Рембрандт. Симеон Богоприимец.
«Терпением вашим спасайте души ваши», – говорит нам Христос (Лк. 21: 19). Сколь удивительно это понятие – терпение. Оно многозначно – и в то же время едино. Оно просто – в нем нет ничего такого, что не было бы понятно каждому человеку – и в то же время глубоко. Оно действительно ключевое – ключ к духовной жизни человека. Как я, человек остро нетерпеливый, смогла это понять?
Начну с многозначности слова «терпение». Да, мы применяем его к разным ситуациям: терпеть бедствие; терпеть боль; терпеливо ждать; терпеливо исполнять сложную, кропотливую работу; проявлять терпение в отношении к другому человеку, к его особенностям, слабостям, недостаткам; наконец, церковнославянское «и Тебе терпех весь день» (Пс. 24: 5) – о том, что оно означает, чуть ниже.
Важно соединить все эти значения, все употребления одного слова – в единый смысловой комплекс, тогда мы получим упомянутый выше ключ.
Терпеть бедствие. Бедствие здесь, на земле, терпим мы все. Все мы пребываем в падшем, греховном, проблемном, хронически кризисном состоянии; живем среди таких же греховных людей, как мы сами, и страдаем друг от друга. Все мы обитаем среди горя, беды, зла, с каждым из нас может произойти любое несчастье, и сами мы всегда можем натворить что угодно… Все мы с неизбежностью умираем, наконец, и не можем даже вообразить себе того, что будет с нами потом (если верим все же, что земная смерть не конец). Весь вопрос в том, как мы ведем себя на нашем «титанике» или – что мы собираемся на нем делать. Бросаем все силы на то, чтобы максимально комфортно устроить свое пребывание в каюте на оставшееся время? Отчаялись и уже сами лезем в воду – лишь бы поскорее? Бежим от беды в полузатопленный корабельный бар? Или мы трезвы, зрячи, не расслаблены и намерены все же спастись?
Если мы поднимаем-таки голову к Небу и ищем себе спасения, то сталкиваемся с болью. Бесконечные боли нашего земного существования, душевные, телесные, наши, чужие, всякие, – вновь и вновь ставят перед нами вопрос о возможности веры, о возможности доверия Богу, о смысле страдания, да просто о воздухе для дыхания, наконец. Для того, чтобы преодолеть боль, ее надо для начала понести. Боль – это психика. Возрастание человека в том и состоит, что он поднимается над своей психикой, перестает к ней сводиться, что его личность уже не тождественна психике. Возрастая, человек перешагивает через свою боль, он учится мыслить, действовать, жить в условиях постоянной боли. Значит, он терпит боль. Но чего же он ищет, терпя боль, преодолевая ее?
Он ищет встречи с Богом. И понимает, что встреча эта не произойдет как в сказке – вот прямо сейчас. В Евангелии человек находит пример долгого, твердого, терпеливого ожидания – это старец Симеон, которому «было предсказано Духом Святым, что он не увидит смерти, доколе не увидит Христа Господня» (Лк. 2: 26). Ждать пришлось долго[1]. Другой бы устал, разуверился, забыл. Впрочем, не другой, а именно Симеон получил откровение. Бог ведал, что Симеон не утратит веры в Его слово, что все эти годы он будет не просто ждать, а держать себя готовым к Сретению; что терпение Симеону не изменит.
Сретение, встреча с Богом – у каждого из нас своя, и она происходит не единожды в жизни: она распределена во времени и каждый раз обещает продолжение. И каждый раз от нас требуется – вера в обещанное Богом; покаяние – отвращение, освобождение от всего, что препятствует встрече; и, конечно, терпение. Не в пассивном ожидании терпение, нет – в труде над собой. Разве ожидание Симеона было пассивным? Он жил в режиме духовного подвига, именно поэтому «Дух Святый был на нем» (Лк. 2: 25). Мы не достигнем, конечно, того, чего достиг Симеон, однако мы тоже призваны к подвигу, как ни страшно, как ни стыдно мне – совсем не похожей на подвижницу – это произносить. Но слово «подвиг» в святоотеческой литературе не носит пафосного характера и не означает, если разобраться, ничего великого: подвиг – это внутреннее передвижение, подвижка, способность изменить что-то в себе. Труд над собой требует очень большого терпения, ведь это означает для начала – увидеть и признать свою греховность, потерпеть, понести эту боль о себе, согласиться с нею жить. Недаром святитель Феофан Затворник писал, что первый предмет терпения есть терпение себя. Каждый из нас неизбежно сталкивается с крайней неуспешностью труда над собой, даже, как порой кажется, бессилием что-то в себе изменить. Это отражают привычные нам молитвы. Утром: «Боже, очисти мя грешнаго, яко николиже сотворих благое пред Тобою». Это Макарий Великий-то «николиже сотворих»?! Что тогда о нас говорить… Вечером: «…аще и ничтоже благо сотворих пред Тобою, но даждь ми по благодати Твоей положити начало благое». Если святитель Иоанн Златоуст видел себя только лишь полагающим начало – какими же тогда должны видеть себя мы? Недолго, пожалуй, и в уныние впасть…
Но уныние есть грех, противоположный добродетели терпения. Что пишет об унынии преподобный Иоанн Лествичник?
«Уныние есть расслабление души, изнеможение ума, пренебрежение иноческого подвига, ненависть к обету, ублажатель мирских, оболгатель Бога, будто Он немилосерд и нечеловеколюбив».
Мы с вами не иноки. Мы те самые мирские, которых уныние может ублажать, сообщая: да ладно уже, что толку так переживать, все эти духовные труды – они вообще не для нас, они для монахов. Но, как писал в своей работе «Единство идеала Христова. Письмо другу» (1915) священномученик Иларион (Троицкий), христианство не знает двух идеалов жизни: один, больший, высший – для монахов; другой, пониже, поменьше – для мирян. Слова Христа «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5: 48) обращены ко всем Его ученикам, тем более что никаких монахов в те времена не было.
Что же касается этой мучительной малоуспешности нашего труда над собой, даже нашего бессилия в нем, с этим сталкиваются все – и миряне, и монахи. И здесь-то как раз и надо вспомнить, что одно из значений церковнославянского глагола «терпети» – надеяться: «ибо вси терпящие Тя не постыдятся, да постыдятся беззаконнующии вотще» (Пс. 24: 2–3). Наше бессилие – не путать с безволием – учит нас терпению как надежде и надежде – как терпению: мы призваны терпеливо, изо дня в день делать всё зависящее от нас и твердо надеяться на то, что Бог сделает остальное. Каждому из нас необходимо пройти ту цепочку, которую показывает нам апостол Павел (Рим. 5: 3–5):
«И не сим только, но хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает, потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам».
Возможно ли терпение без надежды? Да, то, что без надежды, тоже обозначается этим словом, и весьма часто встречается. Но это терпение по принципу «Никуда не денешься»; оно непредосудительно, конечно, оно в чисто житейском смысле когда-то необходимо, но духовного плода оно не приносит. Бабушка моя, вздыхая, повторяла поговорку: «Христос терпел и нам велел». В этой поговорке есть доля правды – Он для нас действительно пример терпения! Но – какого? Христос, Сын Божий, в отличие от нас, был всесилен и бессильного терпения не знал. Страдание Свое Он претерпел добровольно; Его человеческая воля сделал выбор великой силы. В нашу жизнь беды и скорби вторгаются, нас не спрашивая: весь вопрос в том, как мы к ним отнесемся, как мы их претерпим. Терпение, к которому каждый из нас призван, – осмысленное и творческое принятие лишений и скорбей, замена отчаянно-безнадежного вопроса «За что?..» вопросом «Для чего?» Святитель Феофан Затворник пишет:
«Дух истинного терпения – предание себя в волю Божию всецело, с готовностию все принимать как от руки Господней, при полной уверенности, что все то душеспасительно именно для нас, хотя как – и невидимо нам»[2].
И если нам, с Божией помощью, удалось собрать все это, как уже сказано, в единый смысловой комплекс, увидеть многогранность и одновременно целостность понятия «терпение», то нам остается только взять в руки ключ, то есть сделать вывод: обретающий терпение обретает Христа. Я Его пока не обрела. Я только вижу Его порой издали-издали. Но это уже очень большое счастье. Да даст Он мне время – и терпения на дальнейшую дорогу.
[1] Сколько ему пришлось ждать, мы не знаем. «Александрийская» версия – о том, что Симеон, будучи одним из 70-ти толковников, переводивших в III веке до Р.Х. Священное Писание евреев на греческий язык, дерзнул исправить известный стих пророка Исаии «Се, Дева во чреве приимет и родит Сына… (Ис. 7:14) – большинством библеистов воспринимается как поздний средневековый домысел.
[2] Феофан Затворник, святитель. ПСС. Т.6. С. 207.
