Отрекался ли Царь Николай от престола?

Священник Георгий Максимов, похоже, всерьёз взялся за царскую тематику. После полуторачасового комментария, задачей которого было развенчание личности друга Царской Семьи мученически убиенного Григория Ефимовича Распутина, и краткого дополнения, посвященного позиции Священноначалия в феврале 1917 года, 16 апреля он записал новый комментарий (на 70 с лишним минут!), посвященный отречению Николая II от престола.

Мне пришлось по просьбе читателей отреагировать на комментарий видеоблогера в сане по поводу Г.Е. Распутина, см. «Некомпетентность и передёргивание фактов». 

Новый видеокомментарий о.Георгия является полемикой с историком П.В. Мультатули и даже шире с членами общества «Двуглавый Орёл». Мне тоже позиция «орлят» представляется весьма односторонней, не способной объединить патриотическое сообщество, их назойливо провозглашаемый антисоветизм способен только оттолкнуть от организации думающую часть патриотов (по крайней мере его значительную часть). О чём мне приходилось уже писать.

Но в данном случае речь не о «Двуглавом Орле», а о важном для православного самосознания вопросе - об отречении Государя Николая II от престола и вообще о понимании нашей истории того переломного времени - февраля 1917 года. Мы эту проблему постоянно обсуждаем в публикациях РНЛ, на круглых столах. Я не раз высказывался на эту тему, поэтому решил отреагировать и на это выступление иерея Георгия Максимова, хотя напрямую меня эта дискуссия не касается - о.Георгий полемизирует с историком Петром Мультатули.

Реакцией на комментарий о.Георгия по теме «Предала ли Церковь Царя в 1917-м» со стороны «Двуглавого Орла» стала беседа с историком П.В. Мультатули, озаглавленная нарочито вызывающе - «Предал ли святого Царя-Мученика отец Георгий Максимов?». Конечно, трудно назвать такой заголовок корректным. Однако и ответный комментарий о.Георгия, к сожалению, не является образцом ведения полемики, тем более священником, тем более во время Великого поста. Постоянные издёвки, сарказм... Но это - к слову.

Что же можно сказать по существу? Видно, что на сей раз отец Георгий основательно подготовился. Он цитирует массу источников, рассказы участников трагических событий конца февраля - начала марта 1917 года, которые свидетельствуют, что отречение было, что Государь подписал Манифест об отречении. И каждый раз о.Георгий даёт простор своему сарказму в адрес П.В. Мультатули, который, как известно, отрицает факт отречения, считает Манифест подделкой, о чём даже написал книгу «Николай II. Отречение, которого не было» (М., 2010). 

Я должен сразу признаться, что я тоже не согласен с позицией П.В. Мультатули по вопросу отречения, полемизировал не раз с ним и его сторонниками на эту тему. Я даже согласен с отцом Георгием, что позиция Мультатули и его сторонников выглядит двусмысленной. Утверждая, что Царь не подписывал документ, названный «Манифестом об отречении», что подпись Государя и подпись министра Двора барона Фредерикса подделаны, Пётр Валентинович и его последователи, которых немало в церковной среде, в том числе и среди священнослужителей, вольно или невольно представляют Императора в ложном свете. Получается, Государь знал, что его подпись под таким важным для государства документом подделана, и никому об этом не сказал, т.е. обманывал общество? Мультатули говорит, что тогда не было честных СМИ, которые бы правду опубликовали.

Но ведь, находясь в заключении в Царском Селе и в Тобольске, Государь и Государыня общались с большим количеством людей, многие из которых уцелели в мясорубке гражданской войны и эмигрировали. В своих воспоминаниях, которые многие из них оставили, они могли бы рассказать об этой тайне, о том, что Манифест - подделка. Но ничего подобного мы не видим. Значит Государь ничего подобного им не говорил.

Более того, к тем аргументам, которые привёл о.Георгий в пользу того, что отречение действительно имело место, я бы добавил телеграмму, которую Государь послал своему брату после отречения и которая начиналась словами «Ваше Императорское Величество». Ясно, что Государь понимал, какой шаг он предпринял и какой документ он подписал.

Получается, что отец Георгий прав? И да и нет. Он прав в опровержении аргументов П.В. Мультатули, которые, действительно, выглядят весьма слабыми и противоречащими исторической реальности. Однако, критикуя Мультатули, о. Георгий защищает не менее ложную версию событий февраля, которая сводится к добровольности отречения Государя от престола, а значит к законности произошедшего в конце февраля 1917 года беззакония. 

Конечная цель, которую преследует о.Георгий вроде даже и выглядит благородно, - он стремится оправдать действия членов Святейшего Синода в конце февраля - начале марта. Странная позиция, почему-то никому в голову не приходит опровергать, что Апостол Пётр трижды отрёкся от Христа, и это не мешает нам почитать Первоверховного Апостола. Почему же мы не можем допустить отречения от Помазанника Божия будущих Новомучеников и Исповедников Российских? Но отец Георгий грозно предупреждает, что все, кто критикует действия архиереев в феврале 1917 года, должны каяться в клевете на Новомучеников.

Впрочем, «защищая честь Государя от интерпретаций Мультатули» сам отец Георгий выступает отнюдь не с безупречных позиций. Видно по монтажу видеоролика, что он записывал свой комментарий долго, возможно, в течение нескольких дней, добавляя туда новые сюжеты. Тут не мудрено утерять логику повествования. Так отец Георгий не без пафоса заявляет, что он любит Государя и своим отношением даёт пример того, как можно это делать, в тоже время трезво признавая некоторые ошибки его политики и не впадая в крайности. Между тем, в видеокомментарии есть, видимо, позже записанные вставки, где он сравнивает поведение Николая II с поведением Императора Павла Петровича, отказавшегося, как предполагают, перед смертью подписать отречение, норвежского короля Хакана, отказавшегося вступать в переговоры с Гитлером, - всё это выглядит вовсе не как попытка защитить честь государя, а как самая настоящая дискредитация Императора Николая II. Иными словами, отец Георгий грешит тем же, в чём обличает своего оппонента - клеветой на Новомученика Государя Императора Николая Александровича.

И всё ради того, чтобы доказать свою сомнительную версию «добровольности отречения». 

Кстати, о.Георгий в своём комментарии обличает П.В. Мультатули за то, что он не представляет читателю всю полноту источников, игнорирует те свидетельства, которые противоречат его версии. Однако сам ... поступает ровно таким же образом. К примеру, он не упоминает о том, что вышла книга протоиерея Георгия Вахромеева «Подвиг Царского служения» (М., 2017), где он много внимания уделяет вопросу отречения и отстаивает тезис, что отречения не было. Предисловие к книге написал доктор богословия, председатель Синодальной Богослужебной комиссии митрополит Петрозаводский и Карельский Константин (Горянов). Понятно, что нашему видеоблогеру сподручнее полемизировать не с маститым протоиереем и выдающимся современным церковным учёным митрополитом Константином, а с П.В. Мультатули. Тут и поёрничать можно, и в сарказме потренироваться. В споре с протоиереем Георгием Вахромеевым наш видеоблогер не выглядел бы столь убедительно. Правда, позиция отца Георгия Вахромеева всё же отличается от позиции П.В. Мультатули, - он предлагает, прежде всего, духовную интерпретацию сути событий февраля-марта 1917 года. Но упомянуть иерею Георгию Максимову эту книгу стоило бы, коль он противопоставляет себя Мультатули как объективного исследователя.

Далее. В минувшем году вышла книга доктора юридических наук, профессора, почетного работника высшего профессионального образования М.Н. Кузнецова и историка права, кандидата исторических и юридических наук Г.П. Шайряна с говорящим названием «Отречение, которого не было... Останки, которых нет... Где искать наследника Престола... Правовая оценка фактов и документов» (М., 2018). Отец Георгий не поленился раскопать малодоступные широкому читателю книги правоведов дореволюционной России, которые истолковывают правовые аспекты вопроса об отречении, но почему-то обошёл стороной книгу, доступную современному читателю, подготовленную известными православными экспертами-правоведами. Почему? Потому что она противоречит его концепции? Или по незнанию предмета? Непонятно. 

Наконец, есть весьма серьёзные работы петербургского историка М.М. Сафонова, в частности, рекомендовал бы отцу Георгию обратить внимание на его статью «"Манифест подписан. Передача задержана снятием дубликата". Документальные свидетельства Первой мировой войны (ж. «Вестник архивиста», 2015). О так называемом «Манифесте об отречении» автор пишет следующее: «По своей форме это очень странный документ. Он не являлся ни актом, ни манифестом, ни телеграммой. "Акт отречения" был создан в Пскове прибывшими из Петрограда А.И. Гучковым, В.В. Шульгиным и начальником штаба Северного фронта генералом Ю.Н. Даниловым. Несомненно, Николай II подписал какой-то абдикационный документ, не соблюдая принятые формы. Император пытался спасти свою семью и рассчитывал на то, что в изменившихся условиях этот незаконный акт впоследствии может быть дезавуирован. Но Гучков, Шульгин и Данилов, манипулируя текстом, придали ему форму торжественного акта и выдали его за подлинный. Сфабрикованный таким образом документ сыграл важнейшую роль в истории России. Он поставил последнюю точку в правлении династии Романовых и ознаменовал собой гибель монархии в России. Вместо "пути победы" он привел к развалу Российской империи и, в конечном итоге, поставил крест на ее наметившихся геополитических перспективах».

Позиция М.М. Сафонова мне наиболее близка. Примерно в таком же ключе я рассматриваю события конца февраля 1917 года, о чём приходилось и раньше писать и говорить. Поэтому мысль отца Георгия Максимова, что в вопросе об отречении есть две позиции. Позиция П.В. Мультатули и других авторов, утверждающих, что Государь ничего не подписывал, что документ об отречении сфальсифицирован, а подпись Государя подделана. Вторую позицию озвучил сам отец Георгий, хотя она принадлежит не ему, а тем, кто организовал государственный переворот и само отречение. Суть её состоит в том, что отречение было вынужденным из-за беспорядков в столице, Государь подписал его добровольно, поняв, что другого выхода нет, что Временное правительство было легитимным органом, повиноваться которому призвали и Николай Александрович и Михаил Александрович, а значит, добавляет уже от себя о. Георгий, никакой вины на членах Святейшего Синода в том, что они не выступили в защиту монархии, нет.

На мой взгляд, обе эти позиции ошибочные, неверно представляют события рокового февраля 1917 года. Предлагаю кратко свою версию тех трагических событий. Моя главная мысль состоит в том, что, подписывая документ, который получил название «Манифеста об отречении», Царь боролся с заговорщиками. Других способ борьбы у него, увы, не было.

Государь, несомненно, оказался в ловушке в штабе Северного фронта. Ловушка эта была рукотворной. Напомню, что Государь выехал в Ставку из Царского Села 23 февраля, хотя ехать не собирался, поскольку необходимости его пребывания в Могилёве не было. А тут тяжело заболели корью дети, в том числе Наследник. Но накануне к нему приехал брат Великий князь Михаил Александрович и что-то такое ему сказал, из-за чего Государь срочно собрался ехать в Ставку. Кто подговорил Великого князя приехать к брату и что он сообщил ему, загадка. Но, вероятно, речь могла идти о недовольстве в Ставке его долгим отсутствием - с 21 декабря 1916 года (после получения известия об убийстве Г.Е. Распутина). Как только Государь покинул столицу в ней начались забастовки, переросшие в солдатский бунт. 

Когда Государь наконец понял, что ситуация в столице очень серьёзная (поначалу ему и не сообщали о беспорядках), он отдал распоряжение отправить войска с фронта для подавления бунта в Петрограде, а сам отправился на поезде в Царское Село. Однако ещё 28 февраля инженер и олигарх А.А. Бубликов (как предполагают, высокопоставленный масон) получил от председателя Госдумы М.В. Родзянко (которому, как бывшему кавалергарду, Царь доверял) документ на захват Министерства путей сообщения. Захватить Министерство Бубликову помогали не только вооруженные взбунтовавшиеся солдаты, но и тот самый профессор Ю.В. Ломоносов, который как раз организовал публикацию того самого документа, который получил название «Манифеста об отречении» в газетах. Этот самый Ломоносов, которого столь доверчиво цитирует о.Георгий как авторитетного свидетеля, был не только профессором, но и матёрым террористом, который вместе с «учёным террористом» Л.Б. Красиным еще в 1905 году руководил изготовлением бомб. Бубликов, описывая, как они захватили Министерство, приводит не без удовольствия эпизод, когда один из служащих возмутился беззаконием, но тут же умолк, увидев направленный на него револьвер в руках Ломоносова. Чем не бандитизм?! А ведь никакого отречения ещё не было!

Бубликов с Ломоносовым разослали по всем железным дорогам извещение, что власть в Петрограде перешла в руки Государственной Думы, которой и нужно теперь подчиняться. Именно телеграмма Бубликова испугала генерала Иванова, который вёл войска с фронта для подавления бунта, и он так и не вошёл в Петроград. Именно Бубликов и Ломоносов сообщили на станцию Вишера информацию, что станция Любань захвачена отрядом революционеров. В результате Император, так и не доехав до Царского Села, принял решение отправиться в штаб Северного фронта, которым командовал генерал-адъютант Н.В. Рузский, который из-за провалов в 1915 году покинул пост командующего, но затем лично Государем был возвращён на должность командующего фронтом. К сожалению, тогда контрразведка еще только создавалась, и Государь не знал, что генерал Рузский - один из активных заговорщиков. Его брат был видным масоном, а начальником штаба фронта у него долгое время был брат известного революционера генерал М.Д. Бонч-Бруевич. Зато, весьма вероятно, знали это Бубликов с Ломоносовым.

Попытки отца Георгия представить дело так, что в штабе Северного фронта Государь не был в ловушке (в его распоряжении, мол, было два поезда свиты) могут вызвать только недоумение. В штабе Рузского началось принуждение Императора к отречению. Ключевое значение в этом сыграли два факта. Первый - телеграммы командующих фронтами и флотами, которые все как один («коленопреклоненно», «со слезами и рыданиями») предлагали Царю отречься от престола. Было две телеграммы, в которых выражались верноподданнические чувства и готовность умереть за Царя - командующего отдельным 3-м корпусом графа Ф.А. Келлера и командующего Императорской гвардейской кавалерией хана Гусейна Нахичеванского, но их Императору не показали, чтобы деморализовать его и подавить волю к сопротивлению. Примечательно, что из всех высших генералов и адмиралов только два иноверца и инородца готовы были защищать Помазанника Божия, а все православные русские военачальники предали Царя. Это один из ярких символов русской катастрофы 1917 года!

Второй ключевой факт в принуждении Государя к отречению - долгий разговор с ним генерала Рузского. Точнее, разговоров было, судя по всему, два, - сначала Рузский требовал согласия на «ответственное министерство», т.е. отказа от самодержавия, а потом отречения от престола. Графиня Клейнмихель со слов графа Фредерикса даже сообщала, что Рузский чуть ли не силой заставлял Государя подписать бумагу, кричал: «Решайтесь». Любопытно, что Рузский выступал тут как русский националист. Так на замечание Фредерикса, что так не подобает вести себя с Государем, он нагло заявил старому генералу, что тому тут вообще не место, а то, мол, Царь окружил себя остзейскими баронами, а природным русским нет дороги.

Чем мог шантажировать Царя Рузский легко догадаться, - Императрица и больные дети могли стать заложниками в руках заговорщиков, и Царь не смог бы ничего сделать для их спасения. Кстати, Рузский был единственным человеком, которого Государь даже по прошествии нескольких месяцев, имея можно сказать ангельское смирение, так и не смог простить (об этом рассказывал доктор В.Н. Деревенко).

В условиях тотального предательства генералитета, сановников и политиков что оставалось делать Государю? Он искал хоть какие-то силы, готовые сопротивляться. И не находил. Убеждал Рузского, что только самодержавие может удержать Россию от падения. Напрасно. Напоминал, что он давал клятву старообрядцам. Видимо, это вызывало только смех, поскольку в рядах масонов-организаторов заговора было немало выходцев из старообрядческих семей - Гучков, Коновалов, Терещенко, Рябушинские.

Государь всё-таки надеялся, что не все представители правящего класса - предатели, что среди них остались верноподданные. Поэтому он решил бороться другими методами. Он согласился на отречение, но оформил документ нарочито неправильным образом. Отсюда эти нестыковки, порождающие нынешние споры: вроде Манифест, а написан в форме телеграммы Начальнику штаба Ставки, подписан карандашом. Царю надо было вырваться из западни, он надеялся на верноподданнические чувства элиты и народа. В конце концов, существовали центральные органы управления - Государственный Совет, Правительствующий Сенат, Святейший Синод, которые должны были вмешаться, потребовать встречи с Царем. Но, никто не вмешался, ничего не потребовал, все закрыли глаза на очевидное государственное преступление...

Кстати, как средство борьбы Царя с заговорщиками надо понимать и его решение отречься за себя и за сына. Во-первых, это должно было вызвать недоумение не только у государственных служащих, но и всех верноподданных, заставить задуматься, что тут что-то неладное. А во-вторых, все ведь понимали, что брат Государя Михаил Александрович был женат морганатическим браком, и его потомки не имели права на престол по законам Российской Империи. Видимо, Государь надеялся, что после восстановления спокойствия в стране и после кончины его брата, в условиях династического кризиса власть всё равно перейдёт к его сыну... Заговорщики и революционеры мыслили иными категориями.

Поэтому утверждение о.Георгия, что есть два взгляда на проблему отречения: тот, который предлагает П.В. Мультатули, что отречения не было, т.е. неправильный, и, который предлагает он, что отречение было добровольным, т.е. правильный, - это явное упрощение проблемы. 

В заключение хочу привести еще одну цитату упомянутого историка М.М. Сафонова: «По всей видимости, подписывая черновик переделанного текста манифеста, Николай, прекрасно сознавал, что такая бумага не имеет юридической силы, и в дальнейшем может быть оспорена, потому что надлежащим образом не оформлена. Чувствуя себя как мышь в западне, последний самодержец стремился выиграть время. Царь объявил о своей готовности отречься, тем не менее, он не собирался расставаться с властью, а лишь искал способов сохранить ее и спасти свою семью. Поэтому он был готов подписать документ, который при изменившихся обстоятельствах легко мог быть оспорен как юридически несостоятельный».

Оказалось, что оспаривать было негде и некому. Никто в этом не был заинтересован. В том числе и члены Святейшего Правительствующего Синода. Кстати, насчет того, что архиереи просто были поставлены перед фактом государственного переворота и вынуждены были смириться с новой властью, советую отцу Георгию получше изучить документы того времени. Тогда он узнает и об отказе Святейшего Синода выпустить специальное обращение к забастовщикам и бунтующим прекратить участие в забастовках и актах неповиновения власти (католики, кстати, такое обращение выпустили, хотя неизвестно повлияло ли оно на католиков-бунтовщиков). А ведь шёл Великий пост. Товарищ обер-прокурора Св. Синода князь Н.Д. Жевахов приводит ответ Первоприсутствующего члена Синода будущего священномученика Владимира (Богоявленского) на его просьбу обратиться к народу с призывом о прекращении беспорядков. 

Узнает тогда отец Георгий и об участии архиереев в торжественных богослужениях по случаю «получения народом свободы». Такое было, к примеру, в Олонецкой епархии. Торжественно, в красных пасхальных облачениях... А ведь шла Крестопоклонная неделя Великого поста. Может отец Георгий представить, чтобы такое беззаконие происходило сегодня в нашей Церкви?!

Словом, надо, как говорит известный юморист, тщательнее изучать вопрос. А уже потом предлагать свои суждения публике...