Есть ли она - угроза «царебожничества»?

От редакции: Наш постоянный автор священник Александр Шумский опубликовал на своем личном сайте статью с критикой некоторых идей известного православного ученого и писателя Олега Платонова, предложив редакции опубликовать статью и на РНЛ. Поскольку автор поднимает в статье некоторые принципиальные для православно-патриотического движения вопросы, в том числе касающиеся идеологии, гл. редактор РНЛ и председатель «Русского Собрания», московское отделение которой возглавляет отец Александр, Анатолий Степанов посчитал целесообразным сопроводить публикацию послесловием, в котором полемизирует с некоторыми тезисами статьи нашего известного автора.

НЕДОПУСТИМО ПЕРЕРОЖДЕНИЕ МОНАРХИЗМА В «ЦАРЕБОЖИЕ»

Прочитал на РНЛ статью известного экономиста, демографа, писателя, директора Института Русской Цивилизации, главного редактора газеты «Русский вестник» Олега Анатольевича Платонова под названием «Самое тягчайшее преступление всемирной истории». И, признаться, был сильно удивлён. Я, как и все православные, всегда полагал, что самым тягчайшим преступлением всемирной истории было убийство Богочеловека, Господа нашего Иисуса Христа. Но из статьи Олега Анатольевича следует, что самым тягчайшим преступлением всемирной истории является убийство царя Николая II-го и его семьи. Статья начинается со слов: «Убийство Царя Николая II и его семьи - самое тягчайшее преступление во всемирной христианской истории». Конечно, Олег Анатольевич может мне возразить, сказав примерно следующее: «Но я же уточнил, что речь идёт о всемирной христианской истории!» Но тогда почему нет этого уточнения «христианской» в названии статьи? Ведь название - это самая суть любого печатного материала. Получается некая двусмысленность, сбивающая с мысли и путающая читателя. И попутно возникает вопрос: а когда именно начинается христианская история? По моему мнению, зримая для всего мира христианская история начинается с Распятия Иисуса Христа и Его Воскресения. А сокровенная от большинства Его современников христианская история начинается от Рождества Христова. Не так ли, уважаемый Олег Анатольевич?

Далее. Олег Платонов очень хорошо и правильно пишет о значении царской власти вообще, об отношении к царю русского народа, выразившейся во множестве пословиц, которые обильно приводятся автором в статье. Это чрезвычайно интересно и познавательно. Но далее, когда он переходит непосредственно к личности царя Николая II-го, у меня вновь возникают недоуменные вопросы. Автор пишет: «Перед своим падением великая Русская цивилизация, Святая Русь, явила человечеству две духовно идеальные личности - Царя Николая II и святого праведника (так - у Платонова, хотя надо бы написать не «праведника», а «праведного» - А.Ш.) Иоанна Кронштадтского, воплотивших в себе все лучшие духовные черты Русской цивилизации». Но вот что удивительно: сам святой праведный Иоанн Кронштадтский весьма критично относился к правлению Николая II-го, что нашло отражение в его дневниках (особенно - в предсмертном дневнике 1908 года). Вот что содержит в себе запись за 10-е октября: «Господи, вразуми студентов; вразуми власти; дай им правду Твою и силу Твою, державу Твою. Господи, да воспрянет спящий царь, переставший действовать властью своею; дай ему мужество, мудрость, дальновидность. Господи, мир в смятении; диавол торжествует, правда поругана. Восстань, Господи, в помощь Церкви Святой. Аминь». Возможно, что Олег Анатольевич не знает этой оценки святого праведного Иоанна Кронштадтского, хотя это маловероятно. Если знает - зачем замалчивает? Чтобы создать идиллическую картину взаимоотношений двух святых? Но ведь «глянец» не углубляет понимания реальной истории. Причём, из цитаты видно, что святой праведный Иоанн любит Николая II-го, но тем не менее с болью свидетельствует о недостатках его правления. А ведь святой праведный Иоанн Кронштадтский был лично знаком как с самим святым страстотерпцем Николаем II-м, так и с отцом его, Александром III-м.

Поэтому меня весьма удивляют многие нынешние монархисты, которые не желают признавать никаких недостатков во внутренней и внешней политике императора Николая II-го. Он у них - и великий политик, и великий полководец, и т.д. И когда им возражаешь - они начинают смотреть на тебя почти как на врага. Психология таких монархистов мало чем отличается от психологии убеждённых коммунистов советского времени, когда нельзя было произнести ни единого слова критики в адрес действующего вождя. Вспоминаю свою недавнюю беседу с одним из таких монархистов. Я привёл ему вышеупомянутое высказывание святого праведного Иоанна Кронштадтского о царе Николае II-м. На это он мне ответил: «Ну, что же, все ошибаются, даже великие святые!». Я, в свою очередь, высказал убеждённость, что если бы Иоанн Кронштадтский дал противоположную оценку деятельности царя Николая, совпадающую с оценкой моего собеседника, тот цитировал бы её на каждом шагу. А так получается, что, мол, если оценка святого не совпадает с моей, значит, неправ не я, а этот святой. Ну, не смешно ли?

Но вернёмся к статье Платонова. Несколько, на мой взгляд, увлекшись пословицами, Олег Анатольевич пишет: «Да и вообще слово "Царь" выражает принцип высшего совершенства. Отсюда - "Царь-колокол", "Царь-пушка", "Царь-девица", "Царь-земля"». Но вот ведь незадача: Царь-колокол не мог звонить, а Царь-пушка не могла стрелять... - огромные изделия, сделанные неправильно, впечатляющие, но совершенно бесполезные. А что касается Царь-девицы, то я таких, слава Богу, пока ещё не встречал. И вот ещё один настораживающий момент. Олег Платонов пишет: «Русская православная мысль конца XIX - начала XX века продолжает твердо держаться убеждения, что невозможно православным христианам иметь Церковь, не имея Царя». Но ведь это же неверно: само существование Православной Церкви не может зависеть ни от какой формы власти. Церковь может существовать даже при полном земном безначалии. Например, в Греции, находившейся под османским игом, не было никакого царя. Или у нас - в СССР и в России - тоже не было и до сих пор нет царя. Однако, как греческая, так и русская Церкви существовали и продолжают существовать.

Но больше всего в статье Олега Анатольевича меня удивили следующие слова: «В целом русская духовная мысль все более глубоко обосновывает главную формулу Русской цивилизации, выражающуюся в святой триединой соборности: Самодержавие - Православие - Народность. В ней нет ничего случайного. Каждый элемент "выстрадан, вымолен, выпрошен у Бога"». Но как же так получается, уважаемый Олег Анатольевич, что в Вашей триаде Самодержавие оказалось на первом месте, а Православие - на втором?.. И при этом Вы констатируете, что здесь не может быть «ничего случайного» и «каждый элемент» - на своём месте... Но ведь любой школьник знает, что святая триединая Соборность выглядит следующим образом: «Православие - Самодержавие - Народность». А отсюда - слова: «За Веру, Царя и Отечество!». По Вашей же формуле надо восклицать: «За Царя, Веру и Отечество!». А ведь даже ухо режет неправильность расположения этих слов... В триаде «Православие - Самодержавие - Народность» всё - на своих, надлежащих, местах. Православие, то есть, Царь Небесный, благословляет Самодержавие, то есть, земного царя, который, в свою очередь, управляет народом. Если же Самодержавие переходит на первое место, значит, царь земной становится выше Царя Небесного, и вообще вся триада распадается и теряет всякий смысл. Триада «Православие - Самодержавие - Народность» - Богочеловеческая. А триада «Самодержавие - Православие - Народность» - человекобожеская. И вот здесь и обнаруживается основа для ереси «царебожия». У нас уже есть т.н. «Царская Православная Церковь», которую возглавляет «царебожник» лжеепископ Александр Иванников, бывший священник. Я убеждён, что Олег Анатольевич Платонов - серьёзный учёный. Хочется надеяться, что он просто увлёкся и не заметил некоторых ошибок. Ничего страшного я здесь не вижу, просто честный учёный должен вовремя исправлять свои ошибки.

Священник Александр Шумский, публицист, член Союза писателей России

«ЦАРЕБОЖНИЧЕСТВО» - УГРОЗА МНИМАЯ

Я решил сопроводить своим послесловием статью отца Александра Шумского, которого считаю своим другом (знаю, что и батюшка так считает), прежде всего, для того, чтобы смягчить конфликтность ситуации. Я не люблю, когда единомышленники по большому счету (а я убежден, что священник Александр Шумский и Олег Анатольевич Платонов являются единомышленниками) начинают спорить между собой, расширяя сферу конфликтности, - в наших рядах и без того конфликтов хватает. Однако, если бы проблема была только в этом, достаточно было бы редакционной врезки. Но отец Александр поднимает некоторые вопросы идеологического характера, которые требуют более пространного объяснения.

Но сначала о второстепенном.

1. Для некоторых претензий отца Александра к Олегу Платонову, на мой взгляд, отсутствует серьезная причина. Более того, сам батюшка их же и дезавуирует. Речь о заголовке статьи. Профессионалам понятно, что хороший заголовок должен быть кратким и привлекающим внимание читателя, - это аксиома для любого человека работающего в сфере СМИ. Думаю именно этим и руководствовался автор, назвав статью покороче - «Самое тягчайшее преступление всемирной истории». Но в тексте он дал пояснение: «Убийство Царя Николая II и его семьи - самое тягчайшее преступление во всемирной христианской (выделено мною. - А.С.) истории». Не вижу тут предмета для полемики. Христианская история - это, несомненно, история после Христа. И в этом смысле тезис Платонова вполне уместен и допустим. Повторюсь, что отец Александр и сам это признает.

2. Далее. Отец Александр цитирует фразу Платонова: «Русская православная мысль конца XIX - начала XX века продолжает твердо держаться убеждения, что невозможно православным христианам иметь Церковь, не имея Царя». И возражает: «Но ведь это же неверно: само существование Православной Церкви не может зависеть ни от какой формы власти». Мне представляется, что и тут нет никакого противоречия. Несомненно прав, отец Александр, утверждая, что Церковь может существовать при любой власти, мы знаем, что даже «врата адова не одолеют» Церковь Христову (Мф. 16: 18). Но прав и Олег Платонов, подчеркивающий, что нормальным для жизни Церкви является симфония властей, и любое искажение ее в пользу одного или другого института ведет к искажению самой сути симфонии и, в конце концов, приводит к социальному катаклизму.

3. Попытка отца Александра противопоставить Царя-Мученика Николая и праведного Иоанна Кронштадтского, ссылаясь на отдельные записи в предсмертных дневниках великого Пастыря, мне представляется неправильной. Во-первых, неизвестно, благословил бы сам отец Иоанн публиковать эти записи из своего дневника, ведь дневник - жанр эмоциональный, нельзя его сразу переносить в патерик. А во-вторых, ошибочно рассматривать отношение праведного Иоанна к Государю вне контекста всех текстов и даже церковного предания. Мы знаем с какой любовью относился Кронштадтский Пастырь к Государю, знаем его оценки Царского подвига. Поэтому желание Всероссийского Батюшки, чтобы Царь применил силу для подавления революции неверно называть оценкой отцом Иоанном правления Николая II.

4. Теперь о самом важном - о трактовке Русской идеологической триады «Православие - Самодержавие - Народность». Тут опять же правы оба автора, но это нужно пояснить более пространно. Для начала отмечу, что лозунг «За Веру, Царя и Отечество» появился в годы Отечественной войны 1812 года, всколыхнувшей патриотическое чувство в широких слоях народа. Триада же «Православие - Самодержавие - Народность» была сформулирована впервые графом Сергеем Семеновичем Уваровым в начале 30-х годов XIX века, поэтому на лозунг никак повлиять не могла, скорее можно предполагать, что из лозунга и выросла во многом.

Но главное в другом. В ходе развития русской национальной политической мысли от С.С. Уварова, А.С. Шишкова, Н.М. Карамзина и ранних славянофилов (И.В. Киреевского, А.С. Хомякова, К.С. Аксакова и др.) к Н.Я. Данилевскому, И.С. Аксакову, М.Н. Каткову, К.Н. Леонтьеву, К.П. Победоносцеву, Л.А. Тихомирову формулировка триады менялась. У Каткова и других державников она именно так и звучала: «Самодержавие - Православие - Народность». А если внимательно прочитать к примеру «Россию и Европу» Н.Я. Данилевского или труды И.С. Аксакова, то можно заметить, что там триада носила иную форму: «Народность - Православие - Самодержавие (а точнее даже - привычная для русского народа форма государственности»). Думаю, что это связано не с непониманием тем или иным авторов правильности формулировки, а с тем, что Русская идеологическая триада носила инструментальный характер. Время выдвигало свои требования, поэтому на первый план поднимался тот член Триады, который был наиболее актуален. С бюрократизацией жизни в поздние годы царствования Императора Николая Павловича на первый план вышла идея Народности, освобождения внутренних сил народа путем отмены крепостнической зависимости и реформирования социальной жизни, а также освободительной миссии русского народа во внешней политике. С ослаблением государственности, ставшему побочным результатом реформаторской деятельности Императора Александра II на первый план выдвинулась идея Самодержавия, твердости государственной власти, соединяющей разнородные части социального организма.

Разумеется, прав отец Александр, классическая формулировка Русской Триады должна быть такой - «Православие - Самодержавие - Народность». Однако в реальности Триада бытовала в разных вариациях, так что тут нет никакого искажения сути. Конечно, эти идеи нуждаются в детальном обосновании, что, даст Бог, мне удастся сделать в будущем.

5. Теперь о том, в чем я совершенно согласен с отцом Александром. Он пишет: «Меня весьма удивляют многие нынешние монархисты, которые не желают признавать никаких недостатков во внутренней и внешней политике императора Николая II-го». Действительно, у некоторых авторов можно встретить неумное, противоречащее реальности возвеличивание Царя-Мученика, которого они называют то «великим полководцем», то «великим реформатором». Эти трафаретные характеристики мешают нам понять не только реальные причины революции, но и само величие подвига Государя, который, идя на невероятные компромиссы, лавируя между разными силами, до последней минуты старался удержать штурвал корабля в своих руках, понимая, что другой вариант грозит нестроениями России. Государь боролся за власть до конца, ибо понимал, что это его долг, но он остался, увы, в полном одиночестве. Примечательно, что даже известный советский журналист Михаил Кольцов (Фридлянд) понял, что Царь был единственным, кто боролся против заговорщиков до конца. В 1924 году в предисловии к книге «Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев» Кольцов писал: «Николай уступил, он отрекся после решительной и стойкой борьбы в полном одиночестве... Нет сомнения, единственным человеком, пытавшимся упорствовать в сохранении монархического режима, был сам монарх. Спасал, отстаивал царя один царь. Не он погубил, его погубили. Николая Романова увлек за собой, свалил и похоронил под своими обломками его же правящий дворянский класс». Фантазии о «великом реформаторе», когда Государю приписывают неоднозначные реформы С.Ю. Витте и П.А. Столыпина, только дискредитируют нашего Царя.

Нам нужен трезвый взгляд на годы царствования Императора Николая Второго, понимание того, что не были они годами расцвета России, которую погубила жалкая кучка большевиков, а были годами страшного социального и политического кризиса, который Царь пытался преодолеть. Пытался преодолеть зачастую вопреки своему правящему классу.

6. Ну и, наконец, последнее. Отец Александр увидел в статье О.А. Платонова некий крен в пресловутое «царебожничество». Я полагаю, что это не только не соответствует действительности, но само использование термина «царебожники» недопустимо. Мы должны отдавать себе отчет, что этот термин придуман нашими идейными противниками - «либералами в рясах» - для дискредитации почитателей Царя-Мученика Николая и в целом православно-патриотического движения. Действительно, среди маргинальной части православных патриотов, тяготеющих, главным образом, к раскольникам, существует нездоровый ажиотаж вокруг имени Государя, но это еще не повод, чтобы писать об угрозе «царебожничества». И уж точно Олег Платонов к «царебожникам» не имеет никакого отношения.