Вряд ли у кого-то может вызвать сомнение тот факт, что в связи с политическими изменениями начинают меняться и остальные сферы жизни. Обычно эти изменения касаются отношения к сфере идей, поскольку именно идеи помогают преодолевать трудности, встающие на пути, или изобретать новые, которые якобы нужно преодолеть для достижения светлого будущего. В борьбе за идеологическое доминирование применяются разные методы. Один из смыслов этой борьбы можно описать как попытку с помощью навязывания общих ценностей большой группе людей отделить массу «своих» от массы «чужих».
Войны в формировании идей имеют особое значение, т.к. именно война даёт возможность черпать примеры трагизма и героизма для эксплуатации в политико-идеологической сфере. Особое значение некоторым войнам придаётся в период их юбилеев, что можно наблюдать в нынешнем году по отношению к Отечественной войне 1812 г.
В сегодняшней белорусской ситуации этой войне не повезло, её начали переименовывать, а также подвергать коррекции некоторые устоявшиеся термины, использующиеся для описания той войны. В принципе относиться к прошлому более объективно, чем это было раньше, это благо, но грань, за которой заканчивается объективность и начинается субъективность другого идеологического лагеря, очень тонка. Зачастую всё делается по следующему принципу. Событие подвергается переоценке, поскольку оно объявлено слишком мифологизированным, но, заявляя об установлении истины, заинтересованная сторона даёт своё субъективное представление о событии. Это новое субъективное представление объявляется объективным, общество начинает его рассматривать как объективное, потому что его описание сейчас не похоже на прошлое описание, которое было объявлено субъективным. И мало кому в голову приходит, что новое описание - это такая же субъективность, только с другой стороны. По моему мнению, именно эта другая субъективность сейчас формируется в отношении представлений об Отечественной войне 1812 г.
Рассмотрим три момента, связанные с этим событием: 1) объявление Отечественной войны 1812 г. гражданской для белорусов, 2) употребление (или неупотребление) термина «партизаны» и его производных (партизанская война, партизанские действия и т.д.) по отношению к участникам событий эпохи 1812 г. и 3) употребление собственно названия «Отечественная война 1812 г.».
Была ли война 1812 г. для белорусов гражданской?
Начнём с анализа понятия «гражданская война». В современных белорусских околонаучных и даже научных публикациях можно встретить утверждения того, что Отечественная война 1812 г. является для белорусов не Отечественной, а гражданской. Дескать, белорусы, призванные в русскую армию, воевали с белорусами, добровольно вступившими в армию Наполеона. В связи с этим стоит выяснить, что такое гражданская война. Если просто называть гражданской войной конфликт внутри определённой группы или между группами, тогда стоит говорить о непрекращающейся гражданской войне во всём мире. Значит, участники внутри группы или из разных групп должны конфликтовать не просто так.
А что же было в Литве и Белоруссии? В России того времени основной массой населения были крестьяне, Западный регион исключением в этом смысле не стал. Части общества белорусско-литовских губерний во время войны или оставались нейтральными (насколько это возможно) или определились со стороной, за которую они воевали. Наполеона поддержала часть польско-литовского дворянства и горожан. И не потому, что французский император хотел какой-то белорусской независимости, а потому что поддержавшие Наполеона мыслили себя поляками, и все вокруг были уверены в том же. Низы, если и поддерживали Наполеона, желая освобождения от крепостного права, то не выступали за него с оружием в руках. Наборы в литовские полки происходили среди низов принудительно, только польская шляхта, которую современные белорусские историки принципиально называют белорусской, шла в наполеоновскую армию добровольно. Не по причине своей белорусской ориентации, а желая восстановить Польшу. Набранные в русскую армию солдаты воевали за Российскую империю. И воевали они не против своих «братьев-белорусов», а против наполеоновской армии, в рядах которой служили изменники присяги. Которые, в свою очередь, воевали не со своими «братьями-белорусами» из русских частей, а с русской армией в целом.
Если рассматривать возможность конфликта между региональными властями и их оппонентами, то российская администрация эвакуировалась, т.е. конфликта уже по этой причине не существовало. Со стороны России вооружённые и политические действия направлялись из мозгового центра, существовавшего за пределами белорусского региона. Временное правительство Великого Княжества Литовского, созданное Наполеоном, во-первых, было фиктивным, т.е. реальными полномочиями не обладало, а во-вторых, присоединилось к Генеральной конфедерации Королевства Польского, т.е. выступило за возрождение Польши, столица которой также была расположена вне белорусских земель. Так что не было той вооружённой попытки отобрать в определённом регионе власть у соперника, которая характеризует гражданскую войну. У местной польско-литовской шляхты была лишь попытка отделиться от Российской империи и присоединиться к Польше.
Если рассматривать наличие конфликта между носителями высшей власти и его противниками, то стоит напомнить, что высшая власть находилась в Санкт-Петербурге, а никак не на территории Белоруссии, сколько бы представление о ней ни растягивали на соседние регионы любители порасширять белорусские границы. И уж что-то не видно, чтобы кто-нибудь из тогдашних представителей польско-литовской элиты, служившей у Наполеона, или белорусско-литовских уроженцев, служивших в русской армии, стремился установить верховную власть в Петербурге.
А версия о борьбе за высшую власть в регионе между белорусами вообще не выдерживает критики хотя бы потому, что такими категориями в то время не мыслили. Да и не существовало в регионе силы, которая, являясь в политическом отношении противником временного наполеоновского правительства, ещё и претендовала бы на контроль над территорией Белоруссии. Т.е., если в лице Временного литовского правительства можно найти хоть какую-то структуру, формально выполнявшую функции некой верховной власти, то их аналогичного по функциям противника не существовало.
С другой стороны, Временному правительству, как и всей наполеоновской администрации в других оккупированных регионах, угрожала русская армия. Её нельзя рассматривать как какой-то вариант организации белорусов, боровшихся с Наполеоном и своими «братьями», вставшими на его сторону, русская армия не структурировалась по этнокультурным признакам. Что касается политически организованных групп, которые куют кадры и создают идеи для той и другой стороны гражданской войны, то с этим в 1812 году - тоже проблема. Если признать всевозможные шляхетские сеймики, поддержавшие Генеральную конфедерацию, политически организованными группами, то у противников этого вообще не существовало политических организаций. Т.е. местные уроженцы, служившие в русской армии, не формировали политические группы, готовые бороться за власть в регионе.
Остаётся последний момент, связанный с массовым участием всех социальных слоёв в конфликте. Причём, напомню, что социальные слои воюют за идею светлого будущего для себя. Опять же белорусские уроженцы в русской армии воевали не за то, чтобы после победы над Наполеоном Александр I создал независимую или автономную Белоруссию или объявил о существовании белорусской культуры и языка. А польско-литовская шляхта не воевала за независимую Белоруссию.
Таким образом, общественному мнению в Белоруссии хотят навязать примитивное понимание гражданской войны как любого частного столкновения внутри определённой группы, причём группы, на которую искусственно были перенесены представления из будущего, не существовавшие на момент 1812 года.
Кто такие партизаны Белоруссии?
Следующим понятием, которое требуется подвергнуть анализу, станет термин «партизан» и его производные. В настоящее время мы говорим о партизанах во все периоды истории, однако слово «партизан» не такое древнее, оно появилось только на рубеже XVIII-XIX вв. И в начальный период своего существования означало только бойцов армейских летучих отрядов, т.е. партизан - это военнослужащий. Например, в воспоминаниях Д.В. Давыдова очень часто можно встретить слово «партизан» именно в упомянутом контексте. Причём Давыдов разделял партизан и местное крестьянское население, называя последнее поселянами. Кроме того, он иногда называл партизанами не всех партизан, а только ту их часть, которая состояла из солдат регулярной армии. Так, Давыдов пишет «партизаны и казаки», отделяя последних - иррегулярные части русской армии - от регулярных (из текста мемуаров можно выяснить, что из регулярных войск в отряде Давыдова были гусары, драгуны, егеря и артиллерия). В начале ХХ в. значение этого слова продолжало оставаться прежним. Соответственно, партизанские действия - это лишь те, которые вели армейские летучие отряды.
Крестьянские отряды, которые начали появляться в 1812 г., в то время к партизанским не относили. Их называли по-разному - кордоны, ополчения, вооружённые поселяне и т.д.
Таким образом, если мы говорим о партизанах в 1812 г. и имеем в виду только армейские отряды, тогда нет смысла заявлять, что партизан в белорусско-литовских губерниях не было. Они были. Ведь тот же Давыдов дошёл со своим партизанским отрядом до Гродно. Так что в тогдашнем узком смысле слова партизаны на белорусских территориях существовали. Если же мы говорим о крестьянском сопротивлении в терминах начала XIX в., тогда нужно сказать, что крестьянских партизанских отрядов не было нигде в мире, ведь партизанами были только армейские летучие отряды.
Но в данном случае возникает проблема, каким термином обозначить совокупность всех действий (и армейских отрядов, и крестьян) на оккупированной французами территории. Нужно понимать, что термин «партизан» для современного читателя, живущего на постсоветском пространстве, связан в первую очередь с представлением о партизанских отрядах времён Великой Отечественной войны. К тому времени данное понятие приобрело сегодняшний расширенный смысл. И все действия в прошлом, хоть как-то похожие на действия советских партизан, стали обозначаться как партизанские.
Таким образом, в современном представлении термин «партизан» имеет более широкое наполнение, чем в начале XIX в. Употребляя этот термин по отношению к событиям более ранним, чем те, которые произошли в ХХ в., нужно это постоянно учитывать. Что же касается корректности употребления термина «партизан» по отношению к событиям 1812 г., думаю, что его можно использовать, обязательно предупреждая читателя, что в тот период понятие использовалось в узком значении.
Исходя из этого и возвращаясь к событиям двухсотлетней давности, зададимся вопросом: были ли партизаны в 1812 г. в белорусско-литовских губерниях? Да, в узком значении термина были, армейские летучие отряды доходили даже до Гродно. Если же говорить о термине в современной трактовке, т.е. относя к партизанским проявлениям и крестьянскую активность, тогда тоже нужно признать, что она существовала, пусть и не в большей мере, чем в Московской или Смоленской губерниях. О конкретном наполнении «крестьянских партизанских действий» в белорусских и великорусских губерниях будет сказано чуть ниже.
(окончание следует)
____________
Фото - http://www.belhistory.com/history_1812.html
http://rusedin.ru/2012/10/15/kak-v-belorussii-menyayut-istoricheskuyu-pamyat-o-sobytiyax-1812-g-i/
