Очищаясь, отражай

Протоиерей Андрей Ткачев, аннотация к альбому художника Антона Овсяникова: «Искусство - зеркало, и не всегда прямое. Современный человек привык глядеть в кривые зеркала и видеть там квадратный глаз или зеленое солнце. Он уже ничему не удивляется, этот современный человек, ничем не оскорбляется и ни от чего не отворачивается. Между тем стоит отойти от кривых зеркал и молча поглядеть на мир, прислушаться к нему, как вновь заметишь: природа проста и величава. Она не суетится. Она могуча без гордыни и хороша без дополнительных прикрас. Особенно хороша она, когда в пейзаже нет человека. Нет ни его самого, хлопотного и беспокойного, ни следов его хозяйственной деятельности. Мы часто даже не отдаем себе отчета, насколько устали сами от дымящихся труб, мусорных куч и каменных городских джунглей. И вот перед нами мир, словно в шестой день творения, когда Адам еще не сотворен или только-только вышел из рук Божиих и не успел ничего испортить. Именно такой взгляд на мир, думаю, любители искусства увидят на большинстве картин предлагаемого альбома. Человек и дела его рук присутствуют, конечно, в работах автора. Но главным образом нас ждет встреча со смиренной красотой творения, в которой греха нет. А сам человек присутствует, как всегда в живописи, по эту сторону холста. Он с кистью в одной руке и палитрой в другой зорко вглядывается в мир и осторожно переносит понятое на картину».

Отец Андрей, как ему свойственно, нашел слова, ну а мы задали художнику несколько вопросов.

- Скажите, пожалуйста, то главное, что считаете нужным сказать о Ваших родителях, об их влиянии на Вас.

- Родители мне дали всё. Всё, что могут они дать на уровне становления. Хорошо сказал Андрей Кончаловский: «Всё главное в нашей жизни - из нашего детства. Всё главное в нашем детстве - из нашей семьи. Всё главное в родителях - это их культура. Вот почему культура - это судьба». Можно поспорить насчет судьбы, но главная мысль ясна. Папа - Анатолий Степанович - с самого моего (а затем и брата - мы погодки) рождения решил сделать из нас художников! У него было художественное образование, поэтому он знал, что делать и куда нас вести. Занимался нами много, учил рисовать. Даже изобрел свою систему, которую назвал «Игра в каракули». Главная идея была - дать возможность ребенку самовыразиться. Но и мама - Любовь Ивановна - тоже помогала ему в этом, конечно: она по образованию архитектор. Рисование рисованием, но главное, пожалуй, было другое - учиться наблюдать красоту в природе. Красивое необычное дерево, красивое облако и т. д. Папа подчас был немного жестковат в своем стремлении привить нам некоторые навыки, но это компенсировалось маминой любовью и добротой. Мама тоже человек у нас твердой воли, но женская природа всё же другая. Вообще, конечно, всё главное на момент жизни в семье с родителями происходило на их глазах - и успехи, и неудачи, весь процесс роста. Поэтому именно они были главными критиками и судьями.

- Что определило Вашу дорогу в искусстве, когда Вы сделали выбор? Почему стали именно традиционным, естественным, реалистическим живописцем? Не было ли искушений, не привлекали ли Вас неклассические, авангардные течения?

02 - Годы учебы в училище (1988-1992) я воспринимаю для себя как период еще незрелый. Я окончил отделение декоративной графики, которое к живописи прямого отношения не имело. Затем была армия - тоже нужный, как оказалось, период для меня и время осмысления чего-то главного в жизни. И наш папа, и мы с братом как-то плавно и неожиданно стали заниматься живописью в постперестроечные годы, поэтому общий прицел уже был, но еще не такой серьезный. Вскоре мой брат поступил в академию, я наблюдал его курсовые, видел всю серьезность учебы там - и самому захотелось. Осмысленно уже! Почему стал традиционным живописцем? Я думаю, главный ответ - авторитет родителей. Папа очень полюбил русское реалистическое искусство XIX века и старался и нам эту любовь привить. А потом период творческого профессионального становления совпал с воцерковлением, сознательным приходом к вере. Лучше всего передадут мою мысль строки иеромонаха Романа (Матюшина): 

Так будь же зеркалом у Бога
И, очищаясь, отражай.
Иначе - Красоту не трогай,
Не создавай - не искажай.

Наверное, поэтому и не было потом никаких искушений идти каким бы то ни было путем, кроме реализма. Как-то естественно легло мне на душу - отображать Божий мир, следовать той дорогой, которую проложили наши - и не только - великие предшественники. Возможно, с годами я становлюсь где-то более терпимым к тому, что делают другие (но это не относится к крайностям, откровенным уродствам и непрофессионализму). Нужны и декоративные формы, и утрирования, и многое другое; но для себя я уже путь избрал и не думаю, что ему изменю.

 

- Представляется, что к Вашей пейзажной живописи вполне применимы бунинские строки: «Нет, не пейзаж влечет меня, / Не краски я стремлюсь подметить, / А то, что в этих красках светит, / - Любовь и радость бытия». Вы согласны с этим? Грубо формулируя, зачем Вы пишете природу?

- Да, согласен! Красивые слова. Я думаю, что здесь тоже многое из детства. Школьные каникулы в деревне в Белоруссии и городе, где я родился, в Прикарпатье. Частые походы в лес за грибами и ягодами, на реку, сенокос... Как-то всегда любил природу. Наверное, эта любовь и выросла из детских впечатлений.

В какой-то период, когда я еще не сформировался как художник, мне казалось, что предпочтение пейзажу связано с зарабатыванием на жизнь - всё же пейзаж пользуется большей популярностью, чем другие жанры. Но я искал себя еще - ждал, куда душа склонится, и надо сказать, что какое-то время на это потребовалось. Но потом так плавно вышло, что именно пейзаж стал определяющим жанром у меня - именно в нем я нахожу для себя наибольшее отдохновение и радость. Возможно, и от того, что нам, жителям мегаполиса, этой самой природы и тишины очень не хватает. Мне - так точно. Но, как видите, не только пейзаж меня привлекает, а также и натюрморт, и жанровые композиции, изредка портрет.

 

- Нельзя не заметить, что Вас привлекает быт, но быт не всякий, а именно неотрывный от земли, от природы и истории; быт деревенский и бытие старых вещей. Невозможно представить себе такого, чтобы Вы изображали мир бетона, пластика, неона и электроники. Это уж точно не Ваше! А почему так? Чего Вы ищете, что находите в допотопных медных тазах, корзинах, кувшинах, в курятнике, в стаде, возвращающемся с пастбища? У зрителя возникает стойкое ощущение возвращения, а вот к чему? Не просто же к архаичному быту или к жизни без айфонов, а... может быть, к эпохе, когда каждая вещь имела душу?

- Да, пожалуй. Я бы еще добавил, что, помимо бетона и пластика, пока не представляю себя изображающим что-то «аристократическое». Меня привлекают именно простые, народные, чаще всего деревенские вещи. И старые обязательно - во всяком случае с каким-то следом времени. Я думаю, что ответ на «почему» тоже следует искать в детстве... В том быте, что я видел в деревне у своих дедушки и бабушки в Белоруссии. Конечно же, я никак не призываю отказаться от современных предметов быта, облегчающих нашу жизнь. Речь о другом. «Имела душу»... Да, Вы верно заметили. Ведь те вещи, что зритель может видеть на моих натюрмортах, они все были сделаны своими руками! Hand made, что называется. Кто эту вещь делал, когда - это всё важно. Прошли уже годы и десятилетия, а эта вещь как будто заново оживает, когда к ней проявляешь внимание. Изображать штампованные вещи - зачем? А что прошло через руки человека - совсем другое дело. Вот мне подарили сапоги ручной работы, сделанные после войны. К тому же человеком, прошедшим ее вплоть до Берлина. Если бы я их не изобразил, они бы так и пролежали непонятно сколько в чулане, и никто бы о них и не вспомнил, а тут... Я думаю, это и дань памяти тому человеку, который их сотворил. Общее потребительское отношение к миру, и вещам в том числе, не способствует правильному духовному устроению - вещь часто ничего уже не стоит сразу после покупки, а чинить бывает подчас дороже, чем купить новую. В былые времена вещь делалась надолго - передавалась из поколения в поколение. Об этом и старец Паисий Святогорец говорил. Видимо, эта честность и ответственность в производстве подобных вещей меня привлекают подспудно. Опять же - вещи именно деревенского быта. Ну, это уже моя какая-то особенность...

 

- Вы много путешествуете, и на Ваших полотнах - и старинные русские монастыри, и Русский Север, и Греция, и Афон, и Казахстан. А есть ли любимые места, и почему именно они?

 - К сожалению, не могу сказать, что много путешествую. Скорее, это такое впечатление идет от моих работ! Да, удалось где-то побывать, но это всё растянуто во времени. Материал каждой поездки потом долго использую (и это правильно, мне кажется), и создается впечатление, что езжу много, часто, но это не так. Иногда не хватает новых впечатлений, но жизнь диктует свои требования. Жаловаться тоже нельзя - многие и того не видели, что я видел! Трудно обозначить конкретные любимые места - начну перечислять, тут же вспомню о других, и понимаю, что и те заслуживают внимания. Однако хотел бы отдельно выделить Афон - место, где я, милостью Божией, уже был девять раз. Уникальное место! Конечно, прежде всего оно меня привлекает как православного христианина, а потом уже как художника, но оно стало для меня уже любимым и родным. Хотелось бы еще глубже раскрыть греческую тему, но пока такой возможности у меня нет. Отдельно хочется сказать о Соловках. Хотя я был там пока всего один раз, они глубоко засели в душу. Русский Север пленил меня... Поездка в Казахстан в 2007 году также оставила неизгладимое впечатление - горы, реки, степи... Надеюсь еще побывать если не в тех же местах, то схожих.

 

- Два слова, если можно, о семье и потомстве. Ваши родители очень хотели, чтобы Вы стали художником, а Вы хотите этого для своих детей?

- Слава Богу, у меня очень хорошая семья. Жертвенная, добрая жена Мария - прекрасная мать наших детей. Она берет на себя очень много. Конечно, и меня не минуют хлопоты, связанные с семьей - поддержанием быта и прочим, не говоря уже о материальном обеспечении, но всё же в обычном ритме я могу уезжать к себе днем работать. Мы воспитываем детей без посторонней помощи, это совсем непросто. Дети - две девочки и два мальчика - очень разные все! Хочу ли я, чтобы кто-то из них стал художником? Думаю, что нет. На данный момент! Художник - если относиться к этому со всей ответственностью - очень сложная профессия. Или лучше так сказать - жизненный путь. Есть такой роман Ирвинга Стоуна о Микеланджело - «Муки и радости». Многим кажется, наверное, что жизнь художника - это только второе слово из этого названия. Но это не так. Совсем не так. Муки поиска, всевозможные кризисы (правильно ты делаешь или нет), не говоря уже о проблемах востребованности (Микеланджело это тоже всё вкусил) - это всё очень сложно. Иногда завидуешь «простым» людям... Раз уж заговорил о востребованности - ведь художнику тоже надо жить в этом мире, продавать свои произведения, содержать семью, да и просто дальнейше развиваться. Это надо понимать и не строить никаких иллюзий. У меня были совершенно разные периоды в этом отношении - и скудости, и достатка. То полное затишье, то нечего и предложить, поскольку всё купили уже. И эта «зебра» продолжается до сих пор. Однако не хочу быть категоричным - если кто-то из детей захочет пойти по этому пути и у него будут к этому склонности, то почему бы и нет? Все возможные трудности он уже будет иметь перед глазами и понимать, хотя бы в теории. Если пойдет «песня», то как ей можно на горло наступить?

Поживем - увидим. Мой духовный отец мне недавно написал: «Знаю, как творческим натурам нелегко и тесно в этом мире, особенно в наш век пошлости и уродства, поэтому и желаю тебе терпения и мужества и еще многих творческих замыслов на этой тесной стезе свидетельства о красоте Божественной, которая спасет мир...». Вот об этом - «нелегко и тесно» - надо будет помнить нашим детям, если решат идти этим тернистым путем... Который, однако, дарит и радость!

Беседовала Марина Бирюкова

Журнал «Православие и современность» № 35 (51)

Антон Овсяников
Беседовала Марина Бирюкова

http://www.eparhia-saratov.ru/Articles/ochishhayas-otrazhajj