Семьдесят лет назад потерпел окончательное крушение гитлеровский план блицкрига против СССР. Сражения ноября 1941 года по своему характеру сильно отличаются от предшествующих. Наверное, справедливо будет считать, как это уже делают многие историки, началом коренного перелома победу советских войск под Москвой. А что считать начальной датой этой победы?
Немецкое наступление на Москву по плану «Тайфун» чётко распадается минимум на две части. Первая - с 30 сентября по конец октября 1941 г. - была отмечена глубокими оперативными прорывами германских войск и окружениями двух крупных советских группировок под Вязьмой и Брянском. Это была стратегическая победа врага, создавшая непосредственную угрозу Москве. Приостановка немецкого наступления была вызвана не истощением сил, а естественной в таком положении оперативной паузой наступающих войск. Именно так оценивал временное затишье на московском направлении в первой половине ноября 1941 г. Г.К. Жуков. По его мнению, было не два наступления вермахта на Москву осенью 1941 г., а одно генеральное.
Но эта вторая часть германского наступления, начавшаяся 15 ноября к западу и северо-западу от Москвы и 18 ноября к югу от неё, по характеру боевых действий резко отличается от предшествующей ей, октябрьской, части. На этот раз гитлеровцам нигде ни разу не удалось прорвать наш фронт в оперативном масштабе. Более того, немецкая группа армий «Центр» не смогла возобновить наступление по всему своему фронту. Наступали только 3-я и 4-я танковые группы на волоколамско-клинском направлении и 2-я танковая армия на юго-востоке и востоке от Тулы. 4-я немецкая полевая армия, находившаяся в промежутке между ними, смогла перейти в наступление только 1 декабря, когда наступательный порыв других немецких армий полностью иссяк.
На карте ноябрьское наступление немецких войск выглядит как попытка взять Москву в клещи с двух сторон. 2-я танковая армия Гудериана вбила клин в нашу оборону шириной до 180 и глубиной на отдельных участках до 110 км. Однако до Москвы здесь оставалось ещё больше 100 км. 3-я и 4-я танковые армии (Гота и Гёпнера соответственно) потеснили наши войска на участке шириной 180 км, сократив расстояние, отделявшее их от Москвы с 120 км до 30 км. Однако до реальной угрозы стратегического окружения нашей московской группировки было ещё далеко. Напротив, вклинившиеся немецкие войска сами оказались под угрозой охватывающих фланговых ударов.
В ноябрьских боях 1941 года наши войска отходили в порядке от рубежа к рубежу и не допустили разрыва своего фронта. Это оборонительное сражение больше напоминает заключительный этап обороны Сталинграда или оборонительную битву под Курском, чем сражения лета и осени 1941 года.
Характер войны в ноябре 1941 года явно изменился. Было бы несправедливым утверждать, что это изменение оказалось полной неожиданностью для противника. Нет, вермахтом командовали профессионалы высокого уровня. О том, чего они ожидали, показало совещание у Гитлера 12 ноября 1941 года. На нём обсуждался вопрос о возобновлении наступления на Москву. Для германских генералов было очевидно, что силы у группы армий «Центр» для этого ещё есть. Вопрос для них заключался в другом: хватит ли этих сил, чтобы нанести русским окончательное поражение? Если всё-таки их окажется недостаточно, то не лучше ли будет сберечь эти силы для следующей летней кампании?
Мнения такого рода на совещании убеждённо отстаивали командующий 4-й армией Клюге, главнокомандующий группой армий «Юг» Рундштедт и командующий армией резерва Фромм (будущий участник заговора 20 июля 1944 г.). Последний даже высказался за желательность мирного соглашения с Советским Союзом, что, конечно, было полной утопией. Зная настроения Гитлера, главнокомандующий группой армий «Центр» Бок энергично высказался за продолжение наступления ещё текущей осенью.
После войны генералы вермахта дружно взваливали вину за собственные неудачи на Гитлера. Припомнили ему и этот приказ возобновить наступление на Москву. Однако, с точки зрения тех стратегических целей, которые стояли перед вермахтом с лета 1941 года, была ли альтернатива этому решению? План «Барбаросса» изначально предписывал «разбить советскую Россию в ходе скоротечной кампании». Отказаться от этого для Гитлера и его окружения значило заранее признать своё поражение. Нацистским руководителям было очевидно, что любая длительная оперативная пауза больше послужит к выгоде Красной Армии, чем вермахта. Время, как и до войны, работало на Россию, а не на Германию. У Третьего рейха мог быть только один расчёт: разгромить Советское государство, пока оно не успело ещё развернуть все свои силы. Приказ на продолжение наступления в этой обстановке был единственно логичным.
Вопреки созданной после войны легенде, погодные условия для возобновления германского наступления на Москву сложились вполне благоприятные.
В середине-конце октября осенняя распутица замедляла подвоз артиллерии и припасов к немецким войскам на линии фронта. В начале ноября этой проблемы уже не было. Грязь замёрзла, дороги повсеместно стали проезжими. Снежный покров был ещё неглубоким, нисколько не препятствуя транспорту, тем более танкам. Лёгкий морозец не мешал заводить моторы и не сказывался на солдатах. Малооблачная погода позволяла люфтваффе полностью господствовать в воздухе. Немецкий генерал К. Типпельскирх свидетельствовал: «Вначале слабый мороз и сверкающий под яркими лучами солнца иней поднимали дух солдат, идущих, как им казалось, в последнее наступление, и благоприятствовали продвижению».
Данные о погоде в Московском регионе в последние месяцы 1941 года хорошо известны и неоднократно публиковались. Никаких аномальных морозов в столице России и её окрестностях в ноябре 1941 года не наблюдалось. Ниже -15° по ночам температура впервые упала во время оперативной паузы в первой половине ноября. С момента возобновления немецкого наступления и до начала декабря температура ни разу не опускалась ниже -12°, держась обычно в промежутке -5° ... -10°. Это не морозы, а пустяки даже по центрально-европейским меркам. Здоровая альпийская или прибалтийская зима, привычная многим немцам. В то же время не было и оттепелей, которые могли бы вызвать распутицу, препятствующую движению механизированных колонн. Не было пока ещё и глубокого снежного покрова. Всю вторую половину ноября погода оставалась благоприятной для ведения врагом наступления.
Резкие холода начались только в первых числах декабря, когда три ночи подряд температура падала до -25°. Однако, во-первых, ещё до этого момента немецкое наступление окончательно выдохлось. Явно, стало быть, не из-за погоды. Во-вторых, в таких морозах в это время года у нас нет ничего необычного. Кроме того, долго они не продержались. За ними последовала оттепель, и по-настоящему сильные морозы по ночам (ниже -30°) ударили лишь перед Новым 1942 годом. Но к тому времени немецкие войска уже давно отступали.
Таким образом, утверждения, что немецкие войска были остановлены на подступах к Москве суровыми морозами, явно противоречат реальной картине.
Влияние погоды на характер боевых действий под Москвой в конце 1941 года трактуют иногда в таком ключе: мол, германское командование рассчитывало на завершение войны до начала зимы, а потому и не позаботилось о снабжении своих войск зимним обмундированием. Ссылаются и на якобы имевший место запрет Гитлера осуществлять такое снабжение, так как это, по мнению фюрера, приучило бы солдат к мысли о зимней кампании, и они перестали бы стремиться к быстрой победе. На самом деле, ещё в директиве от 21 августа 1941 г. Гитлер допустил возможность зимней кампании и продолжения войны в 1942 году. Так что, все эти «объяснения» - из той же серии самооправданий генералов вермахта, которым победить русских якобы помешал «бесноватый» Гитлер.
Нет сомнения, что серьёзные просчёты в снабжении германских войск на русском театре военных действий, особенно в первую военную зиму, были допущены. Вот только вызывались они не самодурскими приказами Гитлера, никогда в действительности не отдававшимися, и не странным (и тоже не имевшим места на самом деле) незнанием фюрером и германским Генштабом климатических условий средней полосы России, а результатами выполнения директивы Сталина от 3 июля 1941 года. Эта директива, среди прочего, предписывала разрушать железные дороги и эвакуировать в тыл или уничтожать подвижной состав и ремонтный инвентарь. Немцам приходилось использовать свой подвижной состав и восстанавливать железнодорожное полотно, перешивая его при этом на западноевропейскую ширину колеи. Эта работа осенью 1941 года ещё только разворачивалась. Далее, известную роль уже тогда, в конце 1941 года, играли действия партизан по срыву сообщений в тылу вермахта. Начальник штаба германского верховного командования генерал В. Кейтель свидетельствовал, что уже в зиму 1941/42 г. «партизаны постоянно разрушали железнодорожные пути, порой производя до 100 взрывов в день».
Оборонительное сражение под Москвой было выиграно советскими войсками в ноябре 1941 г. по всем правилам военной науки благодаря не «русским морозам», якобы неожиданным для врага, а благодаря возросшему боевому мастерству наших бойцов, командиров и военачальников всех ступеней. И, конечно, неизменному их героизму.
Именно этот несомненный факт невозможно было признать германским военачальникам по причине «профессиональной гордости». Поэтому за ними до сих пор, как хвост, вьётся вереница легенд о «генерале Морозе» и глупом фюрере, а у нас, как ни странно, находятся те, кто ей вторят... Очевидно, что исход этого сражения был бы точно таким же при любой погоде, какая бы ни стояла в ноябре 1941 года. Представим, что тот месяц выдался бы тёплым и ненастным. Тогда генералы вермахта наверняка придумали бы другую легенду о своём поражении, связав его с осенней распутицей и отсутствием лётной погоды для действий авиации...
Успех советских войск в оборонительной битве под Москвой в ноябре 1941 года был не единственным в это время. На севере и на юге как раз в это время были одержаны первые с начала Великой Отечественной войны крупные победы Красной Армии в наступательных операциях.
Ещё 12 октября 1941 г. немецкая группа армий «Север» начала наступление к востоку от реки Волхов с целью выйти на соединение с финскими войсками, наступающими из Карелии через реку Свирь. Таким путём должно было быть создано второе кольцо окружения Ленинграда, исключавшее всякую возможность снабжения блокированного города по Ладожскому озеру. Противнику удалось вбить глубокий клин в нашем фронте. 8 ноября немцы взяли Тихвин. Это оказалось их последним успехом на этом направлении.
10 ноября 1941 г. началось контрнаступление 52-й отдельной армии (командующий - генерал-лейтенант Н.К. Клыков). 20 ноября оно привело к тому, что немцы оставили Малую Вишеру. 19 ноября 1941 г. в наступление перешла 4-я отдельная армия (командующий - генерал армии К.А. Мерецков; 17 декабря 1941 г. возглавил вновь образованный Волховский фронт, куда вошли все упоминаемые здесь армии). 28 ноября к наступлению подключилась 54-я армия (командующий - генерал-майор И.И. Федюнинский) Ленинградского фронта (командующий - генерал-лейтенант М.С. Хозин). Таким образом, Тихвинская стратегическая наступательная операция советских войск сложилась из нескольких армейских наступательных операций. 9 декабря 1941 года под натиском наших войск немцы оставили Тихвин, а к концу года отошли на исходные, перед их октябрьским наступлением, позиции вдоль реки Волхов. Победа Красной Армии под Тихвином означала крах планов гитлеровского командования полностью отрезать Ленинград от сообщения с «большой землёй».
Не менее значительная победа была одержана в это время под Ростовом-на-Дону. 21 ноября 1941 г. войска немецкой 1-й танковой группы генерала Клейста заняли этот большой и стратегически важный город. Однако ещё 17 ноября в контрнаступление на левом фланге этой группы перешли войска нашего Южного фронта под командованием генерал-полковника Я.Т. Черевиченко. Угроза окружения заставила командующего группой армий «Юг» Рундштедта отдать приказ о выводе группы Клейста из района Ростова. Гитлер за это снял Рундштедта с должности, но приказ об отходе был в тот момент спасительным для немцев. Они избежали худшего поражения. 29 ноября наши войска вошли в оставленный противником Ростов. Угроза германского прорыва на Северный Кавказ в 1941 году была предотвращена.
Победы Красной Армии под Тихвином и Ростовом-на-Дону, наравне с победой под Москвой, упомянул И.В. Сталин как воодушевляющие примеры в своей речи 6 ноября 1942 г. по случаю 25-летия революции, незадолго перед началом наступления наших войск под Сталинградом.
Эти победы не были спонтанными. Они явились результатом реализации общего плана контрнаступательных действий, возникшего в советской Ставке в ноябре 1941 г. Об этом упоминал в своих мемуарах «Генеральный штаб в годы войны» генерал армии С.М. Штеменко. Несколько более подробные указания на взаимосвязь предпринятых в то время операций имеются в воспоминаниях «Дело всей жизни» бывшего в то время заместителем начальника Генштаба А.М. Василевского.
«Сама идея контрнаступления под Москвой возникла в Ставке Верховного Главнокомандования еще в начале ноября, после того как первая попытка противника прорваться к столице была сорвана ... В конце ноября, когда противник исчерпал свои наступательные возможности, его ударные группировки оказались растянутыми на широком фронте и он не успел закрепиться на достигнутых рубежах, Ставка возвратилась к идее контрнаступления. Уверенность в успешности контрнаступления под Москвой у ГКО и Ставки была настолько велика, что 15 декабря, то есть через десять дней после его начала, было принято решение о возвращении в Москву аппарата ЦК и некоторых государственных учреждений. Генеральный штаб во главе с Б.М. Шапошниковым возвратился еще в 20-х числах ноября и тут же включился в работу по подготовке контрнаступления.
Нельзя не отметить, что проведение контрнаступления под Москвой в значительной мере облегчили успешные наступательные действия, предпринятые в ноябре и декабре на тихвинском и ростовском направлениях. Разгром вражеских группировок под Тихвином и Ростовом, хотя он и потребовал от Верховного Главнокомандования посылки туда части резервных сил, позволил решить не только эти локальные задачи, но и сковать противника на Северо-Западном и Южном направлениях ...
29 ноября Верховный Главнокомандующий направил 9-й и 56-й армиям, их командующим генерал-майору Ф.М. Харитонову и генерал-лейтенанту Ф.Н. Ремезову приветствие, а главнокомандующему Юго-Западным направлением маршалу С.К. Тимошенко и командующему Южным фронтом генерал-полковнику Я.Т. Черевиченко поздравление в связи с освобождением Ростова. Это было одно из первых поздравлений такого рода ... В дальнейшем приветствия Верховного Главнокомандующего войскам-освободителям стали традицией».
Так 70 лет назад были одержаны первые наши серьёзные победы, предвещавшие коренной перелом в ходе войны.
http://www.stoletie.ru/territoriya_istorii/krah_tajfuna_2011-11-25.htm
