Говоря о современной России, мы однозначно подразумеваем тот её постсоветский курс, который был взят при президентстве В.В. Путина. Поэтому, когда мы говорим «современная Россия», мы, безусловно, подразумеваем – «государство Путина», выражаясь в терминах В. Суркова (см.: Владислав Сурков. Долгое государство Путина. О том, что здесь вообще происходит). А когда мы говорим «Путин», подразумеваем современную Россию со всеми её достижениями и недостатками. «Путину безраздельно принадлежит политическое настоящее России», справедливо считает А. Дугин. Близкий тезис и у Председателя Госдумы В. Володина: «Есть Путин – есть Россия, нет Путина – нет России». Поэтому тема Путина просто обречена быть под постоянным и самым пристальным вниманием экспертного сообщества.
Феномен Путина для России настолько значим, что он будет интересен до тех пор, пока будет существовать сама Россия и русский народ. По М. Хазину, Путин – «некий самородок, который сам себя сделал, очень грамотно выстроив систему отношений с разными персонажами» в структурах власти (см.: Михаил Хазин. Путин должен разобраться с боярами: одних – на кол, других – в опалу). Этот исторический феномен стал со всей очевидностьюзначимым не только для России, но и для всего мира. Однако до конца он пока остаётся не совсем понятным своим современникам, он неоднозначен и даже противоречив, как, впрочем, всякий русский феномен, вроде Ивана Грозного, Петра Великого или Иосифа Сталина.
Говоря о политике Путина, А. Дугин отметил: «Это глубинно и сущностно половинчатая линия правления», поскольку «то, чем является современный политический режим в России, сложившийся при Путине, это компромисс. Компромисс между всеми полюсами и действующими силами государства и общества» (см.: Александр Дугин. После Путина может начаться гражданская война; Он же. Путин или Сверх-Путин). В силу указанного компромисса, или по иной причине, но Путин остаётся не совсем понятным для патриотов, возможно и потому, что, как выразился В. Аверьянов, «вынужден до сих пор лавировать и во многом маскировать свои стратегические замыслы» (см. Виталий Аверьянов. Наш дух не сломлен; Он же. Про «эпидемию нарциссов» и глубинного медведя). Подобное высказал и В. Расторгуев: «…наш лидер ни разу не обмолвился, какое общество мы сообща (или порознь?) строим. Из его уст не прозвучало ни «капиталистическое завтра», ни хотя бы туманное «постсоветское» или интригующее «посткапиталистическое»? Что за этим стоит – похвальная профессиональная привычка хранить тайну или её отсутствие? Нет ответа» (см.: Валерий Расторгуев. Споры о «путинизме» – времени, когда эпохи вмещаются в годы. О периоде правления Владимира Путина).
Вообще же, аксиологическая оценка национального лидера – дело совсем не простое. Всякий раз тут требуется понять планы и ожидания сил, приведших его к власти, суть внутренних и внешних вызовов, с которым столкнулся лидер, школу его жизни, и только потом оценивать его дела, имевшие для страны те или иные последствия.
По моему глубокому убеждению, есть только один рецепт более или менее объективной оценки лидера – это метод «весов». На чашах этих «весов» нужно попытаться, насколько возможно объективно, взвесить государственные дела лидера. На одну чашу условно положить дела с позитивными для страны последствиями, на другую – с негативными, и далее посмотреть, какая из чаш перевешивает.
Чтобы оценить В.В. Путина как политика и ответственного лидера, достаточно сравнить Россию 2000-го и 2019-го годов. Положительный перевес у Путина будет по всей группе государственных показателей (от ВВП до уровня и продолжительности жизни граждан, от величин госдолга до величин в Фонде национального благосостояния России и т.д. и т.п.), поэтому вердикт по оценке деятельности Путина может быть только положительным. Путин, по сути, спас Россию именно в тот драматический момент, когда, казалось, падение в пропасть небытия некогда могущественной сверхдержавы было уже неизбежным.
При Путине восстановлено военное могущество России. Оно позволяет России не просто выживать, не просто восстанавливать свой суверенитет, но и развиваться, а также договариваться на равных с конкурирующими империями и странами о справедливой зоне разграничения интересов, дипломатически решать множество международных проблем. Вспомним внешнеполитическое кредо Александра III: «у России нет друзей, нашей огромности боятся… У России только два надёжных союзника – её армия и флот». Путин вполне осознал это царское кредо. Он понял, что только военное могущество может спасти Россию, а потому именно его восстановил в первую очередь. Что можно воспринимать как явление вполне чудесное, если вспомнить плачевное состояние вооружённых сил в 2000 г. Тем самым Путин обеспечил главное необходимое, хотя и не достаточное, условие для подъёма России.
В. Коровин к этому справедливо добавляет, что во время правления Путина «устранён олигархический нарост, использовавший экономические инструменты давления для влияния на политику и борьбу за власть; созданы госкорпорации, сконцентрировавшие остатки недорастащенной государственной собственности по нескольким приоритетным направлениям; Путин, несмотря на все травмы либеральной смуты, сумел сохранить тот самый героический дух, помогавший русским побеждать на протяжении всей нашей тысячелетней истории; при Путине роль и влияние православия распространилось настолько, насколько у него самого хватило сил и возможностей» (см.: Валерий Коровин. Долгое русское государство). И более того, как отмечает И. Казенас, «наша страна показывает всему миру основу новой цивилизационной модели человечества, в противовес проигравшей Глобализации и на её контрасте» (см.: Игорь Казенас. День народного единства народов планеты. Границы России нигде не заканчиваются). Всё это вместе очень дорогого стоит.
Но тут, как ложка дёгтя в бочке с мёдом, всё дело портит наша несбывшаяся надежда на Путина. И причина здесь в том, что «ранний Путин был надеждой, альтернативой, героем, остановившим распад России» (А. Дугин). От Путина ждали дальнейших решительных действий. Речь идёт о том, что полезного он мог бы сделать для России, но почему-то не сделал. Обращаю особое внимание на достаточно тонкую грань между «президент мог бы сделать» и «президент должен был сделать». Например, В. Янукович в 2013-2014 гг. не сделал для наведения порядка на Майдане то, что должен был бы сделать ответственный президент, и это в итоге привело к трагическим для Украины последствиям.
В России после резкого патриотического подъёма 2014-2015 годов, уже через несколько лет, в 2018-2019 гг. последовал либеральный откат (или даже реванш) и, как следствие, – появились неуверенность и даже уныние в среде истинных патриотов, вызванные безысходностью создавшегося положения. Дело в том, что либеральные пропагандисты («коллективный Венедиктов») продолжают жировать за государственный счёт, а пропагандисты-патриоты еле-еле сводят концы с концами, у них нет единой повестки, нет лидера, нет партии. И самое главное – нет господдержки. Более того, деятельность таких выдающихся авторитетов Русского мира, как О. Платонов (директор Института русской цивилизации) во многом пресечена судебными разбирательствами по надуманным поводам «пятой колонны». Согласно О. Розанову, у патриотов наступила апатия, поскольку «поддерживать либеральную уличную оппозицию глупо и бессмысленно, а на патриотическом фланге все зачищено до стерильного блеска» (см.: Олег Розанов: От политтехнологий – к воплощению русской мечты). Сложилось впечатление, что таланты патриотов (публицистов, блогеров, экономистов, учёных) и созидательная энергия воли русского народа Кремлём не поняты и не востребованы. Да, Путин не позволил уничтожить Россию и русский народ (как и всю российскую семью народов), и это – сущая правда. Но программа по ликвидации русского народа, стартовавшая в 1990-е, полностью не остановлена. Она приторможена, если хотите. Она перешла из жёсткой фазы уничтожения (каковой она была в 1990-е годы на всём постсоветском пространстве, и особенно после 2014 г. на Украине) в свою мягкую и замедленную фазу. Конституция РФ 1993 года не изменена, понятие «русский народ» в ней так и не появилось, что юридически доказывает: ельцинская антироссийская и русофобская программа пока не перечёркнута Путиным. «Государственную идею он не утвердил, институционального выражения своему курсу не придал, новой государственной элиты не учредил, стратегического пути России не сформулировал» (А. Дугин). Русские патриоты в России (и на Донбассе в особенности) посему находятся в депрессивном состоянии духа. Согласно С. Глазьеву, «десятки миллионов образованных и квалифицированных людей оказались на социальном дне, утратив смысл своего существования» (см.: Сергей Глазьев. Культ Золотого тельца и Россия). Ещё жёстче звучит тревога у В. Аверьянова: «Вместо доверия и надежды сегодня в народе депрессия и все нарастающее озлобление». Как известно, в депрессивном состоянии живые существа слабо размножаются, поэтому рождаемость в России закономерно падает и никакой материнский капитал или семейная ипотека тут существенно помочь не смогут. Либеральные установки по-прежнему нравственно разлагают народ и по-прежнему тормозят экономическое развитие, особенно в глубинке, где проживают основные трудовые массы. По С. Глазьеву, «сложившаяся в России система хозяйствования бесперспективна. Её сохранение обрекает страну на бесконечные внутренние конфликты и внешнюю зависимость, общество – на деградацию, а народ – на вымирание». С ним солидарен М. Делягин, считающий, что «всем бы хотелось, чтобы президент одумался и осознал, что политика уничтожения России при помощи социально-экономических методов, либеральных, которую осуществляет Силуанов, это неправильно, и что нужно развивать российскую экономику и для этого осуществлять инвестирования, хотя бы бюджетных резервов, для этого гарантировать гражданам прожиточный минимум, выполнив, наконец, Конституцию» (см.: Михаил Делягин. Зачем Путин экстренно вызвал Силуанова в Сочи?). Чиновники, сколько их ни сажай, продолжают самозабвенно воровать, ибо такова сущность нашей «демократической системы», установленной ещё в 1991 году. Эта система Путиным не изменена. Она постоянно, как в инкубаторе, воспроизводит взяточников, коррупционеров и воров. В целом, русский дух надломлен, но уж очень не хочется верить, что надолго.
Поэтому, несмотря на положительный перевес на сравнительных «весах» Путина, уровень доверия народа к власти в последние два года неуклонно падает, как, собственно, и рейтинг самого президента. По О. Розанову, апатия, «бесстрастие, равнодушие, а иногда даже пренебрежение к власти», закономерно вылились в «падение рейтинга партии власти и первого лица». Путин в большей степени, чем раньше, начал ассоциироваться с либеральным экономическим блоком правительства, влиятельными либералами из аппарата президента и олигархами (всегда либеральными по определению). Это очень резкие и крайне отрицательные оценки. Но они есть и в значительной мере они справедливы. Как понять это противоречие, как его объяснить?
Деятельности Путина, такой, какова она есть сейчас, со всеми очевидными плюсами и нашими несбывшимися надеждами, на мой взгляд, может быть дано два объяснения.
Объяснение первое. Патриот Путин направил основные свои усилия вовне России (а не внутрь), исходя из дальновидного геополитического расчёта (т.н. «хитрого плана Путина»). Если начать патриотическую борьбу с либеральной российской элитой немедленно, то можно проиграть как внутриполитическую борьбу, так и геополитическую схватку за Россию. Как известно, либеральная российская элита (условно, «коллективный Чубайс») находится в зависимости от международной олигархии (условно, «коллективного Ротшильда»). Воевать одновременно с «коллективным Чубайсом» (внутри) и «коллективным Ротшильдом» (вовне) весьма рискованно и опасно, тем более что на страже интересов «коллективного Ротшильда» стоит вся мощь империи англосаксов и мощь всех её «подхрюкивающих» (по выражению Путина) сателлитов.
Война на два фронта почти безнадёжна. Вспомним, как Николай II, оказавшись в состоянии одновременной войны с Германией и внутренними врагами (либералами и социалистами разных мастей), проиграл геополитическую схватку за Россию. Прекрасно это понимая, Путин мог принять решение сначала победить вовне империю англосаксов, сформировавшую единый политико-экономический центр антироссийской, русофобской и антипутинской политики. Этот центр политологи часто называют «вашингтонским консенсусом» или «вашингтонским обкомом». Суть всех русофобов, «подхрюкивающих» этому «обкому», в том, что они трусливо «подхрюкивают» актуальной силе. Пока ведущей силой планеты остаются США, им и «подхрюкивают», но как только таковой станет Россия, то «подхрюкивать» США перестанут.
Вполне можно допустить, что Путин, чтобы навести порядок в своей стране, принял имперское решение сначала укрепить военно-промышленный комплекс (ВПК) и разрушить влияние «вашингтонского обкома» (как главного источника всех проблем России), а уже потом заняться «коллективным Чубайсом» и другими внутренними проблемами.
Именно в идее конвертации внешнеполитических успехов во внутренние (в том числе – внутриэкономические) К. Мончар усмотрел «здравый план Путина». Согласно этому плану, Путин выбрал верную последовательность решения стоящих перед Россией задач, поскольку с «укрепления суверенитета страны, резкого усиления армии и обороноспособности и надо было начинать – а уже потом переходить к решению всех остальных проблем» (см.: Константин Мончар. Стратегия Путина – внутренние проблемы России решаем через внешние). А сама эта последовательность решения стоящих перед Россией задач, возможно, такова: 1. Укрепление ВПК, обороноспособности и суверенитета; 2. Внешнеполитическая борьба и победа над гегемонией США; 3. Решение внутренних задач России.
Реализуя этот план на глазах у всего мира (в Крыму, Сирии и Венесуэле), Россия воскресила свой некогда забытый статус мировой империи (хоть царской, хоть советской), одновременно разрушив репутацию и былой статус империи англосаксов как единственного центра силы. Заметим, что эти внешнеполитические события привели к санкциям против многих российских олигархов и к их недовольству действиями Путина. То есть, вполне очевидно, что Путин тут действовал отнюдь не в интересах «коллективного Чубайса», а в интересах России согласно своему плану спасения России.
В своё время подобное мудрое геополитическое решение было в истории Древнего Рима (вспомним знаменитый призыв римского сенатора Марка Порция Катона: «Карфаген должен быть разрушен!»). Карфаген как центр мирового зла, как центр идеологического и политического влияния безнравственной «денежной цивилизации» необходимо было разрушить. Разрушить как основной источник зла и проблем для Рима. Мало пользы в том, например, чтобы бегать с сачком за каждой инфицированной опасным вирусом пчёлкой, куда эффективнее сразу разорить пчелиный улей с болезнетворной пчёломаткой, неутомимо воспроизводящей заразу. «Империя англосаксов» – это и есть современный (или новый) Карфаген, который распространяет идеологическую заразу, и который непременно поэтому должен быть разрушен в его нынешнем виде единственного центра силы, источника зла и проблем как для России, так и всего мира.
Укрепив военное могущество и внешнеполитический суверенитет, Путин сделал Россию самым серьёзным центром силы, ибо военное могущество в имперских «разборках» – самое существенное. Судя по тому, как бывшие американские вассалы из Азии, Персидского залива, Южной Америки и Африки вдруг дружно в 2019 году потянулись к Путину, он на сегодняшний день переигрывает на международной арене «вашингтонский обком» по многим позициям, тем более, что в самих США назрел нешуточный экономический кризис и произошёл раскол элит.
Время работает на Путина. Открыто и смело наступая на происки США по всем фронтам противостояния, он в обозримом будущем может заставить «вашингтонский обком» сузить зону своего влияния до границ государства США. «Вашингтонскому обкому» уже совсем скоро будет не до Украины и не до всего постсоветского пространства, даже не до Европы, и тем более, не до агентов своего влияния – российских олигархов. Как говорится, «не до жиру, быть бы живу». Трамп потому и был приведён к власти «коллективным Ротшильдом», чтобы мировые олигархи могли спасти свои капиталы и активы, а также страну их основной дислокации – США от неминуемо надвигающегося коллапса.
Таким образом, становится понятным, почему Путин, зная, как народ ненавидит «коллективного Чубайса», ничего не предпринимает для его устранения. Трижды прав В. Аверьянов в том, что нынешней либеральной элитой рано или поздно всё равно придётся пожертвовать, ибо другого выхода, другого исторического пути у России нет. Но Путин пока ничего не предпринимает в этом направлении не потому, что этого не понимает, а потому, что пока рано. И тут самое интересное заключается в том, что после полной и безоговорочной внешнеполитической победы Путина над глобальным доминированием США, нашего доморощенного «коллективного Чубайса» даже не придётся уничтожать, как надоевшего, напившегося народной крови вампира. Достаточно будет плавных реформ, например, медленного и планомерного возвращения «прихватизированной» в 1990-ые годы госсобственности (как вариант, через справедливый для государства обратный выкуп); вывод Центробанка РФ из подчинения МВФ; отказ от доллара в международных расчётах; льготное кредитование реального сектора экономики; возвращение в госсобственность природных ресурсов; введение прогрессивного налога на доход, и т.п., о чём постоянно пишут наши выдающиеся экономисты С. Глазьев, М. Делягин, В. Катасонов, М. Хазин и др. Тогда в этих новых условиях «коллективный Чубайс», начисто лишившись поддержки «вашингтонского обкома», сразу же, подобно хамелеону, поменяет свой либеральный окрас на патриотический, добровольно передавая в патриотические руки все свои властные позиции, а государству – «непосильным трудом» нажитые богатства. Рано или поздно предстоит вернуть народу всё народное, так уж лучше добровольно. Без помощи «чёрных воронков» по ночам, без классовой революции (экспроприации экспроприаторов), без гражданской войны или иных потрясений, то есть бескровно илегитимно, примерно так, как был возвращён Крым. «Добровольно приступить к самоисправлению, – в этом контексте считает В. Аверьянов, – вот соломоново решение для “офшорной элиты”, дабы избежать неприятностей, связанных с ростом государственного насилия и преследования по мотивам коррупции, причинения политического и экономического ущерба обществу».
В этой модели объяснения становится понятным, зачем Путину нужна концентрация власти, практически такая же, как у монарха. В последнее время гибридная война между США и Россией всё более и более перетекает в свою «горячую» фазу. А на войне можно победить лишь при жёсткой централизации власти верховного главнокомандующего. То есть единовластного правителя, фактически – монарха. Концентрация власти необходима и для урегулирования любых иных чрезвычайных ситуаций. Не было и нет свода законов на все случаи жизни, иногда нет времени на созыв парламентариев. И только монарх, независимый от законодательных недоработок (а также от партий или иных влияний) может оперативно решать важнейшие вопросы в чрезвычайных ситуациях. А Путин и Россия находятся нынче в самых что ни на есть чрезвычайных обстоятельствах. Заметим, именно как монарх, Путин решил крымский вопрос в 2014 году, за что русский народ будет ему вечно благодарен.
Объяснение второе. Оно напрямую увязано с причинами прихода Путина к власти, а также поставленными ему при этом условиями и возможными границами. Согласно мнению (близкого в своё время к кремлёвским коридорам власти) М. Хазина, бывший подполковник КГБ Путин был выбран российской элитой отнюдь не случайно. Этому способствовали его умение и опыт «разрулировать» межклановые противоречия в криминально сложном С.-Петербурге. Именно это качество В.В. Путина быть «внутриэлитным арбитром» было востребовано для достижения стабильности в олигархической России, где межэлитные противоречия к концу 1990-х гг. достигли своего критического максимума на фоне увядающего Б. Ельцина, его провального курса и кадровой чехарды. С данной задачей, как самой главной, Путин справился, причём справился блестяще, устранив саму возможность публичных (уличных) олигархических разборок (т.н. «цветных революций») по типу украинских или грузинских. Путин в итоге добился равновесного межэлитного состояния, став авторитетным межклановым арбитром. Согласно В. Аверьянову, попав в олигархическую властную среду, Путин все годы у власти вынужденно «создавал комфортную для себя властно-олигархическую среду». Путин создал оригинальную, выражаясь в терминах В. Суркова, «путинскую систему властвования». Из среды олигархов разлива 1990-х годов были обижены очень немногие, лишь те, кто откровенно покушался на верховную власть (Б. Березовский М. Ходорковский и др.), остальные условно «построены» мягкой силой Путина.
Экстраординарное укрепление военного могущества и отвоевание внешнеполитического статуса ведущей сверхдержавы даёт возможность российской элите быть с Западом на равных, а не в положении второстепенных туземных олигархов, чьё имущество в любой момент может быть конфисковано по решению любого суда любого региона империи англосаксов. По этой логике укрепление армии, силовых структур и суверенитета России способствует укреплению имущественной и личной безопасности российских олигархов. Причём, это тот самый редкий случай, когда интересы России и её олигархов совпадают.
В подобную модель объяснения укладывается многое. Так, например, становится понятным, почему «коллективный Чубайс» продолжает жировать за государственный счёт; либералы за государственный счёт продолжают вести свою пропаганду; правящий класс по-прежнему беспрепятственно выводит из Россииза рубеж от 100 до 200 млрд. долл. в год; во всех структурах власти (кроме силовых) абсолютно доминируют либералы, плавно уничтожающие всю структуру социальной защиты населения; правительство демонстративно не исполняет указания своего президента (заметим, абсолютно безнаказанно); патриоты угнетены и разобщены, а партии в Госдуме создают лишь видимость оппозиции власти. Такова олигархия как она есть.
В этой второй модели объяснения тоже становится понятным, зачем Путину нужна монархическая концентрация власти. Межэлитный арбитр должен не просто быть у властных элит в авторитете. Он тогда лишь способен качественно выполнять функцию арбитра, когда у него есть реальная власть, как минимум, достаточная для силового воздействия на ту элитную (властную) группировку, которая не согласна с решением путинского арбитража. Путин должен возвышаться над властными группировками, как царь над боярами или как генеральный секретарь ЦК КПСС над членами ЦК. Иначе искомый арбитраж в принципе не работоспособен.
Но и при таком втором объяснении, замечу, позитивная перспектива «путинизма» (в терминах В. Суркова) остаётся. Для будущего России В.В. Путин уже сделал самое важное: сконцентрировал власть в одних руках, причём, на протяжении уже 19 лет (что само по себе весьма не демократично); укрепил армию, флот и ВКС; восстановил внешнеполитический суверенитет России и её статус мировой сверхдержавы и признанного центра силы.
Если В.В. Путина сравнить с Гаем Юлием Цезарем (подробнее см.: Фёдор Папаяни. Станет ли Путин русским Цезарем?), то можно увидеть, что Путин уже сегодня сделал больше для России, чем Цезарь в своё время сделал для Рима. То, что Путин не доделал, вполне могут доделать (как и в случае с Цезарем), его потомки-последователи-единомышленники. Тут вспоминаются оптимистичные строки Р. Рождественского: «То, что отцы не построили, – мы построим!».
А. Проханов абсолютно верно подметил в «путинизме» В. Суркова самое важное (почти метафизическое) чувство того, что «русский народ постоянно вырабатывает тип власти, который можно назвать сталинизмом, или путинизмом, или русизмом, или империализмом» (см.: Александр Проханов. «Путинизм» — не идеология, а данность). А. Проханов сказал, что видит Путина и в будущем, веря в перевоплощение его статуса. Если под «перевоплощением» Путина понимать политикуего последователей-единомышленников, то такая вера логична и обоснована, поскольку подобные «перевоплощения» Цезаря (Октавиан Август, Константин Великий и другие) сделали демократический Рим монархическим, сделали Рим эталонной империей, удерживающей мировое зло. Уточним: не Цезарь, а именно его последователи выстроили из республиканского Рима тот самый имперский Рим, который воплощает имперские величие, дух и мощь, тот самый Рим, который с полным правом претендовал на вселенскую политическую, культурную, а с IV века н.э. ещё и духовную значимость и даже абсолютное первенство.
Тут хотелось бы остановиться на путинской концентрации власти. Выше были приведены два объяснения деятельности Путина. Они разные. Но какое из них ни прими, в любом просматривается необходимость концентрации власти. Эта концентрация вполне может пониматься как подготовка почвы (и тут не важно, она вынужденная или запланированная) для монархической формы правления. Подобное в своё время Цезарь сделал для Рима. Но хорошо ли это для России?
Чтобы понять это, для начала следует признать, что все современные демократии установлены совсем недавно, причём установлены они насильственно (через революции и войны), при содействии и в интересах «коллективного Ротшильда». Нам пора понять, что все демократии рано или поздно начинают работать в интересах олигархов, а не государств и, тем более, – народов. Нам пора понять и то, что с олигархами, как показал исторический опыт, могут совладать только монархи.
Монархия – это шанс для России на закрепление суверенитета и стабильности во всех сферах общественной жизни, это шанс для России быть островком порядка в мире, где «либеральная демократия» (она же – «денежная цивилизация» в терминах В. Катасонова), вплотную подошла к своему закату и всепоглощающему хаосу. Только монарх в России может сменить идеологический курс с либерального и республиканского на традиционный и имперский. Только царь сможет объединить разрозненные группы российских патриотов (идеологических «партизан», обречённых на бессилие без поддержки центра) в единое Национально-освободительное движение (в терминах Е. Фёдорова), лично его возглавив. Монархия – это не достаточное, но абсолютно необходимое условие расцвета России (подробнее см.: Фёдор Папаяни: Монархия – мать порядка).
Кстати сказать, в «путинизме» (как «хорошо работающем методе властвования») у В. Суркова отчётливо «слышны» монархические «нотки». Они чувствуются, в том числе, в его фразе – «общество доверяет только первому лицу». Действительно, русский народне только всегда доверял своему царю, но и надеялся на его защиту от олигархов, будь они князьями или партократами. Поэтому монархические «нотки слышны» у очень многих отечественных экспертов и мыслителей, хотя частенько завуалированно. Например, у Ю. Баранчика и А. Халдея курс «сильный Путин» понимается «не как личностное, а как комплексное и собирательное понятие…, как живое политическое сотворчество». Что это, если не своеобразная монархическая «нотка»? (см.: Юрий Баранчик, Александр Халдей. «Путинизм» или курс «Сильный Путин»?). И эта тенденция не может не радовать, поскольку, имея власть как у монарха, президент России может так «вжиться в образ», что начнёт вести себя как истинный Самодержец, отбросив все либерально-демократические препоны на пути России.
Итак, выше приведены попытки объяснений политики Путина, во многом не понятной современникам. Но заметим, каждое из них несёт в себе вполне вероятные позитивные перспективы, несмотря на все сегодняшние неустрои и наши сомнения.
Послесловие. Моя «Русская мечта» (в терминах А. Проханова) заключена в том, чтобы Путин (или его преемник) стал легитимным Самодержцем, чтобы он стал «своего рода Сверх-Путиным» (по выражению А. Дугина), а Россия из федеративной республики (то есть страны, «заточенной» с 1991 года для обслуживания олигархических интересов) трансформировалась в империю как семью равноправных и самобытных народов с титульным русским этносом, традиционными ценностями и социальной справедливостью. Тогда все дороги мира будут опять вести в Рим. В наш Третий Рим.
Фёдор Алексеевич Папаяни, сопредседатель Изборского клуба Новороссии, кандидат технических наук, Донецк, ДНР
