100 лет назад, 7/20 октября 1914 года во время Варшавско-Ивангородской операции, завершилось ожесточенное и кровопролитное Варшавское сражение, в ходе которого Русская армия одержала победу, показав, что она способна бить не только австрийцев, но и грозную немецкую армию. Большое значение этой победы заключалось еще и в том, что она позволила нашим войскам поднять боевой дух и снова поверить в свои силы после поражения в Восточной Пруссии.
В ходе этой операции перед Германией стояла важная военная и политическая цель - взятие столицы Царства Польского - Варшавы, что должно было послужить отторжению Польши от России. При этом, как утверждают военные историки, политические интересы Германии в этом случае перевешивали военные, поскольку изначально немцы не собирались штурмовать хорошо защищенный город. Однако поражение австро-венгерской армии в ходе Галицийской битвы заставило германское командование перебросить сюда значительный силы.
Русское командование, в свою очередь, видя скопление немецких сил под Варшавой, первоначально планировало очистить город и закрепиться на правом берегу Вислы, однако командующий армиями Юго-Западного фронта генерал Н.И.Иванов, считавший, что «занятие Варшавы произведет такое нравственное впечатление, которого нельзя не принять во внимание», настоял на необходимости удерживать столицу Польши, которая, к тому же, рассматривалась им как наиболее подходящий плацдарм для наступления на Берлин. В итоге Верховный главнокомандующий Великий князь Николай Николаевич 15/28 сентября поставил фронтам задачу готовиться к наступлению от средней Вислы к верхнему Одеру для дальнейшего вторжения в Германию.
Тем временем, немцы планировали, объединив освободившиеся после отступления русских из Восточной Пруссии германские части с австрийскими, нанести удар в стык между армиями Юго-Западного и Северо-Западного фронтов, тем самым создав угрозу как Варшаве, так и тылам русской армии. Выполнение этого плана было поручено генералам П. фон Гинденбургу и Э.Людендорфу.
Быстрым маршем, заставив русские авангарды отступать, германские войска вышли к среднему течению Вислы. Одновременно часть немецких сил была брошена на штурм крепости Ивангород, а стальные - двинулись к польской столице, имея приказ «быстрым натиском овладеть Варшавой, занять ее мосты и по ним перейти на другой берег Вислы».
«Терять время не было в обычае у германских военачальников, - отмечал военный историк А.А.Керсновский. - Гинденбург решил выйти из этого тупика немедленным ударом своего левого фланга на Варшаву и захватом этого крупного политического центра нанести России чувствительный удар. Для похода на Варшаву был назначен Макензен с двумя корпусами - своим 17-м и Сводным - генерала Фроммеля. (...) 24 сентября Макензен начал свое наступление, 25-го занял Лодзь и 26-го уже подошел к Гройцам, непосредственно угрожая Варшаве. 27-го Макензен атаковал под Гройцами II Сибирский корпус и потеснил его, но положение здесь спасли полки 1-й Сибирской стрелковой дивизии (I Сибирского корпуса), высадившиеся у Пясечна и бросившиеся в бой с поездов без единой пушки. 28-го шел жестокий бой на подступах к Варшаве...»
Первоначально успех сопутствовал немцам. Германской армии удалось отбросить разрозненные русские заслоны. Видя, что русские войска потеснены немцами, в Варшаве началась паника. Опасаясь сдачи города, из столицы Царства Польского вывезли архивы и ценности, началась эвакуация государственных учреждений, вслед за которыми город стали покидать и рядовые его жители (до 260 тыс. жителей выехали из города; 200 тыс. из них вернулись обратно после окончания боев). Для укрепления духа дважды в день во всех храмах города совершались богослужения о даровании победы русскому воинству...
В докладе Верховного главнокомандующего Великого князя Николая Николаевича Императору Николаю II от 29 сентября / 12 октября так сообщалось о ситуации, сложившейся под Варшавой: «Переход в наступление 4 армии в окрестностях Ивангорода на левом берегу окончился неудачей, армия должна была отступить на правый берег; 2 и 23 корпуса около Кальварии и Пясечно вели бой и тоже неудачно, им приказано в ночь отступить на правый берег; 2 сиб. корпус и часть 1 арм. под давлением превосходных сил после боя отходят на укрепленную позицию у Варшавы. Надеюсь с подходящими из Варшавы частями 1 сиб. корпуса и 4 корпуса удержать Варшаву, к которой ген. Иванов приказал сосредоточить 5 армию; но на это потребуется не менее 5 или 7 дней».
Однако немцы не смогли развить первоначальный успех из-за медленного продвижения подкреплений по размытым дождями дорогам и сосредоточения русских сил, которым удалось оторваться от противника, обустроить тылы и закрепиться на новых позициях. Это обстоятельство заставило Гинденбурга отказаться от взятия Варшавы и изменить задачу, заявив, что «речь идет не о занятии города, а о том, чтобы загнать противника в город и там запереть».
Русские же войска перешли в наступление. 1/13 октября генерал С.М.Шейдеман, развернув справа налево II Сибирский, IV, I армейский и I Сибирский корпуса, нанес Макензену сильный встречный удар у Пруткова; 2-го, 3-го и 4-го он продолжал теснить группу Макензена. 4/17 октября Верховный главнокомандующий поставил задачу армиям Северо-Западного фронта, развернутым на Висле к 8 октября утвердиться на фронте Сохачев, Мщонов, Гройцы, Варка, а правофланговым армиям Юго-Западного фронта - на фронте Грабов, Гловачсв, Зволснь, Липско, Тарлов. Завихост, Сандомир.
В итоге «Гинденбург, - писал Керсновский, - признал свое наступление неудавшимся, а положение в варшавском направлении - опасным. Он решил передать ивангородское направление генералу Данклю, сосредоточить всю разбросавшуюся IX армию и отходить к силезской границе, разрушая все пути сообщения и затрудняя русским преследование. (...) 14 октября Гинденбург предписал прервать сражение. IX армия быстро стала отступать на границу, разрушая дороги и мосты». Оценивая ситуацию, сложившуюся к 14-15 октября, Макензен писал: «Тактическое напряжение нарастает день ото дня и подчиняет мозг и сердце. На этой войне нервы должны быть как канаты. Как разрешится настоящий кризис, одному Богу известно. Нам нужна большая военная удача. Что день грядущий нам готовит? Очевидно, яростные бои. Превосходство русских все время растет и потому естественно и их желание атаковать. Вынужденная оборона - нежелательный жребий для прусского солдата».
Тем временем, 17 октября 2-я армия русская армия заняла Лодзь. 1-я австро-венгерская армия отходила от Ивангорода в район Келец. 19-го числа рядом лихих ударов наша 9-я армия прорвала фронт неприятеля. 20-го, двинутый генералом Эвертом в обход левого фланга армии Данкля III Кавказский корпус занял Кельцы, и 1-я австро-венгерская армия стала быстро отходить в краковском направлении. Германская армия и четыре австрийских - все те силы, что месяц тому назад шли отвоевывать Галицию и думали одним залпом смести «ивангородский курятник», спешно отступали. Но поскольку русская Ставка не решилась на преследование отступавшего противника, движение германских войск совершалось без каких-либо серьезных помех. «Тарчин остался позади, - писал в связи с этим 20 октября генерал Макензен, - а с ним и период в 9 дней высочайшего напряжения. Тяжелейшая операция удалась по всей линии благодаря мужеству моих войск. Они отошли без борьбы с врагом. Наше положение столь надежно, как я и не ожидал».
Тем временем командующий Северо-Западным фронтом Н.В.Рузский докладывал, что «в течение 7 октября на всем фронте 2 и 5 армий неприятель отступил под нашим натиском». Это действительно было так, но генерал умолчал о том, что противник ускользнул от преследования - опасения русского командования, что усталость войск и большие потери (около 30% всего состава) не позволяют продолжать активные действия позволили противнику благополучно отойти.
«Русская армия умела побеждать, но она не умела пользоваться своими победами - не умела преследовать, - негодовал Керсновский. - ...Настал момент напрячь все наши силы и энергичным преследованием добить врага. Но Ставка не была в состоянии принять решение, достойное полководца. С 15 по 18 октября она решила преследовать, отказалась от преследования, опять решилась на преследование и снова отказалась. Достойным удивления является не то, что русская армия не могла победить Германию и Австро-Венгрию, а то, что она вообще могла воевать при наличии подобного руководства!»
Но вместе с тем, итог Варшавского сражения бесспорен: десятидневный бой окончился поражением немцев. Начальник штаба армий Юго-Западного фронта генерал М.В.Алексеев так высказался об итогах этой битвы: «Главным театром действий становился Привислинский край, ибо для защиты путей на Берлин здесь собирались значительные немецкие силы, угрожавшие захватом Варшавы и Вислы, что имеет для нас большое военное, моральное и политическое значение. Немецкое вторжение в пределы Польши произведено незначительными силами, численность которых была сильно преувеличена не без деятельного участия Германского Генерального штаба. Попытки противника овладеть Варшавою и Вислою разрушены, немцы отступают широким фронтом».
Эта победа оказала большое влияние на подъем духа русских войск, убедившихся, что немца можно успешно бить. Русское общество ликовало. 8/21 октября Император Николай II сделал в своем дневнике следующую запись: «Сегодня, слава Богу, у нас за Вислой пошли решительные успехи». Победа в Варшавском сражении тут же была воспета в лубках и не затейливых стихах:
Немцы! Сильны хоша вы,
А не видеть вам Варшавы.
Лучше бы в Берлин поперли.
Все пока не перемерли.
(В.В.Маяковский)
За эту операцию 17 генералов и 51 старший офицер (пятеро посмертно) были удостоены Георгиевских наград. Вместе с тем, как отмечает современный исследователь этой военной операции С.Г.Нелипович, «без внимания остались высокие потери, небрежность офицеров среднего и высшего командного звена; охватившая официальные русские круги эйфория вскоре привела к тяжелому поражению под Лодзью. Конечный успех в исходе боев за Варшаву был на стороне русских войск; их результат несколько поправил то положение, в котором оказались армии СЗФ после разгрома в Восточной Пруссии. Но инициатива по-прежнему оставалась за германской армией, что показала последующая Лодзинская операция».
Подготовил Андрей Иванов, доктор исторических наук
