На сайте «Благодатный огонь» опубликовали статью писателя Александра Стрижева «О чем могут поведать архивы. По следам статьи «Чего не изрекал преподобный Серафим Саровский»». Статья хорошая, и с основными выводами я согласен. Но, к сожалению, там есть и большая ложка дегтя. А. Стрижев написал там, в числе прочего: «...преосвященный Серафим (Чичагов) и никогда не смирял своего крутого нрава. Пример тому – его расправа с великим Оптинским старцем Варсонофием, угрозы разогнать прославленный монастырь. Также подвергся изгнанию из Оптиной Пустыни и выдающийся церковный писатель Сергей Александрович Нилус. Ныне оба они, митрополит Серафим и старец Варсонофий, причислены к лику святых, и святость их несомненна. Но исторические факты не забыты, они нам достались не для смущения, а для назидания».
Всегда неприятно читать какие-то неприятные факты, касающиеся святых. Хотя понимаю, что святость вовсе не означает абсолютную безгрешность. Но тут я решил покопаться в интернете и почитать то, что как-то проливает факт на сие сообщение. Сопоставив то, что я прочитал, я пришел к совершенно иным выводам.
Так вот, не было никакой расправы св. Серафима (Чичагова) с преп. Варсонофием Оптинским. А «выдающийся церковный писатель» Нилус был изгнан из Оптиной совершенно справедливо.
Но сначала процитирую, так сказать, сторону обвинения. Иеродиакон Платон (Рожков) в своей работе «Преподобный Варсонофий и Оптинская смута», опираясь на работу Концевича И.М. «Оптина Пустынь и ее время», излагает следующее: «Концевич пишет: Он [епископ Серафим] прибыл в Оптину под первое января 1911 года и после всенощного бдения выступил для произнесения проповеди. Он начал с того, что монахи бывают послушными и непослушными. Все ожидали, что речь коснется удаленных за бунтарство монахов, их своеволия и непокорности. Но каково было общее изумление, когда он начал громить и поносить отцов настоятеля и скитоначальника, двух старцев, склонивших перед ним свои убеленные головы и поддерживающих его под руки. "Какой ты старец?", – крикнул епископ на отца Варсонофия. Смиренный игумен ответил кротко: "Я не самовольно старчествую, Владыко, меня Синод назначил". Народ, свидетель этого, покидал собор возмущенный и взволнованный».
Что сказать? Тут святитель (если верить Концевичу) предстает не просто вспыльчивым человеком, а прямо каким-то тираном. Но интересно другое. Далее тот же автор, опять же ссылаясь на Концевича, пишет:
«Епископ Серафим назвал настоятеля обители слабовольным человеком, который не в состоянии уследить за всем громадным монастырским хозяйством. На основании доклада епископа Кишиневского Серафима 6 февраля 1912 года Синод издал указ, в котором, предписывалось: "Объявить игумену Варсонофию, управляющему скитом Оптиной пустыни, что он назначен Св. Синодом настоятелем Коломенского Старо-голутвинского монастыря Московской епархии с возведением в сан архимандрита"».
Настоятель обители – это не преп. Варсонофий, а архимандрит Ксенофонт (Клюкин). Преп. Варсонофий же, управляющий скитом этой обители, на основании доклада св. Серафима не понижается в звании и должности, а, напротив, повышается – назначается уже настоятелем, хотя и в другой монастырь, да еще и с возведением в сан архимандрита. И это расправа?!
Посему версию А. Стрижева и И. Концевича я лично нахожу весьма и весьма неубедительной. Для того, чтобы прояснить ситуацию с «расправой» над преп. Варсонофием, я процитирую отрывок из книги В. Юлина «Серафим – значит пламенный», глава «Кишиневская кафедра»:
«Пребывание на Кишиневской кафедре было отмечено для Владыки Серафима также участием в весьма драматических событиях в Оптиной пустыни. Много скорбей пришлось претерпеть Владыке в связи с расколом, происшедшем в Оптиной пустыни во времена игуменства старца Варсонофия (Плеханкова), скитоначальника Иоанно-Предтеченского скита. Причина раскола состояла в том, что некоторые монахи добивались упразднения старчества. Игумен Варсонофий усмирил "бунтарей" и удалил зачинщиков из монастыря. Последние послали жалобу в Святейший Синод. Синод назначил ревизию.
Архиепископу Серафиму, как знатоку и ревнителю традиций монашеской жизни, Святейшим Синодом было поручено провести расследование нарушений монашеского благочиния. А между тем в петербургских салонах, куда был вхож Владыка Серафим, стали распространяться нелепые слухи, извращавшие действительное положение дел. Одни говорили, что в Оптину приезжала некая Мария Михайловна Булгак – из петербургского религиозно-политического салона графини Игнатьевой. Она с неприязнью относилась к о. Варсонофию и собрала против него все "обвинения", какие только можно было измыслить. Она утверждала, что "батюшка вольнодумен", что он "любит роскошь, ибо украшает свою келью цветами", что он "вольно обращается с женщинами", "плохо управляет скитским имуществом", "берет себе деньги с богомольцев".
Есть сведения и о том, что в Оптину пустынь приезжала и сама графиня Игнатьева, которая встречалась с о. Варсонофием и, вернувшись в Петербург, доложила членам Святейшего Синода о впечатлениях отнюдь не в пользу о. Варсонофия.
Прибыв в Оптину пустынь 30 декабря 1911 г. и отслужив воскресную Литургию в монастырском храме, Владыка Серафим целый день провёл в Иоанно-Предтеченском скиту в общении со старцем Варсонофием. Он также ознакомился с описанием событий в скиту, составленным одним из наиболее близких старцу Варсонофию его духовных чад о. Василием Шустиным. Досконально разобравшись во всём, что произошло в Оптиной пустыни, Владыка Серафим подготовил для Святейшего Синода доклад, обобщавший итоги расследования с указанием истинных виновников травли старца Варсонофия. Весной 1912 г. Святейшим Синодом был принят синодальный указ – о монастырской жизни в Оптиной пустыни с учетом рекомендаций архиепископа Серафима. Указом, в частности, не допускалось постоянное проживание в стенах монастыря мирян, даже если они имели своими духовниками оптинских старцев. Религиозный писатель С.А. Нилус, вынужденный в связи с синодальным указом покинуть монастырь, был склонен упрекать в излишней жестокости святителя Серафима, указавшего С.А. Нилусу на недопустимость его проживания в Оптиной пустыни.
Находились "доброхоты", которые сетовали на то, что Владыка Серафим, сам переживший немало скорбей в своей жизни, будто бы "разгромил скит" и "изгнал" настоятеля и скитоначальника о. Варсонофия. В действительности, всё было с точностью наоборот. Следует подчеркнуть, что, оставаясь всю жизнь истинным ревнителем веры, Владыка Серафим взыскательно относился к тем, кто православной вере служит, и не допускал никаких компромиссов в деле защиты тех, кто оказывался объектом клеветы – наветов или необоснованных обвинений. Его не смущало то обстоятельство, что его выступления в защиту чести и достоинства других могли порой умножать число его недоброжелателей.
Выяснив безосновательность обвинений, возводившихся на старца Варсонофия его недоброжелателями и высоко оценив духовный опыт оптинского скитоначальника, святитель Серафим стал убеждать старца принять настоятельство в одном из крупных монастырей, духовная жизнь в котором требовала руководства опытного наставника. Отец Варсонофий согласился. Благодаря стараниям Владыки Серафима старец Варсонофий вскоре был возведен в сан архимандрита и назначен настоятелем Старо-Голутвина монастыря в Московской епархии».
Как видим, картина оказывается совершенно противоположной, и утверждение, что св. Серафим расправился с преп. Варсонофием, является, по сути, клеветническим. Кто пустил эту клевету, я не знаю, может быть, как раз церковный писатель С. Нилус. Версию о расправе над преп. Варсонофием и гонении на Нилуса излагает, в частности, Иван Концевич (А. Стрижев, как я понял, принял эту версию от него). Сей Концевич – муж Елены Концевич, племянницы С. Нилуса и его единомышленницы. Как говаривал известный телеведущий: «Совпадение? Не думаю». Впрочем, я вовсе не утверждаю, что именно Нилус сочинил сию версию. Кроме того, не исключаю, что все было не так просто, и на первых порах могло быть некоторое непонимание со стороны свт. Серафима (Чичагова).
О Нилусе. Почему св. Серафим указал Нилусу о недопустимости его проживания в Оптиной? Это связано с некоторыми обстоятельствами жизни писателя. Дело в том, что в молодости Сергей Нилус состоял в беззаконной связи с некоей Натальей Афанасьевной Володимировой (у нее от Нилуса в 1883 году родился сын). А спустя годы, уже став известным и обвенчавшись с другой женщиной, фрейлиной императрицы Еленой Озеровой, он решил принять священнический сан. По канонам это было недопустимо, ибо священник должен быть «одной жены муж». Почему-то церковный писатель сей факт (прежнего беззаконного сожительства) решил скрыть. Может быть, он просто решил, что раз это дело – прошлое, и было до его духовного обращения, то нет никаких проблем. Однако хотя он в период своих отношений с Володимировой был хоть и не религиозным человеком, но формально православным, так что с т.з. церковных канонов он был их нарушителем. Но журналисты не дали осуществиться его горячему желанию, раскопав эту давнюю историю, да еще, видимо, раздув ее.
Об истории с неудавшейся попыткой С. Нилуса принять священнический сан упоминается в книге Александра Стрижева «Сергей Нилус. Тайные маршруты», предваряемой биографической справкой Р. Бардасарова (при участии А. Стрижёва и С. Фомина): «В 1906 году Нилус женился на бывшей камер-фрейлине Императрицы Марии Феодоровны, Елене Александровне Озеровой, предполагая принять священство и сделаться сельским пастырем на Волыни. По свидетельству современника, брак этот "не имел под собою никакой плотской основы, и явился закреплением их многолетней дружбы, установившейся на почве общей глубокой религиозности". Но из-за публичной огласки незаконной связи Нилуса с Н.А. Володимировой (у нее от Нилуса в 1883 году родился сын) архиепископ Антоний (Храповицкий) отменил назначенное рукоположение». Справка сия, написанная Р. Багдасаровым (при участии Стрижева), в целом составлена в положительном духе.
Но дело даже не в этом, а в той ситуации, которая возникла в семье Нилусов во время их проживания при Оптиной. Из статьи Александра Кравецкого «Конспиролог всея Руси. Как автор "Протоколов сионских мудрецов" создал образцовую теорию заговора»:
«Неподалеку от монастыря было несколько домов, где селились миряне, желавшие приобщиться к монастырской жизни. Большую часть дачи, где жили Нилусы, занимала богадельня для калек, юродивых и бесноватых, которую содержала супруга Нилуса. Елена Александровна как бывшая фрейлина получала пенсию от придворного ведомства и не была стеснена в средствах. Сергей Александрович продолжал литературную деятельность, публиковал материалы, связанные с Оптиной пустынью. Однако идиллия оказалась непродолжительной. Неожиданно к ним приехала Наталья Афанасьевна Володимирова, первая любовь Сергея Александровича. К этому времени она овдовела и, оставшись без средств к существованию, обратилась за помощью к Нилусам. В конце концов, Наталья Афанасьевна поселилась в их доме. Со стороны Нилусов это была исключительно благотворительная акция, но можно себе представить, какую почву для сплетен давала живущая при монастыре группа граждан, состоявшая из мужа, жены и любовницы, пусть и бывшей. "Странное содружество, – вспоминал впоследствии митрополит Евлогий, – поселилось в домике за оградой скита, втроем посещая церковь и бывая у старцев". Ситуация была чревата скандалом, и Синод, решив действовать на опережение, вообще запретил мирянам жить при Оптиной. Нилусам пришлось уехать».
Совершенно понятно, что требование Синода (и лично св. Серафима) покинуть Оптину пустынь С. Нилусу, его супруге и бывшей любовнице было совершенно разумным и справедливым, даже несмотря на то, что Нилус уже ни в какой беззаконной связи с бывшей любовницей не состоял, и просто приютил ее из добрых соображений. Но зачем давать пищу для толков, смущающих монахов? Нилус должен был все это понимать, и не держать обиды. Тем более, что Синод запретил жить при при монастыре более 10-ти дней вообще мирянам, а не только Нилусам.
История о «расправе» сщмч. Серафима над преп. Варсонофием, равно, как и о «гонении» на С. Нилуса, на руку как раз тем, кого изобличал в своей статье Александр Стрижев, – ультрамонархистам. Т.е. тем из монархистов, которые придерживаются крайних взглядов. (Некоторые из них договариваются до того, что называют Поместный собор Русской Православной Церкви 1917 года незаконным, потому, что он был созван без разрешения царя. Царя, кстати, на тот момент уже свергнутого, но это их не смущает. Об этом я, в частности, писал в статье «О «православном» цезаропапизме»).
Священномученик Серафим (Чичагов) – фигура весьма непопулярная среди многих ультрамонархистов. Дело в том, что после февральского переворота 1917 года свт. Серафим, хотя был убежденным монархистом, выступил с публичным признанием Временного правительства. Этого ультрамонархисты и не могут ему простить. Канонизация архиерея, по их мнению, предавшего царя и монархию, – как кость в горле для них.
Кроме того, известно, что свт. Серафим (Чичагов) поддержал Декларацию митрополита Сергия (Страгородского) 1927 года, в которой тот выразил лояльность Советской власти (Сергей Нилус, напротив, явился противником Декларации). Конечно же, антисергианцам (большинство из них, кстати, как я заметил, по совместительству являются апологетами власовства в том или ином виде) также на руку распространение ложной информации о священномученике Серафиме (Чичагове).
В любом случае следует быть более внимательным в изложении фактов, и не становиться невольным распространителем ложных слухов, особенно касающихся святых подвижников.
Тимур (Сергий) Хамзатович Давлетшин, православный публицист
