Первого декабря (н.ст.) 1896 года родился будущий прославленный полководец. Его имя стало одним из символов победы Советского Союза в Великой Отечественной войне, поэтому вокруг него не затихают споры. Маршал Жуков, зря гробивший солдат, - излюбленный объект нападок тех, кто пытается обесценить эту Победу. Соответственно, другая сторона отвечает на вызов и делает из маршала едва ли не святого. А он не был ни тем, ни другим.
Великий полководец - не тот, кто сберёг больше всего солдат, а тот, кто одержал или много побед, или немного, но очень важных. Нам никогда не дано точно узнать, можно ли было победить в тех или иных сражениях с меньшим числом жертв. Это отражено в древней, как подлунный мир, аксиоме: «Победителей не судят».
Но это признание заслуг не освобождает любого полководца от исторической оценки его действий - и как военачальника, и как человека. Не свободен от такой оценки и Георгий Константинович Жуков. Вот только оценка должна быть взвешенной и объективной, а не направленной на очередное мифотворчество или разоблачение мифа. Увы, видимо, время для такой оценки всего, что касается Великой Отечественной войны, за победу в которой наш народ заплатил более чем 20 миллионами жизней, так пока и не наступило...
О маршале Жукове трудно говорить именно потому, что мифы о нём в значительной мере заслоняют фигуру живого человека.
Как всегда в таких случаях, основных мифов два - положительный и отрицательный.
Положительный миф о нём в значительной степени имеет народное происхождение. Он складывался ещё в годы войны, на фронте. Следовательно, в его основе лежат непосредственные впечатления о человеке. В те годы, когда единственным вдохновителем и организатором Победы был объявлен Сталин, легенда о Жукове негласно противопоставлялась официальному мифу о войне. Не будет преувеличением утверждать, что культ личности Жукова сложился и до сих пор поддерживается во многом в противовес культу личности Сталина. Этому способствовали и частичная опала маршала по окончании войны, и последующие события.
Эпоха повторного возвышения Жукова после смерти Сталина была недолгой. В октябре 1957 года Хрущёв, испугавшись популярности маршала, путём коварной интриги избавился от него. В отличие от «тоталитарного диктатора» Сталина, который понизил Жукова до поста командующего военным округом, «демократичный» Хрущёв снял прославленного маршала со всех постов и отправил его на пенсию. Вряд ли стоит сомневаться в том, что слава Жукова как «народного полководца» от этого только возросла.
Когда Хрущёва за его «художества» всё-таки отправили на почётный отдых, страна ждала того, что полководцы Великой Отечественной скажут своё правдивое слово о недавней войне. Ведь во времена «оттепели» наряду с Жуковым пострадали и другие знаменитые военачальники и генштабисты: К.К. Рокоссовский, А.М. Василевский, С.М. Штеменко... Новое же руководство страны нуждалось в именах-символах Победы. Прежде всего потому, что собиралось использовать их в целях собственного возвеличивания. И Жукову пришлось, чтобы быть опубликованным, упомянуть Брежнева, которого он, на самом деле, в войну ни разу не видел и о существовании которого тогда даже не знал. Понимающий советский читатель откликнулся на это известным анекдотом, где Сталин, выслушав Жукова, спрашивает: «А что скажет полковник Брежнев?»...
Но, как бы то ни было, вторая половина 60-х - первая половина 70-х гг. стали временем информационного прорыва о Великой Отечественной войне, пусть и поставленного в известные цензурные рамки. Мемуары Жукова отвечали не только новой линии партии, но и массовым ожиданиям. Маршал был далёк от того, чтобы делать Сталина единственным ответственным за все неудачи начального периода Великой Отечественной войны. Но он давал понять, что значительная доля вины Сталина в этом есть. Себя Георгий Константинович показал как человека, смело шедшего на конфликт со всесильным вождём в принципиальных вопросах. Это ещё больше укрепляло уже сложившуюся в широких кругах легенду о Жукове как о главном творце Победы. Сам Жуков вовсе не собирался противопоставлять себя Сталину. Но восприятие его книги публикой оказалось обусловлено сложным переплетением официальных стереотипов и народных легенд, взаимодействовавших в общественном сознании на то время.
Нация всегда нуждается в прославленных именах. Историческая роль Сталина как руководителя государственной политики, пожалуй, не меньше, чем Жукова как командующего войсками, в достижении Победы. Ведь полководческое ремесло - лишь часть большой стратегии ведения войны. Неотъемлемая, но всё-таки часть. Однако победы в войнах испокон веков принято связывать именно с военачальниками. Маршал Жуков, конечно, в качестве такого символа Победы в Великой Отечественной войне подходит наилучшим образом.
Но всякий культ личности, каким бы обоснованным и справедливым он ни был, неизбежно порождает обратную реакцию. Культ личности Жукова, особенно навязчивый и искусственный тогда, когда он используется для принижения роли Сталина в войне, не может, в известной степени, не вызывать скепсиса и отторжения. Этим и пользуются всякого рода «разоблачители». Ведь бороться с исторической правдой сложно. А вот с мифами - куда как проще.
Можно даже вывести такую закономерность: если вы хотите очернить какого-то исторического деятеля, возведите его сначала на пьедестал невообразимой высоты - оттуда легче сбрасывать, и падение будет сокрушительнее.
Чтобы объективно разобраться в том, каким был Жуков как полководец и как человек, бессмысленно взвешивать количество его высказываний, свидетельствующих о различных сторонах его натуры (противоречивых, как у всякого смертного). Очернители памяти полководца оперируют многочисленными свидетельствами о жестокости Жукова, о его пренебрежении жизнями солдат, о его отношении к подчинённым как к расходному материалу, пушечному мясу. Конечно, далеко не всем таким свидетельствам можно доверять. Следует ли верить воспоминаниям Дуйата Эйзенхауэра, написанным во времена «холодной войны» и как орудие этой самой войны, где он говорит о таком методе Жукова по преодолению минных полей - бросать на эти поля массу пехотинцев? Вряд ли Жуков вообще стал бы откровенничать на подобные темы с американским командующим - хоть формальным союзником, но потенциальным врагом.
Наверное, наберётся добрый десяток (может быть, и не один) фактов, позволяющих упрекнуть маршала в перечисленных выше грехах. Что из того? Хорошо известны документальные свидетельства противоположного свойства. Вот некоторые из них.
Во время январского 1942 г. наступления Красной Армии под Москвой Жуков задал письменный разнос командующему 50-й армией генералу И.В. Болдину за неподготовленные атаки, ведущие к большим потерям. Он обратил также внимание, что это вина не одного Болдина, и заявил:
«В армиях Западного фронта за последнее время создалось совершенно недопустимое отношение к сбережению личного состава. Командармы, командиры соединений и частей, организуя бой, посылая людей на выполнение боевых задач, недостаточно ответственно подходят к сохранению бойцов и командиров. Ставка за последнее время Западному фронту дает пополнение больше других фронтов в 2-3 раза, но это пополнение при халатном, а иногда преступном отношении командиров частей к сбережению жизни и здоровья людей недопустимо быстро теряется, и части вновь остаются в большом некомплекте».
После чего Жуков даёт наставление: «Выжечь каленым железом безответственное отношение к сбережению людей, от кого бы оно ни исходило ... Напрасно Вы думаете, что успехи достигаются человеческим мясом. Успехи достигаются искусством ведения боя. Воюют умением, а не жизнями людей».
30 марта 1942 года Жуков издал приказ по войскам Западного фронта, в котором, в частности, говорилось:
«В Ставку Верховного Главного Командования и Военный Совет фронта поступают многочисленные письма от красноармейцев, командиров и политработников, свидетельствующие о преступно халатном отношении к сбережению жизней красноармейцев пехоты.
В письмах и рассказах приводятся сотни примеров, когда командиры частей и соединений губят сотни и тысячи людей при атаках на неуничтоженную оборону противника и неуничтоженные пулеметы, на неподавленные опорные пункты, при плохо подготовленном наступлении.
Эти жалобы, безусловно, справедливы и отражают только часть существующего легкомысленного отношения к сбережению пополнения.
Я требую:
1. Каждую ненормальную потерю людей в 24 часа тщательно расследовать и по результатам расследования немедленно принимать решение, донося в высший штаб. Командиров, преступно бросивших части на неподавленную систему огня противника, привлекать к строжайшей ответственности и назначать на низшую должность.
2. Перед атакой пехоты система огня противника обязательно должна быть подавлена и нейтрализована, для чего каждый командир, организующий атаку, должен иметь тщательно разработанный план уничтожения противника огнем и атакой. Такой план обязательно должен утверждаться старшим начальником, что одновременно должно служить контролем старшего командира.
3. К докладам о потерях прилагать личное объяснение по существу потерь, кто является виновником ненормальных потерь, какие меры приняты к виновным и чтобы не допускать их в дальнейшем.
4. При отделе по укомплектованию фронта создать 5 постоянных разъездных инспекторов для наблюдения за сбережением пополнения и для быстрого выявления причин и виновников чрезмерных потерь пехоты».
Повторю, что бессмысленно соревноваться в количестве цитат, пытаясь опровергнуть ту или иную характеристику человека, особенно если оппонент в ней заранее убеждён.
На самом деле, о маршале Жукове можно встретить подлинные свидетельства взаимно противоположного характера. Но они кажутся таковыми лишь с узкой обывательской точки зрения, абсолютизирующей, как это сейчас принято, «право человека на жизнь».
Полководец действующей армии вынужден применять к людям и их поступкам иной моральный критерий: достижение победы. В такой войне, какой была Великая Отечественная, - любой ценой. «Мы за ценой не постоим», - это был общий настрой всего народа, а не одного маршала Жукова.
Критики Георгия Жукова утверждают, что он мог побеждать только при наличии подавляющего превосходства в силах над противником. Да и то не всегда это ему удавалось. Однако советским войскам в ту войну почти всегда приходилось вести наступление на хорошо подготовленную оборону противника. В этих условиях прорвать её можно было только при значительном численном превосходстве. Это было характерной чертой стратегии не одного лишь Жукова. Так были вынуждены действовать все советские военачальники. Более того - все победы англо-американских войск на суше тоже были одержаны благодаря подавляющему численному превосходству над немцами (и японцами), а более всего - благодаря безраздельному господству в воздухе (которого у наших войск всё-таки не было почти до 1945 г.). Сам характер войны не оставлял иного выбора. Обличители Жукова не смогли и никогда не смогут показать альтернатив действиям маршала Жукова при прорыве немецкой обороны. Потому что таких альтернатив попросту не имелось.
В Великую Отечественную войну существовал сплошной фронт от Балтики до Чёрного моря. Обходное движение в этих условиях было невозможно. Любой стратегический манёвр неизбежно, на уровне тактики, оборачивался атакой в лоб обороны противника, в которой не было заведомо слабых участков. Уникальные в этом отношении условия сложились в ходе войны только два раза. И оба, что примечательно, были мастерски использованы советским командованием.
Первый - во время битвы за Москву, когда контрнаступление советских войск ударило по совершенно не готовым к такому повороту событий немцам. Это был, пожалуй, единственный за всю войну случай нашего стратегического наступления, когда у немцев не было подготовленной обороны. Что характерно - это было и единственное наше успешное наступление, происходившее в условиях примерного равенства сил! Как известно, не было у наших войск под Москвой в декабре 1941 года численного преимущества.
Второй - во время нашего контрнаступления под Сталинградом и на Дону в ноябре 1942 - январе 1943 гг., когда растянутые участки вражеского фронта прикрывались румынскими, итальянскими и венгерскими войсками, качественно уступавшими немецким. На эти слабые участки и обрушились удары советских войск, приведшие к крушению немецкой обороны по всему фронту.
К организации и достижению обеих этих побед, ключевых для хода войны, генерал армии (в то время) Георгий Жуков имел самое прямое отношение: в первом случае - как командующий Западным фронтом, во втором - как заместитель Верховного главнокомандующего.
Таким образом, все те редкие благоприятные стратегические возможности, которые возникали перед Красной Армией, Жуков использовал сполна.
Историк Алексей Исаев приводит такие сравнительные данные по потерям войск: «В ходе контрнаступления под Москвой безвозвратные потери Западного фронта, которым командовал Жуков, составили 13,5% от общей численности войск, а Калининского (генерал-полковник Конев) - 14,2%. В Ржево-Вяземской операции у Жукова - 20,9 %, а у Конева - 35,6%. В Висло-Одерской [операции] потери 1-го Белорусского фронта Жукова составили 1,7% первоначальной численности, а 1-го Украинского фронта Конева - 2,4%». Хотя тут действия Жукова сравниваются с действиями только одного его коллеги, очевидно, что Жуков воевал не большей кровью, чем большинство других советских военачальников.
Было бы, однако, заведомо неверно создавать вокруг Жукова ореол непобедимого и гениального полководца. Такая легенда больше вредит памяти маршала, чем служит его заслуженному прославлению. По отмеченной выше логике любого мифотворчества, мифу о непогрешимости легко противопоставить миф очерняющего характера.
Вообще, «гениальность», наверное, в любой сфере часто относится к числу легенд, которые создают о себе представители данной профессии. Когда Альберт Эйнштейн спросил какого-то генерала, каков критерий великого полководца и сколько их среди военачальников, и тот ответил ему, что таких полководцев не более 3% и для этого нужно выиграть подряд не менее пяти битв, Эйнштейн заметил, что это полностью соответствует статистической вероятности. В этом историческом анекдоте сквозит, конечно, ёрничанье интеллектуала. Но большая доля правды в древнем представлении о победителе как о баловне фортуны имеется.
Вторая мировая в значительно большей степени, чем любая из прежних войн, была войной на истощение, исход которой зависел в первую очередь не от талантов военачальников, а от эффективного использования ресурсов воюющих сторон. В эпоху массовых национальных армий, которая началась в Европе с конца XIX века, решающее значение приобретает отлаженная работа экономического и политического механизма страны. В таких условиях просто нет возможности проявиться каким-то особым дарованиям полководца. Свойства великого тактика в полевом сражении, которыми когда-то отличались Наполеон и другие известные полководцы, теперь вряд ли могли проявиться на уровне более высоком, чем командир дивизии, а то и полка. На более высоких ступенях от военачальника требовались, прежде всего, способности организатора. Главное качество - не быть совсем уж бездарностью, чтобы не обрушить функционирование отлаженного механизма армии.
Профессионализм Жукова был, прежде всего, профессионализмом организатора. Этот профессионализм был помножен на его решительность и стойкость воли. Недаром Сталин посылал его выправлять положение туда, где, казалось, всё рушится - в Ленинград в сентябре 1941 г., под Москву в октябре 1941 г.
Жуков проявлял энергию и волю к победе там, где другой падал духом. Это, прежде всего, а не «стратегическая гениальность», требовалось от стратега в самый суровый период Великой Отечественной войны.
Мы знаем, что Жуков на посту начальника Генштаба перед войной и в самом начале войны был, мягко говоря, не на своём месте. Тем более, что и сам маршал этого, по сути, никогда не отрицал. Ошибка, допущенная Сталиным при назначении Жукова на должность начальника Генштаба в феврале 1941 г. (несмотря на известную характеристику, данную Жукову Рокоссовским, его тогдашним начальником, ещё в 1930 г.: «На штабную и преподавательскую работу назначен быть не может - органически её ненавидит»), была исправлена в июле 1941 г.
Мы знаем также, что разговор со Сталиным вечером 29 июля 1941 года, после которого Жуков как раз и был снят с поста начальника Генштаба, не мог происходить так, как он описан в мемуарах маршала. Прежде всего потому, что обстановка на фронте, которую Жуков, согласно воспоминаниям, докладывал Сталину, совсем не соответствовала той, что была на тот день.
«На Украине, как мы полагаем, основные события могут разыграться где-то в районе Днепропетровска, Кременчуга, куда вышли главные силы бронетанковых войск противника группы армий "Юг"», - так передаёт Жуков свои слова. Это он приводит как аргумент в пользу якобы сделанного им тогда предложения «Юго-Западный фронт ... целиком отвести за Днепр». Однако в тот момент главные силы танковых войск вражеской группы армий «Юг» находились, самое близкое, ещё в 270 км от Кременчуга и в 400 км от Днепропетровска - в районе Звенигородки!
В свете известных событий можно предполагать, что содержание реального диалога было Жуковым изменено так, чтобы читатель представлял: он, Жуков, заблаговременно указал на опасность будущей катастрофы под Киевом и предложил меры по её предотвращению. Кстати, последнее, быть может, действительно так и было. Однако аргументы Жукова, представленные в конце июля 1941 г., никак не могли строиться на данных обстановки, в реальности сложившейся только в конце августа 1941 г.! Очевидно, на самом деле доводы Жукова были другими. В мемуарах, чтобы выглядеть убедительнее, Жуков мог задним числом дать новое обоснование. Но это могла быть и простая хронологическая путаница со стороны автора. И, к тому же, разве Жуков - единственный деятель в истории, кто допустил в мемуарах выгодные для себя неточности?!
Не был Жуков непобедимым полководцем. Он начал свою карьеру, как фронтового командующего, с поражения. 30 июля 1941 г. он вступил в командование Резервным фронтом, а уже 3 августа 28-я армия этого фронта, выдвинутая Жуковым без флангового прикрытия в район Рославля, была окружена немцами и после недельных боёв разгромлена.
Те, кто не признают этих фактов, тем самым наводят лоск на фигуру маршала, а потом выдают этот лоск, легко стираемый при соприкосновении с действительностью, за подлинный силуэт. Что, как легко догадаться, даёт лишние козыри очернителям Георгия Константиновича.
Что касается последнего факта, то Жуков явно сделал из него надлежащие выводы. Больше ни разу в ходе войны армии фронтов, которыми он командовал, не попадали в окружение. Хотя обстановка не раз была угрожающей. А так ли много было в истории военачальников, которым удавалось не повторить дважды одной и той же ошибки? Жуков же, как видим, сумел этого избежать.
Стоит ли резко выделять Жукова из когорты прославленных советских военачальников Великой Отечественной войны? Однако кто-то должен был выполнить ту историческую миссию, которая выпала на его долю: брать со своими войсками Берлин, принимать безоговорочную капитуляцию нацистской Германии и принимать Парад Победы. Победу ковали все, но эту роль должен был сыграть кто-то один.
И разве, положа руку на сердце, кто-то сможет отрицать, что русский человек, крестьянский сын Георгий Константинович Жуков, оказался хоть в чём-то недостоин этой всемирно-исторической роли в самом грандиозном событии ХХ века?!
Приложение
К.К. Рокоссовский. Из аттестации на командира бригады Г.К. Жукова (8 ноября 1930 г.):
«Аттестация командира 2-й кавалерийской бригады 7-й Самарской кавдивизии Жукова Г.К.
Сильной воли. Решительный. Обладает богатой инициативой и умело
применяет ее на деле. Дисциплинирован. Требователен и в своих
требованиях настойчив. По характеру немного суховат и недостаточно
чуток. Обладает значительной долей упрямства. Болезненно самолюбив. В
военном отношении подготовлен хорошо. Имеет большой практический
командный опыт. Военное дело любит и постоянно совершенствует. Заметно
наличие способностей к дальнейшему росту. Авторитетен... Может быть
использован с пользой для дела по должности помкомдива или командира
мехсоединения... На штабную и преподавательскую работу назначен быть не
может - органически ее ненавидит».
А.Е. Голованов, Главный маршал авиации. Из книги «Дальняя бомбардировочная...»:
«О Георгии Константиновиче Жукове. Я бы сказал, что он является характерным представителем русского народа. Дело в том, что Г. К. Жуков стал полководцем и не просто полководцем, а выдающимся полководцем, не имея, по сути дела, ни военного образования, ни общего. Все, что имелось в его, если можно так выразиться, активе - это два класса городского училища. Никаких академий он не кончал и никакого законченного образования не имел. Все, что он имел, - это голову на своих плечах. К этому можно прибавить курсы по усовершенствованию, что, конечно, не может быть отнесено к какому-либо фундаментальному образованию, да и называются-то они курсами по усовершенствованию того, что человек уже имеет. Действительно, сколько таких самородков дала Русь за время своего существования...
Узнал я Георгия Константиновича на Халхин-Голе. Провел он там блестящую операцию по разгрому японских самураев, после чего получил в командование округ, которым успешно командовал. Война застала его в должности начальника Генерального штаба Красной Армии. Настоящий полководческий талант проявился у Жукова, когда он занял свое место там, где ему и надлежало быть, то есть в войсках. Первое, что мне стало известно, - это его деятельность под Ленинградом. Именно там проявились его воля и решительность. Это он остановил отход наших войск перед превосходящими силами противника. Проведенные им мероприятия требовали именно решительности, именно воли для их осуществления. Война - это не игра, она нередко требует чрезвычайных действий, и не каждый способен на них пойти. Хотя и короткое, пребывание Жукова в Ленинграде привело к тому, что фронт был стабилизирован. Георгий Константинович отозван в Москву и вскоре назначен командующим Западным фронтом в один из самых опасных, самых напряженных месяцев войны. Западный фронт являлся самым ответственным фронтом, находившимся на главном направлении и прикрывавшим столицу нашей Родины - Москву. Командуя этим фронтом, он показал и свой полководческий талант, и волю, и твердость, и решительность.
После назначения заместителем Верховного Главнокомандующего, его способности в военном деле получили дальнейшее развитие. Здесь, конечно, нет возможности перечислить все то, что сделано Г.К. Жуковым на данном поприще. Однако нужно сказать, что он имеет прямое отношение и к Сталинградской битве, и к битве на Курской дуге, и ко многим другим операциям. Как правило, он был в числе тех людей, с которыми Сталин советовался и к мнению которых он прислушивался. Жуков бывал на многих фронтах и не однажды помогал этим фронтам, а когда требовала обстановка, по указанию Ставки и руководил боевой деятельностью этих фронтов. Под его командованием войска 1-го Белорусского фронта на заключительном этапе Великой Отечественной войны участвовали в Берлинской операции. Во взаимодействии с 1-м Украинским фронтом они овладели столицей фашистской Германии - Берлином. Вклад Георгия Константиновича в Победу велик. Нужно сказать, что Сталин высоко ценил военные способности Жукова, и я думаю, что нет такого второго человека, который получил бы столько наград и был бы так отмечен, как он.
Что касается отношений Верховного с Георгием Константиновичем, то эти отношения я бы назвал сложными. Имел Верховный претензии и по стилю работы Жукова, которые, не стесняясь, ему и высказывал. Однако Сталин никогда не отождествлял личных отношений с деловыми, и это видно хотя бы по всем тем наградам и отличиям, которые получены Жуковым. В книге авиаконструктора А.С. Яковлева говорится, что Сталин любил Жукова. Это, к сожалению, действительности не соответствует.
Стиль общения с людьми после ухода из жизни Сталина у Георгия Константиновича, к сожалению, не изменился, я бы сказал, он даже обострился, что и привело к тому, что ему пришлось оставить работу. Я был, пожалуй, единственный из маршалов, который посетил его сразу после его освобождения от должности министра обороны, хотя его отношение лично ко мне не было лучшим. Своим посещением я хотел показать, что мое уважение к его военному таланту, воле, твердости и решительности остается у меня, несмотря на его личное положение, независимо от того, является ли он министром обороны или просто гражданином Советского Союза.
Хотя бы одним примером хочу я показать его военные дарования, его способности предвидения. При обсуждении Восточно-Прусской операции А.М. Василевский весьма оптимистично докладывал ее возможное проведение. Когда Верховный поинтересовался мнением Жукова, тот сказал, что он полагает, что пройдут многие недели, а может быть, и месяцы, прежде чем мы овладеем Восточной Пруссией. Дальнейший ход событий показал правоту Георгия Константиновича. Каких усилий стоило нам проведение этой операции... Деятельность Г. К. Жукова в годы войны была отмечена и тем, что именно ему поручено было принимать парад на Красной площади».
Ю.А. Горьков, генерал-полковник. Из книги «Кремль. Ставка. Генштаб»:
«В плеяде видных полководцев Георгий Константинович занимал ведущее место. Он был универсальным полководцем, способным мыслить во всем диапазоне командных высот от тактического звена до вершин стратегического руководства.
Верховный ценил Г. К. Жукова выше, чем кого-либо, наградив его орденами Суворова 1-й степени и «Победа» под номером один. Война показала, что только Г. К. Жуков и А. М. Василевский (не считая Б. М. Шапошникова) могли заниматься практикой стратегического управления войсками. По этим вопросам Г. К. Жуков был у Верховного около 130 раз как с докладами по стратегической обстановке, так и выводами из нее и предложениями по ведению боевых действий...
Как член Ставки ВГК и заместитель Верховного, Г. К. Жуков непосредственно в Ставке работал по крупным вопросам стратегического характера около 25 раз продолжительностью по 5-6 суток, не считая кратковременного пребывания по экстренным вопросам, когда он срочно вызывался с фронта на несколько часов или минут и тут же отправлялся на фронт, где в ту пору стояли самые ответственные задачи. Около 80 раз Г. К. Жуков работал в войсках фронтов, где помогал командованию в подготовке войск к операциям и контроле за их готовностью. Нередко он проводил в штабах фронтов командно-штабные игры с привлечением командующих армиями и командиров корпусов, особенно танковых и механизированных, на тему предстоящих действий...
Более сотни раз работал маршал в армиях и дивизиях. Бывали случаи, когда он пробирался ползком на передовую, почти до первой траншеи, внимательно изучая участки местности и степень влияния ее на ход боевых действий. Сопровождающим лицам он запрещал следовать за ним...
В 15 случаях за время с августа 1942 года по ноябрь 1945 года на Г. К. Жукова возлагалась обязанность по координации действий фронтов с полной личной ответственностью за исход операции, с правом отдавать приказы и распоряжения командующим войсками фронтов в ходе ведения боевых действий...
За время пребывания в войсках Г. К. Жуков и А. М. Василевский были обязаны представлять к исходу каждого дня Верховному Главнокомандующему донесение о ходе выполнения задач, о выводах из оперативно-стратегической обстановки и предложения о ведении дальнейших боевых действий. Донесения, представляемые на имя Верховного Г. К. Жуковым, отличались краткостью, конкретностью и логичностью суждений. Исполнял их он лично, не доверяя даже своим порученцам....
Назначение на высокие посты было не случайным, хотя возникает мысль, как и почему выбор И. В. Сталина остановился именно на кандидатуре Г. К. Жукова, несмотря на строптивость его характера, проявившуюся с самого начала его деятельности в должности начальника Генштаба. Ведь это он первым из окружения И. В. Сталина стал возражать ему и отстаивать свою точку зрения по крупным вопросам.
Ответ на этот вопрос может быть только один. Г. К. Жуков выделялся из многих военачальников яркими чертами, присущими выдающимся полководцам. И. В. Сталин имел на это определенное чутье, он умел присматриваться к людям и делать выводы...
Соратники Г. К. Жукова говорили, что в минуты смертельной опасности он становился как бы собранней и энергичней. Его аналитический ум полководца, способности к синтезу позволяли ему охватить за минимальное время сразу всю стратегическую обстановку и расчленить ее по деталям с выделением главных звеньев, составляющих самую ее суть. Все это позволяло ему делать правильные выводы и принимать адекватные обстановке решения.
В сложных условиях поток информации на КП фронтов в единицу времени возрастал до сотен тысяч знаков в минуту. Во многих случаях этот поток не мог дойти до командующего из-за ограниченных возможностей связи. В это время огромное значение имели интуиция и предвидение развития обстановки, дающие возможность быстро сделать расчет и сокращенное умозаключение из бесчисленного множества сведений без выпадения каких-то звеньев. В эти минуты иногда не представляется возможным рассуждать и объяснять подчиненным то или иное решение. Здесь нужны быстрые, четкие и конкретные распоряжения и приказы, исключающие любые дискуссии.
В таких сложных ситуациях немыслим «рынок мыслей и решений». Так было в сражении за Москву...
Верховный верил в способность Г. К. Жукова спасти положение под Москвой. Вот какой разговор произошел между ними в ноябре 1941 года:
- Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю Вас об этом с болью в душе, говорите честно, как коммунист.
- Москву, безусловно, удержим...
Это был поистине мужественный ответ, ответ не столько И. В. Сталину (сама постановка Верховным вопроса о возможности удержать Москву говорит о его сомнениях по этому поводу), но прежде всего народу, армии. Кстати, именно в эти ноябрьские дни, по указанию И. В. Сталина, а порой и без его указаний, наиболее важные объекты столицы работники ведомства Л. П. Берия начали готовить к взрыву. Более того, сейчас имеется достаточно достоверная информация о задании Верховного через имеющуюся агентуру выяснить возможность заключения с немцами сепаратного мира, пусть даже с потерей западных районов страны.
Тем не менее, Георгий Константинович, вопреки мнению перетрусившего окружения Верховного, однозначно заявил: Москву не сдадим! Этим ответом он, в сущности, спас столицу от разрушения, уберег от смерти десятки тысяч москвичей. Даже не соверши Г. К. Жуков в своей жизни ничего более, имя его осталось бы навечно в истории и памяти народной. А ведь до Москвы был спасенный полководческим гением Г.К. Жукова Ленинград, было контрнаступление под Ельней. Известно, что после завершения Ельнинской операции при встрече на квартире у И.В. Сталина Верховный сказал:
«Неплохо получилось у Вас на Ельнинском выступе. Вы были правы», имея в виду требование Георгия Константиновича отвести войска на восточный берег Днепра, оставив Киев.
С тех пор авторитет Г. К. Жукова в Ставке был непререкаем. Без совета с ним Верховный не принимал крупных оперативно-стратегических решений».
http://www.stoletie.ru/territoriya_istorii/on_pobezhdal_tam_gde_drugije_padali_duhom_2011-12-01.htm
