Сравнительно недавно буквально вся страна следила за судьбой двухлетнего мальчика Егора из подмосковного города Дедовска. Летом 2014 года от этого ребенка отказались его биологические родители, после чего он был похищен в больнице женщиной по имени Елена (не стану называть ее фамилию, хотя она неоднократно упоминалась в СМИ), которая и воспитывала его вместе со своим мужем Сергеем. Факт похищения вскрылся случайно, после чего встал вопрос о том, что делать с ребенком.
Среди сотрудников правоохранительных органов бытует несколько циничная поговорка: «Если не знаешь, как поступить, — поступай по закону». Древние римляне были еще более категоричны: «Пусть погибнет мир, но восторжествует закон». Мне, однако, данная сентенция представляется несколько странной. Закон существует для того, чтобы делать нашу жизнь безопасной и справедливой. Он — не бездушный Молох, которому требуется приносить человеческие жертвы. И если исполнение закона приводит к страданиям ни в чем не повинных людей, значит, либо плох сам закон, либо его поняли и применили как-то неправильно. Вообще же наши беды проистекают не столько от плохих законов, сколько от порочной правоприменительной практики.
Так получилось и в случае Егора. Из хорошей семьи, где он был окружен любовью, вниманием и заботой, ребенка забрали и поместили в больницу. Мне довелось встречаться с Еленой и Сергеем: они выглядели буквально убитыми горем. Елена непрерывно плакала. А сам Егор непрерывно повторял: «мама Лена», «папа Сережа».
При этом общественность, как это нередко бывает, раскололась на два непримиримых лагеря. Нашлось немало граждан, которые утверждали, что Елену следует примерно наказать за похищение ребенка, а Егора поместить в Дом малютки или передать в другую семью. Сторонникам этой точки зрения почему-то не пришло в голову, что психика ребенка, лишенного родителей, наверняка пострадает, что, скорее всего, негативно отразится на всей его дальнейшей жизни. Ведь, как учили в свое время светила педагогики, характер человека формируется в первые семь лет его жизни. А характер — это судьба.
Как здесь поступить? Честно говоря, у меня нет готового рецепта. Но если вообразить ситуацию, при которой факт похищения так бы никогда и не открылся и Егор продолжал бы воспитываться Еленой и Сергеем, это было бы, наверное, оптимальным вариантом. Во всяком случае, для самого ребенка.
Уместно заметить, что ст. 77 Семейного кодекса РФ в качестве основания для отобрания (такой вот термин) ребенка из семьи предусматривает единственный фактор — непосредственную угрозу жизни и здоровью ребенка. В семье Елены и Сергея маленькому Егору ничего не угрожало, напротив, его воспитанию уделялось самое пристальное внимание. Возникает вопрос: правильно ли поступили те, кто отобрал Егора у родителей? Могут возразить: но ведь биологические родители у него совсем другие! Верно. Однако недаром говорится, что родитель — это не тот, кто родил, а тот, кто воспитывал.
Кому-то может показаться, что автор этих строк оправдывает нарушение закона — похищение ребенка. Нет, конечно. Но в данном случае получается, что наказанию подвергается совершенно ни в чем не повинное существо — ребенок.
Данный случай, конечно, уникален, а вот сама практика отобрания детей из семьи, к сожалению, получила в последние годы широкое распространение. Конечно, бывают случаи, когда подобная мера неизбежна. В свое время, например, Общественная палата РФ разбирала случай, когда ребенок в приемной семье, на первый взгляд исключительно благополучной, подвергался систематическим побоям и жестокому обращению, которое нанесло вред его здоровью. В конце концов ребенок был отобран из семьи, а в отношении родителей правоохранительными органами было возбуждено уголовное дело. С большим трудом оно дошло до суда и завершилось обвинительным приговором, правда, предельно мягким. Это дело также вызвало неоднозначные оценки со стороны общественности: одни требовали примерно наказать жестоких родителей, другие, напротив, настаивали на возвращении ребенка в семью, полагая, что там ему все же будет лучше, чем в «казенном доме».
Однако встречаются случаи, и их немало, когда ребенка отбирают по менее очевидным основаниям. Например, органы опеки и попечительства устанавливают, что в некоей семье муж потерял работу, в доме беспорядок, холодильник пуст, да ко всему прочему там живет несколько кошек. И на подобных основаниях детей отбирают. Правильно ли это? Думаю, что нет. Родителей не следует наказывать за то, что они оказались в трудном положении — будь то в силу непреодолимых обстоятельств или даже по причине собственного безволия и неорганизованности. Как ни странно это звучит в наше безжалостное время, государство должно им помочь. В конечном итоге оно от этого только выиграет. Не секрет ведь, что очень значительное число воспитанников детских домов оказываются по достижении совершеннолетия совершенно не готовыми к полноценной взрослой жизни: среди них высокий процент наркоманов, алкоголиков и психически неуравновешенных лиц, склонных к криминалу. В то же время жизнь родителей, лишенных своих детей, нередко оказывается опустошенной: известны случаи, когда матери, у которых отбирали детей, кончали жизнь самоубийством.
Здесь, конечно, возникает искушение сослаться на зарубежный опыт и сказать: «А вот у них, на Западе...». К сожалению, западная практика изъятия детей из семей также вызывает немало вопросов. В ряде стран, которые мы традиционно считаем развитыми и цивилизованными, почему-то решили, что ювенальные службы лучше родителей знают, что хорошо и что плохо для ребенка, и могут распоряжаться им по своему усмотрению. Социальные работники, занимающиеся изъятием детей из семей, получают премии за каждого изъятого ребенка, что, естественно, порождает у них склонность искать «неблагополучные» семьи даже там, где все сравнительно благополучно.
Скажем, в британских СМИ сообщалось о случаях, когда социальные службы изымали детей, у которых зафиксирован лишний вес, поскольку полагали, что родители их перекармливают. Возник даже термин killing with kindness (убийство с добротой), когда родители не могут отказать ребенку в лакомых кусочках и тем самым невольно убивают его. О том, чтобы провести с такими родителями воспитательную работу и попытаться исправить положение, не разлучая с ними ребенка, почему-то не идет речи. Кроме того, ожирение не всегда связано с перекармливанием: речь может идти о нарушении обмена веществ.
Имеются также примеры, когда детей отбирали из семьи в силу того, что родители не располагали жильем достаточной площади. И опять почему-то не возникал вопрос: не лучше ли поспособствовать улучшению жилищных условий семьи? И уж совсем дикими выглядят случаи, когда детей изымают по доносу соседей или каких-то «благожелателей», которым показалось, что родители воспитывают их как-то «не так». На самом деле каждая семья — это как бы мини-государство со своими ценностями, традициями и представлениями. И здесь весьма уместна пословица: в чужой монастырь со своим уставом не ходят.
Конечно, любая бюрократическая структура всегда стремится убедить общество в своей полезности и максимально расширить сферу своей деятельности. Не составляют исключения в этом плане и органы опеки и попечительства. А потому для того, чтобы исключить случаи необоснованного отобрания детей из семьи, их деятельность должна находиться под пристальным контролем гражданского общества. Его структуры должны исходить из того, что необходимо сделать все возможное, чтобы сохранить ребенка в семье, оказывая ей всестороннюю поддержку. Отобрание ребенка должно быть своего рода «исключительной мерой наказания», когда все другие средства совершенно исчерпаны.
Анатолий Кучерена, адвокат, профессор, доктор юридических наук, член Общественной палаты России
Впервые опубликовано в газете «Известия»
