Христос — это любовь. Война — это ненависть. Как же воевать христианину?
Процитируем «Основы социальной концепции РПЦ»:
«Когда святой равноапостольный Кирилл был послан патриархом Константинопольским на евангельскую проповедь и прибыл в столицу сарацин, с ним вступили в спор о вере учёные последователи Магомета. Между прочими вопросами задали ему такой: «Христос есть Бог ваш. Он заповедал вам молиться о врагах, добро творить ненавидящим и гонящим вас, — бьющим в ланиту подставлять и другую, — а вы что делаете? Если кто обидит вас, изощряете оружие, выходите на брань, убиваете. Почему вы не слушаете своего Христа?» Выслушав cиe, святой Кирилл спросил у совопросников своих: «Если в каком-либо законе будут написаны две заповеди, который человек будет совершенный исполнитель закона — тот ли, кто исполняет одну заповедь, или тот, кто исполняет обе заповеди?» Когда агаряне сказали, что совершеннее исполнит закон тот, кто соблюдёт обе заповеди, то святой проповедник продолжал: «Христос Бог наш, повелевший нам молиться об обидящих нас и им благотворить, сказал также, что большей любви никто из нас в жизни сей явить не может, разве кто положит душу свою за други своя (Ин. 15, 3). Вот почему мы великодушно терпим обиды, причиняемые нам как людям частным, но в обществе друг друга защищаем и полагаем души свои на брани за ближних своих, чтобы вы, пленив наших сограждан, вкупе с телами не пленили и душ их, принудив к отречению от веры и богопротивным деяниям. Наши христолюбивые воины с оружием в руках охраняют Святую Церковь, охраняют государя, в священной особе коего почитают образ власти Царя Небесного, охраняют отечество, с разрушением коего неминуемо падёт отечественная власть и поколеблется вера евангельская. Вот драгоценные залоги, за которые до последней капли крови должны сражаться воины, и если они на поле брани положат души свои, Церковь причисляет их к лику святых мучеников и нарицает молитвенниками пред Богом».
Отрывок многозначителен. Он не только развенчивает попытки некоторых не очень знающих неофитов слепить из Православия некую сентиментально-толстовскую пацифистскую секту, но и разоблачает либеральный миф о том, что спасение якобы должно быть частным делом. Наши благочестивые предки считали, что спасение — дело слишком важное, чтобы быть частным делом. И государство должно защищать не только материальное достояние, но и веру своих людей.
И жертвенность православного человека, естественно, всегда возрастала, если он знал, что защищает не просто родную землю, но и веру истинную. Это очень важно. Недаром же говорят, что побеждает не армия убийц, а армия мучеников. При прочих равных условиях армия наемников, воюющих за деньги, намного слабее армии идеалистов, воодушевляемых идеей. Между прочим, это мнение отнюдь не только православных христиан, но и других мыслящих людей. Никколо Макиавелли, чьё имя стало символом политического цинизма и прагматизма, утверждал то же самое, воспевая античных патриотов в противовес современным ему кондотьерам. Меч в руках труса — палка. Меч — сила в руках того, кто готов рискнуть собственной жизнью. Святой благоверный князь Александр Невский, адмирал Феодор Ушаков... Они были готовы взять не только меч, но и крест свой. Собственно, они и брали меч как крест.
Смерть делает человека человеком, превращая биологию в биографию,- так утверждал немецкий философ Мартин Хайдеггер. Вечная жизнь желающего сладко есть и мягко спать человечка стала бы пошленьким водевилем. Стояние над бездной смерти делает его высокой трагедией, в конце обещающей вечную жизнь. Жизнь, в которой не будет греха и пошлости. Потому, хотя и ценя земную жизнь, смерть православные люди встречали с достоинством и мужеством:
За все печали, радости и бредни,
Как подобает мужу, заплачу
Непоправимой гибелью последней.
Н. Гумилёв
Хайдеггер, как и православные люди, отрицал возможность рая на земле, понимая его утопичность. Бессмертие человека в его нынешнем виде на земле означало бы вечность греха. Но значит ли это, что всякая смерть помогает спасению? Разумеется, нет. Христианство учит, что внезапная смерть, смерть без покаяния и Причастия — трагедия, уменьшающая шансы на спасение. К тому же, такая смерть может быть неизвестной родным, и они о человеке не молятся, погибшего не отпевают священники, что затрудняет прохождение душой мытарств и её спасение. Потому разбойников на Руси часто называли душегубами, т. е. теми, кто может погубить не только тело, но и душу своей жертвы. Трагедия и безвременная смерть в молодом возрасте, когда человек не успел принести духовные плоды, не успел породить новые христианские души или просиять духовной красотой в монашестве. Это намного более трагичная смерть, чем смерть прожившего долгую плодотворную жизнь, «пресыщенного днями» человека.
Даже если это смерть мученика, гибелью тела утверждающего красоту духа, всё равно она несёт печать неизбывной утраты. Потому и молятся христиане на каждой литургии: «Христианския кончины живота нашего, безболезненны, непостыдны, мирны... у Господа просим». И тот, кто препятствует этому, — страшный злодей, заслуживающий самого сурового наказания. Начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое (Рим. 13, 4). Не говорит апостол, что меч — бутафория, что общественное зло, преступления должны сойти с рук виновнику. Нет, должен найтись законный отмститель, в наказание злодею. Потому взявшие меч, мечом погибнут (Мф. 26, 52).
Военной силой наказать и утихомирить врага, разрушившего твой родной город, — это не право христианина. Это его обязанность! Разумеется, если он — мужчина, способный носить оружие. Есть такие критические моменты, когда даже монахи и священники брали в руки оружие для защиты своей Родины, своих сродников и государей, и Церковь по мудрой икономии прощала им нарушения правил. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими (Мф. 5, 9).
Ещё древний китайский мыслитель и правитель Шан Ян сказал по этому поводу, несколько утрируя, что если война дарует долгий мир, то да здравствует война! Нехорошо хаять армию, которая защищает страну. Уж какая она ни есть. Без неё всё равно будет хуже. Абсурдно ругать армию за её жёсткую дисциплину. Без неё она превратится в скопище бандитов.
Сегодня часто плачут о нарушении свободы, «прав человека». Но свобода в обычном понимании — это вовсе не всегда ценность. Свободные места в плацкартном вагоне, когда все остальные уже расхватаны, — это обычно верхние полки возле туалета. Билеты на них берут в последнюю очередь. «Это кафе всегда свободно», — могут сказать о плохом, никому не нужном заведении. «Ты свободен!» — может рявкнуть начальник на провинившегося подчинённого, увольняя его с работы. И тот вовсе не радуется своему освобождению...
Наша повседневная жизнь может быть так скована цепями условностей, зависимостей, привычек, что может являться настоящим рабством. Воюющая армия, лишая солдат многих пресловутых «прав человека», может дать истинную свободу. Там нет свободы передвижения, ограничен доступ к информации, свободе слова. Но есть свобода жертвовать собой, свобода быть с Богом.
У английского поэта и офицера Редьярда Киплинга есть такие строки:
Не плачьте! Армия дала
Свободу бывшему рабу,
За шиворот приволокла
Из канцелярии — в судьбу.
Там он, поняв, что значит сметь,
Набрался мужества любить
И, полюбив, пошёл на смерть,
И умер — к счастью, может быть.
Иногда даже инославному поэтический дар может помочь прозреть высокие духовные истины. Ведь Бог, желая спасти человеческую душу, обычно забирает человека именно тогда, когда тот достиг пика своей духовности, и дальнейшая его жизнь была бы только падением с достигнутой вершины. Поэтому логично, что тот, кто «полюбив, пошёл на смерть», действительно умер «к счастью, может быть».
Война — неизбежное зло падшего мира. Но каждое зло Бог может обернуть в добро. В военное время неверие и теплохладность улетучиваются вместе с клубами порохового дыма. Опыт свидетельствует: на войне атеистов не бывает.
http://otrok-ua.ru/sections/art/show/mech_i_krest.html
