Начать движение к истокам

Моя статья «Нам нужен новый Синодальный порядок» вызвала противоречивые отклики. Виноват отчасти я сам, поскольку не объяснил пространно свою мысль. Но и тема была другая - ситуация вокруг самосожжения журналистки Славиной. На тему Синодального порядка я вышел в конце, размышляя над извечным русским вопросом: что делать. Здесь попробую объясниться более пространно.

Впрочем, я уже не раз писал и о синодальной эпохе, и о Петре Великом, и о необходимости выстраивания церковно-государственных отношений, поэтому моя аргументация известна, в том числе и моим принципиальным оппонентам, которые уже поспешили подвергнуть критике и эту мою статью.

Нам навязали западную модель «разделения властей», когда три ветви власти - исполнительная, законодательная и судебная - формально существуют независимо друг от друга, а власть духовная вообще выведена за скобки социума, объявлена частным делом человека.

Слава Богу, после развала Советского Союза христианский Запад стал стремительно деградировать духовно. Оказалось, что Запад цеплялся за христианские ценности, пока у него был противник в лице СССР. И вот еще совсем недавно гомосексуализм считался на Западе патологией, а сейчас почти все бывшие христианские страны Европы признают его разновидностью нормы, повсеместно легализуются однополые браки. Народы Запада стремительно отрекаются от Христа, изгоняя из общественной жизни христианские символы.

Вот к чему в итоге привело выведение религии в сферу частной жизни!

В этих условиях нравственно чуткие люди в России, все, для кого жизнь не измеряется только материальными благами, начинают понимать ущербность таких «достижений» западной цивилизации, как «отделение Церкви от Государства» и «разделение властей». Происходит и естественное сближение Церкви и Государства.

Однако церковно-государственные отношения формально у нас продолжают основываться на принципе «отделения Церкви от Государства» и регулируются абсолютно нейтральным законом «О свободе совести и о религиозных объединениях».

Нынешний порядок вещей, разумеется, кое-кого устраивает и в Церкви и в Государстве. В Государстве он устраивает людей либерального образа мысли, которых до сих пор много во властных кабинетах. В Церкви он устраивает духовенство мегаполисов, которое может жить относительно безбедно, настоятелей крупных храмов и значительную часть епископата.

Однако, всем, кто серьёзно думает о будущем страны, желает возрождения Великой России, думаю, понятно, что этого не произойдёт без объединения усилий двух главных делателей нашей истории - Церкви и Государства. А началом должна стать формализация церковно-государственных отношений.

Отделение Церкви от Государства пагубно сказывается как на Церкви, так и на Государстве, и уже начинает приносить свои пагубные плоды. К примеру, Церковь не может своими средствами успешно бороться с расколами, типа романовского в Среднеуральском монастыре. И в результате стыдливо прибегает к помощи правоохранительных органов, которые вынуждены придумывать имеющиеся в законе поводы для вмешательства или фабриковать их. Кому это нужно?!

Государство, в свою очередь, не получает от Церкви достойной помощи в нравственном воспитании общества и, прежде всего, молодёжи. Инициативные священники и миряне, конечно, занимаются этим на свой страх и риск, бывает, получая за это вместо благодарности ушаты грязи и клеветы. Противники власти на законном основании требуют от Церкви в пору политического кризиса стать над схваткой, на что «клюют» некоторые представители духовенства, как мы видели недавно в Белоруссии. Словом, вред от неурегулированности церковно-государственных отношений обоюдный.

Но где же нам искать образец и опыт для выстраивания современных церковно-государственных отношений? Нынешний формат показывает свою бесперспективность и тупиковость. Советский опыт в целом совершенно не пригоден, при том, что был краткий позднесталинскй период, опыт которого достоин изучения, но он был отступлением от советской, в целом негативной для Церкви, практики. Византийский опыт и опыт Московского царства также нуждаются в изучении, но они являют нам скорее недостижимый идеал, реализованный в условиях совершенно другого общества, в массе своей имевшего церковное мировоззрение.

Поэтому нам неизбежно придётся обратиться к опыту именно Синодального периода нашей истории, когда такие отношения были формализованы. Этот период относительно близок нынешнему обществу, хорошо документирован. Общество Российской Империи, особенно в 19-м и начале 20-го веков, было во многом схоже с нынешним. Чем не образец для подражания?

Мне говорят, что я предлагаю ввести контроль Государства над Церковью. Это не так. В синодальный период Государство не распространяло свой контроль на вопросы вероучения, не касалось их, Церковь была абсолютно свободна. Государство не навязывало Церкви новые догматы и каноны. Что еще нужно?! Священникам и архиереям не нужно будет заниматься административно-финансовыми вопросами, только богослужебной деятельностью, делами милосердия и нравственным воспитанием общества. Даже в кадровые вопросы, хотя это не самый главный вопрос, в имперский период государство в целом вмешивалось в качестве исключения.

Приводят примеры обер-прокуроров, которые были даже и не верующими. Но ведь были и другие, которых можно считать образцами для подражания, например, К.П. Победоносцев, обустроивший жизнь сельского духовенства, создавший знаменитые церковно-приходские школы, граф А.П. Толстой, известный своей благочестивой жизнью, и другие. Почему мы сразу вспоминаем худшие образцы?

Говорят, что именно Синодальная система выкормила поколения теплохладных, либеральных чиновников-епископов и революционных попов. А потому возвращение к синодальному порядку только ускорит либерализацию, а вовсе не предотвратит ее. Думаю, это несправедливо. В целом деградировало российское общество. Образованный слой переставал верить в Бога, начал верить в науку, особенно в 19-м веке, а высшее духовенство в массе своей разделяло заблуждения образованного слоя, будучи его частью. Народ начали развращать дешевыми газетами, но государство не противостояло этому на уровне борьбы за смыслы. С капиталистическим вызовом Российская Империя не справилась.

Церковь нуждалась к началу 20-го века в реформе. И лучшие представители епископата, духовенства и мирян видели пути этой реформы в активизации приходской жизни. Соответствующие проекты предлагали императору владыки Серафим (Чичагов) и Гермоген (Долганов). Однако большинство епископата видели смысл реформы в «освобождении Церкви от пут государства», в получении белых клобуков (чем и занялся Собор в первую очередь в 1917 году), поэтому Николай II и тянул с созывом Поместного Собора, понимая, что вреда будет больше, чем пользы.

Конечно, Синодальная система была несовершенной. Очевидный её недостаток заключался в нарушении зримого символа Симфонии Церкви и Государства - института Патриаршества. Петр Великий не нашёл достойного кандидата на Патриарший престол, который бы понимал смысл его реформ, подобно свт. Митрофану Воронежскому или митрополиту Стефану Яворскому. В дальнейшем императоры и императрицы не решились исправить этот недостаток петровской церковной реформы. А после присоединения Грузии и включения Грузинской Церкви в состав Российской восстановление Патриаршества породило бы проблемы в Грузии, где и без того ликвидация древнего института Патриаршества вызывала недовольство.

Были и другие недостатки в Синодальной системе, которые нужно сегодня учесть и не повторять. Но историческое делание никогда не предполагает примитивное восстановление старых институтов, оно предполагает творческое осмысление того, что успешно функционировало в прошлом.

Конечно, создание государственного органа по связям с Церковью, аналогичного Обер-Прокуратуре Российской Империи, требует осмотрительности и понимания смысла создаваемой структуры. Её должны создавать люди церковные, понимающие устройство церковного организма. Есть риск, что люди либерального образа мысли из среды чиновничества попытаются превратить такой орган в структуру не соединяющую, а разделяющую Церковь и Государство. Либеральный чиновник во главе такой структуры может давить священников-патриотов и продвигать либеральных батюшек. Такая опасность есть. Но любые реформы подстерегают подобные опасности, их нужно предвидеть и заблаговременно не создавать условия для появления подобных эксцессов или заранее создать механизм устранения их.

Что даст новый синодальный порядок Церкви? Решение многих внутренних проблем. Провинциальное духовенство перестанет стонать под прессом нужды, священнослужители, получающие содержание от государства, перестанут искать источники для содержания семьи. Церковь сможет успешно бороться с извечными врагами - симонией и содомией, с которыми без помощи Государства справиться не в состоянии. А значит, вырастет авторитет Церкви в глазах общества. Церковь сможет противостоять сектам и расколам.

Что даст новый синодальный порядок Государству? Укрепление и усиление. И возможность успешно противостоять вызовах глобализма, стремящегося ликвидировать государство, проторив дорогу Мировому правительству и его «премьер-министру», сыну погибели. В союзе с Церковью Государство только сможет сохраниться.

Что даст новый синодальный порядок России? Начало возвращения к своим корням, превращения в Великую Державу, каковой и подобает быть Третьему Риму.

Конечно, есть масса проблем и вопросов? Как быть с другими конфессиями, например? Эти вопросы, полагаю, вполне можно разрешить. Главные противники отказа от догм либерализма в России - это не традиционные конфессии, а атеисты. Главное, переломить их сопротивление.

А для начала нам самим, православным русским людям, нужно отказаться от предубеждения в отношении Синодального периода русской истории. Без гнева и пристрастия, как требует древняя методология исторического исследования изучать наше имперское наследие.

Анатолий Дмитриевич Степанов, главный редактор «Русской народной линии», председатель «Русского Собрания»