26 июня (старый стиль) 1770 года славной победой Российского флота завершилось морское сражение в Чесменской бухте, итогом которого стал полный разгром турецкой эскадры, вдвое превосходящий своими силами русскую.
Событие это произошло во время очередной Русско-турецкой воны (1768-1774), в ходе которой Россия отправила несколько своих эскадр из Балтийского в Средиземное море, чтобы отвлечь турецкие силы от нашего Черноморского флота. Две русских эскадры (под командованием адмирала Г.А.Спиридова и контр-адмирала Дж.Эльфинстона, объединенные под общим командованием графа А.Г.Орлова, обнаружили турецкий флот.
24 июня Русский флот на всех парусах выступил в сторону турецкой линии и в Хиосском проливе вступил в бой с вражеской эскадрой. Несмотря на то что турецкий флот состоял из 16 линейных кораблей, 6 фрегатов, и до 50 более мелких судов, а русский - из 9 линейных кораблей, 3 фрегатов, 1 бомбардирского корабля, 1 пакетбота и 13 более мелких судов, турки потерпели поражение и отошли.
«Турецкий флот был значительно сильнее русского как по количеству судов, так и по их артиллерийской мощи, - отмечал известный историк Е.В.Тарле. - ...Но турецкое высшее морское командование умело расставить свои суда к бою, однако оно решительно неспособно было руководить ими в бою. Начать с того, что канитан-паша почел благоразумным перед боем съехать на берег и оттуда уже не показывался, пока шла битва».
В ходе этого боя командиры русской эскадры применили новую военную тактику. Для нанесения решающего удара они начали атаку в линии перпендикулярной неприятелю, что было очень рискованно, поскольку русские корабли сближаясь с турецкими подвергались продольному огню артиллерии части турецких кораблей, будучи сами лишены возможности отвечать бортовым залпом. Но расчет, построенный на стремительном сближении с противником, себя оправдал. После потери своего флагмана турецкие корабли отступили, укрывшись в Чесменской бухте, защищенной береговыми батареями.
«Когда воздух очистился от дыму, - писал дореволюционный исследователь этого сражения А.Я.Глотов, - то увидели, что неприятель остановился в совершенном беспорядке в Чесменском заливе под крепостью и большая часть кораблей его находилась на мели». Наши корабли, заблокировав выход из бухты, стали готовиться к продолжению боевых действий.
На следующий день, 25 июня, отслужив благодарственный мобелен, на военном совете, созванном графом А.Г.Орловым был принят план адмирала Спиридова, заключавшийся в уничтожении турецких кораблей на их собственной базе. Обратив внимание на скученность вражеских судов в Чесменской бухте, что практически исключало для них возможность маневра, Спиридов предложил уничтожить турецкий флот совместным ударом корабельной артиллерии и брандеров (кораблей-поджигателей). Для этой цели были спешно оборудованы 4 брандера и создан специальный отряд в составе 4 линейных кораблей, 2 фрегатов и бомбардирского корабля «Гром». По замыслу Спиридова, ударный отряд под командованием контр-адмирала С.К.Грейга под покровом темноты должен был в ночь на 26 июня скрытно подойти к противнику и, став на якорь, открыть мощный прицельный огонь: линейным кораблям и бомбардирскому судну «Гром» надлежало нанести удар по турецким кораблям, а фрегатам - по береговым батареям.
«Турки со своей стороны, - отмечает А.Я.Глотов, - принимали все меры к обороне. Капитан-Паша надеялся отразить русских; но Гассан-Бей был противного мнения, предвидя пагубные последствия заключения Турецкого флота в тесноте залива. Гассан убеждал Капитан-Пашу, не теряя ни мало времени, воспользоваться подувшим тогда благоприятным ветром и построясь в две колонны, выйти из Чесменского залива; но благоразумный совет его был отринут. Турецкий вождь надеялся на свою позицию и на устроенную на северном и начатую на южном мысу батареи. - Между тем русские, не упуская времени, приводили втайне к окончанию свои приготовления».
План, принятый на военном совете, практически в точности был исполнен. После того, как в результате обстрела на одном из турецких кораблей вспыхнул пожар, быстро перекинувшийся на соседние корабли противника, турки пришли в замешательство. Воспользовавшись благоприятным моментом, в атаку ринулись русские брандеры в задачу которых входило сцепиться с вражескими судами и зажечь их. «Когда русские брандеры стали приближаться к турецкому флоту, то по признанию самого Гассана-паши (рассказавшего это барону Тотту), турки убеждены были сначала, что это русские перебежчики, идущие добровольно сдаваться, - пишет Е.В.Тарле. - И турки "молились о благополучном прибытии [русских судов], в то же время твердо решив заковать в кандалы [их] экипаж и уже предвкушая удовольствие повести их с триумфом в Константинополь"». Эта курьезная ошибка помогла командиру одного из брандеров - лейтенанту Д.С.Ильина превосходно выполнить сове дело. Подойдя к 84-пушечному турецкому кораблю Ильин поджег его. Выполнив задачу, команда вместе с командиром пересела в шлюпку и успешно покинула горящий брандер. Через несколько минут на турецком корабле произошел огромной силы взрыв, разбросавший тысячи горящих обломков по бухте и распространив пожар практически на все корабли турецкого флота. Чесменская бухта, по воспоминаниям современников, представляла собой огромный пылающий факел. Турецкие корабли один за другим взрывались и взлетали на воздух. К 4 часам утра почти весь турецкий флот был уничтожен. Русский флот вышел из этого блистательного сражения не потеряв ни одного корабля.
С.К.Грейг записал в журнале: «Легче вообразить, чем описать ужас, остолбенение и замешательство, овладевшие неприятелем. Турки прекратили всякое сопротивление, даже на тех судах, которые еще не загорелись... Целые команды, в страхе и отчаянии, кидались в воду, поверхность бухты была покрыта великим множеством несчастных, спасавшихся и топивших один другого... Страх турок был до того велик, что они не только оставляли суда... и прибрежные батареи, но даже бежали из замка и города Чесмы, оставленных уж гарнизоном и жителями».
«На турецком флоте еще с первого сражения не опомнились, и такая была суматоха, что иной корабль стоял к нам кормою, - вспоминал участник Чесменского сражения князь Ю.В.Долгоруков. - С нескольких выстрелов брандскугелями, Клокачев (капитан 1 ранга, командир корабля «Европа» - А.И.) предал огню весь турецкий флот. К этому, вдобавок, из четырех брандеров, один, Ильина, прицепил себя к фланговому турецкому кораблю, что пожар весьма усугубило. Мы с Грейгом на шлюпке разъезжая, на рассвете увидели, что один только корабль "Родос" не сгорел; взяли и привели его в наш флот. Хотели вытащить еще один корабль, но на него, с другого, горевшего судна, упала мачта: он сам весь загорался, и мы принуждены были его оставить. Почти не можно себя вообразить сего ужасного зрелища, кое мы видели в Чесменском порте. Вода, смешанная с кровью и золою, получила прескверный вид. Трупы людей, обгорелые, плавали по волнам, и так ими порт наполнился, что с трудом можно было в шлюпки разъезжать».
Граф А.Г.Орлов по окончании сражения отдал приказ подобрать в море раненых турок и «перевезти на корабль для перевязывания ран и подания возможной помощи». По сохранившемуся донесению, спасенных таким образом турок было «множество», и, когда здоровье их пошло на поправку, «большому числу из них от Высочайшего имени Ее Императорского Величества дана была свобода».
Адмирал Спиридов писал в донесении: «Честь Всероссийскому флоту! С 25 на 26 неприятельский военный флот... атаковали, разбили, разломали, сожгли, на небо пустили, потопили и в пепел обратили, а сами стали быть во всем архипелаге... господствующими».
В память о Чесменской победе вскоре была выбита медаль, которая, как говорилось в указе Императрицы Екатерины Великой, жаловалась «всем находившимся на оном флоте во время сего Чесменского счастливого происшествия как морским, так и сухопутным нижним чинам (...), чтобы они в память носили их на голубой ленте в петлице». Граф Орлов был награжден орденом Св. Георгия 1-й степени, получив почетное добавление к своей фамилии «Чесменский»; адмирал Спиридов удостоился высшего ордена Российской Империи - Св. Андрея Первозванного; контр-адмирал Грейг был удостоен ордена Св. Георгия 2-й степени, давший ему право на потомственное русское дворянство, а лейтенант Ильин получил за свой подвиг орден Св. Георгия IV класса. В честь этой победы в Гатчине был установлен Чесменский обелиск, а в Царском Селе - Чесменская колонна. В столице Российской Империи эту славную победу Русского флота решили увековечить, построив в Чесменский дворец и Чесменскую церковь. Имя «Чесма» носил эскадренный броненосец российского военного флота, а в царствование Императора Николая II, Чесмой был назван один из русских населенных пунктов (ныне село в Челябинской области). Уже в наше время, в июле 2012 г. Президент России Владимир Путин подписал поправки в закон «О днях воинской славы и памятных датах России», постановив считать День победы Русского флота в Чесменском сражении Днем воинской славы России.
Прославляя успех Русского флота в Чесменском сражении поэт М.М.Херасков писал:
Пою морскую брань, потомки! ради вас,Да будет слышен вам усердной музы глас.
Не нужны мне цветы, восторги там напрасны,
Где славные дела собою сами ясны.
Отвсюду мечет гром Россия на врагов!
Уже Архипелаг зрит северных орлов.
Не басни воспевать моя стремится лира,
Чесмесский бой в очах всего свершался мира.
<...>
Восстань, певец богов, великий муж, восстань,
Учи меня вещать, Гомер, Чесмесску брань!
Ты в памяти своих героев нам оставил,
Которых подвиги под древней Троей славил;
Рождает таковых Российская страна
Для падшей Греции в новейши времена.
Подготовил Андрей Иванов, доктор исторических наук
