Как сообщалось, 6 сентября премьер-министр России Владимир Путин, прибывший с рабочей поездкой в Выборг, дал старт технической подаче газа на морской участок газопровода «Северный поток». Высоко оценив проект, глава правительства также заметил, что он позволит перейти в отношениях с Украиной по транзиту газа (которая в результате появления альтернативы лишается эксклюзивного транзита) к «более цивилизованному рыночному характеру». Рассказать о перспективах «Северного потока» и прокомментировать надежды правительства России мы попросили доктора экономических наук, профессора МГИМО (У) МИД России Валентина Катасонова.
То, что этот проект имеет политический аспект, несомненно. Сегодня практически во всех материалах об открытии первой ветки «Северного потока» комментаторы подчеркивают именно политическое значение этого проекта. Очевидно, что это снижает зависимость России от переговорного процесса с Киевом, потому что на сегодняшний день Украина является той страной, через которую идет основной транзит российского газа. В Белоруссии же ситуация с транзитом более благоприятная, потому что белорусская транзитная компания переходит под контроль Газпрома. Таким образом, снижается зависимость от каких-то субъективных моментов, исходящих от Украины. Так что в этом смысле Россия выигрывает, Европа же выигрывает ещё больше, потому что из-за ситуации на Ближнем Востоке, откуда ранее туда шли поставки газа, Европа попала в сложную ситуацию. И сложившаяся неустойчивость поставок с Ближнего Востока может быть компенсирована за счет России.
Но хотелось бы сказать, что есть сомнения относительно того, что будет завтра или послезавтра с этим проектом. Судя по источникам, которыми я располагаю, технико-экономическое обоснование проекта готовилось на основании посылки, что поставки газа по «Северному потоку» будут идти 50 лет. Но я не уверен, что в течение 50 лет Россия сможет наполнять трубы этого потока. Есть оценки экспертов, согласно которым газ закончится раньше.
Мне приходилось заниматься инвестиционными проектами, я был в группе экспертов таких крупных проектов как «Сахалин-1», «Сахалин-2», и могут сказать, что часто при принятии решений превалируют конъюнктурные соображения, некая диалектика «синицы и журавля». К сожалению, вопросы, связанные с «журавлем», плохо просчитываются и оцениваются. В первую очередь, смотрят, что будет сегодня или завтра, а когда говорят, что будет через год или через 50 лет, такие прогнозы всегда очень условны и сомнительны.
Обычно такие проекты инициируются не как политические инициативы, не МИД предлагает разработать альтернативные маршруты поставки газа, а подрядчики руководствуются своими прагматическими соображениями. В данном случае я не хочу ставить под сомнение все дивиденды проекта «Северный поток», но стоит поставить под вопрос процедуру инициации подобных проектов и процедуру их экспертизы, процедуру реализации. Потому что тот же самый «Северный поток» имеет реальную смету в два раза выше первоначальной. И это уже «классика» сметного проектирования и управления проектами, поскольку подрядчики заинтересованы в том, чтобы подать экономику проекта максимально «красиво».
У этого проекта, безусловно, есть риски, о которых никто пока не говорит. А ведь Европа находится сегодня в очень неопределенном финансовом положении, и есть сомнения относительно того, что экономика проекта будет выдержана. Даже первая запущенная ветка пока полностью не заполнена контрактами. И тем более трудно сказать, насколько вторая ветка будет заполнена контрактным газом, потому что платежеспособность европейцев сегодня вызывает некоторые сомнения.
Как правило, для таких проектов всегда просчитываются какие-то альтернативные варианты, тот же потенциал природного газа в России. Понятно же, что если природный газ перерабатывать как сырье для химической продукции, то, наверное, эффективность проекта будет выше, равно как если поставлять сырье в ту же Европу производителям электроэнергии. Поэтому меня всегда в подобных случаях интересуют вопросы: кто инициировал проект, кто его экпертировал и кто будет контролировать его осуществление.
На сегодняшний день прироста добычи газа у России нет, поэтому речь идет только о каком-то перераспределении газа. Но даже по максимуму, при наличии трех ниток трубопровода, всё равно некоторая часть газа будет идти транзитом через Украину. Несколько снизится напряженность переговоров с Украиной по этому вопросу, но полностью уйти от транзита через Украину нам все равно не удастся. А в случае с Белоруссией, мне кажется, был использован правильный подход в решении конфликта. Нам надо пытаться то же самое сделать на Украине, пока эти попытки не увенчались успехом.
То, что этот проект имеет политический аспект, несомненно. Сегодня практически во всех материалах об открытии первой ветки «Северного потока» комментаторы подчеркивают именно политическое значение этого проекта. Очевидно, что это снижает зависимость России от переговорного процесса с Киевом, потому что на сегодняшний день Украина является той страной, через которую идет основной транзит российского газа. В Белоруссии же ситуация с транзитом более благоприятная, потому что белорусская транзитная компания переходит под контроль Газпрома. Таким образом, снижается зависимость от каких-то субъективных моментов, исходящих от Украины. Так что в этом смысле Россия выигрывает, Европа же выигрывает ещё больше, потому что из-за ситуации на Ближнем Востоке, откуда ранее туда шли поставки газа, Европа попала в сложную ситуацию. И сложившаяся неустойчивость поставок с Ближнего Востока может быть компенсирована за счет России.
Но хотелось бы сказать, что есть сомнения относительно того, что будет завтра или послезавтра с этим проектом. Судя по источникам, которыми я располагаю, технико-экономическое обоснование проекта готовилось на основании посылки, что поставки газа по «Северному потоку» будут идти 50 лет. Но я не уверен, что в течение 50 лет Россия сможет наполнять трубы этого потока. Есть оценки экспертов, согласно которым газ закончится раньше.
Мне приходилось заниматься инвестиционными проектами, я был в группе экспертов таких крупных проектов как «Сахалин-1», «Сахалин-2», и могут сказать, что часто при принятии решений превалируют конъюнктурные соображения, некая диалектика «синицы и журавля». К сожалению, вопросы, связанные с «журавлем», плохо просчитываются и оцениваются. В первую очередь, смотрят, что будет сегодня или завтра, а когда говорят, что будет через год или через 50 лет, такие прогнозы всегда очень условны и сомнительны.
Обычно такие проекты инициируются не как политические инициативы, не МИД предлагает разработать альтернативные маршруты поставки газа, а подрядчики руководствуются своими прагматическими соображениями. В данном случае я не хочу ставить под сомнение все дивиденды проекта «Северный поток», но стоит поставить под вопрос процедуру инициации подобных проектов и процедуру их экспертизы, процедуру реализации. Потому что тот же самый «Северный поток» имеет реальную смету в два раза выше первоначальной. И это уже «классика» сметного проектирования и управления проектами, поскольку подрядчики заинтересованы в том, чтобы подать экономику проекта максимально «красиво».
У этого проекта, безусловно, есть риски, о которых никто пока не говорит. А ведь Европа находится сегодня в очень неопределенном финансовом положении, и есть сомнения относительно того, что экономика проекта будет выдержана. Даже первая запущенная ветка пока полностью не заполнена контрактами. И тем более трудно сказать, насколько вторая ветка будет заполнена контрактным газом, потому что платежеспособность европейцев сегодня вызывает некоторые сомнения.
Как правило, для таких проектов всегда просчитываются какие-то альтернативные варианты, тот же потенциал природного газа в России. Понятно же, что если природный газ перерабатывать как сырье для химической продукции, то, наверное, эффективность проекта будет выше, равно как если поставлять сырье в ту же Европу производителям электроэнергии. Поэтому меня всегда в подобных случаях интересуют вопросы: кто инициировал проект, кто его экпертировал и кто будет контролировать его осуществление.
На сегодняшний день прироста добычи газа у России нет, поэтому речь идет только о каком-то перераспределении газа. Но даже по максимуму, при наличии трех ниток трубопровода, всё равно некоторая часть газа будет идти транзитом через Украину. Несколько снизится напряженность переговоров с Украиной по этому вопросу, но полностью уйти от транзита через Украину нам все равно не удастся. А в случае с Белоруссией, мне кажется, был использован правильный подход в решении конфликта. Нам надо пытаться то же самое сделать на Украине, пока эти попытки не увенчались успехом.
2. Re: Валерий Катасонов: О рисках этого проекта никто не говорит
1. Re: Валерий Катасонов: О рисках этого проекта никто не говорит