под народом я понимаю не всё население, а его НАЦИОНАЛЬНО ОРИЕНТИРОВАННУЮ, ПАССИОНАРНУЮ (мотивированную) часть, плюс более широкие слои активных обывателей, которые их сознательно поддерживают. В мирное время люди подобного склада особенно не выделяются; они проявляют себя во время больших войн и других потрясений, когда наступает момент ПРЯМОГО ДЕЙСТВИЯ.

Если говорить о русском народе, то это люди имперского типа, с обостренным чувством СВОЕЙ ЗЕМЛИ, которым «за державу обидно!». Главное отличие этих людей в том, что они никогда не согласятся стать рабами. Можно назвать такой народ — ГЛУБИННЫМ НАРОДОМ.

И ещё один важный момент. В этническом аспекте глубинный народ является хранителем ЭТНИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ, которая включает в себя мировоззренческие установки и стереотипы поведения (как следует себя вести в той или иной ситуации), а также – привычные политические и хозяйственные формы, сложившиеся за сотни лет.

В идеале, т. е. на пике этногенеза (максимальной пассионарности), народ — это большинство населения. Затем, по ходу этногенеза (постепенной утраты пассионарности) это большинство уменьшается. Но даже когда этнос стареет и вырождается — как это сейчас происходит с большинством этносов в Западной Европе — внутри него продолжает оставаться небольшое ядро, сохраняющее этническую традицию. Когда это ядро исчезает, исчезает этнос. Люди после этого остаются, но уже не как системная целостность, а как поголовье.

Разумеется, могут быть исключения из этого правила, есть этносы-долгожители, но их немного. И, строго говоря, это не всегда «те» этносы. Например, современные китайцы — это четвёртые по счёту китайцы, они относятся к древним китайцам, как современные египтяне к древним египтянам. С той разницей, что за три тысячи лет китайская культура (коды!) передавалась по наследству почти без потерь.

Вопрос: Вернёмся к революции 1917 г. Почему идеи социализма были столь востребованы?

Ответ: Что касается популярности социалистических идей в 1917 г., то рекомендую посмотреть информацию о выборах в Учредительное собрание 1917 г. И станет понятно, почему за эсеров проголосовало чуть более половины избирателей (!) и ещё четверть — за большевиков.

Ну, а кому лень смотреть партийные программы, рекомендую посмотреть старые фотографии митингов и демонстраций, в период с февраля по октябрь 1917 г. (Сейчас это не трудно.) И вы увидите, что и в Петрограде, и в провинции преобладали одни и те же призывы и лозунги — социалистические! Точнее — антикапиталистические, в разных вариантах. И это были не «купленные» группы поддержки, а те самые массы — тысячи и тысячи людей!

Например, мой прадед по матери, работавший на Красноярской железной дороге, принял активное участие в восстании рабочих-железнодорожников в 1905 году и затем в революции 1917 года. А когда в 1918 году Советская власть пала, ушел в партизанский отряд. Спрашивается, куда его понесло? С его отнюдь не повышенной пассионарностью? Почему он не жил спокойно и не занимался своей семьёй, в которой к 1917 году было уже шесть детей. Получается, что и у него — «накопилось»!

Именно поэтому левые, антикапиталистические партии и набрали на всероссийских выборах, в конце 1917 г., подавляющее большинство! Это было ПРОТЕСТОМ народа против тогдашней ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ, которая всех уже достала! Именно это неприятие и нежелание оставаться в том «диком капитализме», с той бюрократией и той «элитой», обеспечило в дальнейшем победу большевиков. Хотя, понятно, что большинство руководителей Октябрьского переворота (мировые революционеры-космополиты) не были друзьями русского народа и Русской Церкви, и у них были свои безумные планы глобального масштаба. Что имело весьма негативные последствия. Этот вопрос мы ещё затронем.

Ещё раз повторю главный тезис — просто так целая страна не взрывается. Для этого надо зайти в ИСТОРИЧЕСКИЙ ТУПИК.

Вопрос: Какой тупик?

Ответ: Закономерный для кризисной фазы надлома, когда этнос раскалывается на 2–3 части. Здесь надо пояснить, что надлом — это «возрастная» этническая болезнь, во время которой пассионарная энергия гасится во ВНУТРЕННИХ КОНФЛИКТАХ. Продолжается фаза надлома около 150–200 лет (после фаз подъёма и акматической — пассионарного максимума), и её, за редким исключением, переживают все этносы (суперэтносы). (Подробнее см. в кн. «Пассионарная теория этногенеза Л.Н. Гумилёва: осмысление и попытка применения»; гл. «Фаза надлома».)

Важно отметить, что в нашем случае (XIX–XX вв.) эту внутреннюю болезнь следует умножить на внешние отрицательные факторы — банковскую глобализацию (вторжение финансового капитализма, с XIX в.) и европеизацию России (вторжение чужих идей и людей, с кон. XVII в.).

Что же касается тупика начала XX в., то перечислю по пунктам:

1) Это финансово-экономический тупик — зависимость от иностранного капитала, на грани потери Россией экономического суверенитета к 1917 году (долги и пр.).

2) Политический — деградация большей части правящей элиты, особенно русской аристократии (в т. ч. русско-европейская химера).

3) Идеологический — засилье чуждых евро-идеологий! В «образованном обществе» — это либерализм.

4) Это нравственный кризис — упадок морали, нарастание атеизма, сектантства, снижение авторитета Церкви, особенно среди горожан, начиная с «перестройки» 1860-х. гг.

5) Острейший социальный кризис — бедность крестьян, рабочий вопрос, социальная незащищенность широких слоев населения.

Ну и наконец, последний, 6-й пункт – культурно-поведенческий (очень важный фактор, редко упоминаемый!) — разделение бытовой, языковой, и, главное, поведенческой культуры на народную (русскую) и «барскую» (нерусскую!), что очень раздражало народ. Подчеркну, это были не классовые, а более глубокие — ЭТНИЧЕСКИЕ противоречия, на подсознательном уровне: «свои» – «чужие»! Барин и интеллигент стал для народа, чужим, НЕРУССКИМ. Замечу, что историки об этом мало писали, но русская литература хорошо отразила.

Это, кстати, к вопросу о «необъяснимой ненависти» народа к «очкам» и «шляпам» в период революции и Гражданской войны. «Очки» и «шляпы», конечно, были не виноваты, корни этого противоречия уходят в допетровский период XVII века, когда в России появляются первые западники.

Гумилёв говорил по поводу этнической совместимости-несовместимости: «Основа этнических отношений лежит за пределами сферы сознания — она в эмоциях: симпатиях — антипатиях…». То есть, в таких ощущениях, которые с рациональной точки зрения объяснить невозможно – просто есть внутреннее чувство (этот – наш, а этот – не наш!). И всё!

Окончание следует

Евгений Альбертович Евтушенко, историк, Красноярск