Рассказ о чьей-то осмысленной жизни всегда может принести много пользы слушающему или читающему. Эти слова применимы к повествованию Ольги Николаевны Языниной. Она делится своими воспоминаниями, рассказывает о своем пути к Богу, сердечно и просто говорит о настоящем.
Ольга Николаевна - учредитель компании «Вита-99», которая занимается проектированием строительных объектов, в том числе - православных храмов. Хорошо знакома она постоянным прихожанам саратовского храма во имя святых первоверховных апостолов Петра и Павла.
Храм над золотым детством
Детство
мое прошло в селе Золотое, на берегу Волги. Здесь стоял и стоит
старинный храм, построенный в 1834 году в честь Святой Троицы. Его не
смогли разрушить в советское время и использовали как зернохранилище.
Помню, что вокруг него всегда было много-много птиц.
Когда я была маленькой, при виде храма испытывала необъяснимый трепет. Храм стоит на возвышении, жилые дома к нему не подступали близко. Вот и я все время обходила его по кругу, крадучись, прижимаясь к домам. Боялась, что в храме живет Бог, Который может наказать. А меня было за что наказывать... Откуда это у меня взялось - непонятно, никто не пугал меня. Только через много лет я пойму, от чего был тот трепет...
Через два дома от нас несколько лет жил священник по фамилии Султанов. Когда его фамилию кто-нибудь произносил, я сразу представляла себе сказочного султана, в разноцветной одежде, упитанного и веселого. А батюшка, на самом деле, был всегда в черном, строгий - это меня очень поражало. Моя бабушка водила меня в дом священника - там совершались богослужения. Помню темную комнату, запах этой комнаты, свечи горящие... И свое нытье помню: «Когда же мы пойдем домой?». Бабушка тихо просила меня потерпеть. Так тайком меня причащали в раннем детстве. Дома были иконы, маленькие, спрятанные от чужих глаз - мама рассказывала, что ей они достались от родителей. Они рано погибли, мама росла сиротой. Со слов мамы могу сказать, что познакомились ее родители в Пугачеве, в Свято-Воскресенском соборе - оба пели там на клиросе.
В юности я была комсомолкой, как и все, занималась спортом, летом вместе со сверстниками трудилась в колхозе - тогда это было правилом. С двенадцати лет вместе с отцом стала ловить рыбу - во время летних каникул тоже. У отца была большая лодка, мы вместе с ним ловили рыбу сетями. Я сидела на веслах и помню, отец говорил мне: «Да, грести тяжело. Но ты греби». И ориентировал меня - на храм: когда отплывали мы на несколько километров от берега, только его было видно. Хотя он и был тогда запущенным, но стоял высоко - этот образ у меня до сих пор перед глазами...
Ловля рыбы была тяжелым трудом для девочки - работали мы часов по десять, в любую погоду: и в жару, и в шторм. Помню, поднимал отец меня в три утра, уговаривая: сейчас пойдем смотреть рассвет... Больше нигде и никогда я не видела такого рассвета, такого перехода от ночи ко дню: как бледнеет небо, исчезают звезды, начинает подниматься солнце, как тиха поверхность воды. Незабываемый, абсолютный покой, растворение всего во всем. Сейчас бы я сказала - благорастворение... Когда мы с отцом возвращались с рыбалки, он каждый раз просил меня часть улова отнести одиноким бабушкам, которые жили в нашем селе: сегодня, допустим, бабе Наташе, завтра - бабушке Стеше и так далее.
Чтобы было интересно жить
Отец был сын врага народа. Дед, который возглавлял районный союз бедноты, был арестован в 1937 году. Он погиб в лагере. Бабушка осталась одна с тремя детьми, без работы и жилья. Выжили чудом, только уповая на Бога... Но отец не смог получить высшего образования, ему везде отказывали. Только в Калуге ему удалось окончить курсы бухгалтера-страховщика. И он работал в госстрахе - тогда страховали совхозы, колхозы. И он часто меня брал с собой в рабочие поездки - вместе с ним я ездила на мотоцикле по сельским дорогам, по лесам, по полям...
Отец был человеком творческим, на сцене выступал, рисовал хорошо. Много читал, хорошо разбирался в политике. Знал историю. Он все время говорил: «Надо жить интересно, развиваться». В 17 лет он ушел на фронт и с войны вернулся с ранением, многое повидал, но при этом ему была присуща какая-то внутренняя интеллигентность. Он был человеком щедрым, живым, сильным духом, мыслящим. Перед своей смертью, в 1989 году, просмотрев несколько выступлений Горбачева, он мне сказал: «Оля, наступают страшные времена. Нашу страну будут разрушать. Мы пережили голод, мы пережили войну, пережили репрессии, но того, что грядет, вам не снилось. Мне страшно за вас - как вы все это переживете». Я это запомнила ярко. Мне тогда не верилось, что папины слова могут сбыться... А отец это уже видел, потому что историю хорошо знал, умел анализировать...
Я была единственным ребенком в семье, но не была избалованной. Мне приходилось брать на себя заботы по дому - хотелось, чтобы мама приходила с дежурства (она была медсестрой, работала в местной больнице) в тепло и уют. Всегда было понимание, что людям должно быть хорошо рядом с тобой. Об этом говорил и пример взрослых. Мама часто меня брала с собой на работу, и я, наблюдая за врачами, видела, как рождаются доброта, милосердие и человечность. Хотела тоже быть врачом - но стала экономистом.
Тихая радость жизни
Бабушка моя, Анна, была мне очень близка. С детства мной занималась - родители ведь были заняты. Жена врага народа, оба сына побывали на войне, но, слава Богу, вернулись, один - с ранениями, другой - контуженный. Она за всех молилась. Была маленькая, худенькая, а духом крепкая. Я очень часто о ней вспоминаю.
Бабушка всегда жила для других: детей подняла, внуков помогала растить. И правнук ей достался - мой старший сын Дмитрий. Когда он родился, я заканчивала экономический институт - нужно было оставлять учебу. Мы еще жили в Энгельсе, приходилось ездить в Саратов... Бабушке тогда было 78 лет, но она мне сказала: «Ты доучивайся, я тебе помогу». И целый год, пока Дима был совсем маленький, она приходила в семь утра, а уходила в семь вечера. Кормила правнука молоком из ложки, а он в первый год жизни совсем не болел. Все было очень спокойно, без позы, надрыва. Но это настоящая жертва была с бабушкиной стороны.
Когда она была в силах, вместе с другими старушками - я их называла «твои подружки» - ездила в энгельсский Покровский храм. Сейчас иногда бываю в том храме и думаю: вот, бабушка же моя прикладывалась к этим иконам. А Дмитрий, ее правнук, мой сын, венчался в этой церкви. Как же важна такая связь поколений!..
Бабушка много меня удивляла. На смену у нее было одно штапельное платье и платочек - вся собственность умещалась в узелок. Но были у нее лучшие качества, которые только могут быть у человека: терпение, смирение, доброта. И при этом она была очень веселая, пела. Рассказывала притчи с христианским подтекстом ко всякому удобному случаю - в советское время о религии нельзя было говорить открыто. Но умирая, бабушка сказала мне: «Не верь, что моя вера - вредная. Она у меня - не вредная».
После кончины бабушки ее старушки-подружки читали три дня над ней Псалтирь. А потом на кладбище пели «Святый Боже». Помню скорбь от того, что она ушла, но и непонятную тихую глубокую радость, которая очень меня тогда тронула. Мне было 28 лет.
Внутри - горячий кирпич
Тогда я работала на заводе «Сигнал» (в советское время - военной промышленности, затем на нем стали производить газовое оборудование). Стала партийной, окунулась в общественную работу... Стыдно вспоминать, как на партсобраниях мы «разбирали» поведение тех, кто ходил даже не в храм, а на кладбище в Пасхальный день!.. О том, есть Бог или нет, вопроса я себе тогда не задавала. Однако в какой-то момент резко оставила общественную работу и поняла, что мне нужно изучать производство, повышать профессиональный уровень. Мне хотелось двигаться дальше - и не ради карьеры, а для развития, ради познания нового.
Все, чем я занималась, старалась довести до конца. Иногда даже приходилось, чтобы лучше изучить профессию, делать шаг назад, чтобы потом шагнуть на два вперед. Вообще, завод всегда учит организованности, четкости, ответственности. Но я ушла с завода, через 28 лет работы, в 1998 году. Сменилось руководство, стиль работы, я не могла противоречить тем принципам, которые у меня были,- уволилась. Долго не находила себе места после этого, хотя открыла свое дело, связанное с дизайном интерьеров,- было желание творить, найти себя в более женской, творческой работе.
Внешне все было очень хорошо: семья была обеспечена, дети и внуки - рядом, здоровы. Но с каждым днем душа словно окутывалась болью. Внутри была тяжесть, ощущение, что ношу горячий кирпич. Истинной радости не было. Такое чувство было: надо куда-то идти - а куда, непонятно...
Однажды пошла к знакомому священнику, он дал мне молитву Оптинских старцев. Купила иконы. Стала ездить по святым местам. Потом сыновья ко мне присоединились - они видели, что после посещения монастырей мне становилось лучше. Но проходило несколько месяцев, и снова тяжесть наваливалась глыбой. Ничего не знала я толком о вере, а душа стремилась туда, где становилось легко.
Так длилось долго. С младшим сыном даже поститься стали, но в храм заходили редко - поставить свечку. А иногда по утрам я читала самые короткие молитвы...
Только в пространстве храма
В связи с новым делом мы переехали в Саратов. Квартиру купили рядом с храмом - я уже понимала, что необходимо ходить в церковь. Это был храм в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали»... Когда я впервые пришла туда, услышала проповедь настоятеля. Меня поразило, что он словно для меня говорил. Удивила правильная, образная речь. Каждое слово дошло до самого сердца. Потом пришла на исповедь. И после этой исповеди началось мое знакомство с собой: кто я есть, чего я хочу, куда я иду... А ведь чем больше узнаешь себя, тем терпимее относишься к близким. Начинаешь понимать, как им приходится трудно, удивляешься, как же они-то тебя терпят?! И хочется, чтобы все они были рядом со мной в храме - и друзья, и близкие. Хочется благодарить Бога за все, что происходит в жизни. За все...
Главная трудность церковной жизни заключалась поначалу в соблюдении постов, в регулярном посещении храма, молитве. Только в пространстве храма можно со всей полнотой обратиться к Господу, осмыслить все, что с тобой происходит, иначе что-то оценить, на что-то посмотреть. В храме у тебя появляется другой угол зрения.
Школа воцерковления - школа трудная. Но без науки, которую в этой школе мы получаем, все остальные знания не имеют значения. Мы учимся любить. И только Бог дает почувствовать истинную любовь, в которой мы все нуждаемся.
Фото Юлии Ракиной
Газета «Православная вера» № 4 (504)
http://www.eparhia-saratov.ru/pages/2014-orientir-hram
