Не стоит придавать чрезмерно большого значения документу «Место Поместных и Архиерейских Соборов в системе церковного управления». Сейчас от Межсоборного присутствия пойдёт опубликовываться всё больше разноречивых проектов и далеко не всегда они будут преследовать прямую цель. Многие, я думаю, будут иметь характер социологических экспериментов и тестов, выявляющих разные позиции. Одна из задач организаторов Межсобора - заставить, чтобы о нём непрерывно говорили. Каждый новый текст поэтому подбрасывает порцию топлива в топку, заставляет всё большее число людей вовлекаться в дискуссии, спорить, расходиться во мнениях. И таким образом общее мирное расположение духа остаётся в прошлом, тогда как «необходимость срочного принятия решений» прямо-таки вопиет. Вот вам простейшая технология, посредством которой в течение 3-4 лет ситуацию можно запросто разогреть до такой степени, что нельзя станет жить без соответствующего арбитража и без компромиссов, потребности в которых сегодня вроде бы как и нет.
Поэтому следует быть сдержанными и не искать буквально в каждом опубликованном проекте стратегических подтекстов. В частности, решение о перераспределении полномочий между Поместным и Архиерейским Соборами, даже если таковое будет принято (в чём я по многим причинам сомневаюсь), имеет довольно ограниченный, технический характер. Оно, может быть, немного поменяет организацию и управление Собором и голосованием, но никого не ущемит против того, как имеется.
Кажется, всем понятно, что на мероприятии такого уровня, как Поместный Собор Русской Православной Церкви, не будет допущено случайных выступлений, коллективных демаршей против официальной позиции и пр. На Архиерейских Соборах в течение 1990-2000-х острые выступления и разного рода щекотливые ситуации, к слову, бывали множество раз. В присутствии же делегатов-мирян и приходского священства у епископата возникает меньше желания оглашать злобу дня и свою принципиальную позицию. Остальное не так важно.
Я, даже наоборот, - опасаюсь того, что теперь, по прочтении этого текста многие бросятся сгоряча защищать решения Собора 1917-18 гг., в которых записаны и богослужебная реформа, и выборность духовенства и много-много всего ещё. Мы не знаем, как жить по решениям Собора 1917-18 гг., поскольку в истории реализации их помешала революция и установление большевистского правления. Обстановка принятия постановлений была специфической. Сперва над аудиторией витал феврализм, потом на ход заседаний сильно воздействовала обстановка в Москве в ноябре-декабре 1917 года. Практической апробации нового Устава, соответственно, не было, а некоторые соборные тезисы в свете обновленческой смуты зарекомендовали себя скорей с отрицательной стороны. Так что тема о современном отношении к Собору 1917-1918 гг. - это, как говорится, пуд соли съесть. Так просто взять и заявить, что образ современных церковных организации и управления обязан приближаться к тому стандарту, было бы слишком упрощённым и даже рискованным видением. Стандарта никакого не было, была попытка такой стандарт получить.
Что касается участия мирян и священников в Соборе и «голоса церковного народа»... «Голос церковного народа» в истории обычно проявляется не прениями и вотированием, а другим образом. Народ, как обычно, безмолвствует. А после берёт и de facto игнорирует то, что не соответствует церковному учению и традиции. Проблема рецепции массовым церковным сознанием нововведений, во всяком случае, предостерегает против реформаторства больше в настоящий момент, чем перспектива несогласий на любом из Соборов, весьма и весьма, нужно сказать, маловероятная.
Андрей Рогозянский, специально для «Русской народной линии»
Поэтому следует быть сдержанными и не искать буквально в каждом опубликованном проекте стратегических подтекстов. В частности, решение о перераспределении полномочий между Поместным и Архиерейским Соборами, даже если таковое будет принято (в чём я по многим причинам сомневаюсь), имеет довольно ограниченный, технический характер. Оно, может быть, немного поменяет организацию и управление Собором и голосованием, но никого не ущемит против того, как имеется.
Кажется, всем понятно, что на мероприятии такого уровня, как Поместный Собор Русской Православной Церкви, не будет допущено случайных выступлений, коллективных демаршей против официальной позиции и пр. На Архиерейских Соборах в течение 1990-2000-х острые выступления и разного рода щекотливые ситуации, к слову, бывали множество раз. В присутствии же делегатов-мирян и приходского священства у епископата возникает меньше желания оглашать злобу дня и свою принципиальную позицию. Остальное не так важно.
Я, даже наоборот, - опасаюсь того, что теперь, по прочтении этого текста многие бросятся сгоряча защищать решения Собора 1917-18 гг., в которых записаны и богослужебная реформа, и выборность духовенства и много-много всего ещё. Мы не знаем, как жить по решениям Собора 1917-18 гг., поскольку в истории реализации их помешала революция и установление большевистского правления. Обстановка принятия постановлений была специфической. Сперва над аудиторией витал феврализм, потом на ход заседаний сильно воздействовала обстановка в Москве в ноябре-декабре 1917 года. Практической апробации нового Устава, соответственно, не было, а некоторые соборные тезисы в свете обновленческой смуты зарекомендовали себя скорей с отрицательной стороны. Так что тема о современном отношении к Собору 1917-1918 гг. - это, как говорится, пуд соли съесть. Так просто взять и заявить, что образ современных церковных организации и управления обязан приближаться к тому стандарту, было бы слишком упрощённым и даже рискованным видением. Стандарта никакого не было, была попытка такой стандарт получить.
Что касается участия мирян и священников в Соборе и «голоса церковного народа»... «Голос церковного народа» в истории обычно проявляется не прениями и вотированием, а другим образом. Народ, как обычно, безмолвствует. А после берёт и de facto игнорирует то, что не соответствует церковному учению и традиции. Проблема рецепции массовым церковным сознанием нововведений, во всяком случае, предостерегает против реформаторства больше в настоящий момент, чем перспектива несогласий на любом из Соборов, весьма и весьма, нужно сказать, маловероятная.
Андрей Рогозянский, специально для «Русской народной линии»
