- Эй, что там за организм ползЈт! - покрикивает священник Николай Кравченко на одного из курсантов. - Таз к земле прижми, а то его очередью срежут!
Недалеко от Свято-Троице-Сергиевой Лавры проходят полевые занятия курсантов военно-патриотического клуба "Пересвет", организованного для трудных подростков Сергиева Посада священниками и лаврскими насельниками - ветеранами афганской и чеченской войн. Отслужив в церквах Божественную литургию, священники спешат в клуб, к своим юным воспитанникам.
- Кем легче командовать - взрослыми или детьми? - интересуюсь я у отца Николая.
- А я не чувствую никакой разницы, - серьЈзно отвечает батюшка. - Военным я был, военным и остался, несмотря на то, что сменил мундир с погонами на рясу и крест. Служение-то у меня одно - Отечеству...
...Бэтээры медленно продвигались по улицам Грозного - сизым от гари и словно вымершим. После адского грохота первых часов боя наступившая тишина казалась неестественной. Было слышно даже потрескивание горящих деревянных перекрытий. Разбомбленные здания напоминали скелеты гигантских доисторических животных. Бойцы застыли на броне, сжимая в руках автоматы и гранатомЈты, тревожно всматриваясь в город.
На броне первого бэтээра сидел лейтенант Николай Кравченко и просматривал дорогу в прицел снайперской винтовки. До Чечни за его плечами был солидный багаж: Афганистан, Сумгаит, Абхазия. К моменту взятия Грозного он, известный в войсках под прозвищем чукча-снайпер, командовал разведвзводом спецназа ВДВ.
В окуляр снайперского прицела он увидел, как вдалеке, из подвалов и подъездов, на улицу выбегают женщины и, образуя тут же толпу, несутся навстречу колонне.
- Что там, командир? - в люк протиснулось необъятных размеров туловище прапорщика Гаврилова.
- Похоже, бабыѕ
А они мчались вперЈд и в иступлЈнной радости кричали:
- Наши! Наши-и!
- Похоже, русскиеѕ - сообщил бойцам Кравченко.
Были тут и девчонки, и молодые, и средних лет, и пожилые женщины. Бежала юная голубоглазая красавица, чьи длинные русые волосы развевались на ветру. Бежала полная женщина в наспех застЈгнутом пальто, с округлым крестьянским лицом в обрамлении чЈрной траурной косынки. А позади всех, с трудом передвигая ноги, обутые в валенки и калоши, поспешала совсем древняя старушка с клюкой.
- Наши! Наши-и!
Спрыгнувший с брони Николай стоял и смотрел только на эту старушку, ковылявшую позади всех. Женщины пронеслись мимо него, словно он был невидимый, и повисли на шеях, руках, плечах растерявшихся бойцов, плача от радости.
- Наши! Наши! Родненькие вы наши!
А старушка наконец доковыляла до него, уткнулась сморщенным, умытым слезами лицом в живот. Стояла и плакала. Потом подняла глаза и сказала:
- Милые, что же вы так долго ехали? Мы вас три года ждали. А вы нас бросили.
- Нет, бабуля, мы вас не бросилиѕ Мы тут, как видитеѕ - ответил Николай и, стараясь пересилить застрявший комок в горле, чтобы не расплакаться, ласково погладил бабушку по согбенной спине, прикрытой стареньким пуховым платком.
- Слава Богу, - глубоко вздохнула она. - Слава Богу! А то наших мужиков-то поубивалиѕ
- Столько лет прошло, а эта старушка до сих пор у меня перед глазами как живая, аж сердце от боли сжимает, - рассказывает отец Николай. - В то время в средства массовой информации была брошена утка: дескать, эту ненужную войну развязали олигархи из-за нефтяной скважины. Так вот, ради этого момента я готов был асфальт зубами грызть, и если бы мне руки-ноги оторвало, я бы всЈ равно полз, языком нажимал бы на курок и стрелял - ради этой бабушки!.. А мама у меня тоже с палочкой ходитѕ
Перед тем как распрощаться с женщинами, бойцы отдали им весь свой запас провианта. А через несколько часов после этого им пришлось ввязаться в тяжЈлый бойѕ
Разведгруппа укрылась от преследовавших еЈ "ичкерийских волков" в полуразрушенном здании университета, что недалеко от площади "Минутка". Здание содрогалось, словно огромный улей, от свиста пуль и взрывов. На одном из этажей дюжие спецназовцы наткнулись на пехотинцев-срочников, также нашедших здесь пристанище. Командир пехоты едва не прослезился: "Вы как раз вовремя! У нас только что кончились патроны!"
В этом кипящем котле оборону держали целые сутки. Лейтенант Кравченко, за меткий глаз и твЈрдую руку прозванный чукчей-снайпером, щЈлкал из своей винтовки чеченских "коллег" как орешки. А в коротких передышках, в столь непривычной для уха тишине, вспоминал свой родной, такой далЈкий посЈлок Ламутское на берегу Охотского моря, да в глубине души жалел этих сопливых пацанов, ждавших от спецназовцев, словно от старших братьев, защиты. Ведь свои звЈздочки на погоны Николай получил в тридцать лет, после того, как окончил ускоренные офицерские курсы. И сразу написал рапорт - в Чечню. Под стать ему были и его товарищи из диверсионной группы.
- Когда через сутки стало ясно, что подмоги не будет, а патроны на исходе, у многих появилось чувство обречЈнности, - вспоминает отец Николай. - И тогда я взмолился, верно, первый раз в жизни: "Господи, сделай так, чтобы мы вырвались живыми из этого ада! Если останусь жив - выстрою Тебе храм!"
Оказавшись в безвыходном положении, спецназовцы и офицер-пехотинец посовещались и решили пойти на прорыв чеченского окружения, хотя уверенности, что кто-нибудь останется живым после такого безумного прыжка, не было. Тем более - с этими вояками-срочниками, от которых, по словам Николая, за версту мамкиными пирожками пахло. И они рванули - со штык-ножами и арматуринами - навстречу превосходящему их по численности противнику, вооружЈнному автоматическим оружием.
- Христос Воскресе! - неожиданно для самого себя крикнул Николай, выпрыгивая из оконного проЈма.
- Ур-ра! Христос Воскресе! - подхватили его товарищи и посыпались следом как горох.
- Ур-ра! Христос Воскресе! - бежали они плотной толпой, плечом к плечу со своим командиром, настигая и круша спины и головы моджахедов.
- Ур-ра! Христос Воскресе! - заскочили в остатки полуразрушенного здания.
Сырой полумрак помещения вдруг заполнился заунывным воем - "Аллах акбар", от которого стыла кровь в жилах. Чеченцы повалили, казалось, отовсюду - сверху, спереди, сзади. Белозубо щерились искажЈнными от ненависти тЈмными бородатыми лицами. Схлестнулись с русскими в карусели ярости, боли и смерти.
- Христос Воскресе! Аллах акбар! - смешалось в едином хореѕ
Выстрелов уже не было, слышались лишь боевые выкрики, удары прикладов и металла о человеческую плоть, предсмертные хрипы заколотых и задушенных, хруст костей и проломленных череповѕ
И они прорвались. Все до единого. А потом бежали в свете луны - плотным строем, как на очередном марш-броске - по пустынным улицам Грозного. И вскоре уже "зализывали" раны в расположении российских войск...
Через несколько месяцев, во время краткосрочного отпуска, Николай оказался в Москве и решил съездить в Сергиев Посад, так как давно слышал о прозорливом старце Троице-Сергиевой Лавры отце Кирилле (Павлове), Герое Советского Союза, который во время Великой Отечественной был участником обороны Сталинграда.
"Я подробно исповедался у старца, - говорит отец Николай, - и он вдруг спрашивает: "А что ещЈ? Вспомни, может быть, Богу чего обещал?" И тут я вспомнил о том, что совершенно выпало из памяти - и про свою мольбу в полуразрушенном здании, и про обещание отстроить церковь, если останусь жив... На прощание попросил у отца Кирилла благословение на возвращение в Чечню. "Твоя война закончилась, оставайся здесь", - ответил старец. "Это невозможно, батюшка! Ведь я - единственный снайпер в нашей бригаде. Да и монахом я не хочу быть. Мне проще по зубам дать, чем смиряться", - заупрямился я... Сейчас-то я понимаю, что от слова больше противников поляжет, так же словом больше и людей спасЈшь..."
На войну он не поехал. Уволился в запас и действительно остался в монастыре. Но монахом так и не стал. Подвизался звонарЈм на большой колокольне Лавры, вынашивая мечту вернуться в родной чукотский посЈлок и отстроить там храм. А чтобы он не стоял пустым (в тех местах священников днЈм с огнЈм не сыщешь), решил сам служить в нЈм. Но прежде чем стать священнослужителем, вздумал подыскать себе невесту. Время идЈт, ему уже 35... Да и где еЈ взять-то при суровом монастырском режиме?
На очередной исповеди у старца Кирилла Николай в сердцах махнул рукой: "Да какая там невеста - сказки всЈ это!" "Сказки, говоришь? - старец внимательно посмотрел на звонаря. - А что у нас через два дня?" - "Рождество". - "А ты знаешь, что на Рождество сказки сбываются?"
В Рождественскую ночь на колокольню пришли колядовать девушки - студентки регентского отделения Духовной семинарии. Там он и познакомился с Еленой, с которой вскоре обвенчался. Но прежде предупредил, что собирается вернуться на Чукотку. Она была согласна хоть на край света.
С момента обретения семьи, как и со дня обретения веры, у Николая появился новый смысл жизни. Однако даже рукоположившись в священники, он внутренне остался тем воином, которым был когда-то. И, видно, не случайно его первенец родился почти в День ВДВ. "Надо же так случиться, два дня не доносила до праздника!" - сокрушается отец Николай. Сына назвал Александром в честь Александра Невского. "Мечтаю, чтобы он, когда вырастЈт, защищал Родину с оружием в руках. Ну а коли не оружием, можно защищать и словом, и молитвой..."
На вторую чеченскую иерей Николай поехал уже не с автоматом, а с крестом. Три недели ездил по передовой. И главный вывод, к которому он там пришЈл, был: в окопах атеистов нет. Батюшку везде встречали на ура. В одной только 74-й бригаде он окрестил 110 человек. Валился от усталости с ног, но был счастлив. Именно в этой бригаде он начинал когда-то ту, первую, свою войну. И сейчас, встретив боевых товарищей, не удержался, спросил: "А снайпера-то у вас есть?" "Да разве то снайпера! - ответствовали они. - Винтовку в руках едва научились держать... Вот чукча-снайпер - то снайпер был!"
- В одном из чеченских селений я высадился с бронетранспортЈра, чтобы купить у русской женщины минералки. И тут ко мне подошЈл незнакомый мужчина в пятнистой спецназовской форме. "Как здорово встретить здесь русского батюшку! - воскликнул незнакомец и спросил: - А вы откуда?" "Из Сергиева Посада, - отвечаю. - А вы откуда?" - "Со спецназа ВДВ". "Очень хорошо, - констатирую. - Я тоже в этом подразделении служил". "Не может быть! Мой позывной в прошлую войну был - Кабан. А у вас?" - "Чукча-снайпер". Смотрю - мой собеседник аж подпрыгнул. "Так это ты?! Батюшка, честное слово, ничего не понимаю... - он едва не задохнулся от смятения. - Надо же! Всю прошлую войну я хотел познакомиться с чукчей-снайпером!" "Чем же я так выделился?" - удивился я. - "А ты мне во время штурма Грозного, в январе 94-го, на площади "Минутка" жизнь спас. Тогда кто-то из наших со стороны университетского здания уложил чеченских снайперов, под прицелом которых я находился. Я потом по своим каналам узнавал, кто же это мог быть. Сказали - чукча-снайпер... Бывают же в жизни чудеса!"
Недавно у отца Николая и Лены Кравченко родился третий ребЈнок. А сам он сейчас не только клирик одного из сергиево-посадских храмов, но и полковой священник 258-го батальона 45-го полка ВДВ, дислоцирующегося в подмосковной Кубинке.
http://www.desyatina.ru/sv-nomr/03-05/chukcha.htm
Недалеко от Свято-Троице-Сергиевой Лавры проходят полевые занятия курсантов военно-патриотического клуба "Пересвет", организованного для трудных подростков Сергиева Посада священниками и лаврскими насельниками - ветеранами афганской и чеченской войн. Отслужив в церквах Божественную литургию, священники спешат в клуб, к своим юным воспитанникам.
- Кем легче командовать - взрослыми или детьми? - интересуюсь я у отца Николая.
- А я не чувствую никакой разницы, - серьЈзно отвечает батюшка. - Военным я был, военным и остался, несмотря на то, что сменил мундир с погонами на рясу и крест. Служение-то у меня одно - Отечеству...
...Бэтээры медленно продвигались по улицам Грозного - сизым от гари и словно вымершим. После адского грохота первых часов боя наступившая тишина казалась неестественной. Было слышно даже потрескивание горящих деревянных перекрытий. Разбомбленные здания напоминали скелеты гигантских доисторических животных. Бойцы застыли на броне, сжимая в руках автоматы и гранатомЈты, тревожно всматриваясь в город.
На броне первого бэтээра сидел лейтенант Николай Кравченко и просматривал дорогу в прицел снайперской винтовки. До Чечни за его плечами был солидный багаж: Афганистан, Сумгаит, Абхазия. К моменту взятия Грозного он, известный в войсках под прозвищем чукча-снайпер, командовал разведвзводом спецназа ВДВ.
В окуляр снайперского прицела он увидел, как вдалеке, из подвалов и подъездов, на улицу выбегают женщины и, образуя тут же толпу, несутся навстречу колонне.
- Что там, командир? - в люк протиснулось необъятных размеров туловище прапорщика Гаврилова.
- Похоже, бабыѕ
А они мчались вперЈд и в иступлЈнной радости кричали:
- Наши! Наши-и!
- Похоже, русскиеѕ - сообщил бойцам Кравченко.
Были тут и девчонки, и молодые, и средних лет, и пожилые женщины. Бежала юная голубоглазая красавица, чьи длинные русые волосы развевались на ветру. Бежала полная женщина в наспех застЈгнутом пальто, с округлым крестьянским лицом в обрамлении чЈрной траурной косынки. А позади всех, с трудом передвигая ноги, обутые в валенки и калоши, поспешала совсем древняя старушка с клюкой.
- Наши! Наши-и!
Спрыгнувший с брони Николай стоял и смотрел только на эту старушку, ковылявшую позади всех. Женщины пронеслись мимо него, словно он был невидимый, и повисли на шеях, руках, плечах растерявшихся бойцов, плача от радости.
- Наши! Наши! Родненькие вы наши!
А старушка наконец доковыляла до него, уткнулась сморщенным, умытым слезами лицом в живот. Стояла и плакала. Потом подняла глаза и сказала:
- Милые, что же вы так долго ехали? Мы вас три года ждали. А вы нас бросили.
- Нет, бабуля, мы вас не бросилиѕ Мы тут, как видитеѕ - ответил Николай и, стараясь пересилить застрявший комок в горле, чтобы не расплакаться, ласково погладил бабушку по согбенной спине, прикрытой стареньким пуховым платком.
- Слава Богу, - глубоко вздохнула она. - Слава Богу! А то наших мужиков-то поубивалиѕ
- Столько лет прошло, а эта старушка до сих пор у меня перед глазами как живая, аж сердце от боли сжимает, - рассказывает отец Николай. - В то время в средства массовой информации была брошена утка: дескать, эту ненужную войну развязали олигархи из-за нефтяной скважины. Так вот, ради этого момента я готов был асфальт зубами грызть, и если бы мне руки-ноги оторвало, я бы всЈ равно полз, языком нажимал бы на курок и стрелял - ради этой бабушки!.. А мама у меня тоже с палочкой ходитѕ
Перед тем как распрощаться с женщинами, бойцы отдали им весь свой запас провианта. А через несколько часов после этого им пришлось ввязаться в тяжЈлый бойѕ
Разведгруппа укрылась от преследовавших еЈ "ичкерийских волков" в полуразрушенном здании университета, что недалеко от площади "Минутка". Здание содрогалось, словно огромный улей, от свиста пуль и взрывов. На одном из этажей дюжие спецназовцы наткнулись на пехотинцев-срочников, также нашедших здесь пристанище. Командир пехоты едва не прослезился: "Вы как раз вовремя! У нас только что кончились патроны!"
В этом кипящем котле оборону держали целые сутки. Лейтенант Кравченко, за меткий глаз и твЈрдую руку прозванный чукчей-снайпером, щЈлкал из своей винтовки чеченских "коллег" как орешки. А в коротких передышках, в столь непривычной для уха тишине, вспоминал свой родной, такой далЈкий посЈлок Ламутское на берегу Охотского моря, да в глубине души жалел этих сопливых пацанов, ждавших от спецназовцев, словно от старших братьев, защиты. Ведь свои звЈздочки на погоны Николай получил в тридцать лет, после того, как окончил ускоренные офицерские курсы. И сразу написал рапорт - в Чечню. Под стать ему были и его товарищи из диверсионной группы.
- Когда через сутки стало ясно, что подмоги не будет, а патроны на исходе, у многих появилось чувство обречЈнности, - вспоминает отец Николай. - И тогда я взмолился, верно, первый раз в жизни: "Господи, сделай так, чтобы мы вырвались живыми из этого ада! Если останусь жив - выстрою Тебе храм!"
Оказавшись в безвыходном положении, спецназовцы и офицер-пехотинец посовещались и решили пойти на прорыв чеченского окружения, хотя уверенности, что кто-нибудь останется живым после такого безумного прыжка, не было. Тем более - с этими вояками-срочниками, от которых, по словам Николая, за версту мамкиными пирожками пахло. И они рванули - со штык-ножами и арматуринами - навстречу превосходящему их по численности противнику, вооружЈнному автоматическим оружием.
- Христос Воскресе! - неожиданно для самого себя крикнул Николай, выпрыгивая из оконного проЈма.
- Ур-ра! Христос Воскресе! - подхватили его товарищи и посыпались следом как горох.
- Ур-ра! Христос Воскресе! - бежали они плотной толпой, плечом к плечу со своим командиром, настигая и круша спины и головы моджахедов.
- Ур-ра! Христос Воскресе! - заскочили в остатки полуразрушенного здания.
Сырой полумрак помещения вдруг заполнился заунывным воем - "Аллах акбар", от которого стыла кровь в жилах. Чеченцы повалили, казалось, отовсюду - сверху, спереди, сзади. Белозубо щерились искажЈнными от ненависти тЈмными бородатыми лицами. Схлестнулись с русскими в карусели ярости, боли и смерти.
- Христос Воскресе! Аллах акбар! - смешалось в едином хореѕ
Выстрелов уже не было, слышались лишь боевые выкрики, удары прикладов и металла о человеческую плоть, предсмертные хрипы заколотых и задушенных, хруст костей и проломленных череповѕ
И они прорвались. Все до единого. А потом бежали в свете луны - плотным строем, как на очередном марш-броске - по пустынным улицам Грозного. И вскоре уже "зализывали" раны в расположении российских войск...
Через несколько месяцев, во время краткосрочного отпуска, Николай оказался в Москве и решил съездить в Сергиев Посад, так как давно слышал о прозорливом старце Троице-Сергиевой Лавры отце Кирилле (Павлове), Герое Советского Союза, который во время Великой Отечественной был участником обороны Сталинграда.
"Я подробно исповедался у старца, - говорит отец Николай, - и он вдруг спрашивает: "А что ещЈ? Вспомни, может быть, Богу чего обещал?" И тут я вспомнил о том, что совершенно выпало из памяти - и про свою мольбу в полуразрушенном здании, и про обещание отстроить церковь, если останусь жив... На прощание попросил у отца Кирилла благословение на возвращение в Чечню. "Твоя война закончилась, оставайся здесь", - ответил старец. "Это невозможно, батюшка! Ведь я - единственный снайпер в нашей бригаде. Да и монахом я не хочу быть. Мне проще по зубам дать, чем смиряться", - заупрямился я... Сейчас-то я понимаю, что от слова больше противников поляжет, так же словом больше и людей спасЈшь..."
На войну он не поехал. Уволился в запас и действительно остался в монастыре. Но монахом так и не стал. Подвизался звонарЈм на большой колокольне Лавры, вынашивая мечту вернуться в родной чукотский посЈлок и отстроить там храм. А чтобы он не стоял пустым (в тех местах священников днЈм с огнЈм не сыщешь), решил сам служить в нЈм. Но прежде чем стать священнослужителем, вздумал подыскать себе невесту. Время идЈт, ему уже 35... Да и где еЈ взять-то при суровом монастырском режиме?
На очередной исповеди у старца Кирилла Николай в сердцах махнул рукой: "Да какая там невеста - сказки всЈ это!" "Сказки, говоришь? - старец внимательно посмотрел на звонаря. - А что у нас через два дня?" - "Рождество". - "А ты знаешь, что на Рождество сказки сбываются?"
В Рождественскую ночь на колокольню пришли колядовать девушки - студентки регентского отделения Духовной семинарии. Там он и познакомился с Еленой, с которой вскоре обвенчался. Но прежде предупредил, что собирается вернуться на Чукотку. Она была согласна хоть на край света.
С момента обретения семьи, как и со дня обретения веры, у Николая появился новый смысл жизни. Однако даже рукоположившись в священники, он внутренне остался тем воином, которым был когда-то. И, видно, не случайно его первенец родился почти в День ВДВ. "Надо же так случиться, два дня не доносила до праздника!" - сокрушается отец Николай. Сына назвал Александром в честь Александра Невского. "Мечтаю, чтобы он, когда вырастЈт, защищал Родину с оружием в руках. Ну а коли не оружием, можно защищать и словом, и молитвой..."
На вторую чеченскую иерей Николай поехал уже не с автоматом, а с крестом. Три недели ездил по передовой. И главный вывод, к которому он там пришЈл, был: в окопах атеистов нет. Батюшку везде встречали на ура. В одной только 74-й бригаде он окрестил 110 человек. Валился от усталости с ног, но был счастлив. Именно в этой бригаде он начинал когда-то ту, первую, свою войну. И сейчас, встретив боевых товарищей, не удержался, спросил: "А снайпера-то у вас есть?" "Да разве то снайпера! - ответствовали они. - Винтовку в руках едва научились держать... Вот чукча-снайпер - то снайпер был!"
- В одном из чеченских селений я высадился с бронетранспортЈра, чтобы купить у русской женщины минералки. И тут ко мне подошЈл незнакомый мужчина в пятнистой спецназовской форме. "Как здорово встретить здесь русского батюшку! - воскликнул незнакомец и спросил: - А вы откуда?" "Из Сергиева Посада, - отвечаю. - А вы откуда?" - "Со спецназа ВДВ". "Очень хорошо, - констатирую. - Я тоже в этом подразделении служил". "Не может быть! Мой позывной в прошлую войну был - Кабан. А у вас?" - "Чукча-снайпер". Смотрю - мой собеседник аж подпрыгнул. "Так это ты?! Батюшка, честное слово, ничего не понимаю... - он едва не задохнулся от смятения. - Надо же! Всю прошлую войну я хотел познакомиться с чукчей-снайпером!" "Чем же я так выделился?" - удивился я. - "А ты мне во время штурма Грозного, в январе 94-го, на площади "Минутка" жизнь спас. Тогда кто-то из наших со стороны университетского здания уложил чеченских снайперов, под прицелом которых я находился. Я потом по своим каналам узнавал, кто же это мог быть. Сказали - чукча-снайпер... Бывают же в жизни чудеса!"
Недавно у отца Николая и Лены Кравченко родился третий ребЈнок. А сам он сейчас не только клирик одного из сергиево-посадских храмов, но и полковой священник 258-го батальона 45-го полка ВДВ, дислоцирующегося в подмосковной Кубинке.
http://www.desyatina.ru/sv-nomr/03-05/chukcha.htm
