Ах, Алексей. Друг и брат. Талантище, всеобъемлющее чувство вкуса, русский богатырь, которому было подвластно все, и портрет, и пейзаж, и натюрморт. Даже иконопись. Православный большой художник Русской земли, певец и летописец в красках. Сколько замечательных портретов своих современников, «знаковых» для нашего времени людей писателей (Олега Волкова, Валентина Распутина, Владимира Кострова, Константина Скворцова, Валерия Ганичева, Владимира Крупина...), общественных радетелей (Сергея Бабурина, Александра Лукашенко…), духовных подвижников, ученых создал Алексей Шалаев...
Все это люди, отразившие время и русский путь. А рябины, елки, яблони, пионы и васильки, а самовары и печки родных Селищ, а полные нежности и лиризма портреты жены Нины и дочек Маши и Зои… Свет и внутренняя красота. Благодать.
Казалось, Господь водит его кистью, так это было прекрасно и необъяснимо, что это сделал человек. Сколько мог бы еще создать. Никак не поверим, вспоминаем, пересматриваем, разговариваем с ним, опять вспоминаем встречи-расставания, разговоры, его гостеприимный дом, крыльцо, банька…
Радовали сердца персональные художественные выставки Алексея Шалаева в Москве, Приднестровской Молдавской республике, Минске, Национальный художественный музей Беларуси, Гродно, Бресте, Могилёве, Саратове, Тамбове, Ярославле, Республике Мордовия, Нижнем Новгороде, Воронеже, Пензе, Сарове, Архангельске, Липецке…
Живописец, педагог, заслуженный художник России, заслуженный деятель искусств Приднестровской Молдавской Республики, лауреат премии губернатора Пензенской области Алексей Шалаев ушел от нас на 69-м году жизни.
Художника не стало в день, когда родное для него художественное училище отмечает 125-летний юбилей.
Алексей Васильевич Шалаев родился в 1954 году в селе Селищи Краснослободского района Мордовской АССР. В 1975-1979 годах учился на живописно-педагогическом отделении Пензенского художественного училища им. К.А. Савицкого у ученика И.С. Горюшкина-Сорокопудова Адольфа Сиверина.
С 1979 по 1990 годы, а затем с 1992 по 2001 годы Алексей Шалаев преподавал в художественном училище специальные дисциплины.
Ушел в Небесные чертоги к своему Отцу Небесному, к своим друзьям и учителям, сотоварищам и родителям большой Русский Художник Алексей Шалаев. Служить и дальше Господу нашему. Скорбим. Царствие Небесное.
Марина Ганичева,
Татьяна Петрова,
Галина Кострова,
Галина Бушуева,
Татьяна Максимова,
монахиня Иннокентия,
игумен Венедикт (Кулешов),
Владимир Толкачев,
Сергей Котькало,
Валерий Мельников,
Борис Виленский,
Анна Лыкошина,
Александр Сегень,
Иван Чуркин
Ниже приводим очерк Валерия Ганичева, посвящённый А. Шалаеву.
Ожидание и вера
Уж каких только запретов не накладывало время, печать, власть, «общественное мнение» на чистый, открытый взгляд художника, на целомудрие и святость, на Веру и Отечестволюбие. Посильнее бульдозеров было навязывание заёмного взгляда, разрушение устойчивой формы, чужеродное учение, вырывающее родные корни, отравляющее истоки вечного вдохновения русских художников.
Однако вновь и вновь рождаются они, любящие свою Родину, генно-близкие степным её просторам, лесным долам, разливам рек, натруженным рукам земледельца, трепету берёзового листа, прорезающего нагромождение туч луча, стоящей на отлёте старой баньке, осенней дороге, волжскому плёсу, возносящемуся ввысь Храму.
Великая эпопея Павла Корина «Русь Уходящая» была скорбным мемориалом миру Святой Руси, уходящему в прошлое после социального разлома и духовного распада начала века. Но тогда уходило в небытие многое: задумчивые храмы, уютные усадьбы, блистающие огнями дворцы, вагоны первого класса, цыганские хоры, рассеянная профессура и гимназистки румяные. Они растворились в прошлом, в тумане истории. Но наряду с блистательным прошлым растворялось и обыденное, бытовое окружение русского человека.
Запечатлеть уходящее — это тоже печальная, в каком-то смысле мумифицирующая обязанность художника. Раздёрганные, разрушенные избы, последние машущие продырявленными крыльями мельницы, полуразвалившиеся сараи, амбары, риги и уютные баньки. Да, баньки, каждая со своим лицом, лицом своего хозяина, обликом деревеньки, где стоит она у тихой, зарастающей речки или пруда. Сколько их сохранил нам Алексей Шалаев? Вот она — в удобном соломенном картузе, в окружении нахлобученных на осенние, безлистные деревья облаков, другая — в зелёном разнотравии, сложена из тёмных брёвен, собравших в себе многолетнее тепло раскалённых камней. Баньки Алексея Шалаева — это его ностальгическое слово об уходящем, его поэзии. Да, они ещё есть сегодня, завтра их уже не будет. Они исчезнут в пространстве и времени, как Перуны, лешие, кудесники и... богатыри.
А ведь, казалось, и они были целесообразны и необходимы природе, жизни и духу древних славян. Неужели баньки исчезнут? Как без баньки-то? Но исчезают, разваливаются они вместе с обиталищами и обителями пензенских и других сёл.
Алексей Шалаев запечатлевает их и, может, тем самым останавливает разрушение, верит в Возрождение!
Ожидание! Ожидание и Вера — это ощущаем мы в картине Алексея Шалаева. Ощущаем во всём его настрое, стиле, отношении к творчеству. Портреты его дочерей — поистине дань чистоте, нежности. Портрет девушки в синем решён блестяще не только колористически, но и духовно. В картине разлит свет любви и восхищения девичьей, женской красотой. Немного Венецианов? Конечно, обезоруживающе сознается автор: «Он ведь так любил людей, особенно крестьян. Я своих родных селищенских до смерти люблю, перебраться туда хочу (Селище — село в Пензенской области, родина художника). Я вот там и этот родничок расчищал, сруб с отцом ставили. Но нас сильно-то не поддерживали, как на чудаков смотрели». Да, ещё как на чудаков, а роднички-то загажены, расчищать надо. Поэтому и коснулась его кисть многих храмов в Пензенской области, Мордовии. Он возвращал к жизни роспись, а чаще создавал новую. Это было трудно, невероятно трудно — духовно возобновить в себе традицию, уменье, мастерство, одухотворённость.
«Меня ведь никто этому не учил. В храме возвели леса, и меня пригласил на них Архиепископ. Так я оказался там, наверху». Один на один с куполом, один на один с проявляющимся под кистью Богом Отцом. Это были муки, муки творчества («Смогу ли?»). И это была радость, радость проявления образа, оживления чувства мастера.
Да, есть на Руси немало одухотворённых, просветлённых, даровитых художников. Один из них Алексей Шалаев.
А. Шалаев всё больше утверждается в своём предназначении запечатлеть дорогую для него и ещё существующую Русь. Да, это и изумительный, поистине светоносный дворик художественного училища в Пензе (которое он закончил в 1979 году), и грустный дом деда Григория в селе Селище (где родился Алексей), и таинственный омут с шатким мостиком в Переделкино, и зимняя оттепель с тишиной, потревоженной воронами, и разноцветный портик загородного патриаршего Храма — это принесение в нашу жизнь того, что и составляет истинный облик Родины, что хочется носить в сердце и душе постоянно. Ведь если это с тобой, с нами, то мы несметно богаты и призваны это богатство беречь и приумножить.
Однако последнее время художник ушёл в Лица, пытливо и внимательно вглядываясь в современников. Наверное, он ищет ответ на вопрос: кто они? Что несут миру и России? В чем их Вера? Каков внутренний мир?
Некоторые из портретов несомненно удачны, некоторые уникальны, некоторые передают жизненные мгновения и впечатления.
Писатели О. Волков и В. Крупин, князь А. Апасов и епископ Василий, казацкая пара Сергеевых и дед Андрей, общественный деятель С. Бабурин и поэт В. Костров составляют начало большой панорамы «Люди России», которая всё больше и больше заполняется кистью художника.
Алексей Шалаев проводит свою выставку в Москве, но нет сомнения, что мы ещё не раз с радостью придём на его вернисажи.
Писатель Валентин Распутин
Писатель Олег Волков
