В Беларуси второй год подряд отмечался государственный праздник Дня народного единства, связанный с освобождением Западной Белоруссии от польской оккупации и воссоединением её с Восточной Белоруссией и всей Советской Россией. Для патриота Белой Руси это событие, безусловно, радостное и великое. Однако требующее более глубокого осмысления: действительно ли пребывание примерно 40% белорусских земель и народа в составе второй Речи Посполитой было безусловным злом?
Оказывается, как раз здесь «не всё так однозначно»!
Действительно, во второй Речи Посполитой, по сути, фашистской, белорусский народ рассматривался как второсортный, подлежащий, во-первых, эксплуатации, во-вторых, этноциду. Не будем перечислять весь комплекс злодейств польского режима – от обнищания, порабощения и унижения белорусов до лишения их родного русского (и белорусского) языка, образования, культуры. Однако и революционно-большевистская Россия большую часть довоенного времени для белорусов отнюдь не была ласковой матерью. Если в социально-экономическом плане предпринимались меры, пусть и противоречивые, по улучшению жизни людей, то в духовном плане ситуация была во многом еще хуже, чем в Польше.
Главное зло, которое творилось в СССР, – это целенаправленная политика большевиков по уничтожению Православной Церкви, христианской веры, нравственности и культуры, в частности, в БССР. Уничтожались не только храмы, истреблялись целые династии священников. Одновременно насаждались воинственный атеизм и мракобесный материализм. Впереди «прогрессивной» Европы легализовывались однополые союзы, аборты, секспросвет молодежи, дарвинизм и классовая вражда, насаждалось революционное «искусство» пошлости и нигилизма. Более того, именно в это время проводилась и так называемая политика «беларусизации», которая, на деле, была ничем иным как «мягкой», «гибридной» дерусификацией, литвинизацией белорусов, насаждением той самой БЧБ-идеологии, которая дала обильные всходы уже в наше время. Точно тогда же политика «украинизации» малороссов запустила процесс нынешнего коллективного безумия южнее Беларуси. Во главе основных гуманитарно-идеологических институтов в БССР тогда были поставлены те самые «отцы БНР», которые в начале XX века активно и революционно змагались за «независимую европейскую Беларусь», «за демократию против авторитарной монархии», за «прогрессивные либеральные ценности против традиционных христианских» и пытались провозгласить «независимость» Белой Руси от России под кайзеровской оккупацией и БЧБ-символикой: Вацлав Ластовский, Язеп Лесик, Бронислав Тарашкевич, А.Смолич, А.Цвикевич. Все они были либо непосредственными представителями польско-кресовой католической интеллигенции, либо идеологически слитые с ней. А вот подлинные белорусские патриоты подвергались гонениям – во главе с академиком и отцом белорусоведения, профессором Петроградского университета Евфимием Карским.
Польская власть также отнюдь не намеревалась заботиться о сохранении православно-христианской духовности и исторического восточнославянского (русско-белорусского) самосознания белорусов. Напротив, они должны были быть постепенно уничтожены через традиционные в веках окатоличивание и ополячивание. Однако при этом не ставилась задача физического уничтожения священства и храмов, насаждения в умах атеизма, материализма, растления. А «полонизация» была настолько вульгарной, что, напротив, консолидировала православное русско-белорусское самосознание белорусов. Как следствие, именно пребывание западных белорусов за пределами раннего СССР во многом спасло православную веру в народе и не дало глубоко проникнуть в его душу БЧБ-литвинизму. И теперь достаточно взглянуть на карту белорусских храмов, на происхождение большинства священников, на уровень религиозности, на уровень гуманитарной образованности (в том числе доли «западников» в руководстве гуманитарной сферы), на демографические показатели многодетности и семейности, на внешний вид деревень, чтобы убедиться в благотворности того отчуждения.
Вместе с тем по мере движения от 1920-х – к 1930-м в Польше усиливался этноцид белорусов, а в Советском Союзе, напротив, происходил консервативный разворот, пик которого пришелся уже на военное время. Хотя, увы, и остановленный неотроцкистской реставрацией Хрущева, ближайшие сподвижники которого вскоре уничтожили само советское государство. Выводилась из гетто Православная Церковь, пресекалась деятельность «беларусизаторов» и псевдобелорусских НКО того времени. Поэтому освободительный поход Красной Армии и воссоединение белорусских земель произошли как нельзя вовремя – ни часом раньше (во время бойни 1936-1938 гг.), но и не часом позже (через гитлеровскую оккупацию). Подлинно патриотическая формула понимания тех событий, соответственно, такова: спасительными для белорусов оказались как временная оккупация Польшей западной Белоруссии в 1921 году, так и ее освобождение в году 1939-м. Для православных в этом явно видно действие высшего Промысла.
Дмитрий Куницкий, научный сотрудник Института философии НАН Беларуси
