Минуло 100 лет со дня убийства всенародно любимого поэта Сергея Есенина, который стал символом России. По официальным данным 1925-1926 годов, он якобы покончил жизнь самоубийством. Досудебное расследование свернули внезапно в январе 1926 года, по сути, и не начав. Однако эта давняя, явно заказная, растиражированная версия никогда не пересматривалась на государственном уровне. При этом, принижая посмертный образ Поэта, унижают и Россию, а таких деятелей, как известно, во всём мире немало.
Сторонники версии самоубийства Сергея Есенина, как правило, ориентируются на советское есениноведение, которое вынужденно приспосабливало русскую классику, пронизанную Евангельским Светом, к новой действительности. Весьма странно, защита во многом справедливой Советской власти предполагает несправедливое занижение образа Сергея Есенина. Написано множество книг с рассмотрением так называемых «психологических причин» самоубийсва поэта. Наиболее заметное издание в серии «ЖЗЛ» о самоубийстве Есенина осуществлено в 2019 году с переизданием в 2021-м и 2024-м. Вездесущий автор и общественный деятель Захар Прилепин, по сути, переписал «Роман без вранья» Анатолия Мариенгофа, певца красного террора. Однако Советская власть – явление сложное, неоднородное. Видимо, поэтому к ней нередко и прилипали чуждые ей лицедеи.
Партийный публицист, будущий свидетель трагедии в «Англетере» Георгий Устинов, автор панегириков Л.Д. Троцкому, в 1923 году написал о Есенине и поэтах его круга: «Обречены на погибель». Вчитаемся в эти строки так называемого друга Есенина, а на самом деле врага:
«Пролетариат нанёс жестокий удар собственности. Ни Блок, ни Орешин с Есениным и Клюевым не понимали, что центральным пунктом идеологии организованного революционного пролетариата является уничтожение частной собственности. Они принимали революцию лишь внешне. У них не было революционного осознания, – осознания её материальности и целесообразности. Она их захватывала лишь своим внешним видом, как движение. Но когда они увидели её настоящий смысл, крестьянские деды и прадеды возмутились в их анархо-мужичьей душе. Первым отошёл от революции автор «крестьянской марсельезы» Николай Клюев, сознавшись, что как бы там ни было, а ближе его
Уму – республика,
А сердцу – Матерь-Русь...
У Есенина большевизм тоже не настоящий. «Мать моя родина, я – большевик» – это звучит для подлинного большевика фальшиво, а в устах Есенина как извинение – извинение всё перед той же дедовской Россией. Впрочем, в дальнейшем Есенин совершенно отрёкся от своих «большевистских» заблуждений. Рязанский кулак может спать спокойно. Сын вполне оправдал его доверие.
Все мы яблоко радости носим
И разбойный нам близок свист...
Есенин никуда не ушёл от Клюева...».
Это строки из главы «Психобандитизм». А следующий заголовок звучит как приговор: «Осуждены на погибель».
«Чуют ли поэты свою гибель? Конечно. Ушла в прошлое дедовская Русь, и, вместе с нею, с меланхолической песней отходят и её поэты.
По мне Пролеткульт не заплачет,
И Смольный не сварит кутью, –
меланхолически вздыхает Николай Клюев. И Есенин – самый яркий, самый одарённый поэт переходной эпохи и самый неисправимый психобандит, вторит своему собрату:
Я последний поэт деревни…
Есенинский Пугачёв – не исторический Пугачёв. Это – Пугачёв-антитеза. Пугачёв-противоречие тому железному гостю, который «пятой громоздкой чащи ломит», это Пугачёв-Антонов-Тамбовский, это лебединая песня есенинской хаотической Руси, на короткое время восставшей из гроба после уже пропетого ей Сорокоуста...». И последнее предупреждение: «Теперь уже совершенно очевидно, что если в творчестве Есенина не произойдёт поворота, его поэтический путь можно считать законченным» [1].
Поворота не произошло. Более того, у Есенина появились новые обличительные строки:
Пустая забава,
Одни разговоры.
Ну что же,
Ну что же вы взяли взамен?
Пришли те же жулики,
Те же воры,
И законом революции
Всех взяли в плен.
И далее:
Никому ведь не станет в новинки,
Что в кремлёвские буфера
Уцепились когтями с Ильинки
Маклера, маклера, маклера…
— это из неоконченной драматической поэмы «Страна негодяев», где в образе Чекистова (Лейбмана), гражданина из Веймара, приехавшего в Россию «укрощать дураков и зверей» угадывается Лев (Лейба) Троцкий. При этом Есенин предсказывал, что Америка, страна негодяев, шагнёт в Россию.
Разговор поэтов за столиком в пивной на Мясницкой о причастности вождей пролетариата Троцкого и Каменева к махинациям на чёрной бирже у памятника героям Плевны на Ильинке был подслушан провокатором Марком Родкиным. Завели уголовеое дело за номером 2037. По нему проходили Сергей Есенин, Сергей Клычков, Алексей Ганин и Пётр Орешин.
«Дело четырех поэтов», сопровождавшееся товарищеским судом, закрыли только в 1927 году в связи с тем, что двоих из обвиняемых уже нет в живых. 30 марта 1925 года был расстрелян Алексей Ганин, по сути, за тезисы «Мир и свободный труд народам», где он писал о «секте изуверов», которая захватила власть в стране. Через несколько месяцев погиб Сергей Есенин, за которым также велось тайное наблюдение.
В 1925 году в апрельских и майских номерах газеты «Правда» был напечатан «Новый завет без изъяна евангелиста Демьяна» – Демьяна Бедного (Ефима Придворова). По всей стране проводилась оголтелая антирелигиозная кампания. И вдруг появляются стихи Есенина, где он написал про одного из обласканных большевистских агитаторов:
Нет, ты, Демьян, Христа не оскорбил,
Ты не задел Его своим пером нимало.
Разбойник был, Иуда был, –
Тебя лишь только не хватало.
Ты сгустки крови у креста
Копнул ноздрёй, как толстый боров,
Ты только хрюкнул на Христа
Ефим Лакеевич Придворов.
Эти есенинские стихи в защиту Православной веры, неожиданные для многих – начали сразу «ходить по рукам». Правда, автограф, свидетельствующий о есенинском безоглядно смелом ответе на антирелигиозную кампанию, отыскался только в наши дни. Долгие годы авторство Есенина оспаривалось родственниками, жившими в страхе перед репрессиями, и чекистами, которые, опасаясь всенародной любви к поэту, пытались всячески принизить его образ защитника Святой Руси.
Декабрь 1925 года ознаменовался острой внутрипартийной борьбой сторонников И.В. Сталина с ленинградской оппозицией, возглавляемой Г.Е. Зиновьевым. В напряжённые дни XIV cъезда ВКПб в Ленинград, где у зиновьевцев был значительный перевес, выехали группы чекистов. По трагическому стечению обстоятельств, Есенин, сбежав из клиники проф. Ганушкина, где он спасался от судебного преследования, 24 декабря прибыл на поезде в Ленинград, в логово ещё сильной зиновьевской оппозиции. Казалось бы, при жёстких политических разборках всем не до поэта, полного творческих надежд. Однако его убили… убили за стихи, которые наполнялись огромной социальной силой и становились опасными для власти.
Появился лукавый некролог Л.Д. Троцкого, где отмечается: «Поэт погиб потому, что был несроден революции. Но во имя будущего она навсегда усыновит его». Получается, приспособит. При этом Троцкий проговорился, указав точную дату гибели Есенина 27 декабря [2]. Ошибочно многими называлось и называется 28 декабря.
В наши дни тележурналист Виктор Правдюк, взяв интервью у вдовы коменданта гостиницы «Англетер» Антонины Львовны Назаровой, многое прояснил. Оказывается, около 23 часов 27 декабря 1925 года Василия Михайловича Назарова вызвали срочно в гостиницу, а наутро он сообщил жене, что Есенина вынули из петли. Следовательно, его свидетельские показания о неожиданном обнаружении трупа утром 28 декабря – это ложь с инсценировкой, в которую были вовлечены так называемые свидетели Елизавета Устинова и Вольф Эрлих.
Среди многочисленных некрологов и воспоминаний следует особо выделить некролог, написанный Борисом Лавренёвым под назваеим «Казнённый дегенератами»: «Есенин был захвачен в прочную мёртвую петлю. Никогда не бывший имажинистом, чуждый дегенеративным извергам, он был объявлен вождём школы, родившейся на пороге лупанария и кабака, и на его спасительном плоту всплыли литературные шантажисты, которые не брезговали ничем... Дегенеративные от рождения, нося в себе духовный сифилис, тление городских притонов, они оказались более выносливыми и благополучно существуют до сих пор, а Есенина сегодня уже нет... Я знаю, что перед этой раскрытой могилой будет сказано много сладких слов и будут писаться «дружеские» воспоминания. Я их писать не буду. Мы разошлись с Сергеем в 18 году – слишком разно легли наши дороги. Но я любил этого казнённого дегенератами мальчика искренно и болезненно... И мой нравственный долг предписывает мне сказать раз в жизни обнажённую правду и назвать палачей и убийц – палачами и убийцами, чёрная кровь которых не смоет кровяного пятна на рубашке замученного поэта».
Фраза в некрологе: «Может быть, в последнюю минуту прояснения ему вспомнилось «рязанское небо» и осознанная невозможность вернуться к нему заставила измученного оборвать «непутёвую жизнь» – выглядит как редакционная вставка, настолько она не согласуется со всем контекстом статьи и со словами о кровяном пятне на рубашке замученного поэта. Да и начинается эта фраза с предположения «может быть» [3].
Обвинение задело имажинистов, что называется, за живое, и они... потребовали третейского суда, который, естественно, закончился ничем, как это явствует из дневника П.Н. Лукницкого.
Из воспоминаний Сергея Городецкого:
«В страстной статье в «Красной газете» Б. Лавренёв обрушился на тогдашнюю компанию Есенина, на имажинистов... Это не совсем верная концепция и даже совсем неверная... Имажинизм был для Есенина своеобразным университетом, который он сам себе строил. Он хотел быть европейцем... Это была его революция, его освобождение... Когда я, не понимая его дружбы с Мариенгофом, спросил его о причине её, он ответил: «...как ты не понимаешь, что мне нужна тень». Но на самом деле в быту он был тенью денди Мариенгофа, он копировал его и очень легко усвоил ещё до европейской поездки всю несложную премудрость внешнего дендизма... Есенинский цилиндр потому и был страшнее жупела для Клюева, что этот цилиндр был символом ухода Есенина из деревенщины в мировую славу» [4].
Другой точки зрения придерживался независимый Владислав Ходасевич. Из рецензии В. Ходасевича «Цыганская власть» на книгу воспоминаний Анатолия Мариенгофа «Роман без вранья»:
«…вся имажинистская школа» тем отчасти и поддержала себя в литературном отношении, что примазалась к тому же Есенину: точнее – затащила к себе Есенина, как затаскивают богатого парня в кабак, чтобы за его счёт кутнуть... истинный герой книги – не Есенин, а та банда, которой он был окружён, и тот фон, тот общий порядок, при котором эта банда могла жить и работать» [5].
В полузабытой книге «Почерк и личность» Д.М. Зуева-Инсарова, графолога-чекиста 20-х годов, даётся «показательный» анализ личности Сергея Есенина. Из этого анализа следует заключить, что поэт страдал «мнительностью», «боязнью смерти» и что для него был характерен «распад личности».
Эта работа была заказана графологу-чекисту за несколько дней до гибели поэта редактором кооперативного издательства «Современная Россия» Н. Савкиным, который располагал автографами поэта разных лет [6].
Следует oсобо подчеркнуть, Николай Петрович Савкин – поэт-имажинист, ответственный редактор альманаха «Гостиница для путешествующих в прекрасном», где Есенин в 1924 году демонстративно отказался печататься.
В письме к сестре из Тифлиса после стычки в Баку с Блюмкиным Есенин спрашивает: «Что нового? Как чувствуют себя и как ведут Мариенгоф с Ивневым?» И далее: «Передай Савкину, что этих бездарностей я не боюсь, что бы они ни делали. Мышиными зубами горы не подточишь» [7].
Известно, что Савкин в ноябре 1925 года заходил с Есениным к Устиновым в «Англетер». Это был предпоследний приезд Есенина в Ленинград на несколько дней.
Несомненно одно, убийственная характеристика на Есенина, заказанная графологу-чекисту членом имажинистского объединения за несколько дней до гибели поэта, сыграла отведённую ей роль в создании образа поэта-самоубийцы.
С. Есенин из архива Софьи Есениной-Толстой
Нельзя не обратить внимания и на тот факт, что за несколько дней до гибели Есенина в ОГПУ изучали его почерк, а потом появилась по представлению Вольфа Эрлиха так называемая предсмертная записка. И как тут не вспомнить, что, помимо Зуева-Инсарова, были и другие специалисты по почерку, например Яков Блюмкин? Он сумел подделать не только подпись секретаря Дзержинского, чтобы проникнуть к немецкому послу Мирбаху, но даже ухитрился написать в мае 1925 года на Лубянке предсмертное письмо Бориса Савинкова, по данным А.И. Солженицына [8]. Это письмо долгое время считалось подлинным и в кругу ближайших друзей убитого.
Ещё проще было подделать почерк Есенина по многочисленным автографам. Но в любом случае строки «До свиданья, друг мой, до свиданья…» – это стихотворение, которое выдали за предсмертную записку, чтобы убийство в «Интернационале»-«Англетере» представить как самоубийство. Кстати, по свидетельству Нины Табидзе, Есенин и раньше писал стихи кровью при отсутствии чернил или чтобы подчеркнуть важность сказанного. Например, «Поэтам Грузии» [9].
Кроме того, независимый кропотливый исследователь Николай Астафьев справедливо подчёркивает, что подлинник стихотворения, находящийся в Пушкинском Доме СПб, так и не был до сих пор всесторонне проанализирован. Действительно, генетическая экспертиза кровавого текста не проводилась. Тем не менее версия убийства Есенина некоторыми есениноведами объявляется мифом.
В день похорон Есенина один из компании «близко знавших поэта», Э. Герман (он же Эмиль Кроткий), любитель мистификаций, опубликовал хлёсткие, злые строки, которые многим пришлись по сердцу, включая и некоторых современных биографов поэта:
«Жизнь Есенина материала для трагедии не давала. Ему везло. Любимый, рано признанный, он легко, как своё тело, нёс тяжелеющую с каждым днём славу. Но трагедия нужна была Есенину как стимул для творчества. Он её сочинил. Биографию Есенина писать нет надобности. Он сам написал её стихами, и написал так убедительно, что поверил в неё...
У Пушкина был Дантес. У Есенина Дантеса не было. Он сам нанёс себе удар. Кого винить? На кого сердиться? На тебя, Серёжа? На любимых не сердятся».
Вот так. Убил себя, поскольку нужна была трагедия как стимул для творчества. И сам во всём виноват, Серёжа, доигрался. «С кем?» – хотелось бы спросить у тех, кто с упоением цитирует эти строки «близкого знакомого» и приводит их в доказательство официальной версии самоубийства.
Но почему же Э. Герман написал такую загадочную фразу: «На любимых не сердятся»? А ведь это намёк на строки из есенинской «Метели»:
Себе, любимому,
Чужой я человек.
Далее читаем:
И первого
Меня повесить нужно,
Скрестив мне руки за спиной
За то, что песней
Хриплой и недужной
Мешал я спать
Стране родной.
Так вот о каком есенинском «пожелании» напомнил нам один из его «доброжелателей». А есениноведы откликнулись и решили этот «компромат» подверстать к «Делу о самоубийстве С.А. Есенина» да поплотнее его закрыть [10].
Нельзя обойти вниманием и Дневник Галины Бениславской, которую обычно представляют как исренную защитницу поэта. Oднако в 1925 году она хотела вывести Есенина, по её словам, «на чистую воду».
Видимо, в издательстве «Ардис», опубликовавшем эти записи, ошиблись, предполагая, что «Л» следует расшифровать как Лев Повицкий, на самом деле Лев Седов, сын Л.Д. Троцкого, за которого Галина Бениславская, по опубликованным свидетельствам сестёр Сергея Есенина, надеялась выйти замуж.
«...Сергею трудно было не взбеситься, и не в силах был он оборвать это красиво, конечно, то грубое, что в нём всегда было, всё это всплыло... Там, где меньше всего ожидала, – там нашла. Ведь с Л. я могла быть сама собой, настоящей, не ломая себя. Ведь мало не лгать, только тогда хорошо, когда можно говорить всю правду прямо. С Л. я могла говорить. Я вот сейчас вспоминаю и мне приятно и хорошо – здесь я была правдивой до конца».
Вместе с тем, помимо исторического контекста, существуют и прямые свидетельства об убийстве Сергея Есенина. Наталья Михайловна Дитерихс, двоюродная сестра последней жены поэта Софьи Андреевны Толстой-Есениной, в 1925 году жила в Померанцевом переулке в одной квартире с Есениным и Соней. Она вспоминала о поразившем её на всю жизнь ночном звонке из Ленинграда вскоре после того, как туда неожиданно отправился Есенин. 27 декабря ближе к полуночи в квартире Толстых раздался звонок. Наталья Дитерихс взяла трубку. Мужской голос в столь поздний час настоятельно потребовал к телефону Софью Андреевну. После услышанного Соня упала в обморок. Придя в себя, она проговорила: «Сергея застрелили».
К этим воспоминаниям Наталья Михайловна, по свидетельству опекавшего её поэта Григория Калюжного, вынужденно возвращалась не раз, поскольку при всяком удобном случае он её переспрашивал. И каждый раз она отмечала, что в телефонную трубку было сказано: «Застрелили».
По свидетельствам некоторых современников, в ту ночь звонили из Ленинграда не только Софье Андреевне. Так, по словам историка Андрея Николаевича Зелинского, директора музея Академика Н.Д. Зелинского, о ночных звонках из Ленинграда он узнал от известного архитектора Стефана Сергеевича Карпова, который в те трагические дни работал в «Англетере» вместе со своим отцом краснодеревщиком. Андрей Николаевич Зелинский, а также Григорий Петрович Калюжный, общаясь с архитектором Стефаном Сергеевичем Карповым, хорошо запомнили и другой его рассказ о 5 номере гостиницы «Англетер». Комендант гостиницы Василий Михайлович Назаров поручил им в срочном порядке заделать дверной проём в номер соседний с есенинским с тем, чтобы и следов не осталось.
Благодаря усилиям Софьи Андреевны Толстой-Есениной до нас дошли фотографии 5 номера гостиницы «Англетер»-«Интернационал», сделанные по её заказу ленинградским фотографом Владимиром Владимировичем Пресняковым в 1925-1926 годах после трагедии. На них запечатлён 5 номер гостиницы в разных ракурсах.
Как известно, Софья Андреевна Толстая-Есенина передала многие собранные матерталы в первый Есенинский музей в Москве, расположенный в Доме Герцена при Литературном музее Всероссийского Союза писателей. Но Есенинский музей просуществовал недолго всего три года. В 1929 году он был закрыт. Тогда С.А. Толстая-Есенина стала пожизненной хранительницей есенинских материалов. В трудные годы замалчивания творчества Есенина ей удалось подготовить и издать два поэтических сборника поэта: «Стихи и поэмы» (1931) и «Избранное» (1946) небольшими тиражами.
Правда, уже в годы Великой Отечественной войны отношение к Церкви, а также к Есенину постепенно начало меняться. О Пушкине вспомнили ещё раньше в 1937 году, отметив 100-летие гибели поэта многотысячными тиражами. Вместе с тем в том же 1937-1938 годах были расстреляны почти все поэты Есенинского круга и сын Сергея Есенина Георгий (Юра Изряднов) в 23 года.
По словам выдающегося скульптора Николая Александровича Селиванова, который всю жизнь трудился над образом Сергея Есенина и поэтов из его окружения, посмертная маска Есенина хранит в себе много тайн.
В 1956 году для своей курсовой работы в Суриковском институте Николай Селиванов неожиданно для многих выбрал светлый образ Сергея Есенина, стихи которого долгое время были под запретом. На эскизе появился поэт рядом с берёзкой. Никто другой за есенинскую тему ещё не брался, поэтому профессор Николай Васильевич Томский, прославленный советский скульптор, лауреат множества премий, подарил юноше посмертную маску Есенина из Ленинграда, прекраснаую и вместе с тем трагичную, с каким-то моцартовским выражением лица, которое оказалось навеки спрятанным под гипсом. Всех студентов поразила вмятина на лбу. Тогда Николай Васильевич пояснил, что пробоину на лбу при снятии посмертной маски залепили пластилином, но всё-таки она видна [11].
Работа писательской Комиссии по установлению обстоятельств смерти Сергея Есенина с привлечением некоторых специалистов под председательством Ю.Л. Прокушева закончилась в 1993 году [12]. При этом публично пообещали продолжить деятельность в случае получения новых материалов.
Дело в том, что само появление Комиссии было связано с обнародованием малоизвестных материалов. В марте 1989 года во время Есенинских чтений в городе на Неве мне чудом удалось по Ленинградскому телевидению в программе с прямым эфиром «Открытая дверь» показать посмертную фотографию Есенина, сохранённую дочерью поэта Татьяной Сергеевной и переданную ею в Ташкентский музей. Так была легализована эта трудная тема. Появились первые статьи: Заслуженного работника МВД полковника Эдуарда Хлысталова в журнале «Москва», Сергея Куняеваа в журнале «Человек и закон» и моя статья в журнале «Слово», где редакция опубликовала новость о создании Комиссии по расследованию обстоятельств гибели С.А. Есенина при Всесоюзном Есенинском комитете СП СССР. Всех авторов статей и выступлений пригласили в эту Комиссию, как выяснилось потом, с явной целью разоблачить не убийц Сергея Есенина, а «домыслы», включая и первое малоизвестное заявление Василия Ивановича Белова об убийстве Есенина, сделанное в 1988 году на литературном празднике в Вологде на основе посмертных фотографий поэта.
До ноября 1991 года специалисты из Прокушевской комиссии работали спустя рукава, посмотрев лишь копии посмертных масок и некоторые фотографии без негативов. Однако отрапортавали о том, что работа закончена. Поэтому мне пришлось опубликовать статью «Фальсификация века» (газ. «Русский Вестник», 1992, №10 и №17). В результате Комиссия проработала ещё два года, отвечая на поставленные Ю.Л. Прокушевым вопросы, главным образом относительно соблюдения законодательных норм 1926 года при закрытии досудебного расследования «Самоубийства С.А. Есенина». Оказалось, что нормативы в 1926 году были соблюдены. Получается, всё было шито-крыто, или по закону. Вместе с тем нам пообещали возможное продолжение расследования, если появятся новые материалы. Однако эти заверения оказались обманом. В 1996 году при содействии ИМЛИ РАН вышло первое издание «Смерть Сергея Есенина. Документы. Факты. Версии», приуроченное к 100-летию поэта, а через год 4 октября 1997 года нас пригласили в ИМЛИ РАН на благотворительный международный аукцион. На нём были выставлены на продажу новые материлы: посмертная маска поэта и оригиналы посмертных фотографий Есенина, выполненные Романом Карменом. По сообщению в НГ на снимках: Есенин в гробу «со следами побоев». Как член писательской Комиссии по установлению обстоятeльств смерти Сергея Есенина я обратилась в Генеральную Прокуратуру с открытым письмом «Первые Есенинские торги. Улики на продажу» с предложением возбудить уголовное дело по факкту гибели Сергея Есенина, пока всё не распродано (газ.«Cоветская Россия», 1997, 2 октября). Меня поддержали Дирекция и Учёный Совет ИМЛИ, а также племянница поэта С.П. Есенина ( газ. «Советская Россия», 1997, 18 октября).
С резкой критикой работы Прокушевской комиссии выступили и другие её члены: проф. паталогоанатом Ф.А. Морохов, судмедэксперт Е.В. Черносвитов, Заслоуженный работник МВД полковник Э.А. Хлысталов. Однако есениноведу, автору многочисленных книг о самоубийстве Есенина Ю.Л. Прокушеву удалось спустить всё на тормазах.
Да, специалисты не нашли противоречий в Акте судмедэксперта Гиляревского, но они возникают при сопоставлении этого Акта с другими документами, и прежде всего, с записями секретаря похоронной комиссии П.А. Лукницкого, где отмечается, что у Есенина сильнейшая травма глаз. Читаем: «один глаз навыкате, а другой – вытек». В Акте судмедэксперта Гиляревского: «зрачки в норме». Допустим, как говорят специалисты, горячая труба оказала влияние на глаза и лоб Есенина. Однако в Акте Гиляревского не зафиксирован ни ожог, ни травма глаз. Значит, где-то ложь.
Племянница Сергея Есенина, дочь любимой сестры Александры (Шуры) Светлана Петровна Есенина (1939-2010) в противовес материалам Ю.Л. Прокушева составхила сборник «Не умру я, мой друг, никогда». Воспоминания, статьи, речи, интервью, документы об обстоятельствах гибели С.А. Еенина» с многочисленными доказательствами убийства поэта на 712 страницах. Однако это уникальное издание 2011 года, также как и многочисленные письма Светланы Петровны в Генеральную Прокуратуру и Президенту, осталось без должного внимания. Видимо, неслучайно в конце своей жизни Светлана Петровна написала в предисловии к Сборнику, собранных ею вместе с соратниками материалов, очень горькие слова: «Родинa! Как же ты жестоко обошлась с одним из своих самых преданных сыновей»[13].
Среди материалов этого Сборника больше всего поражает рассказ Маргариты Васильвны Алхимовой из Есенинского общества «Радуница» о том, что есть сведения о перезахоронении Есенина сразу после похорон. Это свидетельство Павла Фёдоровича Снегирёва, шофёра ОГПУ в 20-е годы. К тому же, по словам Светланы Петровны Есениной, в 1955 году участники похорон матери поэта Татьяны Фёдоровны неожиданно наткнулись на какой-то новый гроб в его могиле.
Сын поэта Александр Сергеевич Есенин-Вольпин, известный математик и правозащитник, с которым мне довелось познакомиться на Есенинских Чтениях в Ленинграде в 1989 году, убедительно просил пригласить его из США на эксгумацию во избежание кривотолков. Однако до такого повората событий он, к сожалению, не дожил. У меня осталась его письменная просьба о проведении эксгумации. К тому же, он говорил что, если могила окажется пуста, то это и будет доказательством убийства. Пока эксгумация не проводилась. Более подробно в моей книге «Златоглавый. Тайны жизни и гибели Сергея Есенина» [14].
В последнем видео «Тайна смерти Есенина», снятом в 2025 году Лекторием «Достоевский», основанным как просветительский проект Владимиром Мединским, теперь уже председателем Союза Писателей России, рассматриваются две версии гибели Сергея Есенина: самоубийство и убийство. При этом даётся обещание разобраться на государственном уровне «с открытием уголовного дела» [15].
Вместе с тем правда об убийстве Есенина уже прозвучала с амвона храма в Рязани в 2005 году, во время Есенинского праздника, приуроченного к 110-летию рождения поэта. Владыка Павел (Пономарёв), обращаясь к писателям призвал всех «молиться по убиенному» [16]. Оказывается, один из участников убийства успел покаяться на исповеди. Дождёмся ли мы раскаяния от тех, кто обвинял Поэта в самоубийстве?
СНОСКИ
- Устинов Г. Ф. Литература наших дней. – М.: Девятое января, 1923, с. 54-60.
- Троцкий Л. Д. Памяти Сергея Есенина в сб.: Памяти Есенина. – М.: Всероссийский союз поэтов, 1926, с.11-16.
- Лавренёв Б. В. Казнённый дегенератами. – «Красная газета». Ленинград, 1925, 30 дек., вечерний выпуск.
- Городецкий С. М. О Сергее Есенине в сб.: С. А. Есенин в воспоминаниях современников. М.: Худож. лит., 1986, т. 1, с. 184.
- Ходасевич В. Ф. Цыганская власть. – Газ. «Возрождение». Париж, 1927, № 751.
- Меликсетян А. С. «Англетер». Ловушка поэта. – В газ. «Комсомольская правда», 1990, 8 сент.
- С. А. Есенин – Е. А. Есениной. Тифлис, 1924, 17 сент. – Собр.соч., М.: – Худож. Лит., 1976, т. 6, с. 154.
- Солженицын А. И. Архипелаг Гулаг. – М.: Сов.. пис. 1989, т. 1, c. 365.
- Табидзе Н. А. Золотая монета. – В сб.: Воспоминания, 1965, с. 392.
- Цитируется по ст. Шипулина Г. Мифы о смерти Есенина. – Журн. «Литературный Азербайджан», 1990, № 11, c. 108. См. также сноску 12, с. 255.
- Бениславская Г.А. Дневник. – Журн. «Подъём 1990, №5, с.196-218. Перепечатка из нью-йоркского издания с ошибкой в комментариях, допущенных изд. «Ардис».
- Cеливанов Н. А. Воспоминания. По материалам Есенинского вечера «Нас не забудет Русь…». ЦДЛ, 2018, 17 октября.
- Материалы комиссии Всеросcийского писательского Есенинского комитета по выяснению обстоятельств смерти поэта// Сост. Ю.Л. Прокушев, М.В. Стахова. — М.: ИМЛИ РАН, 2003.
- ¹«Не умру я, мой друг, никогда». Воспоминания, статьи, речи, интервью, документы об обстоятельствах гибели С.А. Есенина // Ответ. сост. С. П. Есенина. — Саратов: Ай Пи Эр Медиа, 2011.
- Сидорина Н. К. Тайны жизни и гибели Сергея Есенина. М.: Классика плюс. 1995, переиздание Калининград: Янтарный сказ, 2005.
- Тайна смерти Есенина. Видео. Лекторий «Достоевский» 2025
https://rutube.ru/video/5d976207e59d798e7b91afd9f30c7aff/
- Архиеп. Рязанский и Касимовский Павел (Пономарёв). Есенинский праздник в Рязани к 110-летию поэта. 2005, 1 окт.
С. Есенин 1925. Фото М. Наппельбаум
Гостиница «Англетер» с Исаакиевской аптекой
Место трагедии. Журн. «Огонёк», 1926 г., 10 января. Фото М. Наппельбаум и В. Пресняков
Место трагедии. 28 декабря 1925. Рисунок В Сварога
В 5 номере. 28 декабря 1925. Рисунок В. Сварога
С. Есенин в 5 номере. 28 декабря 1925. Фото М. Наппельбаума
Подлинник стихотворения, написанного кровью
Прощание. По краям гроба Н. Клюев и В. Эрлих, в центре Толстая с В. Наседкиным. Ленинград, 29 декабря 1925 г.
Современное здание «Англетера»
Посмертная маска из Пушкинского Дома
Могила С. Есенина в 1926 году с Распятием
Прощание в Москве. В центре мать и сестра Катя. У головы З. Райх и Вс. Мейерхольд
2.
1. Cвидетели