Здравствуйте, дорогой Анатолий Дмитриевич! Вчера не стало русского Сына Костромской земли и всего нашего Отечества, народного Поэта Владимира Андреевича Кострова, который жил в писательском коттедже в Зеленом тупике, прям у Патриаршего подворья в Переделкине среди колокольных звонов... Два года назад мы чествовали его с 85-летием, а познакомились 19 лет назад на Большой Никитской, когда я приехала учиться в Литинститут и взяла у него интервью. Помню, Владимир Андреевич читал свои стихи, смолил неторопливо папироску, а потом пригласил на обед в ЦДЛ. Как вкусна была гречневая каша и чай, которые мы вкушали! И всё тогда казалось очень-очень волшебным! И взор синих глаз Кострова с доброй лукавинкой. Я была потрясена — вижу и слышу настоящего классика, Соловья земли русской... Сейчас перечитываю его строки, многие — пульсируют живьём в душе... Светлая бессмертная Память! Предлагаю «Русской народной линии» своё давнее, исправленное интервью с Классиком. Инна Воскобойникова.
Наша встреча началась в Литературном институте, где Владимир Андреевич с 1980 года ведёт семинар поэзии. А продолжилась на центральных улочках Москвы. Вдали раздавался колокольный звон, пятипалые листья кружили над городом. Вначале мы говорили о Магнитогорске, откуда я родом, и о том, что там проходили Всемирный форум поэзии и Ручьёвские чтения.
— Я был дружен с Борисом Ручьёвым — человеком замечательного таланта и живого сердца. Помню наизусть его стихотворение «Валентина» и верю, что именно в небольших городках рождаются настоящие поэты. Сам я родом из деревни Власиха Костромской области. Хоть я и долгие годы живу в Москве, родина, память о родителях — основной источник моего вдохновения.
— В чём вы ещё черпаете вдохновение?
— Для вдохновения мне нужно состояние сердечного волнения, представить что-то красивое. Иногда вдохновляет хорошая музыка, классическая поэзия, она и только она способна привить чувство хорошего вкуса, чувство языка.
— Почему русские люди так любят писать стихи?
— Люди бросаются в поэзию не от скуки, а в силу наших великих пространств, связать которые может только Слово. Слово — главный соединитель нашей жизни. Недаром все главенствующие древнерусские литературные памятники назывались «Словом»: «Слово о законе и благодати», «Слово о полку Игореве». Во все времена на Руси существовали настоящие поэты — проводники слова. Многие были безвестными и остались безвестными. Они пели былины, сочувствовали своему народу, слышали его боль. Сейчас тоже есть безвестные поэты, но до народа им докричаться сложно, потому, что СМИ сейчас больше уделяют внимания эпатажным, бездарным версификаторам, которые замкнуты на себе, а не на проблемах народа. Истинные поэты ощущают себя частью, а не пупом земли. К сожалению, в России сейчас много стихотворцев-частников, которые торгуют авторитетом русской литературы.
— Это признаки бесцензурного времени?..
— Все мировые процессы должны быть ограничены рамками. Кант говорил об этом так: «Две вещи меня потрясают: звёздное небо над головой и моральный закон внутри меня». Поэт, настоящий поэт всегда ограничен грамматическими и синтаксическими нормами, у него нет ни одного проходного слова. Мне, например, приятно, когда читают мои стихи, когда поют мою песню «Здравствуй, мир!», не зная автора слов. А есть же писатели, чьи имена на слуху, но ни стихов их, ни рассказов никто не знает.
— Кажется, что душой нового поколения стал Интернет. Есть опасение, что он сменит книги, убьёт живое слово…
— Стоит атомной энергии попасть в добрые руки — она согреет, в злые — разрушит мир. То же с Интернетом. Важно, чтобы была государственная воля: внести в народную среду доброе начало. Доброе начало осталось, есть в нашем русском народе, он тянется к поэзии, знает поэзию, помнит стихи, написанные ещё в шестидесятые-семидесятые годы. На литературных встречах мне приносят книги, вышедшие тридцать-сорок лет назад, чтобы я поставил автограф. Значит, недаром я связываю пространство нашей Родины со Словом, с русской литературой. Значит, всё равно мы выстоим и сохраним нашу литературу.
Беседовала с классиком Инна Воскобойникова, Москва, впервые опубликовано в «Новом Енисейском литераторе»
Владимир Андреевич Костров родился в 1935 году. Окончил МГУ, Высшие литературные курсы. Поэт, член Союза писателей России, лауреат Государственной премии, лауреат премий им. Н. Островского, А. Твардовского, И. Бунина, А. Платонова, Большой литературной премии России, Премии правительства Москвы, четырежды лауреат «Песен года». Награждён орденом Трудового Красного Знамени. Профессор кафедры литературного мастерства Литературного института имени А. М. Горького.
Библиография: «Первый снег» (1963), «Кострома-Россия» (1967), «Вёсны и осени» (1968), «Утро в Останкине» (1972), «Дорога на родину» (1983),«Открылось взору...» (1984), «Свет насущный» (1984), «Стратостат» (1987), «Стихотворения и поэмы» (1989), «Песня, женщина и река» (2001), «Если любишь...» (2005). Автор многочисленных статей и переводов.
КОНИ РУССКИЕ
Хватит в тёплом дремать овине —
Просыпайся, ямщик удалой.
Вновь грызутся на луговине
Красный, белый и вороной.
Губы в пене, грозят глазами,
Чёрный скалится на врага,
Красный мечется, словно пламя,
Белый бесится, как пурга.
У обрыва, над самой бездной,
Гривы на руки намотай,
Укроти их уздой железной,
Крепкой сбруею обратай.
И гони их под свист и клики
К звёздам в маревом далеке,
Встав, огромный, как Пётр Великий,
На грохочущем облучке, —
Чтобы брат побратался с братом,
Чтоб Россия была крепка,
Чтоб царь-колокол плыл набатом
Под дугой у коренника.
* * *
Пламя первой листвы на обугленных сучьях.
Стон последней любви в журавлиных созвучьях.
Русской белой метели сияющий храм.
Не ошибся ли Фёдор Иванович Тютчев,
Завещавший любимую Родину нам?
Ведь в бесплодной погоне своей за вещами,
За солянкою рыбной и жирными щами
Где нам было вчитаться в его завещанье,
Непутёвым наследникам гор и равнин?
Как направить свой путь сквозь туман бездорожья,
Там, где мера одна только — заповедь Божья,
Где погонные метры, не общий аршин?
Пусть лукавой Европы практический разум
Захлебнётся российскою нефтью и газом.
Мы бы не были к нашему слову глухи,
Не пристали б машинные копоть и сажа
К чудотворному лику родного пейзажа,
Где, как ключ заповедный, струятся стихи.
На краю горизонта годов неминучих
Вижу чистый просвет в накопившихся тучах,
Словно вызов грозящим земле временам.
Это он. Это Фёдор Иванович Тютчев,
Луч надежды с небес посылающий нам.
* * *
Мы на тяге ракетной берёзовых дров
Улетим далеко от мороза.
Расцвела знаменитая Роза ветров —
Наша русская роза.
Все дымы в горностаях,
Тайга в хрусталях,
И дулёвский фарфор по затонам.
Дикий белый цветок на продутых полях
Завязался крахмальным бутоном.
От востока до запада дверь заперта
И закрыта для тёплого юга.
Нет на свете прекраснее песни, чем та,
Что поёт ночью вьюга.
Этот вечный мотив просвисти наугад,
Где поленья смеются и плачут,
Там, где белою клумбой стоит снегопад,
Там, где белые призраки пляшут.
Этот север сугробный разводит гармонь.
Это кончится летом.
Это танец,
Который нам пляшет огонь,
Это — белая музыка волчьих погонь,
Это то,
Что морозный распаренный конь
Выдыхает букетом.
Новогодняя ночь
В сантиметре до детской улыбки
потихоньку играет на скрипке
одинокий сверчок тишины.
Свежим снегом хруптят на балконе
в жёлтых яблоках рыжие кони,
ошалелые кони луны.
Снег светлейший, спасибо за чудо,
что, летя вам известно откуда,
ты не канул незнамо куда
и что утром, едва я проснулся,
улыбнулся, зимой обернулся
и остался во мне навсегда.
Нашу радость ты верно провидел.
Ты отсутствием нас не обидел,
твоя колкая внешность кротка.
Бесконечно щедра твоя смета
с горностаем, с вращением света,
с колдовским истеченьем катка.
Это счастье — и ныне, и присно, —
мир увидеть в капризную призму
русской белой зимы и любви.
Пронесёмся, сверкнём, исказимся,
вновь проявимся и отразимся,
и опять обернёмся людьми!
1. В память о Кострове Владимире Андреевиче