В официальной риторике российского государства слово "русский" все постсоветские годы находилось под цензурным полузапретом. Считалось, что одно его употребление оскорбляет граждан России - "нерусских по национальности" - и подрывает основы существования "многонационального российского народа". Россия воспринималась как страна, в которой "русские по национальности" хотя и составляют большинство, но все же не являются титульной группой. И, более того, не имеют права на собственные групповые интересы, в отличие от любых других групп. Фактически это то же самое, что сказать людям: "вас больше всех - но именно поэтому вас нет".
Все это привело к политически опасной ситуации. Появились силы, пытающиеся говорить от имени подразумеваемого-умалчиваемого "русского большинства", делить население России на "русских" и "нерусских", возникла угроза нового противостояния. Образовались экстремистские группы, которые ставят своей задачей путем насилия добиться соблюдения прав "русского большинства" - вполне произвольно определяемого. Объективно существующая трудность в определении "эталонно русского" их не испугала: напротив, открыла новую удивительную возможность - выписывать патенты на русскость исходя из текущей политической конъюнктуры. Возникновение "патентных бюро" такого рода тоже не заставило себя ждать.
Корни проблемы - в исторической безграмотности интеллектуального и политического классов, открывающей богатый простор для манипуляций. Ошибка состоит в представлении о нации как о некой базовой этнокультурной общности, учреждающей собственную государственность. История же свидетельствует прямо об обратном: не нации учреждают государства, а государства создают нации.
Все без исключения европейские нации возникли как политические проекты. Запутанная история взаимоотношений племенных сообществ, территориальные различия в языке, хозяйственном укладе, даже фенотипе людей, - все это воспринималось системами власти исключительно как строительный материал для формирования коллективных идентичностей на подвластной территории. Либо, напротив, как проблема, которую следует преодолевать. Более того, мы знаем, что государства умеют создавать новые нации не только у себя, но и у соседа - в политических целях. История Европы в этом смысле есть история борьбы держав за право создать нацию - сначала в своей стране, а потом в чьей-нибудь еще.
Советский Союз тоже изрядно преуспел в национальном строительстве. "Национальность" - ключевое понятие советской политики - существенно отличается от европейского понятия нации. У нас оно означает некое устойчивое культурно-детерминированное сообщество, которому государство предоставляет определенный сервис - поддерживает и развивает территориальную автономию, язык, литературу, предоставляет квоту для национальных кадров во власти и т.д. Но это сообщество является органической частью общего, единого государства, в котором существует и множество других сообществ (не только национально-территориальных). Все это в совокупности и называется "многонациональный народ". Народ, в котором нет внутреннего разделения на "своих" и "чужих", а есть только пестрый набор разнообразных локальных отличий; народ, который объединяет огромное единое пространство без границ, виз и таможен. А также единая государственная власть, которая является "операционной системой" доступа к этому пространству и управлению им.
Немалое число национальностей, существующих в современной России и на постсоветском пространстве, стали таковыми благодаря советской этнографии и языковедению. Многие локальные культуры получили новую жизнь благодаря статусу национальных и через это - парадоксальным образом - вошли в пространство русского языка. Почему мы должны их сегодня считать нерусскими, если они изначально создавались в контексте русского мира?
В том, что воздвигаемые нами внутри России национальные барьеры абсолютно иллюзорны, легко убедиться, оказавшись за границей. "Russia" и "Russian" переводятся как "Россия" и "русский"; англоязычному человеку невозможно объяснить столь тревожащую нас разницу между понятиями "русский" и "россиянин". И это тот случай, когда англоязычный человек абсолютно прав: русские - это именно народ, а никакая не "национальность". Русские - открытая система. Быть русским - это заявительное право: русским вправе быть любой, кто объявляет себя таковым; и мы каждый раз оказываемся перед необходимостью признать этот акт. Но быть русским - значит подняться над своим местечковым, территориальным, этническим; отодвинуть его на второй план по сравнению с более значимой общностью. Поэтому нет и не может быть инстанции, доподлинно верифицирующей русскость и нерусскость, невозможно - по прибалтийскому образцу - ввести экзамен на знание России, поскольку нет в мире такого человека, который сумел бы его сдать.
Можно было бы сказать, что "русский" и "россиянин" - синонимы, но сегодня это все же не так. Правда, разница между ними обратна той, на которой настаивают наши доморощенные "нацисты": "русский" - не уже, а шире, чем "россиянин". Слово "русский" относится сегодня не только к государству Россия, но и к большому русскому миру - миру, созданному на основе русского языка и культуры, относящемуся к русской политической традиции. Это и обитатели пространства, перестающего ныне быть "постсоветским" (но остающегося русско-культурным), и русская эмиграция, и все, кто учился на русском языке в русских университетах, чтобы затем ехать в свою Африку или Азию строить справедливое общество - так, как понимали это русские. Русские - это одна из движущих сил мировой истории; московский политический режим - лишь некоторая, пусть и значимая, часть этой силы. И в этом смысле ничего не изменилось между 1914, 1991 и 2006 годами. Не верите? Спросите у Кондолизы Райс.
Но в чем тогда состоит политический смысл идеи русского? Источник знаний об этом - только один: это традиция русской политической культуры. Традиция, к образцам которой мы вынуждены обращаться сегодня при построении "третьей России" - России демократической, вслед за имперской и советской.
Дни русской политической культуры, которые пройдут в Москве в июне 2006 года, задуманы как время-место, где становится возможным это возвращение нашей истории. Современная Россия, выходя из "посткатастрофного" существования, неизбежно обречена вступить в права наследования исторического русского государства, неся полную ответственность не только за свой собственный короткий отрезок существования, но и за весь опыт русской истории; поскольку единство политической нации - это единство исторической судьбы. Сегодня это - необходимое условие ее дальнейшего существования.
"Россия, как и большинство крупнейших стран Европы, сталкивается с проблемами нелегальной миграции, этнической преступности, межнационального напряжения. Безусловно, те, кто приезжает к нам учиться и работать, обязаны уважать и законы Российской Федерации, и традиции русского общества. В то же время распространяемая некоторыми политическими группировками ненависть к приезжим оскорбляет и традицию, и закон. Она не только никак не связана с русским патриотизмом, но и прямо враждебна ему.
Наша история показывает, что русские цели всегда выходят далеко за пределы национального быта.
Русская общественная мысль - и православная, и либеральная, и охранительная - ищет понимания у всех и справедливости для всех.
Всякое большое русское дело - будь то Третий Рим или Третий интернационал - всегда бывало делом сверхэтническим, общим для многих народов.
Нет никаких сомнений, что и развиваемый сегодня русский демократический проект открыт для всех народов России. И не только России.
Русская политическая культура отвергает этническую самоизоляцию, исходит из межнационального мира и стремится к нему.
Быть русским, помимо прочего, это еще и быть ответственным за бережное обновление уникальной собирательной и объединительной российской цивилизации".
http://izvestia.ru/comment/article3093629/
Все это привело к политически опасной ситуации. Появились силы, пытающиеся говорить от имени подразумеваемого-умалчиваемого "русского большинства", делить население России на "русских" и "нерусских", возникла угроза нового противостояния. Образовались экстремистские группы, которые ставят своей задачей путем насилия добиться соблюдения прав "русского большинства" - вполне произвольно определяемого. Объективно существующая трудность в определении "эталонно русского" их не испугала: напротив, открыла новую удивительную возможность - выписывать патенты на русскость исходя из текущей политической конъюнктуры. Возникновение "патентных бюро" такого рода тоже не заставило себя ждать.
Корни проблемы - в исторической безграмотности интеллектуального и политического классов, открывающей богатый простор для манипуляций. Ошибка состоит в представлении о нации как о некой базовой этнокультурной общности, учреждающей собственную государственность. История же свидетельствует прямо об обратном: не нации учреждают государства, а государства создают нации.
Все без исключения европейские нации возникли как политические проекты. Запутанная история взаимоотношений племенных сообществ, территориальные различия в языке, хозяйственном укладе, даже фенотипе людей, - все это воспринималось системами власти исключительно как строительный материал для формирования коллективных идентичностей на подвластной территории. Либо, напротив, как проблема, которую следует преодолевать. Более того, мы знаем, что государства умеют создавать новые нации не только у себя, но и у соседа - в политических целях. История Европы в этом смысле есть история борьбы держав за право создать нацию - сначала в своей стране, а потом в чьей-нибудь еще.
Советский Союз тоже изрядно преуспел в национальном строительстве. "Национальность" - ключевое понятие советской политики - существенно отличается от европейского понятия нации. У нас оно означает некое устойчивое культурно-детерминированное сообщество, которому государство предоставляет определенный сервис - поддерживает и развивает территориальную автономию, язык, литературу, предоставляет квоту для национальных кадров во власти и т.д. Но это сообщество является органической частью общего, единого государства, в котором существует и множество других сообществ (не только национально-территориальных). Все это в совокупности и называется "многонациональный народ". Народ, в котором нет внутреннего разделения на "своих" и "чужих", а есть только пестрый набор разнообразных локальных отличий; народ, который объединяет огромное единое пространство без границ, виз и таможен. А также единая государственная власть, которая является "операционной системой" доступа к этому пространству и управлению им.
Немалое число национальностей, существующих в современной России и на постсоветском пространстве, стали таковыми благодаря советской этнографии и языковедению. Многие локальные культуры получили новую жизнь благодаря статусу национальных и через это - парадоксальным образом - вошли в пространство русского языка. Почему мы должны их сегодня считать нерусскими, если они изначально создавались в контексте русского мира?
В том, что воздвигаемые нами внутри России национальные барьеры абсолютно иллюзорны, легко убедиться, оказавшись за границей. "Russia" и "Russian" переводятся как "Россия" и "русский"; англоязычному человеку невозможно объяснить столь тревожащую нас разницу между понятиями "русский" и "россиянин". И это тот случай, когда англоязычный человек абсолютно прав: русские - это именно народ, а никакая не "национальность". Русские - открытая система. Быть русским - это заявительное право: русским вправе быть любой, кто объявляет себя таковым; и мы каждый раз оказываемся перед необходимостью признать этот акт. Но быть русским - значит подняться над своим местечковым, территориальным, этническим; отодвинуть его на второй план по сравнению с более значимой общностью. Поэтому нет и не может быть инстанции, доподлинно верифицирующей русскость и нерусскость, невозможно - по прибалтийскому образцу - ввести экзамен на знание России, поскольку нет в мире такого человека, который сумел бы его сдать.
Можно было бы сказать, что "русский" и "россиянин" - синонимы, но сегодня это все же не так. Правда, разница между ними обратна той, на которой настаивают наши доморощенные "нацисты": "русский" - не уже, а шире, чем "россиянин". Слово "русский" относится сегодня не только к государству Россия, но и к большому русскому миру - миру, созданному на основе русского языка и культуры, относящемуся к русской политической традиции. Это и обитатели пространства, перестающего ныне быть "постсоветским" (но остающегося русско-культурным), и русская эмиграция, и все, кто учился на русском языке в русских университетах, чтобы затем ехать в свою Африку или Азию строить справедливое общество - так, как понимали это русские. Русские - это одна из движущих сил мировой истории; московский политический режим - лишь некоторая, пусть и значимая, часть этой силы. И в этом смысле ничего не изменилось между 1914, 1991 и 2006 годами. Не верите? Спросите у Кондолизы Райс.
Но в чем тогда состоит политический смысл идеи русского? Источник знаний об этом - только один: это традиция русской политической культуры. Традиция, к образцам которой мы вынуждены обращаться сегодня при построении "третьей России" - России демократической, вслед за имперской и советской.
Дни русской политической культуры, которые пройдут в Москве в июне 2006 года, задуманы как время-место, где становится возможным это возвращение нашей истории. Современная Россия, выходя из "посткатастрофного" существования, неизбежно обречена вступить в права наследования исторического русского государства, неся полную ответственность не только за свой собственный короткий отрезок существования, но и за весь опыт русской истории; поскольку единство политической нации - это единство исторической судьбы. Сегодня это - необходимое условие ее дальнейшего существования.
* * *
Заместитель руководителя администрации президента Российской Федерации - помощник президента Российской Федерации В.Ю.Сурков:"Россия, как и большинство крупнейших стран Европы, сталкивается с проблемами нелегальной миграции, этнической преступности, межнационального напряжения. Безусловно, те, кто приезжает к нам учиться и работать, обязаны уважать и законы Российской Федерации, и традиции русского общества. В то же время распространяемая некоторыми политическими группировками ненависть к приезжим оскорбляет и традицию, и закон. Она не только никак не связана с русским патриотизмом, но и прямо враждебна ему.
Наша история показывает, что русские цели всегда выходят далеко за пределы национального быта.
Русская общественная мысль - и православная, и либеральная, и охранительная - ищет понимания у всех и справедливости для всех.
Всякое большое русское дело - будь то Третий Рим или Третий интернационал - всегда бывало делом сверхэтническим, общим для многих народов.
Нет никаких сомнений, что и развиваемый сегодня русский демократический проект открыт для всех народов России. И не только России.
Русская политическая культура отвергает этническую самоизоляцию, исходит из межнационального мира и стремится к нему.
Быть русским, помимо прочего, это еще и быть ответственным за бережное обновление уникальной собирательной и объединительной российской цивилизации".
http://izvestia.ru/comment/article3093629/
