«Продолжу разговор о НЭПе – экономической политике советского государства, которая в 1921 году пришла на смену военному коммунизму. После Октябрьской революции 1917 года большевики главным направлением борьбы с капитализмом в экономике определили денежно-кредитную систему. В "Манифесте Коммунистической партии" (1848 г.) Маркса – Энгельса среди неотложных мероприятий после победы пролетарской революции названы национализация банков и установление государственной монополии банковского дела. В "Апрельских тезисах" Ленина (1917 г.) одним из десяти главных пунктов плана борьбы за перерастание буржуазной (февральской) революции в социалистическую значился захват Государственного банка и слияние всех банков страны в один общенациональный банк, подконтрольный Советам рабочих депутатов», - пишет в статье «Банковский сектор был одной из последних заводей НЭПа» д.э.н., профессор, председатель Русского экономического общества им. С.Ф. Шарапова Валентин Юрьевич Катасонов. Статья опубликована на сайте Фонда стратегической культуры.
«Большевики так и действовали. До конца 1917 года они захватили Государственный банк Российской империи с 11 конторами, 133 постоянными и 5 временными отделениями, 42 агентствами при зернохранилищах. И почти со всеми активами, которые на 23 октября 1917 г. равнялись 24,2 млрд. руб. (История социалистической экономики СССР. Том 1 Советская экономика в 1917-1920 гг. – М.: Наука, 1980). В декабре 1917 г. Совнарком реорганизовал учетно-ссудные комитеты при конторах и отделениях Государственного банка. В состав этих комитетов были введены комиссары контор и отделений Государственного банка и делегаты Советов депутатов, число которых должно было в 2 раза превышать число представителей от торговцев, промышленников и сельских хозяев. В этих же целях в начале 1918 г. был изменен состав Совета Государственного банка, а в феврале 1918 г. учрежден Центральный учетно-ссудный комитет для усиления контроля за выдачей ссуд и централизации этого дела», - отмечается в статье.
«Утром 27 декабря 1917 г. в банки Петрограда были направлены отряды красногвардейцев. Тогда же ВЦИК принял декрет, который объявлял национализацию всех частных акционерных банков и банкирских контор путем их объединения с Государственным банком в единый Народный банк РСФСР. В Москве частные банки были захвачены 28 декабря 1917 г., в других городах – до 20-х чисел января 1918 г. Банковское дело стало государственной монополией», - пишет экономист.
«Ликвидация дел бывших частных банков и слияние их с Государственным банком продолжались на протяжении 1918 и 1919 гг. Одновременно с национализацией проводилась ревизия сейфов в банках. Обнаруженные наличные денежные суммы зачислялись на текущий счет в Народном банке, золото в монетах и слитках конфисковалось. В итоге на баланс Народного банка РСФСР было передано ценностей на сумму 12,8 млрд. руб., т. е. более 9/10 всей суммы балансов бывших акционерных коммерческих банков», - говорится в публикации.
«В 1918-1920 гг. большевики придерживались курса на ликвидацию денежного обращения в стране. В декабре 1919 года филиалы Народного банка РСФСР были реорганизованы в подотделы губернских и уездных финансовых органов, а 19 января 1920 г. Народный банк РСФСР был упразднён. В Советской России не оставалось банков. Такое положение сохранялось более полутора лет, пока не начался переход к НЭПу», - отметил эксперт.
«15 октября 1921 был учрежден Государственный банк РСФСР с капиталом в размере двух триллионов рублей. Задачи стояли сложнейшие. Прежде всего, надо было обуздать безумную инфляцию, созданную астрономическими объемами денежных знаков (совзнаков), которые были выпущены ранее Наркоматом финансов. Покупательная способность рубля в виде совзнака в 1921 году была ниже, чем у довоенного рубля в 50.000 (!) раз. И обесценивание рубля продолжалось. Декретом СНК РСФСР от 11 октября 1922 года Госбанку было предоставлено право эмиссии банковских билетов, которые постепенно замещали совзнаки. Наркомат финансов продолжал выпускать совзнаки для покрытия дефицита бюджета. Неоднократно проводились деноминации денежных знаков из-за стремительно роста номиналов знаков и цен. До 1924 года продолжалось параллельное обращение банковских билетов Госбанка и казначейских знаков», - подчеркивается в статье.
Далее Катасонов отмечает, что впоследствии Госбанку РСФСР (получившему в 1923 году название «Государственный банк СССР») было предоставлено право выпуска государственных казначейских билетов и разменной монеты. «Особую роль в стабилизации денежного обращения сыграли новые банковские билеты – червонцы. Они были обеспечены драгоценными металлами, устойчивой иностранной валютой (на 25%), а также легко реализуемыми товарами и краткосрочными обязательствами (на 75%). Червонец приравнивался к дореволюционной десятирублёвой золотой монете, содержавшей 7,74 грамма чистого золота. 27 ноября 1922 года началось поступление в обращение банкнот номиналом в 1, 3, 5, 10 и 25 червонцев. Червонец был встречен населением с доверием, он рассматривался не только как средство обращения, но и как средство накопления. В течение 1923 года удельный вес червонцев в общей денежной массе вырос с 3 до 80%», - говорится далее.
«К 1924 году произошло полное замещение совзнаков банковскими билетами (прежде всего, червонцами) и новыми казначейскими билетами. Это, безусловно, способствовало развитию торговли и налаживанию нормальных экономических отношений между торговыми организациями и товаропроизводителями, а также между самими товаропроизводителями. Многие в СССР и за рубежом решили, что выпускаемые Госбанком СССР червонцы станут свободно конвертироваться в золото. То есть в СССР будет восстановлен золотой рубль, подобный тому, какой был введен министром финансов С.Ю. Витте в 1897 году. Тогдашнего наркома финансов Григория Яковлевича Сокольникова (1888-1939), который активно поддерживал конвертацию банкнот в драгоценный металл и добивался свободного хождения золотого рубля за пределами страны, называли "новым Витте"», - подчеркивается в публикации.
«Червонец стал достаточно устойчивым и хорошо выполнял основные денежные функции (мера стоимости, средство обмена, платежа и накопления). Новый советский рубль мог выходить за пределы страны в виде червонца (равного 10 новым казначейским рублям) и обращался на зарубежных биржах. Советский червонец можно было разменять или приобрести практически во всех странах мира. В силу введенной Сокольниковым полной конвертируемости червонца в иностранные валюты и его качественного обеспечения курс советской валюты на биржах и в зарубежных банках был устойчивым. Все ждали объявления о начале конвертации бумажных червонцев в золотые монеты с таким же названием. Достаточно большая партия таких монет была отчеканена, но в обращение не поступила. Ожидавшегося введения размена нового советского рубля на золото не произошло», - пишет автор статьи.
«Сокольников ратовал за дальнейшую либерализацию в сфере денежного обращения и валютных отношений, но это угрожало государственной монополии внешней торговли, препятствовало установлению государственной валютной монополии, вступало в противоречие с генеральной линией ЦК ВКП(б). В начале 1926 года Сокольников был смещен с поста Наркома финансов. На его место был назначен Николай Павлович Брюханов (1878-1938), пробывший на посту до октября 1930 года. Нетрудно заметить, что самые принципиальные вопросы, касающиеся реформирования денежно-кредитной системы, решались руководителями Наркомата финансов, а не Госбанка. Последний, хотя и входил в исполнительную ветвь власти наряду с различными наркоматами, воспринимался как организация более низкого уровня, чем Наркомат финансов. Первым руководителем Госбанка стал Арон Львович Шейнман (1886-1944), который занимал этот пост в 1921-1924 гг. и в 1926-1929 гг. В период 1924-1926 гг. руководителем в статусе и. о. председателя правления Госбанка был Николай Гаврилович Туманов (1887-1936)», - сказано в статье.
«В первое время НЭПа роль банков в кредитовании экономики была крайне скромной. Активно стимулировалось использование в отношениях между предприятиями и организациями коммерческого кредита, оформляемого в виде векселей. Между предприятиями поощрялись элементы клиринговых отношений (взаимозачеты встречных требований). Часть таких отношений выстраивалась без помощи банков. Банкам было предписано контролировать взаимное кредитование хозяйственных организаций (учет операций, залоговое обеспечение, процентные ставки, сроки, целевое назначение и др.). Однако эффективный контроль был затруднительным, имели место забалансовые операции, существовала возможность внепланового перераспределения средств в народном хозяйстве», - пишет Катасонов.
Он также отметил, что во второй половине периода НЭПа была сделана ставка на более широкое использование банковского кредита. «Появилось большое количество банков с акционерной формой собственности. В некоторых участие государства было доминирующим, в других государство выступало миноритарным акционером. Были также кооперативные и коммунальные банки без государственного участия, были многочисленные общества взаимного кредитования и кредитные кооперативы. На 1 октября 1923 года в стране действовало 17 самостоятельных банков, а доля Госбанка в общих кредитных вложениях всей банковской системы составляла 2/3. К 1 октября 1926 года число банков возросло до 61 (без учета филиалов), а доля Госбанка в кредитовании народного хозяйства снизилась до 48%. (Андрюшин С.А. Банковская система России: особенности эволюции и концепции развития. – М.: Институт экономики РАН, 1998, с. 295). На завершающей фазе НЭПа количество банковских и кредитных учреждений разных форм собственности и разных статусов (начиная от коммерческих банков и кончая кредитными кооперативами и обществами взаимного кредитования) было очень большим. На 1 октября 1929 г. кредитование народного хозяйства осуществляли 1312 кредитных учреждений и их филиалов, не считая более 10 тыс. кредитно-кооперативных обществ. (Финансы и кредит в СССР. – М., 1956, с. 106)», - говорится далее.
«Банковская система была, пожалуй, последней, где атмосфера НЭПа держалась дольше всего. Большинство банков осуществляли краткосрочное и долгосрочное кредитование, руководствуясь только коммерческими соображениями, не считаясь с политикой правительства. И вот в декабре 1925 года на пленуме ЦК ВКП(б) прозвучало слово "индустриализация". Стране нужен был мощный экономический рывок, надо было выходить хотя бы на довоенный уровень экономического развития. В 1925 году объем промышленной продукции возрос на 58% по сравнению с 1920 годом, но 20-й год был очень низкой базой отсчета. В 1925 году промышленность составляла лишь 73% от уровня 1913 года. Выплавка чугуна в 1925 году превышала уровень 1920 года в 10 раз, но достигала лишь 30 процентов довоенного уровня. При иллюзии сравнительно быстрого экономического развития Советская Россия не могла догнать Россию дореволюционную», - пишет профессор.
«Для совершения рывка требовались крупные капиталовложения в реконструкцию существующих и создание новых производственных мощностей. Для этого требовалась совершенно другая денежно-кредитная система, нежели та, что была выстроена при НЭПе. Промышленности нужны были кредиты, во-первых, длинные; во-вторых, без высоких процентов (а лучше вообще без них); в-третьих, не требующие от кредитополучателя непосильного для него обеспечения», - сказано в статье.
«Решения о выдаче кредитов промышленным предприятиям надо было принимать не на основе таких критериев, как ожидаемая прибыль, риски и обеспечение, а на основе общегосударственных планов развития всех отраслей экономики. Банковские организации следовало включить в систему народнохозяйственного планирования. При этом обеспечением кредита должны были стать новые производственные мощности, а не дорогостоящие банковские гарантии или залоги в виде ценных бумаг либо материального имущества», - отмечается в публикации.
«Банковский сектор был одной из последних заводей НЭПа, но и ей пришел конец: в 1930-1932 годах в СССР была проведена кредитная реформа. Была создана принципиально иная банковская система, выстроенная под задачи индустриализации. Сегодня вопрос о реиндустриализации России стоит так же остро, как стоял вопрос об индустриализации СССР более 90 лет назад. И как тогда, под задачу реиндустриализации России требуется кардинальная реформа кредитной системы страны», - заключил Валентин Катасонов.
