В присутствии Божием
Почти
все рецензенты этого фильма называют почему-то одним из его недостатков
якобы затянутое начало. Однако, на наш взгляд, период, когда авторы
действительно спокойно, неспешно показывают уединенную жизнь главного
героя, Тома - бывшего военного, участника Первой мировой войны, а ныне
смотрителя маяка - имеет большое значение для понимания смысла картины в
целом. Потрясающие панорамы океана, омывающего пустынный остров,
демонстрируют такое величие и безбрежность, жить среди которых и не
сойти с ума можно только слившись с окружающим миром, став частичкой
творения, дышащей присутствием Божиим.
Прежде, нежели начать со зрителем разговор о любви, режиссер напоминает ему о Творце. И о том, из чего любовь рождается: из присутствия Божия и переживания боли. Боли, которую и высказать-то в словах не получится - боли о несовершенстве мира, смерти и тленности, среди которых становится жизненно необходимым жить не одному и для себя, а вместе с кем-то и для кого-то. Для Тома эта боль тесно связана с тем смертным ужасом, который он видел на войне; для жизнерадостной девушки Изабель, которую он встречает в доме своих знакомых, - с потерей на той же войне двоих братьев. Молодые люди говорят друг с другом о том, что так важно для них обоих. В какой-то момент Изабель задает, казалось бы, странный вопрос: остается ли она после гибели братьев им сестрой? По сути, она спрашивает у этого молчаливого, повидавшего жизнь мужчины о том, какова жизнь вечная - есть ли у него основания думать, что близкие люди остаются близкими и там. Кажется, именно тогда Том в глубине души понимает, что в следующий приезд увезет эту девушку с собой на маяк.
«Мы не делаем ничего плохого...»
После недолгого периода безоблачного счастья в жизнь Тома и Изабель приходят тяжелые испытания. Их первый, а спустя время и следующий ребенок рождаются раньше срока, и им приходится хоронить своих малышей, даже не дав им имен. Показывая обессиленную, неопрятную, убитую горем Изабель, режиссер словно обращает к аудитории вопрос: «За что?». Очень немногие люди в своей жизни находят в себе мужество ответить на него честно: «Не за что, а потому что. Потому что такова воля Божия, и надо ее принять».
Вполне возможно, что если бы Изабель внутренне приняла свое несостоявшееся материнство, нашему взору предстало бы что-то сродни истории Иова, для которого Господь, вошедший в его сердце, Сам стал ответом на все вопросы. Но слишком велико оказалось для молодой женщины искушение стать матерью во что бы то ни стало. И когда к берегу острова прибило лодку с чудом спасшейся новорожденной девочкой, Изабель решила присвоить ее себе - ведь вокруг ни души, только океан, и о том, как появилась у супругов эта малышка, никто и никогда не узнает.
Но почему «искушение»? Разве не Промысл это Божий, не дар Его исстрадавшейся душе? Об этом происходит в фильме замечательный диалог главных героев. Для Тома ложь немыслима, для Изабель - возможна ради гуманной цели. Беда не в том, что измученной молодой женщине так захотелось оставить себе ребенка, а в том, что эту невозможность справиться со страстью она пытается представить как благо. Видя непреклонную решимость мужа поступить так, как требуют его обязанности в таких случаях, и сообщить о происшествии на материк, она предлагает ему компромисс, так хорошо знакомый многим из нас по внутренней борьбе с собой: да, конечно, ты поступишь как должно, но давай это будет завтра. А выиграв время, постепенно выигрывает всё. Героине удается сыграть не на явных страстях, а, напротив, на присущем мужу чувстве ответственности, обрисовав потенциальную ужасную судьбу ребенка в приюте. «Спаси ее, защити...» Это так убедительно, что даже скептически настроенному зрителю трудно становится не согласиться с ее словами: «Мы не делаем ничего плохого...».
Рубикон пройден, и теперь ложь будет разрушать жизнь героев, остановить уже ничего нельзя. Символично, что в первый же день после принятия решения Тому приходится выдернуть из земли крест, который он установил на могиле своей новорожденной дочки, - ведь нужно замести следы и выдать найденного ребенка за своего. Это не просто внешнее действие, но и некий внутренний разрыв связи с Богом. Благие намерения по спасению чужого ребенка уже через несколько часов оборачиваются настоящим кощунством по отношению к своему, и силы зла будут требовать всё больших жертв. Вернуться на материк и лгать родственникам, друзьям, лгать самому подрастающему ребенку. Почти забыться уже, почти не чувствовать, что всё вокруг отравлено. Но однажды прийти в храм и всё-таки встретиться там с Богом - в лице худенькой женщины в черном, поющей колыбельную у креста, поставленного в память о безвестно сгинувшей в море дочке. Той самой, которую крестят сегодня в белом кружевном платьице ничего не подозревающие родственники в другой семье...
Авторы фильма не морализируют, не указывают нам, что лгать нехорошо и что через это можно погибнуть. Они лишь отдают должное закону мироздания: у всякого греха есть оборотная сторона. Ни один наш поступок не творится в вакууме: если мы, к примеру, случайно нашли кошелек, значит, есть тот, кто этот кошелек потерял. И если не подумать об этом сразу же, это создаст тупик, не разрушительного выхода из которого уже не будет.
Облегчение безысходностью
И вот спустя годы диалог о том, что делать с девочкой, повторяется. Только теперь всё гораздо серьезнее и страшнее: ведь просто вернуть ее родной матери уже не получится. И на стороне Изабель теперь гораздо более весомые аргументы: их дочь Люси знает и любит конкретную маму - мыслимо ли отдать ее другой женщине? Мыслимо ли лишить невинного ребенка отца, который отправится в тюрьму за то, что не сообщил о спасенном человеке? Такого рода ситуации, когда ложь подобна осколку снаряда, обросшего живой плотью и глубоко затаившегося внутри, кажется, не имеют решения. Но есть решение, которое всегда возможно: делать, что должно, и будь что будет. Так и поступает главный герой, раскрывая правду и сдаваясь полиции. Уже впоследствии, находясь за решеткой, он скажет о том, что знал, чем все закончится, с самого начала. И это знание, по большому счету, имеет любой человек на земле: нет такой лжи, за которую не пришлось бы потом расплачиваться. Удивительно лишь то, что человек постоянно видит это в окружающем мире, и этого тем не менее оказывается ему недостаточно для того, чтобы не лгать никогда.
Главная героиня будет долго и мучительно думать о том, как ее муж мог с ней так поступить. Нужна ли была эта правда? Ведь на самом деле это признание не сделало счастливым никого: несчастна она, Изабель, избежавшая тюрьмы, но лишившаяся ребенка и доброго имени; несчастна маленькая Люси, которую оторвали от всего родного и отдали незнакомым людям; несчастна и родная мать девочки, Ханна, и ее родственники - ведь в их доме живет теперь повзрослевший и по сути чужой ребенок, не желающий вступать с ними в контакт, а вовсе не та малышка, которую они потеряли. Получается, что Том сделал несчастными стольких людей лишь ради успокоения собственной совести? Значит, он не любил по-настоящему жену и дочь?
Но Том любит. И, возможно, сам не в полной мере понимая это, действуя лишь по интуиции своей любви, дает всем участникам этой драмы шанс. Ведь когда человек наконец перестает обманывать себя, в его жизнь и в его безысходную ситуацию входит Господь. Сказать: «Господи, вот правда, а дальше - я не могу, я не знаю, но готов терпеть» - значит спасти себя и своих близких от блуждания по замкнутому кругу. И действительно, круг размыкается: каждый из героев доходит до какой-то предельной глубины отчаяния, где ему нужно принять правду - и тогда становится легче. Люси убегает из дома, чтобы найти маяк, который на самом деле находится за сотни километров в океане - и, убедившись, что никакого маяка нет, едва не погибнув, постепенно начинает общаться с новой семьей. Изабель идет в тюрьму, отказавшись дать показания против мужа и признав себя виновной вместе с ним. Ханна находит в себе силы простить и даже расстаться с дочерью, если это потребуется для ее блага, а когда этого по обстоятельствам не происходит, воспитывает Люси в доброй памяти о людях, которые спасли ей жизнь и растили первые пять лет. Все герои переживают некий момент самоотречения, и в этом сконцентрирован христианский смысл фильма. Недаром Ханна, молясь и вспоминая покойного мужа, не раз повторяет его слова: «Простить - один раз, ненавидеть - всю жизнь». Можно жить в бесконечном аду, не понимая, почему он не кончается, а можно даже в самой безвыходной ситуации сделать шаг к Богу.
Простить себя
Есть в этом фильме, в самом конце его, еще одна безусловно христианская мысль: важно, раскаявшись в своем поступке перед Богом и людьми, не только принять их прощение, но и самому простить себя. Именно об этом постаревший Том говорит Изабель в их последнем разговоре - накануне ее тихой, непостыдной кончины в родном доме, пустом без детей, но все-таки наполненном счастьем. Доме, по которому пройдет однажды сама уже ставшая мамой Люси и узнает, как ее здесь помнили и берегли все эти годы - берегли так, чтобы не тревожить и ничем не напоминать о себе. И этот фильм о непоправимых человеческих ошибках окажется все-таки фильмом о любви. И о вечности.
Газета «Православная вера» № 20 (568)
Елена Сапаеваhttp://www.eparhia-saratov.ru/Articles/chtoby-ne-lgat-nikogda
