Об авторе: Борис Львович Хавкин - кандидат исторических наук, профессор Академии военных наук.
Шестого июля 1918 года в Москве был убит посол кайзера Вильгельма II в советской России граф Вильгельм фон Мирбах-Харф. На протяжении десятилетий этот террористический акт однозначно трактовался в СССР как провокация партии левых эсеров, с октября 1917 года входившей в правительственную коалицию с большевиками, поставившей своей целью нарушить Брестский мир с немцами и захватить власть в стране.
ДЕНЕЖНЫЙ ПЕРЕУЛОК, 5
По этому адресу в Москве находился особняк германского посольства в РСФСР. 6 июля 1918 года в 14 часов 15 минут около него остановился темного цвета "паккард", из которого вышли два человека.
Швейцару посольства они показали удостоверение Всероссийской чрезвычайной комиссии и потребовали личной встречи с германским послом. Чекистов провели через вестибюль в Красную гостиную особняка и предложили немного подождать. Граф Мирбах был предупрежден о возможном покушении на свою жизнь и потому избегал приема посетителей. Но, узнав, что приехали официальные представители ВЧК, решил выйти к ним. К Мирбаху присоединились советник посольства доктор Курт Рицлер и адъютант военного атташе лейтенант Леонгарт Мюллер в качестве переводчика. Беседа продолжалась более 25 минут.
Чекист, представившийся Яковом Блюмкиным, предъявил Мирбаху бумаги, которые якобы свидетельствовали о шпионской деятельности "родственника посла" некоего Роберта Мирбаха. Дипломат заметил, что с этим родственником он никогда не встречался. Тогда второй сотрудник ВЧК - Андреев - поинтересовался, не хочет ли граф узнать о мерах, которые собирается предпринять советское правительство. Мирбах кивнул. После этого Блюмкин выхватил револьвер и открыл огонь. Он сделал три выстрела: в Мирбаха, Рицлера и Мюллера, но ни в кого не попал. Посол бросился бежать. Андреев швырнул бомбу, а когда она не взорвалась, выстрелил в Мирбаха и смертельно его ранил.
Граф, обливаясь кровью, упал на ковер. Блюмкин же поднял не сработавшую бомбу и метнул ее вторично. Раздался взрыв, под прикрытием которого убийцы попытались скрыться. Оставив на столе удостоверение ВЧК, "дело Роберта Мирбаха" и портфель с запасным взрывным устройством, террористы выпрыгнули в разбитое окно и через сад побежали к автомобилю. Андреев был в "паккарде" через несколько секунд. Блюмкин же приземлился крайне неудачно - сломал ногу. Он с трудом стал карабкаться через ограду. Со стороны посольства немцы открыли беспорядочную стрельбу. Пуля угодила Блюмкину в ногу, но и он добрался до машины.
В 15 часов 15 минут граф Мирбах умер. Ему было 47 лет...
ДВЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ЛИНИИ
Итак, кайзеровского дипломата убили Блюмкин и Андреев, левые эсеры. Но только ли они желали гибели Мирбаха?
Летом 1918 года положение германских войск на Западном фронте мировой войны становилось все более тяжелым. Именно поэтому военно-политическая элита Германии остро нуждалась в сохранении подписанного большевиками в Брест-Литовске мирного договора. Большевики же, тяготясь "похабным", "грабительским" и "кабальным" миром с германскими империалистами, вынуждены были соблюдать его, так как судьба русской революции теперь зависела от Берлина.
Граф Мирбах стал заложником, с одной стороны, политики вынужденного партнерства рейха с большевиками, с другой - поисков политических альтернатив правительству Ленина и поддержки антисоветских сил в России. Таким образом, посол вынужден был проводить сразу две взаимоисключающих политических линии, что и сделало возможной провокацию, жертвой которой он стал.
Материалы политического архива Министерства иностранных дел Германии, документы кайзера Вильгельма II, рейхсканцлера Гертлинга, статс-секретаря по иностранным делам Кюльмана говорят о высокой оценке ими работы германского посла в советской России. Служебные письма графа Мирбаха, направленные из Москвы в Берлин, в целом свидетельствуют о верном понимании им ситуации в стране пребывания, хотя при этом и наблюдается переоценка прогерманских настроений.
Отчет графа Мирбаха о беседе с Лениным 16 мая 1918 года - один из немногих документов, содержащий признание председателем Совнаркома провала брестской политики. Однако Мирбах считал, что интересы Германии по-прежнему требуют ее ориентации на ленинское правительство, так как те силы, которые, возможно, сменят большевиков, будут стремиться с помощью Антанты воссоединиться с территориями, отторгнутыми от России по Брестскому миру.
18 мая 1918 года, через два дня после встречи с Лениным, Мирбах в телеграмме в Берлин выражал озабоченность ситуацией в России и подчеркивал, что по его оценке потребуется разовая сумма в 40 млн. марок, чтобы удержать большевиков у власти. Еще через несколько дней, 3 июня, германский посол телеграфировал в имперское Министерство иностранных дел, что кроме разовой суммы в 40 млн. марок потребуется еще 3 млн. марок ежемесячно, чтобы поддержать правительство Ленина.
Статс-секретарь по иностранным делам Кюльман инструктировал Мирбаха продолжать оказывать финансовую помощь большевикам. Однако ни Кюльман, ни Мирбах не были уверены, что с помощью немецких денег, способствовавших приходу большевиков к власти в октябре 1917 года, Ленин сможет и впредь удержаться у руля правления. Германский посол был убежден, что летом 1918 года большевики доживают последние дни. Поэтому Мирбах предложил подстраховаться на случай падения Ленина, заранее сформировав в России прогерманское антисоветское правительство.
Берлин одобрил это предложение. 13 июня 1918 года Мирбах сообщил своему руководству, что к нему обращаются разные политические деятели, выясняющие возможность оказания германским правительством помощи антисоветским силам в деле свержения большевиков. Причем условием свержения Ленина эти силы считают пересмотр Германией статей Брестского мира.
25 июня 1918 года в последнем письме Кюльману Мирбах писал, что он не может "поставить большевизму благоприятного диагноза. Мы, несомненно, стоим у постели опасно больного человека,...который обречен". Исходя из этого, посол предлагал заполнить "образовавшуюся пустоту" новыми "правительственными органами, которые мы будем держать наготове и которые целиком и полностью будут состоять у нас на службе".
Изменение позиции Германии и активизация контактов Мирбаха с антибольшевистскими силами не остались незамеченными. Уже с середины мая представители свергнутых в октябре 1917 года политических партий, так называемые "правые", отмечали, что "немцы, которых большевики привели в Россию, мир с которыми составлял единственную основу их существования, готовы сами свергнуть большевиков".
Но об антисоветской деятельности германского посольства в России были осведомлены не только русские "правые" круги и иностранные дипломаты. О перемене настроений немцев знало и советское правительство. Не случайно в то время, когда в Берлине и в посольстве Германии в Москве началась подготовка смены курса немецкой восточной политики, в возглавляемой левым коммунистом и противником Брестского мира Феликсом Дзержинским Всероссийской чрезвычайной комиссии, в важнейшем отделе ВЧК по борьбе с контрреволюцией, было создано отделение контрразведки, нацеленное на работу против германского диппредставительства. "Отделение по борьбе с немецким шпионажем" возглавил 19-летний Яков Блюмкин, а сотрудником (фотографом) этого отделения был Николай Андреев.
КАК ГОТОВИЛОСЬ ПОКУШЕНИЕ
В силу своего служебного положения Блюмкин располагал обширной информацией о германском посольстве в Москве. Ему удалось под видом электрика внедрить туда своего сотрудника Якова Фишмана. В результате в руках Блюмкина оказался план помещений и постов внутренней охраны дипмиссии. Начальник отдела по борьбе с контрреволюцией ВЧК Мартин Лацис вспоминал: "Блюмкин хвастался тем, что его агенты дают ему все, что угодно, и что таким путем ему удается получить связи со всеми лицами немецкой ориентации". Но для убийства Мирбаха Блюмкину и Андрееву необходимо было лично проникнуть в хорошо охраняемое здание посольства, которое юридически считалось территорией Германии, и добиться встречи с послом.
В качестве предлога Блюмкин использовал сфабрикованное им "дело" якобы племянника посла - "австрийского военнопленного" Роберта Мирбаха, которого чекисты обвиняли в шпионаже. На самом же деле Роберт Мирбах был просто однофамильцем или же очень дальним родственником кайзеровского дипломата. Ни в австро-венгерской, ни в германской армиях обрусевший немец Роберт Мирбах никогда не служил. Он был русским подданным, до своего ареста жил в Петрограде и работал в Смольном институте по хозяйственной части.
По воспоминаниям Лациса, "Блюмкин обнаружил большое стремление к расширению отделения по борьбе со шпионажем и не раз подавал в комиссию проекты". Однако единственное "дело", которым Блюмкин действительно занимался, было "дело Мирбаха-австрийского", причем Блюмкин "целиком ушел в это дело" и просиживал "над допросами свидетелей целые ночи". В результате усердия Блюмкина скромный завхоз Смольного превратился в австро-венгерского офицера, который якобы служил в 37-м пехотном полку армии императора Франца-Иосифа, попал в русский плен и освободился после ратификации Брестского мирного договора. В ожидании отъезда на родину он снял комнату в одной из московских гостиниц, где жил до начала июня 1918 года, когда остановившаяся в той же гостинице шведская актриса Ландстрем неожиданно наложила на себя руки. Было ли это самоубийство подстроено чекистами или нет, судить трудно. ВЧК, тем временем, заявила, что Ландстрем покончила с собой в связи с ее контрреволюционной деятельностью, и арестовала всех обитателей гостиницы. Среди них, дескать, оказался и "племянник германского посла".
Об аресте Роберта Мирбаха ВЧК незамедлительно сообщила датскому консульству, представлявшему в России интересы Австро-Венгрии. 15 июня датское консульство начало с ВЧК переговоры "по делу арестованного офицера австрийской армии графа Мирбаха". Во время этих переговоров чекисты подсказали представителю консульства версию о том, что Роберт Мирбах родственник германского посла. 17 июня датское консульство вручило чекистам документ, которого те так ждали: "Настоящим Королевское Датское генеральное консульство доводит до сведения Всероссийской чрезвычайной комиссии, что арестованный офицер австро-венгерской армии граф Роберт Мирбах, согласно письменному сообщению Германского дипломатического представительства в Москве, адресованному на имя Датского генерального консульства, в действительности состоит членом семьи, родственной германскому послу графу Мирбаху, поселившейся в Австрии".
Очевидно, в германском посольстве решили посчитать неведомого графа Роберта Мирбаха родственником германского посла в надежде, что это облегчит участь несчастного австрийского офицера, и он будет немедленно освобожден, тем более, что выдвинутые против него обвинения казались несерьезными.
Однако "дело племянника" легло в основу досье против германского посольства и посла лично. Основной уликой в руках Блюмкина стал документ, якобы подписанный Робертом Мирбахом: "Обязательство. Я, нижеподписавшийся, венгерский подданный, военнопленный офицер австрийской армии Роберт Мирбах, обязуюсь добровольно, по личному желанию доставить Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией секретные сведения о Германии и о Германском посольстве в России. Все написанное здесь подтверждаю и добровольно буду исполнять. Граф Роберт Мирбах".
Разумеется, хозяйственник Смольного института не мог сообщить чекистам "секретные сведения о Германии и о Германском посольстве в России": он их просто не знал. О том же, что "обязательство" Роберта Мирбаха - документ сомнительный, говорит его вид: текст написан на русском языке одним почерком (очевидно, рукой Блюмкина), а последнее предложение на русском и немецком (с ошибками) и подписи по-русски и по-немецки - другим почерком.
"Дело Роберта Мирбаха" стало предлогом для проникновения чекистов к послу германского кайзера. Блюмкин напечатал на бланке ВЧК удостоверение: "Всероссийская чрезвычайная комиссия уполномочивает ее члена Якова Блюмкина и представителя Революционного трибунала Николая Андреева войти в переговоры с господином Германским послом в Российской Республике по поводу дела, имеющего непосредственное отношение к господину послу. Председатель Всероссийской чрезвычайной комиссии: Ф. Дзержинский. Секретарь: Ксенофонтов".
Это удостоверение вместе с папкой под названием "дело Роберта Мирбаха" Андреев и Блюмкин оставили в немецком посольстве. После покушения эти документы стали главными уликами.
"ЖЕЛЕЗНЫЙ ФЕЛИКС" ОПРАВДЫВАЕТСЯ
По показаниям Дзержинского следственной комиссии ВЦИК, его подпись на удостоверении была подделана, и, значит, он к убийству германского посла не причастен. Однако новые данные свидетельствуют, что левый коммунист и противник Брестского мира польский шляхтич Дзержинский, родина которого Польша была оккупирована немцами, вел свою политическую игру. Недаром на следующий день после убийства Мирбаха Ленин сместил Дзержинского с поста председателя ВЧК: очевидно, Ленин, Свердлов и Троцкий рассматривали события 6 июля 1918 года как совместный заговор чекистов и эсеров.
7 июля 1918 года Дзержинский подал в Совнарком официальное заявление об освобождении его от должности председателя ВЧК ввиду того, что он является "одним из главных свидетелей по делу об убийстве германского посланника графа Мирбаха". Вопрос о снятии Дзержинского рассматривался на специальном заседании ЦК РКП(б). Видимо для того, чтобы несколько успокоить немцев, постановлению о снятии Дзержинского Ленин придал демонстративный характер: оно было напечатано не только в газетах, но и расклеено по Москве. Коллегия ВЧК объявлялась распущенной и подлежала реорганизации в недельный срок.
Показания Дзержинского - весьма путаный и противоречивый документ, являющийся, по сути, попыткой самооправдания. Обвинение Курта Рицлера, заявившего, что председатель ВЧК "смотрит сквозь пальцы на заговоры, направленные непосредственно против безопасности членов германского посольства", Дзержинский называет "выдумкой и клеветой". Однако по утверждению лейтенанта Мюллера, в начале июня 1918 года в посольство обратился кинематографист Владимир Гинч, заявивший, что подпольной организацией "Союз союзников", членом которой он стал, готовится убийство графа Мирбаха. Рицлер сообщил о полученных сведениях заместителю наркома иностранных дел Карахану, который, в свою очередь, информировал Дзержинского.
Когда Гинч вторично предупредил германское посольство и примерно за десять дней до покушения назвал дату готовящегося теракта - между 5 и 6 июля 1918 года - Дзержинский пошел на личный контакт с ним. Во время встречи в "Метрополе" Гинч сказал Дзержинскому, что в деле замешаны сотрудники ВЧК.
28 июня Рицлер вторично сообщил Карахану (а тот - Дзержинскому) о готовящемся покушении и передал соответствующие материалы. По указанию Дзержинского был произведен обыск по указанному немцами адресу и арестован британский подданный Уайбер - "главный организатор заговора". Во время обыска чекистами было обнаружено "шесть листков шифрованных". Ознакомившись с их содержанием, Дзержинский пришел к выводу, что "кто-то шантажирует и нас и германское посольство, и что может быть гр. Уайбер жертва этого шантажа". Свои сомнения Дзержинский высказал Рицлеру и лейтенанту Мюллеру.
Таким образом, Дзержинский "приблизительно с половины июня т.г." знал о "готовившемся покушении на жизнь членов германского посольства и заговоре против Советской власти", но ничего не сделал для их пресечения. Председатель ВЧК утверждал, что он "опасался покушений на жизнь гр. Мирбаха со стороны монархических контрреволюционеров, желавших добиться реставрации путем военной силы германского милитаризма, а также со стороны контрреволюционеров - савинковцев и агентов англо-французских банкиров". Тем временем подчиненные Дзержинского завершали подготовку теракта против посла германского кайзера.
А вот что говорил председатель ВЧК о своих сотрудниках, ставших убийцами Мирбаха: "Кто такой Андреев, [я] не знал"; "Блюмкина я близко не знал и редко с ним виделся". Да, Дзержинский действительно мог не ведать о том, что у него трудится простой фотограф Андреев, зато с Блюмкиным как начальником важнейшего направления советской контрразведки, отделения по борьбе с германским шпионажем, Дзержинский наверняка виделся достаточно часто.
Показания Дзержинского опровергаются самим Блюмкиным, который в апреле 1919 года утверждал, что вся его "работа в ВЧК по борьбе с немецким шпионажем, очевидно, в силу своего значения, проходила под непрерывным наблюдением председателя Комиссии т. Дзержинского и т. Лациса".
Мы не беремся утверждать, что Блюмкин действовал по прямому указанию Дзержинского. Однако косвенные данные свидетельствуют, что Феликс Эдмундович знал о его намерениях.
Так, Дзержинский еще до убийства графа Мирбаха принял решение "нашу контрразведку распустить и Блюмкина пока оставить без должности" (он обвинялся в нарушении законности и превышении власти). Но, несмотря на это, Блюмкин смог утром 6 июля получить от Лациса следственное дело Роберта Мирбаха, оформить на себя и Андреева удостоверение, вызвать служебный автомобиль и отправиться в германское посольство.
Следовательно, Блюмкин, формально отстраненный от должности, на самом деле с молчаливого согласия Дзержинского продолжал готовить теракт. Очевидно, что председатель ВЧК фактически позволил своим подчиненным убить графа Мирбаха.
Более того, как свидетельствовал нарком просвещения Анатолий Луначарский, Ленин в его присутствии сразу после покушения на Мирбаха отдал по телефону такой приказ об аресте убийц: "Искать, очень тщательно искать, но... не найти". Позднее, в середине 1920-х годов, Блюмкин в частном разговоре со своей соседкой по дому наркомовской супругой Розанель-Луначарской в присутствии ее двоюродной сестры Татьяны Сац утверждал, что о плане покушения на Мирбаха хорошо знал Ленин. Правда, лично с вождем большевиков на эту тему Блюмкин не беседовал. Зато детально оговаривал ее с Дзержинским...
ЛЕНИН СМЕЕТСЯ
Но, парадоксальным образом, больше всех от убийства Мирбаха выиграл именно Ленин, которому удалось с помощью официального Берлина сохранить Брестский мир, а последнее препятствие на пути к однопартийной диктатуре большевиков - партию левых эсеров - уничтожить.
Сотрудник советского полпредства в Берлине Соломон рассказывал, как нарком торговли и промышленности Леонид Красин, вскоре после июльских событий в Москве приехавший в Германию для подготовки экономического соглашения, говорил ему, что "такого глубокого и жестокого цинизма" он в Ленине "не подозревал". Ленин, 6 июля 1918 года рассказывая Красину, как он предполагает выкрутиться из кризиса, созданного убийством Мирбаха, "с улыбочкой" говорил, что мы "произведем среди товарищей левых эсеров внутренний заем и таким образом и невинность соблюдем, и капитал приобретем".
Ленин мог быть доволен, как разворачивались события после убийства Мирбаха и вскоре "простил" Дзержинского. Новая коллегия ВЧК была сформирована при непосредственном участии "железного Феликса", и уже 22 августа 1918 года "карающий меч революции" вновь оказался в его руках.
Кайзеру после убийства графа Мирбаха представился случай отказать в помощи Ленину. Однако, хотя Германия и предъявила советскому правительству ультиматум, сил для возобновления войны против России у Вильгельма II не было. Император выступил против разрыва отношений с Россией и призвал "поддерживать большевиков при любых условиях".
Напомню один известный факт: Свердлов, Ленин и Чичерин отправились в германское посольство для выражения официального соболезнования по поводу убийства посла. Троцкий ехать к немцам наотрез отказался: его формула "ни мира, ни войны" не требовала выражения сочувствия к убитому "империалисту и врагу мировой революции" Мирбаху.
Шикарный "роллс-ройс" из бывшего царского гаража вез главу советского государства, главу правительства и наркома иностранных дел в Денежный переулок. Ленин был в прекрасном расположении духа: графа Мирбаха, который был в курсе темных дел большевиков с кайзеровским рейхом, графа Мирбаха, который прилагал усилия для спасения царской семьи, графа Мирбаха, который был олицетворением унижения революционной России германским империализмом, больше не было в живых. Ленин пошутил: "Я уж с Радеком сговорился: хотел сказать "Mitleid", а надо сказать "Beileid", - и засмеялся собственной шутке (это близкие по смыслу слова, которые можно перевести на русский как "сочувствие"; однако первое скорее означает "сочувствие, соучастие", в второе - "соболезнование").
В посольском особняке Ленин произнес краткую речь на немецком языке. Он передал германской стороне извинения правительства советской России по поводу случившегося и, конечно же, прибавил, что "дело будет немедленно расследовано и виновные понесут заслуженную кару". Но слова эти так и остались пустыми обещаниями. Так что вместо соболезнования действительно получилось соучастие...
ПРОЩЕН, НАГРАЖДЕН И... РАССТРЕЛЯН
Между тем Андреев и Блюмкин просто исчезли. Вскоре первый оказался на Украине, где и умер от тифа.
Блюмкина же ждала другая судьба. В мае 1919 года он прибыл в Москву и явился с повинной в президиум ВЦИК, который простил террориста. Постановление высшего органа советской власти от 16 мая 1919 года гласило: "Ввиду добровольной явки Я.Г. Блюмкина и данного им подробного объяснения обстоятельств убийства германского посла графа Мирбаха президиум постановляет Я.Г. Блюмкина амнистировать". Яков Григорьевич даже был принят в партию большевиков. Причем по рекомендации... Дзержинского!
Но появление Блюмкина в Москве не осталось незамеченным германской стороной, требовавшей наказать убийцу Мирбаха, и его покровители предпочли на время отправить своего подопечного подальше от Москвы. Блюмкина откомандировали в распоряжение Народного комиссариата иностранных дел. В июне 1920 года он прибыл в Северный Иран, где разработал план государственного переворота, сам принял в нем участие и стал членом ЦК иранской компартии. Правительство Кучук-хана было низложено. К власти пришли новые люди, предложившие Блюмкину высокий военный пост. Всю эту огромную работу бывший левый эсер проделал всего за четыре месяца. Москва поощрила инициативного и удачливого сотрудника, наградив его боевым орденом и зачислив в Военную академию Красной Армии.
В 1922 году Блюмкин был отозван из академии и направлен в секретариат Троцкого. А уже в октябре 1923 года Дзержинский забрал его в Иностранный отдел ОГПУ. Блюмкин руководил советской разведкой в Тибете, в Монголии, в северных районах Китая, на Ближнем Востоке.
В конце 1920-х годов Яков Григорьевич стал одним из самых знаменитых людей СССР. Большая советская энциклопедия уделила ему более тридцати строк. Блюмкину посвящал стихи Сергей Есенин, а Валентин Катаев в повести "Уже написан Вертер" наделил своего героя, Наума Бесстрашного, его чертами и портретным сходством.
Однако в 1929 году в Стамбуле Блюмкин встретился со своим бывшим начальником и другом Троцким, злейшим врагом Сталина, выдворенным из СССР, и даже взялся передать в Советский Союз письмо опального вождя. 3 ноября 1929 года "дело" троцкиста Блюмкина было рассмотрено на судебном заседании ОГПУ. Приговор - расстрел.
http://nvo.ng.ru/spforces/2005-07-01/7_mirbach.html
Шестого июля 1918 года в Москве был убит посол кайзера Вильгельма II в советской России граф Вильгельм фон Мирбах-Харф. На протяжении десятилетий этот террористический акт однозначно трактовался в СССР как провокация партии левых эсеров, с октября 1917 года входившей в правительственную коалицию с большевиками, поставившей своей целью нарушить Брестский мир с немцами и захватить власть в стране.
ДЕНЕЖНЫЙ ПЕРЕУЛОК, 5
По этому адресу в Москве находился особняк германского посольства в РСФСР. 6 июля 1918 года в 14 часов 15 минут около него остановился темного цвета "паккард", из которого вышли два человека.
Швейцару посольства они показали удостоверение Всероссийской чрезвычайной комиссии и потребовали личной встречи с германским послом. Чекистов провели через вестибюль в Красную гостиную особняка и предложили немного подождать. Граф Мирбах был предупрежден о возможном покушении на свою жизнь и потому избегал приема посетителей. Но, узнав, что приехали официальные представители ВЧК, решил выйти к ним. К Мирбаху присоединились советник посольства доктор Курт Рицлер и адъютант военного атташе лейтенант Леонгарт Мюллер в качестве переводчика. Беседа продолжалась более 25 минут.
Чекист, представившийся Яковом Блюмкиным, предъявил Мирбаху бумаги, которые якобы свидетельствовали о шпионской деятельности "родственника посла" некоего Роберта Мирбаха. Дипломат заметил, что с этим родственником он никогда не встречался. Тогда второй сотрудник ВЧК - Андреев - поинтересовался, не хочет ли граф узнать о мерах, которые собирается предпринять советское правительство. Мирбах кивнул. После этого Блюмкин выхватил револьвер и открыл огонь. Он сделал три выстрела: в Мирбаха, Рицлера и Мюллера, но ни в кого не попал. Посол бросился бежать. Андреев швырнул бомбу, а когда она не взорвалась, выстрелил в Мирбаха и смертельно его ранил.
Граф, обливаясь кровью, упал на ковер. Блюмкин же поднял не сработавшую бомбу и метнул ее вторично. Раздался взрыв, под прикрытием которого убийцы попытались скрыться. Оставив на столе удостоверение ВЧК, "дело Роберта Мирбаха" и портфель с запасным взрывным устройством, террористы выпрыгнули в разбитое окно и через сад побежали к автомобилю. Андреев был в "паккарде" через несколько секунд. Блюмкин же приземлился крайне неудачно - сломал ногу. Он с трудом стал карабкаться через ограду. Со стороны посольства немцы открыли беспорядочную стрельбу. Пуля угодила Блюмкину в ногу, но и он добрался до машины.
В 15 часов 15 минут граф Мирбах умер. Ему было 47 лет...
ДВЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ЛИНИИ
Итак, кайзеровского дипломата убили Блюмкин и Андреев, левые эсеры. Но только ли они желали гибели Мирбаха?
Летом 1918 года положение германских войск на Западном фронте мировой войны становилось все более тяжелым. Именно поэтому военно-политическая элита Германии остро нуждалась в сохранении подписанного большевиками в Брест-Литовске мирного договора. Большевики же, тяготясь "похабным", "грабительским" и "кабальным" миром с германскими империалистами, вынуждены были соблюдать его, так как судьба русской революции теперь зависела от Берлина.
Граф Мирбах стал заложником, с одной стороны, политики вынужденного партнерства рейха с большевиками, с другой - поисков политических альтернатив правительству Ленина и поддержки антисоветских сил в России. Таким образом, посол вынужден был проводить сразу две взаимоисключающих политических линии, что и сделало возможной провокацию, жертвой которой он стал.
Материалы политического архива Министерства иностранных дел Германии, документы кайзера Вильгельма II, рейхсканцлера Гертлинга, статс-секретаря по иностранным делам Кюльмана говорят о высокой оценке ими работы германского посла в советской России. Служебные письма графа Мирбаха, направленные из Москвы в Берлин, в целом свидетельствуют о верном понимании им ситуации в стране пребывания, хотя при этом и наблюдается переоценка прогерманских настроений.
Отчет графа Мирбаха о беседе с Лениным 16 мая 1918 года - один из немногих документов, содержащий признание председателем Совнаркома провала брестской политики. Однако Мирбах считал, что интересы Германии по-прежнему требуют ее ориентации на ленинское правительство, так как те силы, которые, возможно, сменят большевиков, будут стремиться с помощью Антанты воссоединиться с территориями, отторгнутыми от России по Брестскому миру.
18 мая 1918 года, через два дня после встречи с Лениным, Мирбах в телеграмме в Берлин выражал озабоченность ситуацией в России и подчеркивал, что по его оценке потребуется разовая сумма в 40 млн. марок, чтобы удержать большевиков у власти. Еще через несколько дней, 3 июня, германский посол телеграфировал в имперское Министерство иностранных дел, что кроме разовой суммы в 40 млн. марок потребуется еще 3 млн. марок ежемесячно, чтобы поддержать правительство Ленина.
Статс-секретарь по иностранным делам Кюльман инструктировал Мирбаха продолжать оказывать финансовую помощь большевикам. Однако ни Кюльман, ни Мирбах не были уверены, что с помощью немецких денег, способствовавших приходу большевиков к власти в октябре 1917 года, Ленин сможет и впредь удержаться у руля правления. Германский посол был убежден, что летом 1918 года большевики доживают последние дни. Поэтому Мирбах предложил подстраховаться на случай падения Ленина, заранее сформировав в России прогерманское антисоветское правительство.
Берлин одобрил это предложение. 13 июня 1918 года Мирбах сообщил своему руководству, что к нему обращаются разные политические деятели, выясняющие возможность оказания германским правительством помощи антисоветским силам в деле свержения большевиков. Причем условием свержения Ленина эти силы считают пересмотр Германией статей Брестского мира.
25 июня 1918 года в последнем письме Кюльману Мирбах писал, что он не может "поставить большевизму благоприятного диагноза. Мы, несомненно, стоим у постели опасно больного человека,...который обречен". Исходя из этого, посол предлагал заполнить "образовавшуюся пустоту" новыми "правительственными органами, которые мы будем держать наготове и которые целиком и полностью будут состоять у нас на службе".
Изменение позиции Германии и активизация контактов Мирбаха с антибольшевистскими силами не остались незамеченными. Уже с середины мая представители свергнутых в октябре 1917 года политических партий, так называемые "правые", отмечали, что "немцы, которых большевики привели в Россию, мир с которыми составлял единственную основу их существования, готовы сами свергнуть большевиков".
Но об антисоветской деятельности германского посольства в России были осведомлены не только русские "правые" круги и иностранные дипломаты. О перемене настроений немцев знало и советское правительство. Не случайно в то время, когда в Берлине и в посольстве Германии в Москве началась подготовка смены курса немецкой восточной политики, в возглавляемой левым коммунистом и противником Брестского мира Феликсом Дзержинским Всероссийской чрезвычайной комиссии, в важнейшем отделе ВЧК по борьбе с контрреволюцией, было создано отделение контрразведки, нацеленное на работу против германского диппредставительства. "Отделение по борьбе с немецким шпионажем" возглавил 19-летний Яков Блюмкин, а сотрудником (фотографом) этого отделения был Николай Андреев.
КАК ГОТОВИЛОСЬ ПОКУШЕНИЕ
В силу своего служебного положения Блюмкин располагал обширной информацией о германском посольстве в Москве. Ему удалось под видом электрика внедрить туда своего сотрудника Якова Фишмана. В результате в руках Блюмкина оказался план помещений и постов внутренней охраны дипмиссии. Начальник отдела по борьбе с контрреволюцией ВЧК Мартин Лацис вспоминал: "Блюмкин хвастался тем, что его агенты дают ему все, что угодно, и что таким путем ему удается получить связи со всеми лицами немецкой ориентации". Но для убийства Мирбаха Блюмкину и Андрееву необходимо было лично проникнуть в хорошо охраняемое здание посольства, которое юридически считалось территорией Германии, и добиться встречи с послом.
В качестве предлога Блюмкин использовал сфабрикованное им "дело" якобы племянника посла - "австрийского военнопленного" Роберта Мирбаха, которого чекисты обвиняли в шпионаже. На самом же деле Роберт Мирбах был просто однофамильцем или же очень дальним родственником кайзеровского дипломата. Ни в австро-венгерской, ни в германской армиях обрусевший немец Роберт Мирбах никогда не служил. Он был русским подданным, до своего ареста жил в Петрограде и работал в Смольном институте по хозяйственной части.
По воспоминаниям Лациса, "Блюмкин обнаружил большое стремление к расширению отделения по борьбе со шпионажем и не раз подавал в комиссию проекты". Однако единственное "дело", которым Блюмкин действительно занимался, было "дело Мирбаха-австрийского", причем Блюмкин "целиком ушел в это дело" и просиживал "над допросами свидетелей целые ночи". В результате усердия Блюмкина скромный завхоз Смольного превратился в австро-венгерского офицера, который якобы служил в 37-м пехотном полку армии императора Франца-Иосифа, попал в русский плен и освободился после ратификации Брестского мирного договора. В ожидании отъезда на родину он снял комнату в одной из московских гостиниц, где жил до начала июня 1918 года, когда остановившаяся в той же гостинице шведская актриса Ландстрем неожиданно наложила на себя руки. Было ли это самоубийство подстроено чекистами или нет, судить трудно. ВЧК, тем временем, заявила, что Ландстрем покончила с собой в связи с ее контрреволюционной деятельностью, и арестовала всех обитателей гостиницы. Среди них, дескать, оказался и "племянник германского посла".
Об аресте Роберта Мирбаха ВЧК незамедлительно сообщила датскому консульству, представлявшему в России интересы Австро-Венгрии. 15 июня датское консульство начало с ВЧК переговоры "по делу арестованного офицера австрийской армии графа Мирбаха". Во время этих переговоров чекисты подсказали представителю консульства версию о том, что Роберт Мирбах родственник германского посла. 17 июня датское консульство вручило чекистам документ, которого те так ждали: "Настоящим Королевское Датское генеральное консульство доводит до сведения Всероссийской чрезвычайной комиссии, что арестованный офицер австро-венгерской армии граф Роберт Мирбах, согласно письменному сообщению Германского дипломатического представительства в Москве, адресованному на имя Датского генерального консульства, в действительности состоит членом семьи, родственной германскому послу графу Мирбаху, поселившейся в Австрии".
Очевидно, в германском посольстве решили посчитать неведомого графа Роберта Мирбаха родственником германского посла в надежде, что это облегчит участь несчастного австрийского офицера, и он будет немедленно освобожден, тем более, что выдвинутые против него обвинения казались несерьезными.
Однако "дело племянника" легло в основу досье против германского посольства и посла лично. Основной уликой в руках Блюмкина стал документ, якобы подписанный Робертом Мирбахом: "Обязательство. Я, нижеподписавшийся, венгерский подданный, военнопленный офицер австрийской армии Роберт Мирбах, обязуюсь добровольно, по личному желанию доставить Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией секретные сведения о Германии и о Германском посольстве в России. Все написанное здесь подтверждаю и добровольно буду исполнять. Граф Роберт Мирбах".
Разумеется, хозяйственник Смольного института не мог сообщить чекистам "секретные сведения о Германии и о Германском посольстве в России": он их просто не знал. О том же, что "обязательство" Роберта Мирбаха - документ сомнительный, говорит его вид: текст написан на русском языке одним почерком (очевидно, рукой Блюмкина), а последнее предложение на русском и немецком (с ошибками) и подписи по-русски и по-немецки - другим почерком.
"Дело Роберта Мирбаха" стало предлогом для проникновения чекистов к послу германского кайзера. Блюмкин напечатал на бланке ВЧК удостоверение: "Всероссийская чрезвычайная комиссия уполномочивает ее члена Якова Блюмкина и представителя Революционного трибунала Николая Андреева войти в переговоры с господином Германским послом в Российской Республике по поводу дела, имеющего непосредственное отношение к господину послу. Председатель Всероссийской чрезвычайной комиссии: Ф. Дзержинский. Секретарь: Ксенофонтов".
Это удостоверение вместе с папкой под названием "дело Роберта Мирбаха" Андреев и Блюмкин оставили в немецком посольстве. После покушения эти документы стали главными уликами.
"ЖЕЛЕЗНЫЙ ФЕЛИКС" ОПРАВДЫВАЕТСЯ
По показаниям Дзержинского следственной комиссии ВЦИК, его подпись на удостоверении была подделана, и, значит, он к убийству германского посла не причастен. Однако новые данные свидетельствуют, что левый коммунист и противник Брестского мира польский шляхтич Дзержинский, родина которого Польша была оккупирована немцами, вел свою политическую игру. Недаром на следующий день после убийства Мирбаха Ленин сместил Дзержинского с поста председателя ВЧК: очевидно, Ленин, Свердлов и Троцкий рассматривали события 6 июля 1918 года как совместный заговор чекистов и эсеров.
7 июля 1918 года Дзержинский подал в Совнарком официальное заявление об освобождении его от должности председателя ВЧК ввиду того, что он является "одним из главных свидетелей по делу об убийстве германского посланника графа Мирбаха". Вопрос о снятии Дзержинского рассматривался на специальном заседании ЦК РКП(б). Видимо для того, чтобы несколько успокоить немцев, постановлению о снятии Дзержинского Ленин придал демонстративный характер: оно было напечатано не только в газетах, но и расклеено по Москве. Коллегия ВЧК объявлялась распущенной и подлежала реорганизации в недельный срок.
Показания Дзержинского - весьма путаный и противоречивый документ, являющийся, по сути, попыткой самооправдания. Обвинение Курта Рицлера, заявившего, что председатель ВЧК "смотрит сквозь пальцы на заговоры, направленные непосредственно против безопасности членов германского посольства", Дзержинский называет "выдумкой и клеветой". Однако по утверждению лейтенанта Мюллера, в начале июня 1918 года в посольство обратился кинематографист Владимир Гинч, заявивший, что подпольной организацией "Союз союзников", членом которой он стал, готовится убийство графа Мирбаха. Рицлер сообщил о полученных сведениях заместителю наркома иностранных дел Карахану, который, в свою очередь, информировал Дзержинского.
Когда Гинч вторично предупредил германское посольство и примерно за десять дней до покушения назвал дату готовящегося теракта - между 5 и 6 июля 1918 года - Дзержинский пошел на личный контакт с ним. Во время встречи в "Метрополе" Гинч сказал Дзержинскому, что в деле замешаны сотрудники ВЧК.
28 июня Рицлер вторично сообщил Карахану (а тот - Дзержинскому) о готовящемся покушении и передал соответствующие материалы. По указанию Дзержинского был произведен обыск по указанному немцами адресу и арестован британский подданный Уайбер - "главный организатор заговора". Во время обыска чекистами было обнаружено "шесть листков шифрованных". Ознакомившись с их содержанием, Дзержинский пришел к выводу, что "кто-то шантажирует и нас и германское посольство, и что может быть гр. Уайбер жертва этого шантажа". Свои сомнения Дзержинский высказал Рицлеру и лейтенанту Мюллеру.
Таким образом, Дзержинский "приблизительно с половины июня т.г." знал о "готовившемся покушении на жизнь членов германского посольства и заговоре против Советской власти", но ничего не сделал для их пресечения. Председатель ВЧК утверждал, что он "опасался покушений на жизнь гр. Мирбаха со стороны монархических контрреволюционеров, желавших добиться реставрации путем военной силы германского милитаризма, а также со стороны контрреволюционеров - савинковцев и агентов англо-французских банкиров". Тем временем подчиненные Дзержинского завершали подготовку теракта против посла германского кайзера.
А вот что говорил председатель ВЧК о своих сотрудниках, ставших убийцами Мирбаха: "Кто такой Андреев, [я] не знал"; "Блюмкина я близко не знал и редко с ним виделся". Да, Дзержинский действительно мог не ведать о том, что у него трудится простой фотограф Андреев, зато с Блюмкиным как начальником важнейшего направления советской контрразведки, отделения по борьбе с германским шпионажем, Дзержинский наверняка виделся достаточно часто.
Показания Дзержинского опровергаются самим Блюмкиным, который в апреле 1919 года утверждал, что вся его "работа в ВЧК по борьбе с немецким шпионажем, очевидно, в силу своего значения, проходила под непрерывным наблюдением председателя Комиссии т. Дзержинского и т. Лациса".
Мы не беремся утверждать, что Блюмкин действовал по прямому указанию Дзержинского. Однако косвенные данные свидетельствуют, что Феликс Эдмундович знал о его намерениях.
Так, Дзержинский еще до убийства графа Мирбаха принял решение "нашу контрразведку распустить и Блюмкина пока оставить без должности" (он обвинялся в нарушении законности и превышении власти). Но, несмотря на это, Блюмкин смог утром 6 июля получить от Лациса следственное дело Роберта Мирбаха, оформить на себя и Андреева удостоверение, вызвать служебный автомобиль и отправиться в германское посольство.
Следовательно, Блюмкин, формально отстраненный от должности, на самом деле с молчаливого согласия Дзержинского продолжал готовить теракт. Очевидно, что председатель ВЧК фактически позволил своим подчиненным убить графа Мирбаха.
Более того, как свидетельствовал нарком просвещения Анатолий Луначарский, Ленин в его присутствии сразу после покушения на Мирбаха отдал по телефону такой приказ об аресте убийц: "Искать, очень тщательно искать, но... не найти". Позднее, в середине 1920-х годов, Блюмкин в частном разговоре со своей соседкой по дому наркомовской супругой Розанель-Луначарской в присутствии ее двоюродной сестры Татьяны Сац утверждал, что о плане покушения на Мирбаха хорошо знал Ленин. Правда, лично с вождем большевиков на эту тему Блюмкин не беседовал. Зато детально оговаривал ее с Дзержинским...
ЛЕНИН СМЕЕТСЯ
Но, парадоксальным образом, больше всех от убийства Мирбаха выиграл именно Ленин, которому удалось с помощью официального Берлина сохранить Брестский мир, а последнее препятствие на пути к однопартийной диктатуре большевиков - партию левых эсеров - уничтожить.
Сотрудник советского полпредства в Берлине Соломон рассказывал, как нарком торговли и промышленности Леонид Красин, вскоре после июльских событий в Москве приехавший в Германию для подготовки экономического соглашения, говорил ему, что "такого глубокого и жестокого цинизма" он в Ленине "не подозревал". Ленин, 6 июля 1918 года рассказывая Красину, как он предполагает выкрутиться из кризиса, созданного убийством Мирбаха, "с улыбочкой" говорил, что мы "произведем среди товарищей левых эсеров внутренний заем и таким образом и невинность соблюдем, и капитал приобретем".
Ленин мог быть доволен, как разворачивались события после убийства Мирбаха и вскоре "простил" Дзержинского. Новая коллегия ВЧК была сформирована при непосредственном участии "железного Феликса", и уже 22 августа 1918 года "карающий меч революции" вновь оказался в его руках.
Кайзеру после убийства графа Мирбаха представился случай отказать в помощи Ленину. Однако, хотя Германия и предъявила советскому правительству ультиматум, сил для возобновления войны против России у Вильгельма II не было. Император выступил против разрыва отношений с Россией и призвал "поддерживать большевиков при любых условиях".
Напомню один известный факт: Свердлов, Ленин и Чичерин отправились в германское посольство для выражения официального соболезнования по поводу убийства посла. Троцкий ехать к немцам наотрез отказался: его формула "ни мира, ни войны" не требовала выражения сочувствия к убитому "империалисту и врагу мировой революции" Мирбаху.
Шикарный "роллс-ройс" из бывшего царского гаража вез главу советского государства, главу правительства и наркома иностранных дел в Денежный переулок. Ленин был в прекрасном расположении духа: графа Мирбаха, который был в курсе темных дел большевиков с кайзеровским рейхом, графа Мирбаха, который прилагал усилия для спасения царской семьи, графа Мирбаха, который был олицетворением унижения революционной России германским империализмом, больше не было в живых. Ленин пошутил: "Я уж с Радеком сговорился: хотел сказать "Mitleid", а надо сказать "Beileid", - и засмеялся собственной шутке (это близкие по смыслу слова, которые можно перевести на русский как "сочувствие"; однако первое скорее означает "сочувствие, соучастие", в второе - "соболезнование").
В посольском особняке Ленин произнес краткую речь на немецком языке. Он передал германской стороне извинения правительства советской России по поводу случившегося и, конечно же, прибавил, что "дело будет немедленно расследовано и виновные понесут заслуженную кару". Но слова эти так и остались пустыми обещаниями. Так что вместо соболезнования действительно получилось соучастие...
ПРОЩЕН, НАГРАЖДЕН И... РАССТРЕЛЯН
Между тем Андреев и Блюмкин просто исчезли. Вскоре первый оказался на Украине, где и умер от тифа.
Блюмкина же ждала другая судьба. В мае 1919 года он прибыл в Москву и явился с повинной в президиум ВЦИК, который простил террориста. Постановление высшего органа советской власти от 16 мая 1919 года гласило: "Ввиду добровольной явки Я.Г. Блюмкина и данного им подробного объяснения обстоятельств убийства германского посла графа Мирбаха президиум постановляет Я.Г. Блюмкина амнистировать". Яков Григорьевич даже был принят в партию большевиков. Причем по рекомендации... Дзержинского!
Но появление Блюмкина в Москве не осталось незамеченным германской стороной, требовавшей наказать убийцу Мирбаха, и его покровители предпочли на время отправить своего подопечного подальше от Москвы. Блюмкина откомандировали в распоряжение Народного комиссариата иностранных дел. В июне 1920 года он прибыл в Северный Иран, где разработал план государственного переворота, сам принял в нем участие и стал членом ЦК иранской компартии. Правительство Кучук-хана было низложено. К власти пришли новые люди, предложившие Блюмкину высокий военный пост. Всю эту огромную работу бывший левый эсер проделал всего за четыре месяца. Москва поощрила инициативного и удачливого сотрудника, наградив его боевым орденом и зачислив в Военную академию Красной Армии.
В 1922 году Блюмкин был отозван из академии и направлен в секретариат Троцкого. А уже в октябре 1923 года Дзержинский забрал его в Иностранный отдел ОГПУ. Блюмкин руководил советской разведкой в Тибете, в Монголии, в северных районах Китая, на Ближнем Востоке.
В конце 1920-х годов Яков Григорьевич стал одним из самых знаменитых людей СССР. Большая советская энциклопедия уделила ему более тридцати строк. Блюмкину посвящал стихи Сергей Есенин, а Валентин Катаев в повести "Уже написан Вертер" наделил своего героя, Наума Бесстрашного, его чертами и портретным сходством.
Однако в 1929 году в Стамбуле Блюмкин встретился со своим бывшим начальником и другом Троцким, злейшим врагом Сталина, выдворенным из СССР, и даже взялся передать в Советский Союз письмо опального вождя. 3 ноября 1929 года "дело" троцкиста Блюмкина было рассмотрено на судебном заседании ОГПУ. Приговор - расстрел.
http://nvo.ng.ru/spforces/2005-07-01/7_mirbach.html
