Обстоятельства, которые обусловили приход Ушакова на Ионические острова, были достаточно сложными. История, в основе которой, к сожалению, лежат не нравственные ценности, но, пожалуй, циничные стремления к выгоде сильных мира сего, поставила его во главе взаимоисключающего и во многом нечестивого союза. Благочестивый и глубоко верующий православный христианин управлял флотом, в котором участвовал главный враг христианства на Балканах того времени, с миссией «освободить» братское греческое население от «безбожных» французов. Аристократ, уполномоченный монарха, должен был облегчить положение народа, от глашатаев Свободы, Равенства и Братства. Вооруженный циркуляром Патриарха, а позже мученика Григория пятого, который называл султана .... защитником Божьего порядка!
Как военный, носитель глубоких семейных традиции он был приучен к понятиям чести и законам военной дисциплины. С другой стороны, как верный христианин, он чувствовал, что его обременяет долг защиты высших ценностей христианского духа и Божьей справедливости. Ясно, что такая двойная моральная зависимость от двух совершенно разных и частично противоречивых систем ценностей не могла не привести, рано или поздно, к внутреннему конфликту. Конфликт вечен между Божественным и человеческим законом. Ярким примером этого является Антигона. И решение дилеммы, перед которой оказался Ушаков во время своего похода на Ионические острова, имело бы последствия не только для него самого, но и для множества других людей - друзей и врагов. Важно подчеркнуть мастерство и огромные усилия, которые прилагал Адмирал для сохранения равновесия между выполнением предписаний политиков и соблюдением моральных принципов. Равновесие, которое часто приводило его к сложным ситуациям, но и к смелому решению следовать пути Антигоны, ставя под удар своё положение, карьеру и возможно свою жизнь.
Это можно легко понять, рассмотрев указания, которые дал уполномоченный Российской империи в Константинополе Василий Степанович Томара, по поводу отношений Русских с Турками. Как русский император, так и Султан, хорошо понимали, что союз был временным и удобным, перед общим страхом идей французской революции, которые угрожали их тоталитарным режимам. Русская дипломатия не обманывала себя, понимая, что когда опасность пройдет, Турция и Франция опять объединятся во вред русским интересам. Действительно императорская Франция являлась постоянным другом Турецкого Двора. Хотя и Бонапарт не преминул написать Директорату: « Острова Керкира, Закинфос и Кефалонья важнее для нас, чем вся Италия... Империя Турок слабеет с каждым днем, оккупация этих островов даст нам возможность её поддержать или получить от нее свою долю...»[1]
Русской дипломатии надо было сделать всё, что бы углубить ненависть между этими двумя державами. Для этого надо было использовать варварство турок и их жажду наживы и грабежа. Томара пишет адмиралу: «...Целью императорского двора является настроить Францию и Турцию друг против друга. Так, пока вы со своей стороны будете блюсти все общепринятые законы войны в отношениях с французами, не надо вынуждать турок делать то же самое. Турки пусть делают, что хотят. Турецкий командующий, который формально подчиняется Вам, в действительности является союзником и пусть поступает с ними как хочет, если нарушение условий договора не будет указывать на вас... Вы, не должны и не можете обременять себя вопросом о пленных». И далее: «... Возвращаясь к тому, что было сказано в начале этого письма о создании максимальной вражды между французами и турками, возможно Вы, ваше превосходительство, могли бы убедить Кадыр Бея и Али Пашу высадить команду вблизи Анконы..?». Согласно Томара, таким образом Турки могли бы сами перейти к разбою, что, как говорит продолжение письма, « породит большой шум и возмущение..... и подтолкнет и турецкий народ к войне, это то, к чему мы, к сожалению должны стремиться, так как не можем более полагаться на турецкое оружие»[2].
Конечно эти указания, которые являются искренним, но циничным признанием конечных целей русской дипломатии, с трудом могли найти понимание Адмирала и он не меняет свое поведение, когда получает их.
Историку, который объективно изучает факты прошедшего времени, совершенно понятно лицемерие могучих союзников, когда они выступают как защитники верующих христиан наравне со своими противниками, когда, например, в критические часы осады Керкиры они обращаются к керкирийскому народу, как истинные защитники христианской веры. Обращение Комитета общего Спасения во время осады Керкиры:
«За турецким флагом зрите и русский флаг, но можно ли думать, что долго продлится чудовищный союз турецкого полумесяца с эмблемой Христовой веры? Друзья тирании составили этот союз, но друзья свободы хотят его разрушить. Сплотитесь вокруг французов, они наши защитники...»[3]
Для Ушакова защита единоверцев не пустой звук. И он не ограничивается этим. С его глубокой христианской верой он прикладывает все возможные усилия, что бы отвести насколько возможно неизбежную жестокость войны, не важно идет ли речь о друзьях или врагах. И это приводит его на опасный путь. Его поведение в условиях того времени и с учетом его должности, может быть охарактеризовано как сверх смелое. Действуя вопреки политической линии русской дипломатии, он разрешает жителям Парги поднять русский флаг ( и по дипломатическим причинам и турецкий) и берет их под покровительство флота, предотвращая вторжение Али паши, теоретически своего союзника в город. Свою позицию, которая могла иметь непредвиденные последствия в отношениях двух стран, он защищает решительно, ссылаясь с одной стороны на Императора Павла Петровича (10 ноября 1798) и пытаясь вызвать его симпатию к несчастным жителям Парги, которые как он пишет: «заявили, что если мы их не защитим и не возьмем под свое покровительство, то от полного отчаяния они обратятся к последнему плану: убьют своих детей и жен, а сами останутся в городе и крепости, что бы биться до последнего»[4].
Во время взятия острова Видо, русские не колеблясь направляют оружие против своих союзников, что бы защитить французских солдат от резни. Также не жалеют и собственных денег, что бы выкупить жизни и свободу несчастных, которые попали в руки турок и албанцев[5].
К французам Директората, к тем, которых монархи характеризуют как самых опасных врагов, Ушаков относится с человечностью, достоинством и честью, пытаясь облегчить их несчатья. За «врагом» он видит человека и старается защитить человеческое достоинство. Что приводит к свидетельствам Турок и Али паши против него[6].
Между тем его покровительство якобинцам, демократам островов, амнистия, которую он объявил после взятия Керкиры, вызывает клевету со стороны его естественных, как они себя считали союзников - Эптанисской аристократии. Она быстро разочаровывается, когда видит, что аристократ адмирал не расположен восстановить их власть, которой они наслаждались во время венецианского правления. И они не колеблясь клевещут на него, даже людям, входящим в фанариотские круги турок, что бы добиться изменения проекта конституции Ушакова, что бы оставить за собой привилегии[7].
Характерно то, что пишет Николаос Пасхалис 23 апреля 1800 года, по случаю новости о прибытии эптанисской конституции из Константинополя: «этот план, или контракт, сделано Портой и нашим депутатами... большая путаница для всех, кто не является аристократией, те стали турками... здесь Ушаков борется с аристократами, которые своей гордостью перевернули мир и чуть не внесли смуту в королевства, надеемся, что они пожалеют об этом...»[8]. И далее: «Когда вернулся Ушаков из похода, он больше не верил большим и смотрел на них не по доброму. А маленьких любил гораздо больше, чем первых»[9].
Эта любовь к «маленьким», то есть к простым людям, как городским жителям, так и деревенским, которых Ушаков хотел не то что бы ввести в высший класс, а достичь их гармоничного сосуществования в рамках одного - по необходимости - аристократического государственного строя, не является результатом какого-то «заражения» Адмирала идеями французской революции, которые сеяли смуту в монархиях той эпохи.
Он сам был аристократом и не преследовал цель свергнуть аристократический государственный строй, он хотел улучшить его, руководствуясь двумя главными принципами: православием и его непосредственной связью с народным духом. Для православного адмирала Ушакова смысл «церкви» как духовного общества равных и свободных людей отличался от концепции феодальной иерархической системы западного общества и церкви. Он воспринимал людей народа как братьев, слабых, но достойных лучшего обращения и способных к социальному развитию, а не как Венецианцы, как «диких чудовищ» и «рабов на галерах», недостойных человеческого обращения[10]. Для нас сегодня возможно план адмирала кажется авторитарным, но для той эпохи и тех событий, при которых он был создан, он был по существу новаторским. Аристократы с их «венецианским тщеславием»[11], унаследовав принесенную из вне феодальную власть, которую венецианское правление сохранило нетронутой, не могли представить, что времена поменялись, что народ больше не был погружен в болото лагуны Serenissima[12] . «Это дар Божий, что есть адмирал Ушаков, который и христианин и благороднейший человек, и понимает, что представляют из себя, наши нобили»[13], сообщает нам вновь Николаос Пасхалис.
Стоит рассмотреть это высказывание Пасхалиса, которое невольно подводит нас ко второму источнику мыслей и поведения Адмирала Ушакова: понимает что представляют из себя наши нобили, то есть местная аристократия. Сам, Ушаков как известно тоже принадлежал к благородному роду. Его семья не имела больших средств. С момента своего рождения он жил в провинции, рядом с народом и мог понять его нужду, его менталитет, его традиции и даже его суеверия. Характерно, что в период, когда французский язык был языком русских аристократов, многие из которых полностью пренебрегали русским языком, Ушаков не говорил на другом языке, кроме русского[14]. «Вера народа в социальную справедливость и в лучшее будущее не могла не произвести воздействия на образ мыслей и действий русского адмирала, который находился близко к народу.... Он видел своей миссией поддержание равновесия между благородными и многими тысячами простых людей», как указывает историк Валерий Ганичев[15]. Менталитет Ушакова не имеет ничего общего с пустым высокомерием феодалов Эптаниских островов, по существу карикатурой на уже прошедший западный феодализм.
Кроме того, его эпоха была эпохой, когда Русские открывали свою культурную идентичность и начинали приобретать уверенность, основанную на интересе к своим, русским ценностям и традициям, процесс, который усиливался и достиг своего пика во время и после похода Наполеона в 1812 году.
Успех адмирала Ушакова на Эптанисских островах состоит в том, что в своей политической деятельности он опирался на два элемента:
α) на понимание того, что общая вера греков и русских в православие является определяющей для их отношения к представителям других религий, а так же к представителям запада. Подчеркивая именно этот элемент культурного самосознания греков, он помог укреплению национальной уверенности в том, что они обретут справедливость в войне за независимость. И
β) на « народность», на непосредственное знание и отзывчивость к чувствам народа, на понимание духа простого человека из народа и его нужды. Не случайно, что он впервые утвердил греческий язык как официальный язык первого греческого государства в новейшей истории.
Именно эти элементы помогли ему добиться, (часто вопреки приказам, и нобилям острова), создания такого управления, которое обеспечило бы гармоничное сосуществование классов на островах и их будущее развитие.
Думаю, что история его оправдала.
Афины, 28 сентября 2011 г.
[1] Послание Бонапарта Директории, от 29 Термидор, V года (16 Август 1797 г.), см. Ermanno Lunzi, Storia delle Isole Jonie sotto il reggimento dei repubblicani francesi, Tipografia del comercio, Venezia 1860, стр.71, G. Pauthier, Les îles Ioniennes pendant l'occupation française et le protectorat anglais, Paris 1863, стр. 3.
[2] Послание уполномоченный Российской империи в Константинополе Василий Степанович Томара, к Ф. Ушакову.от 13 (24) Ноября 1798, см.Адмирал Ушаков. Документы. В 3-х томах. Серия: Материалы для истории русского флота. Подсерия: Русские флотоводцы. Под редакцией к.в.-м.н. кап. I ранга Р.Н.Мордвинова. М. Военно-морское издательство военно-морского министерства Союза ССР, Москва 1951-1956,τ. ΙΙ, стр. 197 , Ευγένιος Τάρλε, ΟΝαύαρχοςΟυσακώφσταΙόνιαΝησιά, (μετ. Ολέγ Τσυμπένκο), Εκάτη, Αθήνα 2002, σελ. 37-38 , (Тарле, Евгений Викторович, Адмирал Ушаков на Ионических островах, (Пер. О.Цыбенко). - Афины: Изд-во Экати, 2002, стр 37-38).
[3] Обращение к народу Корфу в начале Ноября 1798 г.,см. Γεράσιμος Μαυρογιάννης, Ἱστορία τῶν Ἰονίων Νήσων, ἀρχομένη τῷ 1797 καὶ λήγουσα τῷ 1815, Τ. Α΄, Ἀθῆναι 1889, стр. 225-226 (Герасимос Маврояннис, ИсторияИоническихостровов, начинаяс 1797 г. до 1815 г. Т. 1. - Афины, 1889, стр. 225-226).
[4]Евгений Викторович Тарле, стр. 73, Герасимос Маврояннис стр. 191.
[5] J .P. Bellaire, Précis des opérations générales de la division Française du Levant, Paris, anXIII - 1805, стр. 329-330, Герасимос Маврояннис стр. 250-251.
[5] Евгений Викторович Тарле, стр. 203.
[6] Евгений Викторович Тарле, стр. 203.
[7] Евгений Викторович Тарле, стр. 103, Р.Скаловский, Жизнь адмирала Федора Федоровича Ушакова, Санктпетербургь, 1856, стр. 340-341.
[8] Α. Χ.Τσίτσας, ΤορωσικόπροξενείοτηςΒενετίαςκαιηΚέρκυρα(1800-1802), Κέρκυρα 2001, стр. 17 (А. Х. Цицас, Русское консульство в Венеции и Корфу (1800-1802),Корфу 2001, стр. 17).
[9] Α. Χ. Τσίτσας, ο.π., σελ. 21
[10] Ricordi del P. Paolo Sarpi, dell' ordine de' servi, al Prencipe e Senato Veneto, intorno il modo di regolare il governo della Republica, Friburgo, MDCCLXVII (1767), стр. 50-52, Pierre Daru, Histoire de la république de Venise,Τ. VII, кн. LXXXIX, Paris M.DCCC.XXVI (1826), стр. 335.
[11] Βαλέρι Γκάνιτσεφ, Ναύαρχος Ουσακώφ, ο Στόλαρχος, (μετ. Κατερίνα Αμπατζή), Αθήνα 2007, стр. 373. (Ганичев, Валерий Николаевич,Ушаков. Фотовождь, (пер. Катерина Абадзи), Афины 2007, стр. 373).
[12] «Если [нобили] тиранят крестьян, то делайте вид, что не ведете. Таким образом,между ними не развивается солидарность...», см. Paolo Sarpi, стр. 52.
[13] А. Х. Цицас, стр. 15. Послание Николаса Пасхалиса от 22.02.1800
[14] J .P. Bellaire, стр. 348.
[15] Валерий Ганичевб стр. 373.
Елена Стерьёпулу
