Самое начало сентября. Светозарная осень. Воздух слоистый и сладкий... Мы идём с тобой, родная моя Бабусенька, по белоствольному лесу, такие меловые берёзы случаются только на Южном Урале. Деревянный посох помогает тебе ступать увереннее, ты им осторожно ворошишь листву, траву и землю – мы находим потаённые от глаз сухие белые грузди. Целые семейки! От почтенных, ты их называешь граммофонами, до кнопочек – ростом с ноготок... Бережно срезаем грибы, вдыхая дух родимой земли после дождя...
Порой мы счастливо и бесшабашно нарушаем безмолвие, голосисто перекликаемся, хотя идём рядом...
- Бабусенькаааа! – кричу я.
- Аааааааааа! – в янтарной листве плещется эхо...
Стайка потревоженных птиц прорезает небо...
- Аинькииии! – отвечаешь звучно, и лицо твоё лучится добротою. Мы смеёмся, вовлечённые в общую забаву - аукаемся, а в лесу друг друга не потеряли... Ты небольшого роста, а я вытянулась, отхожу немного в сторону и любуюсь тобой – ладненькая, как народная куколка, выточенная умелым мастером в одном экземпляре, круглолицая, курносая, румяная, в тёплом малиновой платочке, опрятной курточке. Поверх неё повязан цветной фартучек. В него ты собираешь матрёшку или душицу обыкновенную. Но для нас она волшебная. Зимой будем пить чай из больших зелёных чашек в белый горох, смакуя каждый благоуханный глоточек, и «гутарить» обо всём помаленьку. В свою красивую русскую речь ты вплетаешь диалектные слова, и я понимаю твой язык и на нём тоже иногда разговариваю.... Например, ты «шишлишься», значит хлопочешь по хозяйству... Когда печёшь – объясняешь, что «пекчи удумала»... У тебя невероятно лакомо выходят пельмени, хворост, Наполеон... Особый разговор о дружной семейке - пироге, состоящем из булочек с вареньем... Они «приушипиваются» друг ко дружке во время выпекания, но живо разбегаются, как только ты их достаёшь из печи! Настолько вкусно!
А сейчас мы «ишшем» грузди...
Но набрели на бусины запоздалой костяники. На солнце они выглядят как рыбьи икринки. Находим заплутавший в осенней листве колоколец, встречаем стрекозу, волнушку...Ты всему радуешься, как чуду, останавливаешься, всё для тебя здесь родное, ведь ты выросла в лесу, ты – его составляющая...
...И снова набираю в лёгкие побольше воздуха и восклицаю:
- Бабуууууусенька!
- Вольница ты моя, - улыбаешься мне и уже негромко протягиваешь «Аааааааааиньки»...
Тебе свойственны пасхальная радость и лёгкая поступь – что бы ни случилось, какие бы вихри не вились над тобою, соскакиваешь, влекомая каким-то светоносным ветром, сбрасываешь свои хворобы и печали – торопишься помолиться, помочь, наполнить, обнять, утешить, а коли поют гармошка с балалайкой – ударяешься в пляс да сыплешь частушками... Будто и не было в твоём малолетстве раскулачивания, лишений, голода и страшных болезней, в молодости – войны и страданий, в старости – тревог и немощей...
Так же радостно и, казалось, легко, Бабусенька, ты занималась своим любимым рукоделием. Недаром слыла искусной тонкопряхой. С детства помню вращающееся колесо прялки, позвякивание спицы о спицу – ты не просто пряла нить, вязала пуховые паутинки, а бережно вплетала в мою судьбу Счастие, благословляя нежными словами -«Ягодка моя, зёрнышко моё золотое, ребёнчишка, детворишка, яичушко моё пасхальное...»
... Все твои молитвы, заветы, приговорки, сказки, частушки я не просто храню в малахитовой шкатулке памяти, но передаю, как редкие самоцветы, своим дочкам, временами замечая, что они тоже дороги им. Дома они иногда впрядают в свою речь твои диалектные слова, напевают твои песни! Правнучки тоже помнят тепло твоих ладоней, они на тебя похожи, хотя у них свои характеры, пути и ритмы...
Ты ушла в лучший мир и осталась рядом, поэтому у меня есть полное ощущение, что если мы крикнем в лесу «Бабусенька!!» - ты обязательно услышишь... Поставишь на землю корзинку с грибами, подойдёшь к нам поближе мелкими шажочками, ласково на нас поглядишь...И снова осень будет светозарной, воздух слоистым и сладким, запахнет сухими груздями, и отзовётся голос твой родной: «Аинькииии!!»
Инна ВОСКОБОЙНИКОВА-ВОРОНОВА
