Кровавыми чернилами
Некоторые противоречия в фигуре и личности Саддама Хусейна тем легче заметны со стороны, что он их не прячет и сам. Уж раз его генеалогическое древо произросло от дочери пророка Магомета Фатимы, как доказали хорошо потрудившиеся биографы, то с этим никак не вяжется татуировка на правом запястье, выдающая его невысокое происхождение. Где-то в деревенских пошехоньях арабского мира еще и ныне так метят мальчиков в возрасте пяти-шести лет, кодируя их принадлежность к определенному клану и роду, тогда как девочкам эти знаки приходится носить на подбородке, на щеках, на лбу - такой печатью была мечена и мать Саддама. Ну что ему стоило извести уже изрядно выцветшие голубоватые точки на своей правящей длани, от которых давным-давно избавились большинство функционеров партии Баас? Так нет же, он не стал их прятать даже перед камерой Теренса Юнга, автора трех "Джеймсов Бондов", приглашенного в Ирак снять шестичасовую картину о его великом правителе. Теперь фильм "Долгие лета" вместе с девятнадцатью томами официальной биографии раиса составляет обязательную программу подготовки политической элиты этой страны, уверовавшей вслед за лидером в свою великую панарабскую миссию. Однажды кому-то из своих биографов Саддам признался: неважно, что о нем думают сейчас, при жизни, важно, что будут думать о нем лет через пятьсот. Вот и разгадка кажущегося противоречия: впервые арабскую нацию собрал силой веры пророк, теперь эту нелегкую миссию приходится еще раз выполнить его дальнему потомку.
Происхождение "из низов" должно ему помочь на этом пути так же, как в свое время оно помогло и пророку.
Но еще больше Восток удивился другому поступку Саддама Хусейна, которого, казалось, от него никак нельзя было ждать. Три года подряд он аккуратно сдавал своим медикам кровь, и когда ее набралось полтора литра, за работу уселись писцы. Теперь Коран, переписанный кровавыми чернилами всеарабского лидера, хранится в багдадском музее, где не выцвести им и за тысячу лет. Но что могло бы показаться уместным, например, в шиитской ветви ислама с ее наклонностью к фундаментализму, то уж довольно странно для суннита, к тому же предводителя социалистической партии, которая 35 лет железной рукой удерживает в стране светский режим. Впрочем, тут-то и закрадывается сомнение: да не потому ли и понадобился такой эффектный подвиг во имя веры, что объединительный ресурс панарабского единства на социалистических основах, выражаясь цветистым восточным афоризмом, показывает дно?
Партия Баас (с арабского - Возрождение) за тридцать с лишним лет пережила в Ираке столько чисток, что в конце концов полностью срослась с госаппаратом и, вслед за лидером, как бы исподволь поменяла и ориентацию. В ходе последней войны в Персидском заливе на гербе государства появились слова: "Аллах акбар!" Следующий шаг - введение в стране некоторых законов шариата, позволяющих отсекать за первое воровство - левую руку, за повторное - левую ногу, за дезертирство - ухо, при этом с обязательной татуировкой на лбу арабской литеры "Х": харами - преступник. Но, поменяв социалистический курс на исламский, иракский властелин не отказался от духовной экспансии. В Багдаде, который представляется ему столицей будущего халифата, начато строительство самой большой мечети в мире - на 75 тысяч молящихся.
Хусейн не ошибся: все это уже принесло желанные плоды. В прошлом году двести жителей багдадского района Азамия своей собственной кровью написали 80 лозунгов референдума по выборам президента Ирака. В опросных листках было задано всего одно имя и два возможных отношения к нему: "да", "нет". Для референдума достаточно, для выборов мало, скажете вы, а я возражу: какие выборы, если у Саддама Хусейна как не было соперников, так их и нет?
В 1995 году за Саддама Хусейна проголосовали 99,96 процента избирателей, в прошлом году - все 100.
Такова, пожалуй, основная метаморфоза, которая за последние годы происходила в Ираке лишь потому, что происходила с одним человеком в этой стране. Приближение к пророку неузнаваемо изменило бывшего обличителя исламского обскурантизма. Настолько, что, когда умер Мишель Афляк - духовный отец панарабского социалистического возрождения, - его, сирийца православного обряда, переименовали в "Ахмеда" и похоронили по мусульманскому обычаю.
Именно Мишель Афляк и сформулировал кредо, которое в глазах Саддама Хусейна всегда оставалось неотъемлемой частью политической доктрины партии Баас. Вот он, незабвенный учительский завет: "Идеи не существуют сами по себе, они живут в головах людей, поэтому окончательно устранить их можно только одним способом: физически устраняя носителей этих идей".
Какой печальный финал для Саддама Хусейна: он нарвался на собственное кредо, которое взяла на вооружение другая политическая доктрина! Только масштаб другой: не регион, а весь мир. Цель - минимум, вытекающая из этой глобальной доктрины, - согнать Саддама с насиженных недр, цель-максимум - уничтожить саддамово семя на всем Ближнем Востоке. Для этого и двинута против иракского диктатора невиданная армада с другой половины Земли.
Диктаторам уже и на планете тесно.
За спиной кузена
А в Ираке им было тесно всегда. Партия Баас совершила два государственных переворота - в 1963 году она продержалась у власти девять месяцев, пока не потеряла доверия армии, в 1968 году пришла к власти вместе с армией и постепенно взяла над ней верх. В первом, девятимесячном правительстве баасистов Саддам был вознагражден всего лишь постом члена Центрального крестьянского бюро, как будто его будущее прочли по наколке на правой руке, зато следующий переворот сделал его сразу вторым человеком в стране - заместителем председателя партии, заместителем председателя Совета революционного командования, вице-президентом. И это - с 31 года его жизни до 42 лет.
Все эти одиннадцать лет на всех трех постах перед ним маячила одна и та же спина - Ахмеда Хасана аль-Бакра, пузатенького очкарика в генеральских погонах, старше своего зама на целых двадцать пять лет. Не сапоги бы носить такому президенту, а тапочки! Слава Аллаху, один из двоюродных братьев Саддама женился на дочери аль-Бакра, так что президент и вице-президент оказались связаны родственными узами. Но терпению "зама кузена" однажды наступит конец, и день этот окажется одним из самых черных в новейшей истории Ирака.
Новейшей будем считать историю Ирака с 1958 года, когда вместе с королем Фейсалом пала и монархия. "Свободные офицеры" во главе с генералом Абделем Каримом Касемом провозгласили республику. Арабский национализм как насеровского, так и баасистского типа "свободные офицеры" отвергли, призвав соотечественников сплотиться на почве "иракского патриотизма". Партия Баас немедленно поручила группе решительных молодых людей, но еще не очень умелых террористов организовать покушение на первое лицо республики. Увы, охрана Касема оказалась ловчее и перестреляла нападавших как кур. Но Саддам Хусейн спасся. Этот эпизод его жизни впоследствии так оброс легендами, что вышелушить правду из них удается с большим трудом. Но попробуем.
Раненный в голень (Саддам до сих пор скрывает хромоту), четыре ночи скакал на коне, под звездами переплыл бурный Тигр, добрался до родной деревни аль-Авджа на юге округа Тикрит, залег там на дно. В 22 года революционеру, даже раненому, отлежаться недолго. Род Альбу Хаттаб, к которому принадлежали тикритские Хусейны, как и любой другой род в этих бедных краях, уповал на чудо: когда же появится в его рядах мужчина, благодаря которому поднимется весь род? Это чудо осуществится, но до него еще очень далеко. Пока Саддам даже того не знал - ведь еще не ходили биографы по пятам, - что он же прямой потомок пророка. Не ведая этого, оставалось только делать революцию, но не делать же революцию в таком затхлом углу. И Саддам уехал в Дамаск, оттуда в Каир - два центра арабского мира, кипевшие идеями панарабского единства и социализма с национальным уклоном. Окончил два курса юридического факультета Каирского университета, но диплом получит уже дома, в Багдаде вице-президенту это не составит большого труда. Тем более что пора на родину, там опять партия собрала силы для удара. И на сей раз она ударила крепко: президент Касем убит, пошатнулась республика.
Начались те самые девять месяцев баасистско-армейского правления, где Саддаму Хусейну достался только крестьянский участок партийной работы. Оппозиция разгромлена, коммунисты в подполье, тюрьмы полны. Ну а дальше что? А дальше великий проект - объединение Ирака с Египтом. Но армия к нему все еще не готова, опять раскол. Баасисты изгнаны из правительства, их Национальная гвардия распущена. Террор с обеих сторон. Подстроенная авиакатастрофа уносит жизнь очередного президента республики, маршала Арефа...
Вот теперь и наступило время Саддама Хусейна, правда, еще только в роли второго лица при президенте-кузене. Почему так неожиданно взошла его звезда? Заметив однажды столь незаурядного ученика - произошло это в Дамаске в 1963 году, - основатель баасизма, председатель общеарабской партии социалистического возрождения Мишель Афляк уже до конца жизни не сводил с него глаз. По учительскому ходатайству Саддаму поручено создать и возглавить тайный аппарат иракской Баас - "Джихаз ханин". Это служба разведки и контрразведки, призванная ликвидировать всякую внутрипартийную смуту, провести "баасизацию" армии, госаппарата, учебных заведений, общественных организаций, профсоюзов, подвести под запрет оппозиционные партии и как венец истребить всякое инакомыслие в стране. Все это блестяще осуществил Саддам Хусейн еще в годы своего вице-президентства. Он начал со списков учреждений и профессий, закрытых для всех, кто не являлся членом Баас.
Вот на таком фоне и наступил день черной зари.
Черная заря
18 июля 1979 года в багдадском зале "Кюльде" ("Вечность") состоялось партийное собрание высшего руководства Баас, что-то вроде внеочередного пленума партии. Двумя днями раньше генерал-кузен аль-Бакр ушел в отставку по болезни - такую официальную версию преподнесли стране. Но в зале шушукались: все знали, что бывший президент здоров, что же, кроме домашнего ареста, могло ему помешать присутствовать на таком важном собрании? Саддам Хусейн не зря столько лет сидел на службе разведки и контрразведки: он давно знал, о чем шепчется правящий истеблишмент. Большинство из явившихся в зал "Кюльде" даже предполагали, что, поскольку собрался весь цвет партии, предстоит голосованием избрать нового президента.
Они жестоко ошиблись. На трибуну поднялся Саддам Хусейн - военная форма, потухшая сигара в руках - и объявил, что в партии обнаружился заговор, следы которого ведут в Сирию. К тому времени два близнеца Баас, сирийский и иракский, уже были на ножах, взаимно отрицая планы арабского объединения. Раздвинулся занавес, и перед присутствующими предстал изможденный пытками человек. По залу - "а-ах!" Абд аль-Хусейн Масхади, генеральный секретарь Совета революционного командования! И тут начинает происходить нечто невообразимое: как только подследственный называет очередное имя, гвардейцы бросаются к жертве, заламывают руки и выводят во двор, где уже ждут машины с зарешеченными окошками. Поразительно: Саддам распорядился заснять это партсобрание на видеокассету, которую увидит весь Ирак! Значит, сознавал, что должен сыграть безошибочно, даже не столько на зал, сколько на всю страну. Список участников заговора составлен заранее, он у него в руках. Неописуемый ужас на скамьях: кто следующий? Вот очередная жертва, которую волокут из зала, вопит о своей невиновности, но с трибуны ей отвечает беспощадный страж баасистской революции: "Итла! Итла!" То есть - "Вон! Вон!"
Первая часть экзекуции окончена. В зале опустело шестьдесят мест. Саддам опять поднимается на трибуну. Он плачет! И вместе с ним уже не могут сдержать рыданий многие из тех, кого только что миновала страшная беда. Все присутствующие, объявляет Саддам, - а в зале еще триста человек, - обязаны лично присутствовать при исполнении уже вынесенных государственным преступникам приговоров. В ответ... аплодисменты! Партийное собрание закрывается, бывший зам покидает его уже президентом. Отныне соратниками его будут лишь те, кто хорошо запомнит этот урок. Двадцать "изменников" из шестидесяти, выдернутых из кресел в зале "Вечности", были казнены в его личном присутствии.
Как же на Западе проморгали появление такого тирана, которого впоследствии не удалось образумить уже ни "Бурей в пустыне", ни последовавшим за ней двенадцатилетним эмбарго? Ничего не знали? Неправда. Саддам еще в свое вице-президентство прибегал к публичным казням, причем трупы повешенных на площадях родственники могли забрать не раньше чем через 24 часа. Потом, уже в свое президентство, он сжег тысячи курдских деревень на севере и шиитских на юге во имя "единого Ирака" и "единой арабской нации". В 1988 году - настоящее преступление против человечности: химическая бомбардировка курдского города Халабджа. Официально признано, что от этой бомбардировки погибли пять тысяч человек. На месте люди говорили мне, что жертв втрое больше: перед теми, кто пострадал от химических бомб, именно потому, что это были курды, иракская администрация закрыла двери всех больниц и поликлиник. Тысячи людей годами гнили по домам безо всякой медицинской помощи. И этого Запад не знал? Неправда: Даниэль Миттеран, жена французского президента, уже в те годы била во все колокола. Но не слышали и ее. Не очень слышал даже собственный муж, потому что в мировой политике у него с Саддамом были дела поважнее - в частности, арабская атомная бомба, к которой больше всех руку приложила именно Франция. Вот, попыхивая сигарой, Саддам принимает корреспондентов "Ньюсуик". Они задают ему вопрос, казалось бы, под самый дых: правда ли все то, что говорят о его жестокостях, о пытках и убийствах в его стране? Безмятежный ответ: "Конечно, это все есть. А как, по-вашему, следует поступать с теми, кто выступает против власти"?
Нет, такого президента народ Ирака никогда не избирал - ни прямо, ни тайно, ни всеобщим голосованием, ни тем более на альтернативной основе. Выдающиеся иракские референдумы, не позволяя усомниться в его легитимности, лишь подтверждают известную мысль Вольтера: каждый народ имеет такое правительство, какого заслуживает.
При всем том не на одной же фашизоидной теории Мишеля Афляка вырос такой монстр. С чего бы и Запад, и бывший СССР так долго считали его своим "лучшим другом"?
Мимо острова Буяна
Какое только оружие не искали в Ираке инспекторы ООН! Атомное, химическое, бактериологическое. Чуть не рулеткой замеряли дальность полета ракет, чуть не в порошок растерли дряхлый кукурузник, годный только для опыления полей. А мины и не думали искать. Между тем Ирак не страна, а минное поле. На его минах и подорвался Саддам Хусейн, но теперь они будут рваться под ногами тех, кто придет сюда по плану операции "Свобода Ирака".
Первую мину заложила Англия, сшив, по мандату Лиги Наций, государство из трех лоскутов, бывших вилайетов Османской империи (курдского и арабского, разодранных еще на шиитское большинство и суннитское меньшинство). Это искусственное сочленение вер и народов не удалось объединить ни властью короля с приданным ему парламентом, ни республикой с бумажной автономией для непокорных курдов. В 1991 году, после "Бури в пустыне", страна распалась на те же три части.
Это, а не что-нибудь другое, в связи с объявлением, что Мальбрук опять собрался в поход, чтобы на этот раз убить льва, так взвинтило страсти в соседней Турции. Правительство даже не скрывает, что историческая турецкая мечта - вернуть северный вилайет с богатейшими нефтяными месторождениями Мосул и Киркук - никогда еще не была так близка и реальна. Населению же ни этих месторождений не надо, ни тем паче наобещанных американских миллиардов - оно против войны. 95 процентов турок решительно против войны! Оттого так метался турецкий парламент между общественным мнением и перспективой вернуть стране былое османское величие, чего глупый избиратель никак не возьмет в толк. Итак, войне сказано "да". Американцы откроют Северный фронт. Пахнет грозой: если вместе с ними в Северный Ирак (Курдистан), в тот самый вилайет, вступит и турецкая армия, сеча может быть такая, что, кроме Саддама, заплачут все, даже его двойники.
Шиитская мина грозит еще более страшным взрывом. Вот анализ Джона Мейджора, бывшего премьер-министра Англии, доклад которого британский парламент воспринял как очень серьезное предупреждение правительству. Вступив в Ирак, англо-американская коалиция наверняка окажется в гуще кровопролитной гражданской войны. Это заставит ее ускорить создание правительства. Маловероятно, что оккупационная администрация рискнет сделать ставку на суннитское меньшинство: во-первых, оно наиболее предано Саддаму, во-вторых, как свидетельствует опыт всех предыдущих режимов, три этнических лоскута ему никогда не сшить, да еще с учетом возможных турецких притязаний. Остается уповать только на правительство национального большинства, но это значит - шиитского, иная власть не удержится и на иностранных штыках. Следовательно, под боком у Ирана возникнет еще один мощный шиитский ареал. Но в этом случае Америка собственными руками подложит мину под Израиль, который считает такой вариант развития ситуации на Ближнем Востоке наиболее неблагоприятным для его безопасности.
Смейся, Саддам! Может, хоть теперь американцы поймут, каково было ему тринадцать лет терпеть у себя на шиитском юге присутствие аятоллы Хомейни, которого выслал из Ирана шах. Своих-то аятолл за подстрекательства к бунту казнил беспощадно (Мохаммеда Бак эль-Садра в 1980 году саддамовские палачи казнили так: сначала спалили бороду, потом вбили в голову гвоздь), но этого, иранского, белобородого, святейшего, тронуть не смел. Потом все-таки набрался духу и выслал его в белый свет. Вернувшись через два года из Франции в страну, откуда шах персидский бежал прямиком в США, аятолла Хомейни призвал народ Ирака свергнуть своего тирана. Сегодня это важно вспомнить как раз ввиду метаморфозы, которая произошла с Саддамом Хусейном за последние годы, когда фактически ничего уже не осталось от былой баасистской идеологии, кроме только партийной вывески, - перед вами готовый суннитский халиф, вынужденный отвлечься от Корана на войну с американцами. Но тогда, в 80-х, это еще светский правитель, не сильно набожный, мечеть только по пятницам, без перегревов. Ну конечно, имея у себя шаха персидского да еще головоломку с посольством в Тегеране, которое осадили бородатые стражи революции, американцы стали крайне внимательно вслушиваться в перепалку Саддама Хусейна с аятоллой Хомейни. Да с какой бы стати Джорджу Бушу-отцу (Джордж Буш-младший о ту пору еще предавался больше виски, чем политике) публично осудить президента Саддама за шестьдесят голов, срезанных при восхождении на вершину власти, когда он уже зубами скрипит на аятоллу и не сегодня-завтра двинет на него войной? И вот, раз от раза тяжелея в рангах, летят американские функционеры в Багдад. Кроме вас, президент Саддам Хусейн, остановить шиитский вал некому, вы - бастион Запада на Востоке! Тосты, объятия, все нарастающее дружество. Тиран совсем расслабляется (а что, ведь приятно говорят), про себя же думает то, что впоследствии скажет и вслух: да ведь провинция Хузестан - иракская! Когда он это скажет вслух, Хузестан уже будет назван Арабистаном, чтоб помнили эти персы, что и земля арабская, и под землей арабское. Госпожа Саджида Хусейн (теперь уже бывшая жена) тратит в Нью-Йорке миллионы долларов, конечно, своих, кровных, но и госдепартамент не ударяет лицом в грязь. Все! Двинулся. В сентябре 1980 года иракские танки хлынули в Иран. Началась мусульманская бойня, продлившаяся восемь лет. И не кто иной, как Дональд Рамсфелд, нынешний освободитель Ирака, подвозил патроны в Багдад. Фигурально, конечно, говорю: тогда Саддам и получил - прямо из рук американцев - первые запасы химического и бактериологического ОМУ.
Все-таки, странная должность тиран. Командуешь народом, войсками, палачами, законодателями, иным позволяешь целовать себя в плечо (ни в губы, ни в щеку Саддама нельзя: боится инфекции), а нарвешься на утонченную лесть - и развесишь уши. В следующий раз это случилось с Саддамом - известна точная дата - 25 июля 1990 года. У него всегда болела душа за остров Бубиян. Это тот самый остров, который в нашей мифологии укоротился до Буяна, - вот же куда носило русских людей! Помните, у Пушкина: "Мимо острова Буяна в царство славного Салтана..." Так вот, багдадский царь Салтан негодовал на то, что при проведении разделительной линии между Ираком и Кувейтом остров Бубиян достался только последнему, а не хотя бы пополам. Тогда бы и нефть его пополам. 25 июля 1990 года он изложил эту обиду - лишь попутно, так как предмет встречи был совсем другой - госпоже Эприл Глэспи, послу США в Ираке. Кувейтцы и сами не берут бубиянскую нефть, и Ираку не позволяют ее разрабатывать. Посол на это будто бы воскликнула: "Как? По какому праву?" Довольно быстро после этой беседы из посольства президенту Ирака доставили текст заявления двух членов иностранной комиссии конгресса США, в котором подтверждалось, что союзническими обязательствами с Кувейтом Вашингтон не связан. Через неделю иракские войска взяли Бубиян, а заодно уж и весь Кувейт. Видимо, "бастион Запада на Востоке" решил считать это платой за восьмилетнее противостояние исламской революции. Но ошибся. За эту ошибку тирана ООН обязала Ирак выплатить жертве агрессии 100 миллиардов долларов.
Ну вот, теперь еще и бубиянская мина тикает.
Но сколько ни прикладывай ухо к Ближнему Востоку, "советской мины" не слышно, не тикает. Испортился ее часовой механизм? Вот несколько цифр для размышления. В 1968 году, когда свежеиспеченный вице-президент Саддам Хусейн получил возможность уже не прославлять, а строить социализм в отдельно взятой арабской стране, в ней насчитывалось 53 "динаровых" миллионера (на ту пору 1 динар стоил 3,1 доллара). Через двенадцать лет (Саддам уже президент, экономика под контролем государства) миллионеров стало 80. Еще через десять лет, в 1990 году, - 3 тысячи. Дальше статистики нет: война, эмбарго, гиперинфляция. Соотношение доллара к динару сегодня 1:2.000. Бумажных миллионеров все больше, а в кармане среднего иракца все меньше - уже только 300 долларов в год.
Нет, не умер арабский социализм - он просто не родился. Ни в Ираке, ни в Алжире, ни в Египте, ни в Сирии, ни еще раньше в Турции. Но такой же провал потерпели и либеральные экономические модели, в шахском Иране после этого и разразился исламский ренессанс. Приходится заключить: господствующая на мусульманском Востоке "клиентурная экономика" - раздача "своим людям" выгодных должностей, контрактов, лицензий, монопольных прав и т. д. - как удав кролика, проглатывает любые увлечения здешних политических элит. Вот интересное свидетельство исследователя Школы политики и социологии при Лондонском университете Фалеха Джаббара: "Придя к власти в 1979 году, Саддам Хусейн немедленно отнял привилегии у подклана Альбу Бакр, к которому принадлежал бывший президент, и передал их своему родственному подклану Альбу Гафур. На следующий год он осыпал милостями все близкие ему роды в Тикрити, на своей родине: Альбу Хаттаб, Альбу Муссала, Альбу Хацца, Альбу Нажам..." Дождались-таки его тикритские родичи чуда! Но что примечательно: оно пришло в упаковке традиционной "клиентурной экономики", не имеющей абсолютно ничего общего с "арабским социализмом".
Вот только этой, "социалистической", мины не было. С самого начала был только ее муляж.
Некоторые противоречия в фигуре и личности Саддама Хусейна тем легче заметны со стороны, что он их не прячет и сам. Уж раз его генеалогическое древо произросло от дочери пророка Магомета Фатимы, как доказали хорошо потрудившиеся биографы, то с этим никак не вяжется татуировка на правом запястье, выдающая его невысокое происхождение. Где-то в деревенских пошехоньях арабского мира еще и ныне так метят мальчиков в возрасте пяти-шести лет, кодируя их принадлежность к определенному клану и роду, тогда как девочкам эти знаки приходится носить на подбородке, на щеках, на лбу - такой печатью была мечена и мать Саддама. Ну что ему стоило извести уже изрядно выцветшие голубоватые точки на своей правящей длани, от которых давным-давно избавились большинство функционеров партии Баас? Так нет же, он не стал их прятать даже перед камерой Теренса Юнга, автора трех "Джеймсов Бондов", приглашенного в Ирак снять шестичасовую картину о его великом правителе. Теперь фильм "Долгие лета" вместе с девятнадцатью томами официальной биографии раиса составляет обязательную программу подготовки политической элиты этой страны, уверовавшей вслед за лидером в свою великую панарабскую миссию. Однажды кому-то из своих биографов Саддам признался: неважно, что о нем думают сейчас, при жизни, важно, что будут думать о нем лет через пятьсот. Вот и разгадка кажущегося противоречия: впервые арабскую нацию собрал силой веры пророк, теперь эту нелегкую миссию приходится еще раз выполнить его дальнему потомку.
Происхождение "из низов" должно ему помочь на этом пути так же, как в свое время оно помогло и пророку.
Но еще больше Восток удивился другому поступку Саддама Хусейна, которого, казалось, от него никак нельзя было ждать. Три года подряд он аккуратно сдавал своим медикам кровь, и когда ее набралось полтора литра, за работу уселись писцы. Теперь Коран, переписанный кровавыми чернилами всеарабского лидера, хранится в багдадском музее, где не выцвести им и за тысячу лет. Но что могло бы показаться уместным, например, в шиитской ветви ислама с ее наклонностью к фундаментализму, то уж довольно странно для суннита, к тому же предводителя социалистической партии, которая 35 лет железной рукой удерживает в стране светский режим. Впрочем, тут-то и закрадывается сомнение: да не потому ли и понадобился такой эффектный подвиг во имя веры, что объединительный ресурс панарабского единства на социалистических основах, выражаясь цветистым восточным афоризмом, показывает дно?
Партия Баас (с арабского - Возрождение) за тридцать с лишним лет пережила в Ираке столько чисток, что в конце концов полностью срослась с госаппаратом и, вслед за лидером, как бы исподволь поменяла и ориентацию. В ходе последней войны в Персидском заливе на гербе государства появились слова: "Аллах акбар!" Следующий шаг - введение в стране некоторых законов шариата, позволяющих отсекать за первое воровство - левую руку, за повторное - левую ногу, за дезертирство - ухо, при этом с обязательной татуировкой на лбу арабской литеры "Х": харами - преступник. Но, поменяв социалистический курс на исламский, иракский властелин не отказался от духовной экспансии. В Багдаде, который представляется ему столицей будущего халифата, начато строительство самой большой мечети в мире - на 75 тысяч молящихся.
Хусейн не ошибся: все это уже принесло желанные плоды. В прошлом году двести жителей багдадского района Азамия своей собственной кровью написали 80 лозунгов референдума по выборам президента Ирака. В опросных листках было задано всего одно имя и два возможных отношения к нему: "да", "нет". Для референдума достаточно, для выборов мало, скажете вы, а я возражу: какие выборы, если у Саддама Хусейна как не было соперников, так их и нет?
В 1995 году за Саддама Хусейна проголосовали 99,96 процента избирателей, в прошлом году - все 100.
Такова, пожалуй, основная метаморфоза, которая за последние годы происходила в Ираке лишь потому, что происходила с одним человеком в этой стране. Приближение к пророку неузнаваемо изменило бывшего обличителя исламского обскурантизма. Настолько, что, когда умер Мишель Афляк - духовный отец панарабского социалистического возрождения, - его, сирийца православного обряда, переименовали в "Ахмеда" и похоронили по мусульманскому обычаю.
Именно Мишель Афляк и сформулировал кредо, которое в глазах Саддама Хусейна всегда оставалось неотъемлемой частью политической доктрины партии Баас. Вот он, незабвенный учительский завет: "Идеи не существуют сами по себе, они живут в головах людей, поэтому окончательно устранить их можно только одним способом: физически устраняя носителей этих идей".
Какой печальный финал для Саддама Хусейна: он нарвался на собственное кредо, которое взяла на вооружение другая политическая доктрина! Только масштаб другой: не регион, а весь мир. Цель - минимум, вытекающая из этой глобальной доктрины, - согнать Саддама с насиженных недр, цель-максимум - уничтожить саддамово семя на всем Ближнем Востоке. Для этого и двинута против иракского диктатора невиданная армада с другой половины Земли.
Диктаторам уже и на планете тесно.
За спиной кузена
А в Ираке им было тесно всегда. Партия Баас совершила два государственных переворота - в 1963 году она продержалась у власти девять месяцев, пока не потеряла доверия армии, в 1968 году пришла к власти вместе с армией и постепенно взяла над ней верх. В первом, девятимесячном правительстве баасистов Саддам был вознагражден всего лишь постом члена Центрального крестьянского бюро, как будто его будущее прочли по наколке на правой руке, зато следующий переворот сделал его сразу вторым человеком в стране - заместителем председателя партии, заместителем председателя Совета революционного командования, вице-президентом. И это - с 31 года его жизни до 42 лет.
Все эти одиннадцать лет на всех трех постах перед ним маячила одна и та же спина - Ахмеда Хасана аль-Бакра, пузатенького очкарика в генеральских погонах, старше своего зама на целых двадцать пять лет. Не сапоги бы носить такому президенту, а тапочки! Слава Аллаху, один из двоюродных братьев Саддама женился на дочери аль-Бакра, так что президент и вице-президент оказались связаны родственными узами. Но терпению "зама кузена" однажды наступит конец, и день этот окажется одним из самых черных в новейшей истории Ирака.
Новейшей будем считать историю Ирака с 1958 года, когда вместе с королем Фейсалом пала и монархия. "Свободные офицеры" во главе с генералом Абделем Каримом Касемом провозгласили республику. Арабский национализм как насеровского, так и баасистского типа "свободные офицеры" отвергли, призвав соотечественников сплотиться на почве "иракского патриотизма". Партия Баас немедленно поручила группе решительных молодых людей, но еще не очень умелых террористов организовать покушение на первое лицо республики. Увы, охрана Касема оказалась ловчее и перестреляла нападавших как кур. Но Саддам Хусейн спасся. Этот эпизод его жизни впоследствии так оброс легендами, что вышелушить правду из них удается с большим трудом. Но попробуем.
Раненный в голень (Саддам до сих пор скрывает хромоту), четыре ночи скакал на коне, под звездами переплыл бурный Тигр, добрался до родной деревни аль-Авджа на юге округа Тикрит, залег там на дно. В 22 года революционеру, даже раненому, отлежаться недолго. Род Альбу Хаттаб, к которому принадлежали тикритские Хусейны, как и любой другой род в этих бедных краях, уповал на чудо: когда же появится в его рядах мужчина, благодаря которому поднимется весь род? Это чудо осуществится, но до него еще очень далеко. Пока Саддам даже того не знал - ведь еще не ходили биографы по пятам, - что он же прямой потомок пророка. Не ведая этого, оставалось только делать революцию, но не делать же революцию в таком затхлом углу. И Саддам уехал в Дамаск, оттуда в Каир - два центра арабского мира, кипевшие идеями панарабского единства и социализма с национальным уклоном. Окончил два курса юридического факультета Каирского университета, но диплом получит уже дома, в Багдаде вице-президенту это не составит большого труда. Тем более что пора на родину, там опять партия собрала силы для удара. И на сей раз она ударила крепко: президент Касем убит, пошатнулась республика.
Начались те самые девять месяцев баасистско-армейского правления, где Саддаму Хусейну достался только крестьянский участок партийной работы. Оппозиция разгромлена, коммунисты в подполье, тюрьмы полны. Ну а дальше что? А дальше великий проект - объединение Ирака с Египтом. Но армия к нему все еще не готова, опять раскол. Баасисты изгнаны из правительства, их Национальная гвардия распущена. Террор с обеих сторон. Подстроенная авиакатастрофа уносит жизнь очередного президента республики, маршала Арефа...
Вот теперь и наступило время Саддама Хусейна, правда, еще только в роли второго лица при президенте-кузене. Почему так неожиданно взошла его звезда? Заметив однажды столь незаурядного ученика - произошло это в Дамаске в 1963 году, - основатель баасизма, председатель общеарабской партии социалистического возрождения Мишель Афляк уже до конца жизни не сводил с него глаз. По учительскому ходатайству Саддаму поручено создать и возглавить тайный аппарат иракской Баас - "Джихаз ханин". Это служба разведки и контрразведки, призванная ликвидировать всякую внутрипартийную смуту, провести "баасизацию" армии, госаппарата, учебных заведений, общественных организаций, профсоюзов, подвести под запрет оппозиционные партии и как венец истребить всякое инакомыслие в стране. Все это блестяще осуществил Саддам Хусейн еще в годы своего вице-президентства. Он начал со списков учреждений и профессий, закрытых для всех, кто не являлся членом Баас.
Вот на таком фоне и наступил день черной зари.
Черная заря
18 июля 1979 года в багдадском зале "Кюльде" ("Вечность") состоялось партийное собрание высшего руководства Баас, что-то вроде внеочередного пленума партии. Двумя днями раньше генерал-кузен аль-Бакр ушел в отставку по болезни - такую официальную версию преподнесли стране. Но в зале шушукались: все знали, что бывший президент здоров, что же, кроме домашнего ареста, могло ему помешать присутствовать на таком важном собрании? Саддам Хусейн не зря столько лет сидел на службе разведки и контрразведки: он давно знал, о чем шепчется правящий истеблишмент. Большинство из явившихся в зал "Кюльде" даже предполагали, что, поскольку собрался весь цвет партии, предстоит голосованием избрать нового президента.
Они жестоко ошиблись. На трибуну поднялся Саддам Хусейн - военная форма, потухшая сигара в руках - и объявил, что в партии обнаружился заговор, следы которого ведут в Сирию. К тому времени два близнеца Баас, сирийский и иракский, уже были на ножах, взаимно отрицая планы арабского объединения. Раздвинулся занавес, и перед присутствующими предстал изможденный пытками человек. По залу - "а-ах!" Абд аль-Хусейн Масхади, генеральный секретарь Совета революционного командования! И тут начинает происходить нечто невообразимое: как только подследственный называет очередное имя, гвардейцы бросаются к жертве, заламывают руки и выводят во двор, где уже ждут машины с зарешеченными окошками. Поразительно: Саддам распорядился заснять это партсобрание на видеокассету, которую увидит весь Ирак! Значит, сознавал, что должен сыграть безошибочно, даже не столько на зал, сколько на всю страну. Список участников заговора составлен заранее, он у него в руках. Неописуемый ужас на скамьях: кто следующий? Вот очередная жертва, которую волокут из зала, вопит о своей невиновности, но с трибуны ей отвечает беспощадный страж баасистской революции: "Итла! Итла!" То есть - "Вон! Вон!"
Первая часть экзекуции окончена. В зале опустело шестьдесят мест. Саддам опять поднимается на трибуну. Он плачет! И вместе с ним уже не могут сдержать рыданий многие из тех, кого только что миновала страшная беда. Все присутствующие, объявляет Саддам, - а в зале еще триста человек, - обязаны лично присутствовать при исполнении уже вынесенных государственным преступникам приговоров. В ответ... аплодисменты! Партийное собрание закрывается, бывший зам покидает его уже президентом. Отныне соратниками его будут лишь те, кто хорошо запомнит этот урок. Двадцать "изменников" из шестидесяти, выдернутых из кресел в зале "Вечности", были казнены в его личном присутствии.
Как же на Западе проморгали появление такого тирана, которого впоследствии не удалось образумить уже ни "Бурей в пустыне", ни последовавшим за ней двенадцатилетним эмбарго? Ничего не знали? Неправда. Саддам еще в свое вице-президентство прибегал к публичным казням, причем трупы повешенных на площадях родственники могли забрать не раньше чем через 24 часа. Потом, уже в свое президентство, он сжег тысячи курдских деревень на севере и шиитских на юге во имя "единого Ирака" и "единой арабской нации". В 1988 году - настоящее преступление против человечности: химическая бомбардировка курдского города Халабджа. Официально признано, что от этой бомбардировки погибли пять тысяч человек. На месте люди говорили мне, что жертв втрое больше: перед теми, кто пострадал от химических бомб, именно потому, что это были курды, иракская администрация закрыла двери всех больниц и поликлиник. Тысячи людей годами гнили по домам безо всякой медицинской помощи. И этого Запад не знал? Неправда: Даниэль Миттеран, жена французского президента, уже в те годы била во все колокола. Но не слышали и ее. Не очень слышал даже собственный муж, потому что в мировой политике у него с Саддамом были дела поважнее - в частности, арабская атомная бомба, к которой больше всех руку приложила именно Франция. Вот, попыхивая сигарой, Саддам принимает корреспондентов "Ньюсуик". Они задают ему вопрос, казалось бы, под самый дых: правда ли все то, что говорят о его жестокостях, о пытках и убийствах в его стране? Безмятежный ответ: "Конечно, это все есть. А как, по-вашему, следует поступать с теми, кто выступает против власти"?
Нет, такого президента народ Ирака никогда не избирал - ни прямо, ни тайно, ни всеобщим голосованием, ни тем более на альтернативной основе. Выдающиеся иракские референдумы, не позволяя усомниться в его легитимности, лишь подтверждают известную мысль Вольтера: каждый народ имеет такое правительство, какого заслуживает.
При всем том не на одной же фашизоидной теории Мишеля Афляка вырос такой монстр. С чего бы и Запад, и бывший СССР так долго считали его своим "лучшим другом"?
Мимо острова Буяна
Какое только оружие не искали в Ираке инспекторы ООН! Атомное, химическое, бактериологическое. Чуть не рулеткой замеряли дальность полета ракет, чуть не в порошок растерли дряхлый кукурузник, годный только для опыления полей. А мины и не думали искать. Между тем Ирак не страна, а минное поле. На его минах и подорвался Саддам Хусейн, но теперь они будут рваться под ногами тех, кто придет сюда по плану операции "Свобода Ирака".
Первую мину заложила Англия, сшив, по мандату Лиги Наций, государство из трех лоскутов, бывших вилайетов Османской империи (курдского и арабского, разодранных еще на шиитское большинство и суннитское меньшинство). Это искусственное сочленение вер и народов не удалось объединить ни властью короля с приданным ему парламентом, ни республикой с бумажной автономией для непокорных курдов. В 1991 году, после "Бури в пустыне", страна распалась на те же три части.
Это, а не что-нибудь другое, в связи с объявлением, что Мальбрук опять собрался в поход, чтобы на этот раз убить льва, так взвинтило страсти в соседней Турции. Правительство даже не скрывает, что историческая турецкая мечта - вернуть северный вилайет с богатейшими нефтяными месторождениями Мосул и Киркук - никогда еще не была так близка и реальна. Населению же ни этих месторождений не надо, ни тем паче наобещанных американских миллиардов - оно против войны. 95 процентов турок решительно против войны! Оттого так метался турецкий парламент между общественным мнением и перспективой вернуть стране былое османское величие, чего глупый избиратель никак не возьмет в толк. Итак, войне сказано "да". Американцы откроют Северный фронт. Пахнет грозой: если вместе с ними в Северный Ирак (Курдистан), в тот самый вилайет, вступит и турецкая армия, сеча может быть такая, что, кроме Саддама, заплачут все, даже его двойники.
Шиитская мина грозит еще более страшным взрывом. Вот анализ Джона Мейджора, бывшего премьер-министра Англии, доклад которого британский парламент воспринял как очень серьезное предупреждение правительству. Вступив в Ирак, англо-американская коалиция наверняка окажется в гуще кровопролитной гражданской войны. Это заставит ее ускорить создание правительства. Маловероятно, что оккупационная администрация рискнет сделать ставку на суннитское меньшинство: во-первых, оно наиболее предано Саддаму, во-вторых, как свидетельствует опыт всех предыдущих режимов, три этнических лоскута ему никогда не сшить, да еще с учетом возможных турецких притязаний. Остается уповать только на правительство национального большинства, но это значит - шиитского, иная власть не удержится и на иностранных штыках. Следовательно, под боком у Ирана возникнет еще один мощный шиитский ареал. Но в этом случае Америка собственными руками подложит мину под Израиль, который считает такой вариант развития ситуации на Ближнем Востоке наиболее неблагоприятным для его безопасности.
Смейся, Саддам! Может, хоть теперь американцы поймут, каково было ему тринадцать лет терпеть у себя на шиитском юге присутствие аятоллы Хомейни, которого выслал из Ирана шах. Своих-то аятолл за подстрекательства к бунту казнил беспощадно (Мохаммеда Бак эль-Садра в 1980 году саддамовские палачи казнили так: сначала спалили бороду, потом вбили в голову гвоздь), но этого, иранского, белобородого, святейшего, тронуть не смел. Потом все-таки набрался духу и выслал его в белый свет. Вернувшись через два года из Франции в страну, откуда шах персидский бежал прямиком в США, аятолла Хомейни призвал народ Ирака свергнуть своего тирана. Сегодня это важно вспомнить как раз ввиду метаморфозы, которая произошла с Саддамом Хусейном за последние годы, когда фактически ничего уже не осталось от былой баасистской идеологии, кроме только партийной вывески, - перед вами готовый суннитский халиф, вынужденный отвлечься от Корана на войну с американцами. Но тогда, в 80-х, это еще светский правитель, не сильно набожный, мечеть только по пятницам, без перегревов. Ну конечно, имея у себя шаха персидского да еще головоломку с посольством в Тегеране, которое осадили бородатые стражи революции, американцы стали крайне внимательно вслушиваться в перепалку Саддама Хусейна с аятоллой Хомейни. Да с какой бы стати Джорджу Бушу-отцу (Джордж Буш-младший о ту пору еще предавался больше виски, чем политике) публично осудить президента Саддама за шестьдесят голов, срезанных при восхождении на вершину власти, когда он уже зубами скрипит на аятоллу и не сегодня-завтра двинет на него войной? И вот, раз от раза тяжелея в рангах, летят американские функционеры в Багдад. Кроме вас, президент Саддам Хусейн, остановить шиитский вал некому, вы - бастион Запада на Востоке! Тосты, объятия, все нарастающее дружество. Тиран совсем расслабляется (а что, ведь приятно говорят), про себя же думает то, что впоследствии скажет и вслух: да ведь провинция Хузестан - иракская! Когда он это скажет вслух, Хузестан уже будет назван Арабистаном, чтоб помнили эти персы, что и земля арабская, и под землей арабское. Госпожа Саджида Хусейн (теперь уже бывшая жена) тратит в Нью-Йорке миллионы долларов, конечно, своих, кровных, но и госдепартамент не ударяет лицом в грязь. Все! Двинулся. В сентябре 1980 года иракские танки хлынули в Иран. Началась мусульманская бойня, продлившаяся восемь лет. И не кто иной, как Дональд Рамсфелд, нынешний освободитель Ирака, подвозил патроны в Багдад. Фигурально, конечно, говорю: тогда Саддам и получил - прямо из рук американцев - первые запасы химического и бактериологического ОМУ.
Все-таки, странная должность тиран. Командуешь народом, войсками, палачами, законодателями, иным позволяешь целовать себя в плечо (ни в губы, ни в щеку Саддама нельзя: боится инфекции), а нарвешься на утонченную лесть - и развесишь уши. В следующий раз это случилось с Саддамом - известна точная дата - 25 июля 1990 года. У него всегда болела душа за остров Бубиян. Это тот самый остров, который в нашей мифологии укоротился до Буяна, - вот же куда носило русских людей! Помните, у Пушкина: "Мимо острова Буяна в царство славного Салтана..." Так вот, багдадский царь Салтан негодовал на то, что при проведении разделительной линии между Ираком и Кувейтом остров Бубиян достался только последнему, а не хотя бы пополам. Тогда бы и нефть его пополам. 25 июля 1990 года он изложил эту обиду - лишь попутно, так как предмет встречи был совсем другой - госпоже Эприл Глэспи, послу США в Ираке. Кувейтцы и сами не берут бубиянскую нефть, и Ираку не позволяют ее разрабатывать. Посол на это будто бы воскликнула: "Как? По какому праву?" Довольно быстро после этой беседы из посольства президенту Ирака доставили текст заявления двух членов иностранной комиссии конгресса США, в котором подтверждалось, что союзническими обязательствами с Кувейтом Вашингтон не связан. Через неделю иракские войска взяли Бубиян, а заодно уж и весь Кувейт. Видимо, "бастион Запада на Востоке" решил считать это платой за восьмилетнее противостояние исламской революции. Но ошибся. За эту ошибку тирана ООН обязала Ирак выплатить жертве агрессии 100 миллиардов долларов.
Ну вот, теперь еще и бубиянская мина тикает.
Но сколько ни прикладывай ухо к Ближнему Востоку, "советской мины" не слышно, не тикает. Испортился ее часовой механизм? Вот несколько цифр для размышления. В 1968 году, когда свежеиспеченный вице-президент Саддам Хусейн получил возможность уже не прославлять, а строить социализм в отдельно взятой арабской стране, в ней насчитывалось 53 "динаровых" миллионера (на ту пору 1 динар стоил 3,1 доллара). Через двенадцать лет (Саддам уже президент, экономика под контролем государства) миллионеров стало 80. Еще через десять лет, в 1990 году, - 3 тысячи. Дальше статистики нет: война, эмбарго, гиперинфляция. Соотношение доллара к динару сегодня 1:2.000. Бумажных миллионеров все больше, а в кармане среднего иракца все меньше - уже только 300 долларов в год.
Нет, не умер арабский социализм - он просто не родился. Ни в Ираке, ни в Алжире, ни в Египте, ни в Сирии, ни еще раньше в Турции. Но такой же провал потерпели и либеральные экономические модели, в шахском Иране после этого и разразился исламский ренессанс. Приходится заключить: господствующая на мусульманском Востоке "клиентурная экономика" - раздача "своим людям" выгодных должностей, контрактов, лицензий, монопольных прав и т. д. - как удав кролика, проглатывает любые увлечения здешних политических элит. Вот интересное свидетельство исследователя Школы политики и социологии при Лондонском университете Фалеха Джаббара: "Придя к власти в 1979 году, Саддам Хусейн немедленно отнял привилегии у подклана Альбу Бакр, к которому принадлежал бывший президент, и передал их своему родственному подклану Альбу Гафур. На следующий год он осыпал милостями все близкие ему роды в Тикрити, на своей родине: Альбу Хаттаб, Альбу Муссала, Альбу Хацца, Альбу Нажам..." Дождались-таки его тикритские родичи чуда! Но что примечательно: оно пришло в упаковке традиционной "клиентурной экономики", не имеющей абсолютно ничего общего с "арабским социализмом".
Вот только этой, "социалистической", мины не было. С самого начала был только ее муляж.
 СПЖ кв.jpg)
