Профессор, д.э.н., председатель Русского экономического общества им. С.Ф. Шарапова Валентин Юрьевич Катасонов в своей статье, опубликованной на портале Фонда стратегической культуры, рассказал об историческом уроке, который дала миру Гаагская конференция 1922 года.
«Ранее я писал, о международной экономической конференции в Генуе, которая проходила в апреле-мае 1922 года и стала серьёзным испытанием для Советской России, — отметил автор. — Тогдашний коллективный Запад в ультимативной форме требовал от России признания международных долгов царского и временного правительств, восстановления прав иностранных инвесторов в России (или полной компенсации за национализированные активы) и отмены государственной монополии внешней торговли. Москва отвергла все эти требования, и это была большая победа.
Запад, однако, не успокоился и буквально через месяц стартовала еще одна международная конференция – в Гааге (15-20 июля 1922 г.). Фактически это была вторая серия генуэзской конференции. Накануне встречи в Гааге итальянский министр иностранных дел Карло Шанцер заявил, что речь идет не "о новой конференции, поскольку работа экспертов в Гааге будет естественным продолжением начатого в Генуе дела"».
«Гаагская конференция, — продолжил экономист, — чуть не была сорвана французским президентом Раймондом Пуанкаре. 2 июня он направил союзникам (включая США) ноту, в которой соглашался не на представительную конференцию, а лишь на встречу экспертов. При этом проекты документов должны быть заранее подготовлены союзниками без участия России (в рамках "нерусской комиссии"), а сама встреча должна напоминать публичное представление Западом ультиматума Советскому правительству. "В программу Гаагской конференции, – гласила нота, – необходимо включить самый подробный и ясно составленный план тех условий, которые Россия должна предварительно принять и относительно которых все державы должны сговориться, прежде чем они будут предъявлены русскому правительству". В других пунктах Пуанкаре настаивал, чтобы Россия отказалась от своего Меморандума от 11 мая, являющегося, по его мнению, "в сущности, требованием капитуляции Европы перед советским строем"».
«На этапе подготовки Гаагской конференции в очередной раз выявились противоречия между главными союзниками по Антанте. Великобритания в своей ноте, которая последовала за нотой Пуанкаре, продемонстрировала большую "толерантность" по "русскому вопросу". Например, по вопросу о частной собственности английское правительство высказалось против точки зрения Пуанкаре (который настаивал на недопустимости национализации не только иностранной, но и любой частной собственности) как противоречащей 1-му пункту "каннских условий" (выработаны были на конференции в Каннах в январе 1922 года и представляли собой общую платформу требований коллективного Запада к Советской России). "Вернёт ли российское правительство бывшим собственникам конфискованные имущества или даст ли оно им возмещение, – это вопрос, исключительно подлежащий его ведению. Навязывать российскому правительству какой бы то ни было принцип было бы равносильным нарушению права, на что никогда не согласилось бы никакое суверенное государство"», — рассказал Катасонов.
«В конце концов, — продолжил он, — англичанам удалось угасить избыточно агрессивный пыл французского лидера, и встреча в Гааге состоялась. Там собрались представители всех тех государств, которые заседали в Генуе, кроме Германии. Ллойд Джордж объяснил ее отсутствие: "Германия сепаратным соглашением в Рапалло сама себя исключила из предстоящих переговоров, относящихся к русским делам". Состав многих делегаций поменялся. Гаагская конференция была менее представительной, чем Генуэзская».
Профессор обратил внимание на то, что конференция разделилась на две комиссии – на «русскую» и «нерусскую»: «Во вторую комиссию входили все делегаты представленных в Генуе стран, но без советских делегатов. Уже это разделение свидетельствовало, что в Гааге против Советской страны будет создан единый фронт. Знаменательно было и то, что "нерусская" комиссия приступила к работе на 10 дней раньше русской. Делегация Советской России прибыла в Гаагу лишь 26 июня. Ее возглавлял заместитель наркома иностранных дел М. М. Литвинов.
Было уже много представителей деловых кругов, имевших или планирующих иметь коммерческие интересы в России. Например, делегатами от Великобритании были министр по делам внешней торговли Ллойд Грим, бывший директор правления Русско-Азиатского банка и бывший владелец Кыштымских и Ленских рудников Лесли Уркварт. Делегатом от Франции был директор Бюро защиты частной собственности французских граждан в России Альфан».
«Как и в Генуе, на Гаагской конференции ключевыми вопросами были претензии капиталистических стран к Советскому государству, связанные с национализацией собственности иностранных капиталистов и аннулированием долгов царского и временного правительств. Также по инициативе советской делегации обсуждался вопрос возможности и условий предоставления кредитов Советской России. Впрочем, советская делегация предлагала выйти за рамки финансово-экономических вопросов и обсудить общие условия послевоенного восстановления и международного сотрудничества в Европе.
Представителей западных стран, однако, интересовали исключительно вопросы, связанные с получением от России долгов и компенсаций. Была сделана последняя отчаянная попытка накинуть на Советскую Россию финансовую удавку, подобную той, которая оказалась на шее Германии (на неё было возложено тяжелейшее бремя выплат репараций победителям в Первой мировой войне). Запад отказался обсуждать вопрос о кредитах без согласия России на выплату долгов, реституции собственности иностранных хозяев, компенсации потерь от национализации. Советская делегация пыталась добиться хотя бы списания Западом тех долгов, которые возникли у России в годы Первой мировой войны. Ведь победа Антанты в этой войне была достигнута ценой в первую очередь русской крови. Кроме того, свои убытки в войне бывшие союзники по Антанте рассчитывали с избытком покрыть за счет непомерно высоких репараций, возложенных на Германию», — рассказал Катасонов.
Профессор отметил, что Гаагская конференция длилась более месяца и формально закончилась ничем: «Впрочем, все-таки Советской России кое-что удалось сделать из того, что было запланировано в Москве. Советская делегация сумела заинтересовать западный капитал в сотрудничестве с Россией. Она заявила, что Москва готова предоставить иностранному капиталу концессии. Этот проект еще до отъезда делегации в Гаагу рассматривался в Москве: было решено предложить капиталистической Европе взять концессии в нефтяной, угольной, железнодорожной и некоторых других отраслях промышленности. При этом Литвинов еще раз повторил, что выгода Советской России – главное условие предоставления концессии. Концессии – тоже инвестиции, но не навечно, а на срок и с соблюдением всех условий со стороны инвестора. На вопрос, какие предприятия предполагается сдать в концессию, советская делегация вручила своим партнёрам по переговорам разработанный список. Но он был составлен так, что не вызвал восторга у прежних владельцев. Член советской делегации Штейн рассказывал: "Когда этот список был вручён, началась невероятная суматоха. Нам на память пришел рассказ одного греческого писателя. В рассказе описывается двор греческого царя в Пирее. При этом дворе была обезьяна, которую научили плясать. Однажды, когда обезьяна плясала, кто-то бросил ей горсть орехов. Обезьяна забыла все на свете и бросилась подбирать орехи. Она снова стала обезьяной. Вот такое зрелище и являла собой Конференция, когда советская делегация представила список концессионных предприятий. Все лихорадочно бросились на этот список, выискивая в нем "свои" предприятия. Но список выглядел весьма странно. Например, предприятия Уркварта были разделены на три разных концессионных объекта, причем все они принадлежали разным отраслям советской промышленности. Так началась свалка между будущими концессионерами". По целому ряду концессий переговоры с Россией проходили уже после Гааги и завершились подписанием соглашений.
Некоторые идеи, которые советская Россия выдвинула в Генуе и Гааге, постепенно завоёвывали Запад. В частности, самые разнообразные государственные деятели сходились во мнении, что аннулирование междусоюзнических долгов, возникших в годы Первой мировой войны, является наиболее правильным путем оздоровления экономической жизни Европы. Консерватор Александр Рибо во Франции, либерал Джон Кейнс в Англии, профессор Эдвин Селигман в Америке — все, стоя на разных платформах, добивались аннулирования государственных кредитных обязательств военного времени. А американский экономист и статистик Гарвей Фиск подготовил фундаментальное статистическое исследование по междусоюзническим долгам, которое должно было помочь практически провести операцию погашения. Кстати, это исследование было оперативно переведено в СССР на русский язык: Гарвей Фиск Междусоюзнические долги. Исследование о государственных финансах за военные и послевоенные годы. Пер. с англ. – М.: Финансовое издательство при НКФ СССР, 1925».
«В целом, — резюмировал автор статьи, — в Генуе и в Гааге Россия сумела показать Западу, что она может держать удар, что она не настолько слаба, как это казалось бывшим союзникам России накануне конференций 1922 года. После Генуи и Гааги наша страна стала участвовать и в других международных конференциях. Например, в 1922-23 гг. советское государство принимало участие в конференции в Лозанне (Швейцария), где обсуждался режим черноморских проливов. Впрочем, коллективный Запад, поняв безнадёжность добиться желаемого от Москвы, стал проводить многие конференции финансово-экономического профиля уже без участия советского государства.
В Генуе и Гааге была подготовлена почва для прорыва дипломатической и политической блокады Советской России. Менее чем через два года началась "полоса признаний", когда в течение 1924 года были установлены дипломатические отношения с 11 государствами. Процесс начался с Великобритании (2 февраля) и завершился Францией (30 октября). На этом отрезке времени дипломатические отношения были установлены с такими европейскими странами, как Италия, Австрия, Швеция, Дания, Норвегия, Греция. Из крупных неевропейских стран — с Китаем».
Подробнее с событиями, изложенными в данной статье, можно познакомиться в книге: В. Катасонов. Россия и Запад в ХХ веке. История экономического противостояния и сосуществования. – М.: Институт русской цивилизации, 2015.
На фото: Советская делегация на Генуэзской конференции
