Христос во время шторма на море Галилейском. Рембрандт, 1633 г.
– Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить все, что принесет мне настоящий день…
Каждое утро в конце молитвенного правила произношу молитву оптинских старцев (как и многие из вас, наверное) – и каждый раз осознаю: встретить всё, что может выдать мне этот день, с душевным спокойствием я не в состоянии.
– Дай мне всецело предаться воле Твоей святой…
Понимаю и соглашаюсь: довериться Его воле необходимо. Но я ведь живой человек, уязвимый и со всех сторон проблемный. А тут на каждом шагу – вещи, которые невозможно принять и очень трудно выносить – не «вынести», а именно выносить изо дня в день. И не успеешь адаптироваться к одному «жалу во плоть» (в душу, с ее нормальным понятием о том, как должно быть, а как не должно), как тебе уже воткнули три других.
– На всякий час сего дня во всем настави и поддержи меня…
Он поддерживает, конечно. Если бы Он не поддерживал, не подталкивал как-то нас в верном внутреннем направлении, если бы не даровал Он нам «страшное сие и животворящее таинство» – нас бы не вылечили, наверное, никакие психиатры. Но вот душевное спокойствие, где его брать? Мир сердечный – где искать? Сколько заваленных экзаменов за спиной – именно потому, что не смогла сохранить себя в спокойствии, полном доверии, безропотности и мире; потому что не смогла справиться со страхом.
Страх. Вот явление, о котором мы, наверное, мало думаем – а зря. Мы ведь не только переживаем какое-то скорбное явление нашей жизни, мы всегда уже заранее боимся его.
Мы боимся остаться без чего-то, что нам необходимо – иногда без денег, а иногда без любви и понимания. Мы боимся разочароваться в чем-то или в ком-то, совершить ошибку, оказаться наивными, узнать что-то такое, с чем будет трудно жить дальше, боимся в очередной раз не справиться с собой, выбиться из сил, затосковать. Боимся за себя и за близких, боимся беды, болезни, старости, которая, бойся не бойся, все равно придет… Третьей мировой боимся, конечно, а как ее не бояться?..
Нет, конечно, все перечисленное не означает, что мы каждую минуту своей жизни трясемся, как зайчата от собачьего лая. Если так, то тут уже впрямь доктор нужен. А в большинстве случаев мы живем внешне нормальной, обычной жизнью, воспринимая свои страхи как естественную реакцию на нашу реальность.
Но на самом деле весь этот букет страхов держит нас в незаметном плену, не давая нам обрести подлинное смирение и доверие к Богу. Ведь для того, чтобы взяться за Его протянутую уже нам руку, надо собственные руки освободить, перестать беспомощно хвататься за что попало – например, за надежду, что «всё обойдется» и «всё будет хорошо». Может быть, и впрямь будет всё хорошо, а может быть, не будет. И вообще, дай Бог, чтоб хоть что-то хорошо было, какое тут «всё». Мы к любому повороту должны быть готовы, в том числе и к очень для нас тяжелому: Бога ведь меньше не становится, чтобы здесь с нами ни происходило. Вера стоит не на «всё будет хорошо», а на «Да будет воля Твоя». На доверии и послушании. Которых лично мне очень заметно не хватает.
«В один день Он вошел с учениками Своими в лодку и сказал им: переправимся на ту сторону озера. И отправились. Во время плавания их Он заснул. На озере поднялся бурный ветер, и заливало их волнами, и они были в опасности. И, подойдя, разбудили Его и сказали: Наставник! Наставник! погибаем. Но Он, встав, запретил ветру и волнению воды; и перестали, и сделалась тишина. Тогда Он сказал им: где вера ваша?» (Лк.8,22–25).
Где вера моя? Она вроде бы во мне есть. Но, когда именно она-то и нужна, когда необходимо спокойно вооружиться смирением и доверием к Тому в Кого веришь, – тогда-то я шарю растерянно по всем своим душевным полочкам и шкафчикам, ища, куда же она, вера моя, запропастилась.
Нет, она во мне, конечно. И не просто вера во мне. Во мне, в нас с вами – Сам Христос, Который сказал: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нём. Как послал Меня живый Отец, и Я живу Отцом, так и ядущий Меня жить будет Мною» (Ин. 6, 56). Значит, в каждом из нас можно видеть тот самый корабль, на котором пересекает житейское море Учитель. Да, иногда Он спит. Это не значит, что Его нет. Это значит другое – что мы должны быть самостоятельны и не кидаться к Нему каждую минуту с воплями беспомощности.
Когда будет нужно, Он Сам встанет и вмешается в нашу ситуацию. Постоянная память о Боге вовсе не выражается в поминутных беспомощных воплях. А смиренное признание бессилия сделать что-либо без Него (ср. Ин.15, 5) – совсем не то же, что отказ от той самостоятельности, которую Он же нам и вручил. Читая Евангелие, мы видим, как относился Учитель к Своим ученикам. Он не руководил каждым их шагом, Он их, выражаясь современным языком, не «строил», не оказывал на них давления и не держал возле Себя – напротив, отправил, как «агнцев среди волков» (Лк. 10, 3), в жестокий и опасный мир с проповедью. Он знал, что предстоит Его ученикам и «верующим по слову их» (Ин.17, 20), и потому хотел видеть их – нас! – самостоятельными, сильными и готовыми ко всему.
Конечно, совсем избавиться от страха невозможно, пока мы в здешней, не преображенной плоти. И воплощенный Бог боялся, и молился Отцу: «Отче Мой! Если возможно, да минует Меня чаша сия» (Мф. 26, 39), однако находил в Себе силы продолжить: «впрочем, не как Я хочу, но как Ты». В тяжелые периоды моей жизни меня хронически не хватало на это самое «но как Ты». Произносила, но через силу, «одними устами», душа же плакала и протестовала. Но в этих страданиях рождался опыт: я видела, что наше доверие к Отцу должно быть полным. Каждый из нас по-своему видит пределы собственных душевных сил: «Нет, только не это, Господи, этого я не переживу!» Вот тут-то нас и держит своими когтями страх: он уже заранее ослабляет нашу волю, внушает нам отчаяние от «самого страшного», от того, что пока не случилось, но вполне может случиться… а мы окажемся неготовыми. Надо снова и снова пытаться (мы ведь, на самом деле, только на попытки и способны) произнести это «не как я хочу, но как Ты» от всего любящего сердца, пусть это самое любящее сердце – лишь крохотный размягченный участок сердца окаменелого. Отец помог Своему Сыну: во время ареста, перед судом, перед Пилатом и Иродом Христос совсем уже не похож на боящегося. А мы теперь можем надеяться на Сына, на Его содействие нашим попыткам, которые без Него остались бы лишь попытками – «Ибо, как Сам Он претерпел, быв искушён, то может и искушаемым помочь» (Евр. 2,18).
Доверие к Богу означает радость, радостное восприятие действительности. Понятно, что в действительности радость вызывает далеко не всё. Но мы не потому радуемся жизни, что в ней всё прекрасно, а потому, что Христос с нами, в нас, и мы в Нем.
Ему ведомо всё, что с нами происходит, и Он послал нас вот сюда, в это время, в это место – не случайно, а потому что и Ему, и нам на самом деле так надо; чтоб мы вот здесь находились, вот через это прошли, вот это, с Его помощью, преодолели: «аще бо и пойду посреде сени смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мною еси. Жезл Твой и палица Твоя та мя утешиста» (Пс. 22, 4).
Господь предначертал наш путь, не ограничив при этом нашей свободы. Поэтому всякая ситуация, в которой мы оказались, всякое препятствие, вставшее перед нами – это наша задача, и, коли мы, опять же, хоть попытаемся справиться, – наша ступень к Нему. И это в самом деле радостный путь, а где радость – там энергия, сила, там желание идти вперед, оставив страх позади. И никакие психологические методики и школы «позитивного отношения к жизни» не дадут той живой радости, которую дает переживание всего происходящего вместе с Господом: «Не убо есмь един, но с Тобою, Христе мой, Светом Трисолнечным, просвещающим мир» (Симеон Новый Богослов).
Надо знать и помнить: никакое событие не происходит только здесь, в этом мире: всё происходящее с нами здесь имеет продолжение, суд и разрешение там, в Вечности. «Не бойся, малое стадо, – говорит нам Христос, – ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство». И далее – призывает Своих учеников (а значит, и нас) не держаться за земное имение: «приготовляйте себе влагалища не ветшающие, сокровище неоскудевающее на небесах (…), ибо где сокровище ваше, там и сердце ваше будет» (Лк.12, 32–34). Мы бренны, немощны, уязвимы, мы подвержены скорби и страху, но, когда сердце обращено к Небу, когда «чресла препоясаны и светильники горящи» (ср. Лк. 12, 35), – страх отступает, и мы с радостью дочитываем молитву оптинских старцев: «…научи меня молиться, надеяться, верить, любить и прощать. Аминь».
