Ровно девяносто лет назад, 1 декабря 1930 года, на Международном проспекте в Ленинграде, так тогда назывался Московский проспект, произошла крупнейшая в нашем городе катастрофа с участием трамвая. И, по всей видимости, крупнейшая в Российской Империи – РСФСР – РФ. Число жертв немыслимо большое – двадцать восемь человек.
В 7 часов 58 часов утра двухвагонный поезд трамвая № 8 трампарка им. Блохина под управлением вагоновожатого П.А. Савельева следовал по Международному проспекту от центра города в направлении Московских ворот. По трагическому стечению обстоятельств в эти же минуты на перегоне Бычий пост Варшавской соединительной железнодорожной линии задним ходом двигался паровоз с гружёными товарными вагонами. Последний вагон поезда наехал на моторный вагон трамвая, многотонная махина, взгромоздившись на переполненный в час пик людьми трамвай, подмяла его под себя и полностью раздавила.
В один момент погибло 28 человек, 8 человек получили тяжелые ранения, 12 – легкие и три человека не пострадали. Среди погибших была кондуктор Кручис, а среди спасшихся вагоновожатый Савельева. Спустя короткое время на место происшествия прибыли пожарные, военные и милиция. Только с помощью пожарных домкратами был поднят товарный вагон. Открылась страшная картина, вперемешку с искореженным металлом лежали обезображенные тела. Погибшие и раненые были незамедлительно доставлены в расположенную буквально в сотнях метрах от места происшествия больницу им. И.Г. Коняшина (Международный пр., д. 104). Кстати, больница располагалась по этому адресу доперестроечных времен, теперь на ее месте православный центр.
На следующий день в «Красной газете» были опубликованы подробности: «Вагоновожатый, предполагая, что успеет проскочить, дал полный ход вагону. Однако был настигнут шедшим задним ходом составом. Моторный вагон был опрокинут, придавлен и протащен по всей ширине улицы».
Сохранились многочисленные фотографии с места трагедии. В отличие от сегодняшнего переполненного машинами Московского проспекта довоенный Международный проспект представлял собой магистраль той же ширины, но движение на нем не было интенсивным в силу небольшого автопарка в городе. Тем странным показалось желание вагоновожатого «проскочить» перед двигающимся поперек проспекта поездом.
Примечательно, что публикации на эту тему зачастую сопровождаются сентенциями о кровавом ОГПУ, которое развязало небывалый террор против нарушителей дорожного движения. О приговоре мы напишем чуть позднее, но инициаторами полного и объективного следствия выступили не только правоохранители, но и ЦК ВКП(б). Именно высший партийный орган страны уже на следующий день направил в Ленинград телеграмму с требованием детально разобраться в случившемся.
Для того чтобы понять столь пристальное внимание высших властей к катастрофе, следует вспомнить то время. Первое в мире социалистическое государство находится во враждебном окружении государств империалистических. Есть внешний фронт, его держат военные Красной армии. Но есть и внутренний фронт – трудовой. Именно рабочие, служащие, трудовая интеллигенция отдают все силы делу строительства социализма. Их трудовые свершения в центре внимания всей страны. Их жизни – высшая ценность. Покушение на их жизнь и здоровье – покушение на социализм, на партию, на государство. Злосчастный трамвай был переполнен рабочими, ехавшими на заводы и фабрики в то утро. Банальное нарушение техники безопасности и правил дорожного движения приобретало окраску преступления против государства.
4 декабря состоялись грандиозные похороны погибших. Похороны были организованы Облисполкомом, Облпрофсоветом и предприятиями города. Большая часть погибших (22 человека) были похоронены на коммунистической площадке Новодевичьего кладбища, также рядом с местом трагедии. Справа от входа, в дальней южной части кладбища (почти у забора) сохранилось место, где до сих пор находятся полуразрушенные остатки цементных и металлических надгробий жертв катастрофы. Надписи на памятниках не оставляют сомнений: «погиб в трамвайной катастрофе» (Реквиашвили Г.Н.), «погиб при трамвайной катастрофе на Международном проспекте» (Петров И.П.), «трагически погибла при трамвайной катастрофе на М.Н. проспекте» (Нилова Е.В.) и др. Среди погибших большинство рабочие завода «Электросила», работники других предприятий города, студенты, домохозяйки. Несколько человек так и остались неизвестными. Наверное, как всегда в таких случаях, произносились речи: «Навсегда останутся в наших сердцах…». Не остались. Последующие трагедии войны, блокады, тяжесть восстановления послевоенного города почти вычеркнули из памяти горожан события первого зимнего дня 30-го года. Тому свидетельством полуразрушенные, ушедшие в землю простенькие надгробия погибших. К сожалению, столь типичная картина для городских кладбищ.
Но еще не преданы были земле тела погибших, начались масштабные следственные действия. Помимо работников ОГПУ ключевую роль играл старший следователь Облпрокуратуры Лев Романович Шейнин. Шейнин – продукт своего неспокойного времени. Участвовал в следствии по делу об убийстве Кирова, «врагов народа» Каменева и Зиновьева, участвовал в работе Нюрнбергского процесса. Сам дважды попадал в жернова машины политических репрессий, но оба раза счастливо отделывался – его дело пересматривалось с последующим освобождением Шейнина. Однако Шейнин известен нам более как соавтор сценария некогда популярных советских фильмов «Ошибка инженера Кочина», «Встреча на Эльбе» и «Ночной патруль», лауреат Сталинской премии за писательские труды.
Следствие взяло быка за рога. Уже на следующий день выяснили, что данный отрезок проспекта давно пользовался дурной славой. Рабочие не раз жаловались на неудобства, которые создавал железнодорожный переезд, обращались в администрацию железной дороги о постройке моста над проспектом. Но, как полагается, реакция не последовала. Даже предложение рабочих о запрете движения поездов в часы пик (7-8 часов утра) было принято к сведению только через два дня после трагедии. Вскрылись и «картины развала труддисциплины», «показательной во всех отношениях» (из газет). Так, диспетчер, зная о приближении поезда, пять раз звонил сторожам, чтобы они закрыли шлагбаумы, но никто не поднял трубку. А диспетчер не счёл нужным направить на переезд нарочного.
Сцепщик поездной бригады, видя запрещающий сигнал, сообщил машинисту об опасности с опозданием.
Власти не скрывали от общественности вопиющие факты нарушений на транспорте. Информация оперативно поступала в прессу. Собравшаяся у входа в больницу громадная толпа, видимо, не только из родственников, разошлась, получив исчерпывающую информацию. Между тем следственными органами в считаные дни было арестовано 16 человек.
В рекордные сроки следствие было окончено и 4 декабря выездная сессия Областного суда начала слушания дела. Подсудимыми оказались не только пресловутые стрелочники – сторожа, диспетчер, сцепщик, вагоновожатый, но и транспортное и архитектурное начальство районного уровня, а также служащие железной дороги, отвечавшие за безопасность движения. Им инкриминировалось нарушение статье 16, статье 111 и части 1 статьи 112 УК РСФСР. Статья 11 УК РСФСР карала за бездействие власти, т.е. невыполнение должностным лицом действий, которые оно по обязанности своей службы должно было выполнить, при наличии признаков, предусмотренных ст. 109, а равно халатное отношение к службе, т.е. небрежное или недобросовестное отношение к возложенным по службе обязанностям, повлекшее за собой волокиту, медленность в производстве дел и отчетности и иные упущения по службе, при наличии тех же признаков лишением свободы на срок до трех лет.
Примечательно, что ч. 1 ст. 112 УК РСФСР предусматривала наказание не ниже двух лет лишения свободы со строгой изоляцией за злоупотребление властью, превышение или бездействие власти и халатное отношение к служебным обязанностям, если в результате их последовал развал руководимого должностным лицом центрального аппарата управления или таких же хозяйственных государственных аппаратов производства, торговли, кредита и транспорта. При особо отягчающих обстоятельствах (корыстная заинтересованность, подлоги, хищение имущества, взяточничество и т.п.) - вплоть до расстрела.
Как видим, данная статья не предусматривал такого отягчающего признака как гибель людей. Поэтому применялась статья 16, гласившая, что «если то или иное общественно-опасное действие прямо не предусмотрено настоящим Кодексом, то основание и пределы ответственности за него определяются применительно к тем статьям Кодекса, которые предусматривают наиболее сходные по роду преступления». С точки зрения сегодняшнего дня неуказание в качестве отягчающего обстоятельства гибели двух или нескольких людей едва ли дало суду право назначить наказание выше двух лет лишения свободы.
Однако сессия суда в составе председательствовавшего члена Облсуда Ростовцева, народных заседателей Зибзеева и Валькова 8 декабря 1930 года, т.е. через неделю после катастрофы, вынесла приговор. Непосредственные виновники трагедии получили по 10 лет заключения, второстепенные подсудимые – по два-три года. И только одна подсудимая, железнодорожный техник Финогенова, получила условное наказание. Конечно, относительная суровость наказания была обусловлена немыслимым количеством жертв и пострадавших.
О председательствовавшем Иване Григорьевичу Ростовцеве известно, что он был выходцем из НКВД и дослужился до и.о. председателя Облсуда, но в 1938 году был арестован, затем информация противоречива, то ли освобожден, то ли осужден. Дальнейшую судьбу Ростовцева мне не удалось установить. О защитниках подсудимых информация не сохранилась. Известно, что подсудимые обжаловали приговор в кассационном порядке, а из Верховного суда поступило требование о передаче дела им. Возможно, вышестоящая судебная инстанция решила проверить постановленный в рекордные сроки приговор по резонансному делу. Однако информации о новом приговоре нет.
Константин Борисович Ерофеев, правовед, публицист
