О книге «Русский свет “Ермакова поля”»/ Омельчук А.К., Елфимов А.Г., Мизгулин Д.А./ Тобольск. Общественный благотворительный фонд «Возрождение Тобольска». 2025 г. С. 88 с ил.
Я к розам хочу в тот единственный сад…
Там шепчутся белые ночи мои
О чьей-то высокой и тайной любви,
И все перламутром и яшмой горит,
Но света источник таинственно скрыт.
Анна Ахматова
Откуда этот свет неяркий,
Зачем так тянешься к нему?
Анатолий Аврутин
Из космоса наша планета видится лучистой, небесно-голубой. С темной Земли, кажется, свет на землю льется только с небес. Так какого же цвета на самом деле юдоль земная, и откуда проистекает тот жизнетворный свет, который мы называем белым, и куда исчезает, падая на атмосферную преграду? Он, распадаясь на основные цвета жизни, раздаривает себя всему миру, доказал ученый. Но только ли одна физика свидетельствует об этом вечном чуде? И зачем так тянешься к нему – к этому неяркому, затеняемому невзгодами и непогодами свету, подставляя ему сердце и ладони.
Всю жизнь человек ищет смысл своего бытия, понятие вечности имманентно каждому чуть ли не с младенчества и расширяется в осмыслении по мере взросления, обретения человеком чувственного и духовного опыта. Сердце протестует от сознания конечности жизни, надежда на то, что человеческое существо не может исчезнуть бесследно, живет в любом человеке, даже неверующем. В России все классические произведения искусства проникнуты ощущением вечности, а древнерусские иконы, отражают сакральные образы, пребывающие вне времени.
Смерть и Время царят на земле, —
Ты владыками их не зови;
Все, кружась, исчезает во мгле,
Неподвижно лишь солнце любви.
Владимир Соловьев
Неподвижность (предстояние) – это там, в высших сферах, на земле – смерть и время. Неизменное влечение к образам вечности – основной признак русского классического искусства, поэзии, философии, литературы.
Проблема художественного отражения времени исследована достаточно полно. Но духовную гармонию может содержать и такое явление человеческого сознания и деятельности, как сад-парк. Его смыслы восходят к первоосновам бытия, к Райскому саду, к идее вечной обновляемости, цикличность времен года зримо отражается в реальных образах природы. Сад, пронизанный светом, также символ победы над временем и хаосом, здесь зримо энтропию возбужденного, перегретого страстями мира сдерживает негэнтропия истинного, гармоничного, подразумеваемого, здесь рукотворная красота противостоит дикому лесу. Как говорят философы, «сад предстает сложной областью приложения интеллектуальных усилий их создателей, этико-религиозных метафор и способом художественно-эстетического преображения пространства».
Действительно, пусковая идея знаменитого тобольского сада-парка «Ермаково поле» была в необходимости «преображения пространства», а точнее, – в реконструкции свалки строительных отходов. И такое преображение посредством приложения интеллектуальных усилий в создание художественно-эстетического образа состоялось. Хотя, «быстро сказка сказывается…», как говорится, но только через несколько десятилетий непрестанного труда архитекторов, ученых-ботаников, дизайнеров, инженеров – ландшафтный парк «Ермаково поле» Аркадия Григорьевича Елфимова вызрел в своей космической красоте, укоренился в пространстве-времени и прославился на всю Сибирь и шире. Парку посвящены многие исследования, книги, альбомы, стихи.
Новая книга известного фонда «Возрождение Тобольска» «Русский свет “Ермакова поля”» – особенная. Она рассказывает о парке как вдохновляющем художественном, музыкальном и литературном произведении. Как говорит автор «словесно-живописного» вступительного текста Анатолий Омельчук, это «ландшафт русской воли», здесь родной земли простор, необыкновенный, вмещающий и тучные небеса, и суровые гулкие реки, и неземной свет. Да, это парк света.
«Парк света.
Моментальное волшебство, но длится оно долго. Дирижер Солнце, спрятавшись за плотными облаками, играет неслыханную мелодию.
Парк света.
Я понял, что главное произведение жизни, главный шедевр Аркадия Елфимова – это его парк “Ермаково поле”.
Парк света.
На планете равных ему нет.
Никто такого не видел.
Но не только ж мне одному могло так волшебно повезти?»
Промыслительно, что человек с именем Аркадий создал свою символичную Аркадию — сияющий идеал, средоточие недостижимой гармонии человека, природы и духа. Но кто же этот человек – создатель парка – Аркадий Григорьевич Елфимов? О нем мы знаем много, он известен в России и за рубежом. Родился в Тюмени, посвятил жизнь Тобольску, по образованию строитель и экономист, в 80-е годы был председателем горисполкома Тобольска, позже создал и возглавил Общественный благотворительный фонд «Возрождение Тобольска». Всероссийски известный издатель, коллекционер, благотворитель-просветитель. Как говорит писатель, ученый-культуролог Нина Ягодинцева, «Елфимову удалось создать уникальные авторские коллективы писателей, историков и публицистов, краеведов, путешественников, художников и дизайнеров, и это особый талант организатора и руководителя. В ежегодном календаре фонда они названы поимённо, приведены их портреты и краткие биографии, и становится понятно: вот она, истинная элита современной России, те, кто знает её прошлое, максимально действует в настоящем и заботится о будущем.
Елфимов ввёл своеобразную «моду» на максимально содержательную, красивую, достойно оформленную книгу в то время, когда многие говорили, что время бумажной книги прошло и место её – в макулатуре. Каждая книга фонда становится буквально произведением книжного искусства, и, хотя тиражи для огромной страны невелики, лучшие библиотеки гордятся этими изданиями».
Книга – его страсть, потому что он – мыслитель и художник. Это человек, узревший Божий замысел о себе и принявший крест трудного поприща. Про многие его свершения можно сказать – «это впервые в России». Деятельность фонда распространилась на всю страну. Издания фонда участвовали в престижных конкурсах книжного искусства и получили немало всевозможных наград.
Но главная награда его жизни – его парк! Произведение сложного высокого искусства. Как говорит Анатолий Омельчук, сам поэт, художник, кинорежиссер, «Торжественна симфония парка. Это живой оркестр. И береза – скрипка. И ель – виолончель. И дуб – контрабас. И липа – скрипка-пикколо. И сосна – валторна. Каждое дерево излучает свой свет и в ореоле этого света исполняет свою партию».
Зримое и слышимое, чувственное и материальное, осязаемое и мыслимое – созвучные темы этой симфонии. Такое реальное многоголосие – полифонично, однако, излагается (созидается) оно одним авторским голосом, хозяином сада-парка, что не допускает расслоения текста-картины-мелодии на отдельные голоса. «Тень музыки», о которой писала А. Ахматова[1], как тень музыки Моцарта на пушкинские стихи, легла на живое, дышащее, замирающее и воскресающее произведение Аркадия Елфимова, о чем можно судить по дивным, звучащим художественным фотографиям «Сибирской Аркадии», представленным в книге.
Эти фотографии-картины, также – творчество Аркадия Елфимова, почетного члена Российской Академии художеств, члена Союза фотохудожников России и Творческого союза художников России. В книге они связаны одним временем года – объяты трепетной яркой сибирской осенью, и каждая наделена поэтическим приношением от известного русского поэта Дмитрия Мизгулина, в нескольких строках выражающего суть живописного образа. Фотопейзажи композиционно обработаны и графически прорисованы дизайнером Елизаветой Бабаевой так, что углубляется их философское звучание.
Символична первая фотография книги– оранжевая крона дерева кажется кружевной, но это она так изъедена непогодой, дерево готовится к успению. Не четко видится сложной, непонятной этимологии седая поляна у его корней. То ли подернутая морозцем, то ли покрытая пожухлой короткой белесой травкой, она похожа на устланное светлыми перышками птичье гнездышко. Оно пусто, покинуто птицами, они улетели. Но не остается ощущения безвозвратности. Смешанных оттенков охристые краски кроны, не отдавшие еще своего зеленого цвета невысокие близкие кусты, все это свидетельствует о неизбывности бытия, о борьбе за жизнь, о трудном противостоянии гибели. Остается ощущение, что и птицы обязательно вернутся к своему родному теплому, мягкому, родильному гнезду, где остались перышки возмужавших птенчиков. Вот прикровенный символ неизбывности жизни, не сдающейся даже в объятиях смерти.
Поэт Дмитрий Мзгулин по-своему осмысляет картину:
Чеканно светятся слова,
Литые правила вменяя,
И чуть колышется листва,
Росу тяжелую роняя.
Это тоже образ замирания, слезного погружения в успение. Но успение – не смерть, лишь временный уход от жизни, будет пробуждение-воскресение. Так природа, показывая человеку пример крепости, стояния, обнадеживает и спасает его от отчаяния.
А вот картина, отцентрированная храмом. Здесь парк Аркадия Елфимова стал образом «великого в малом». Создание таких садов имеет древнюю историю и опыт, связанный с концепцией наполненности пространства архитектурными, скульптурными, декоративными деталями. Видимая на фотокартине часовня – реальное здание, создано по подобию белокаменных древнерусских часовен, какие возводили на княжеских дворах, действительно расположено в парке. Объятая алым рассветом погожего осеннего дня часовня, освященная во имя Дмитрия Солунского, кажется праздничной. Архитектурного образа свод из тонких ветвей белоствольных берез и тянущихся им навстречу корявых ветвей елей отделяет часовню от массива участников запечатленного события, которыми являются десятки домиков-скворечников, установленных каждый на своем шесте (тоже реальный элемент парка). Эта община заставляет задуматься и понять, что русская жизнь в ее трепетности, мимолетности, зыбкости, непонятно как существующая в тысячелетиях, находится под Покровом Божиим и Богоматери. Дмитрий Мизгулин устойчивость Божиего мира, акцентируя сочинительный союз «так же», выражает так:
Но как прежде – лепечет листва,
Так же птицы поют по утрам,
И все те же молитвы слова
Наполняют предпраздничный храм.
На нескольких фотографиях пространство парка дополнено памятниками – художнику В.И. Сурикову, молитвеннику протопопу Аввакуму и другим историческим личностям сибирской земли. Они вовлечены в композицию как сиятельные участники. Подобная царскосельской пушкинской, местная скамейка располагает путника остановиться, сесть и залюбоваться тобольской далью, которую, бережно покачивая на своих волнах, уносит куда-то Иртыш. Холодная легкость воздуха, увлекающая вдаль прозрачность нового дня, кажется, обжигают утренним морозцем гортань во время восторженного вздоха, заставляют зрителя поеживаться от морозца. То ли еще будет сибирской зимой?
Но пока в саду Аркадия Елфимова яблони еще не сбросили свои дары на землю. Дивная, яркая, красочная фотография яблоневой ветки со спелыми плодами, исполненными сока, обладает чувственным подтекстом природной родовой миссии, заставляет вспомнить слова из Песни Песней царя Соломон:
«два сосца твои – как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями. Доколе день дышит прохладою, и убегают тени, пойду я на гору мирровую и на холм фимиама. Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе!» (4: 5-7) И от себя добавить:
Как серны сосцы, молодой, волоокой,
Тяжелы ветви яблони, Божьей криницы,
От плодов, набухших сияющим соком
И желанием спелым в уста излиться.
И к земле, как кормилицу полные груди,
Ветви яблоню, словно к младенцу клонят,
И величествен миг, неизбежен, чуден,
Когда зрелое бремя она уронит,
И плоды её странник губами тронет.
Парк не обделён вниманием путников, которые специально приезжают сюда насладиться природной гармонией, неизбывной, возрождающейся красотой. Но чтобы она возрождалась, чтобы «Сибирская Аркадия» оставалась в достоинстве идеального сада и символа благодатной жизни, требуется непрестанный, огромный труд людей многих профессий. Им всем, названным поименно и в заслугах, Аркадий Елфимов посвящает заключительную главу книги. Это во многом и познавательная часть. Мы узнаем о профессиях, требующихся для созидания такого сада-парка, о конкретных людях, чей насущный вклад в организм парка сделало его шедевром.
Так, например, созидатель парка говорит о вкладе научного сотрудника Сибирского отделения РАН Анатолия Каракулова из Новосибирска: «занимается проблемами микроэволюции, филогении и систематики рододендронов азиатской части России. Автор и соавтор более 50 научных публикаций. Куратор дендрологической коллекции парка “Ермаково поле”».
О трудах выдающегося специалиста Марины Мурзиной и других сибирских селекционерах такие сведения: «…поскольку “Ермаково поле” – это и культурно-исторический и ландшафтный парк, и коллективный ботанический сад, задача ландшафтного дизайнера сводится к соблюдению баланса между образностью и насыщенностью различными видами растений. Это сложнейшая задача для специалиста, так как приходится балансировать “на грани”, тщательно охранять открытые пространства (поляны) парка, тонко подходить к вопросу растительного окружения малых архитектурных форм, которыми богат парк… В парке появилась коллекция сирени и чубушника отечественной селекции».
Или Елена Нуриддинова – «агроном парка, благодаря ее профессионализму и опыту не только привычные к сибирскому климату, но и редкие растения, требующие особенно тщательного ухода, чувствуют себя в парке хорошо: растут, цветут и радуют посетителей своей удивительной красотой».
В книге перечислены имена и деяния скульпторов, архитекторов, меценатов. О помощи известного в Сибири благотворителя Святослава Капустина Аркадий Елфимов пишет: «В парке “Ермаково поле”» при его участии был сооружен Поклонный крест “Дружине Ермака от благодарной России”. Также Святослав Николаевич оказал фонду большую необходимую поддержку для открытия памятника А.А. Алябьеву 23 апреля 2025 года». И подобных меценатов немало.
Да и сам хозяин этой земли трудится не покладая рук. Он подобен Ивану-Царевичу, об умениях которого так говорится в русской народной сказке «Ненаглядная Красота»: «Иван-Царевич не стерпел: “махнул рукой – стала улица, махнул другой – переулочек”». Зачем Елфимову это трудное дело? Чтоб родная земля была еще краше, чтобы были счастливы люди, чтобы в бесконечно удалённом уголке парка не погас лучик света бессмертия, имеющего полноту и гармонию в самых светлых сферах рая. Свет любви небесной сливается с любовью земной, которой так много в сердце хозяина парка. Не может быть художник талантливым, не имея в душе света, а в сердце любви. Как говорил великий Винсент Ван Гог, «полюбить Бога можно только, полюбив всё сразу». Таков и Аркадий Елфимов. Если человек любит, то он может достигнуть больше допустимого на земле. И такой сад, как «Ермаково поле», это во многом дар, осуществляющийся с помощью Божией.
Сад – символ покоя, гармонии, света, музыкальных шумов. Но в его имени звучат воинственные ноты, что оправдано необходимостью защищать свет мира от поползновения тьмы. В парке идет сражение за красоту, за жизнь непрестанную. А ведь во времена Ермака – здесь, действительно, шли бои за землю Русскую. Без любви воинов к Отечеству не случилось бы их победы. Как без любви Аркадия Елфимова ко всему в мире не смог бы зародиться, возмужать и выжить парк «Ермаково поле»
В предисловии к книге создатель «Сибирской Аркадии» подтверждает ее духовную ипостась. «Многие отмечают, что в парке “Ермаково поле”» особая аура, которая умиротворяет душу, наполняет ее покоем и светом, говорят ещё: «Снисходит благодать Божия». Могу только предполагать, отчего это происходит. Наверное, оттого, что я задумал и создал этот парк вовсе не для себя лично. Я обрел в Тобольске свою духовную родину. Каждый человек, который глубоко, искренне, по-настоящему любит свою родину, должен сделать для нее все, что в его силах».
Аркадий Елфимов сделал парк, ставший местом красоты – природной, рукотворной, духоподъемной и душеполезной. Истинное творчество – любовь к людям и стремление к звездам, которые для нас недостижимы пока мы живы. Елфимов, подчиненный ответственной обязанности трудного существования в нашем мире, объясняется в любви жизни посредством своего произведения – страстно, неотступно, без измены. Одаривает любимую яшмовым ожерельем листьев, кружевом перламутровых лепестков, бархатами дубовых стволов, благоуханным веянием трав. Это возможно, когда белый свет рассыпан на многие земные оттенки. Но художник титаническим духовным усилием решает и обратную задачу, зная, что только цвета света может быть путь к Свету. Именно такого цвета мы видим этот путь на фотокартинах, плавной диагональю восходящий к Богу.
Образом того, что парк-сад божественный уголок, может быть тисненое на обложке книги золотое дерево, под которым нет змея-искусителя, а рядом – несчастной Евы. Это дерево шелестит необлетающими золотыми листьями, будучи свидетелем не грехопадения, а символом струящейся Божественной любви к человеку и ответной человеческой любви к Богу в ее синергическом торжестве.
[1] Тень музыки мелькнула по стене. / Но прозелени лунной не задела. / О, сколько раз вот здесь я холодела, /
И кто-то страшный мне кивал в окне. Стихотворение «При музыке» А. Ахматова.
