Это была одна из самых жизнерадостных поездок в моей жизни. Продутый северным ветром день нетерпеливо развернул свиток дорог перед путешественниками - в путь! И вот уже шероховатые зеркала обочин, взъерошенные низовыми порывами, разлетаются из-под колес ожившими брызгами.
Мы
едем в Малую Сердобу - удивительное селение, расположившееся между
Саратовом и Пензой. Сегодня село относится к Пензенской области, однако
на протяжении столетий входило оно в Саратовскую губернию. Мне давно уже
хотелось увидеть своими глазами два легендарных источника, пульсирующих
в здешних родниковых землях, - Богомольный и Казанский. Я много раз
слышал и читал о них, даже разглядывал на фотографиях, и все мечтал к
ним прикоснуться... Вот проезжаем мы и поворот на Аткарск, вот сияют чуть
одаль купола Петровска, пастух на лошади гонит стадо в Озёрках, узким
лезвием проблескивает под мостиком река Медведица, а впереди - Саполга, с
ее холодными тихими водами, а там уж и до Малой Сердобы рукой подать.
Нас зовут к себе родники. И вот первая радостная встреча: Казанский источник. По деревянной лесенке спускаемся в низинку, и сразу же до слуха доносится окающий говорок - бегущая вода, переплетаясь в прозрачные жгуты, ведет речь о чем-то очень-очень важном. И хотя ручей называется Гремячьим, речь воды здесь негромкая, неторопкая. Что ж, у каждого ручья своя речь. В 2008 году у родника построена и освящена часовня в честь иконы Казанской Божией Матери, и люди постоянно идут к святому месту. Не только на паломнических автобусах подъезжают (мы видели два - из Пензы и из Саратова), но и на велосипедах из ближних сел, и пешим ходом. Позвякивают бидоны, журчит водица, огромная ветла шелестит листвой на ветру. Приникаю губами к запотевшей от хлада жестяной кружке, и словно бы возвращаюсь в далекое, родное. Странно, я никогда не был у Казанского источника, а такое чувство, что вернулся...
А теперь погуляем по Малой Сердобе, на мгновение вернемся по сельским ее улочкам в былое. Да, прямо так и пойдем - сначала Попятовкой, что точно вспять разворачивается, потом по Кузнецовской, после на Поташ свернем, где глину особенную испокон добывали... Вот целых два деревянных храма, Михаило-Архангельский и Никольский, красивые, высокие, выстроенные в традициях древнерусского зодчества. Их еще не тронул огонь разора, над ними еще взмывают в небо веселые ласточки. В тридцатые от них и следа не останется, и только порою, в выросшем на месте Никольского храма клубе, какая-нибудь темная досочка, или осколок оклада, или слезой застывшая в простеночке восковая капля будут напоминать о том, что здесь проходили богослужения...
Так
- да не так! Никольскую и впрямь снесли. Но иконы удалось сохранить.
Узнала о предстоящем разрушении церкви простая местная жительница -
Акулина Емельяновна. Это целая отдельная история. На окраине села жили
две женщины - та самая Акулина и баба Ганя. (Не потому ли Ганино поле за
околицей?) Они были подруги, обе незамужние, жили, как монахини в миру.
И вот решились в трудную минуту на отчаянный шаг: потихонечку, накануне
разора, перенесли и спрятали иконы у себя в избе. Дело опасное, но
жители помогали - прикрывали, как могли. За иконы-то, может, никто с них
и не спросил бы, а вот золотых окладов власть могла хватиться. А уж
после, через время, баба Ганя повезла пластины церковного золота в
Киево-Печерскую Лавру. Время было лихое, поэтому пластины баба Ганя
прикрепила к полам длинного платья с изнанки. Иконы же, гораздо позже,
были возвращены в восстановленный храм...
Вспоминает саратовский писатель Наталия Кочелаева:
- Акулина Емельяновна приходилась моему деду теткой. Я ее хорошо помню. Она уже была совсем дряхленькой, но приветливой и веселой. Помню, как они с дедом перешучивались: просил, говорит дед, я у тебя тогда золотишка хоть на один зуб, а ты все в Лавру отправила! А баба Акуля отвечала: Васятка, да у тебя до сих пор свои зубы хороши! О ней и об иконах тогда заботилась сестра моего деда, Федосья Федоровна, баба Феня. Она была тоже ласковая такая, утешная, за нас всех молитвенница. Она-то и передала иконы в отстроившийся храм. Когда бабу Феню хоронили, батюшка сказал такие слова, что все плакали. И в самом деле, удивительно, как эти женщины, чья сила была только в молитве, смогли сохранить иконы не только от произвола властей, но и от тех пройдох, которые в то время шастали по деревням, скупая, как они это называли, «доски», чтобы продать их за границу. А иконы был удивительные! Я лучше всего запомнила большую икону с отрубленной головой. Я ее боялась - у головы были белые закатившиеся глаза, и мне все казалось, что она вот-вот на меня посмотрит. Баба Феня заметила это, сказала, что Крестителя бояться не надо, и подарила мне иконку «Крещение Господне» - веселенькую, голубую. Иконка была просто бумажная, и она затерялась со временем. А другая - до сих пор со мной. Это изображение царя Константина, полустершееся, на медном овальчике. Баба Феня подарила мне его, когда меня крестили, сказала: «Царь Константин в небе Крест увидел, и царя колдуна с его бесами победил»...
Совсем рядышком с Казанским источником, всего в каких-нибудь нескольких сотнях метров, родник Богомольный. О его судьбе можно прочитать в книгах замечательного краеведа М.С. Полубоярова - истинного знатока и ценителя здешних мест. Изустный же рассказ о Богомольном ведет дядя Костя, Константин Володин, родившийся в Малой Сердобе и проработавший тут много лет, в том числе и шофером:
- Ну, в семидесятые, когда церквей уж не было, к Богомольному роднику молиться люди ходили, иной раз специально - попросить в неурожайный год дождя и достатка. Помню, председатель колхоза, мужик замечательный, говорит мне тихонечко: «Ты там, Кость, собери бабушек по селам и к Богомольному отвези, пусть помолятся, пошепчутся с водицей святой, авось поможет!..». И помогало. Всегда. Бабушки-то помнили, что на Вознесение каждый год когда-то звали сюда крестьяне священника, чтобы воду, значит, освящал...
...Под крышей часовенки у Казанского источника, над самым входом, ласточка свила гнездо. Давайте подойдем поближе и посмотрим: вот оно, тончайшей работы, слепленное, любовно вынянченное матерью-птицей. А внутри, если заглянуть осторожненько, поднявшись на цыпочках, крошечные яички! Вы подумайте только - в мире, где насилие и жестокость почти привычны, где взрываются бомбы, где едва ли не каждый день отрекаются от любимых, где принято забывать, еще не узнав, где потребление и истребление не всегда различимы, есть все-таки ненарушимые бастионы. Люди-то идут по деревянной лестнице! Вода-то журчит! Часовня-то открыта - как сердце! Ничего более хрупкого и беззащитного, но и ничего более жизнеутверждающего не видел я, чем ласточкино гнездо, точно бы хранящее и родник, и часовню, и нас с вами. Ах, ласточка, ласточка, верно, теперь уже летают твои ластушата по белу свету, взмывают в синее высокое небо над Малой Сердобой...
До свидания, край родников и родниково‑чистых людей.
Фото автора
Газета «Православная вера» № 19 (519)
http://www.eparhia-saratov.ru/Articles/dva-rodnika
