Нелегко жить на свете старушке. Даже если живет она почти что в центре Москвы. Даже если она сравнительно обеспечена. Даже если она, слава Богу, более-менее здорова…
Все ее обижают или, в лучшем случае, игнорируют, и норовят отодвинуть куда-нибудь в сторону – на обочину той оживленной дороги, по которой устремляется к каким-то своим неведомым целям современное человечество.
А если и замечают – то, значит, чего-то от нее хотят…
Соседи, например, – чуть что – делегируют ее бегать по кабинетам, бороться с несправедливостями или просто что-нибудь выяснять. Потому что сами они не могут – они весь день на работе. А она на пенсии – и потому времени у нее, как они полагают, навалом.
А в тех кабинетах, которые ей приходится посещать, ей тоже не рады – там смотрят на нее тоскливо, и в глазах у них читается: когда уже ты, бабушка, в другое ведомство перейдешь и нас в покое оставишь?!
И по поводу ее имени, – прочитав в своих компьютерах, что зовут ее Сталена Ивановна, – почти всегда хмыкают…
И постоянно ей предлагают открыть свой «личный кабинет» в интернете – и, вместо того, чтобы оббивать пороги учреждений и отвлекать от работы занятых специалистов, решать все свои вопросы дистанционно.
Это они – чтобы от нее отвязаться…
Хотя она и пыталась под них подстроиться. И дважды – по ее просьбе – молодые люди, стоящие у приемной стойки, настраивали ей этот самый «личный кабинет». И все объясняли. И когда объясняли, она вроде бы все понимала… А потом, дома, оказывалось, что ничего не запомнила.
И теперь она ждет, когда того парня, который прошлый раз ей помогал, переведут на какое-нибудь другое место. Или, может быть, в отпуск отправят. Чтобы к другому, который ей еще не объяснял, удобно было бы обратиться. Она уже и тетрадку приготовила – чтобы все записывать. Иначе не получится: видно, голова у нее как-то по-другому устроена – не так как у этих нынешних…
К тому же, с некоторых пор она стала замечать, что не очень-то хорошо слышит. И часто, по этой причине, теряет нить разговора. И потому, в тех случаях, когда в разговоре с собеседником по всему было видно, что нужно как-то реагировать, приспособилась, кивая головой, неопределенно отвечать: «Да, конечно…» А если собеседник что-то оживленно рассказывал – и это отражалось на его лице, – то говорила, оживляясь с ним заодно: «Да, очень интересно!»
В общем, расслабляться ей никак нельзя, тем более что на постороннюю помощь рассчитывать не приходится.
Вот была она раньше девушкой (и довольно привлекательной девушкой). Всякий хотел угодить, услужить, оказать знаки внимания. Иногда даже с перебором. То и дело всяких соискателей отгонять приходилось… И насчет имени – кому надо – ласково называли Сташей. Даже – игриво – Сташкой. Она часто теперь вспоминала те времена…
Правда, и сейчас есть такие, что оказывают «знаки внимания»… Мошенники! Звонят, бывает, по несколько человек в день…
Вот, например, один недавно звонил. Будто бы из пенсионного фонда или еще откуда-то – она не расслышала. Говорит, ей положена прибавка к пенсии. Надо, мол, собрать все документы… Правда, с первых слов насторожило, когда сказал: «звОнит» вместо «звонИт». Слушала его, слушала, пока не донеслось до ушей словосочетание «узнать за пенсию» – прямо как у Бабеля: «Беня знает за облаву» (она Бабелем в молодости когда-то зачитывалась). Наверное, и этот теперь прямо из Одессы звонил... Она частенько в советское время в Одессу отдыхать ездила, и всякий раз очень удивлялась тамошним языковым выкрутасам. Там даже можно было услышать: «Деньги поставь на тумбочку»… А сам город ей очень нравился, оставил светлые воспоминания… А теперь – по телевизору показывали – там памятник Пушкину снесли, на фоне которого когда-то фотографировалась. Она эту фотографию недавно видела, когда старые альбомы просматривала.
Может поэтому, разговаривая с тем мошенником, не выдержала, сорвалась. Сказала, перебив его посреди тех словес, которыми он принялся ее опутывать: «И вам не стыдно таким заниматься?! Как это вы так быстро такими дегенератами, простите, стали?! Я в советское время в Одессу приезжала – так там тогда нормальные люди жили! Куда вы их дели?!»
Он еще ляпнул: «Почему вы вдруг решили, что я из Украины?» «Да потому, – уже кричала она ему в трубку, – что нормальные люди «на Украине» живут, а не «в Украине», и потому «звонЯт», а не «звОнят»! – не «из Украины», а «с Украины»! Пушкина учите – вместо того, чтобы памятники разрушать! Бога побойтесь!» – крикнула она еще напоследок, чувствуя бесполезность всяких других аргументов, после чего бросила трубку. А потом успокоительное пила. И сама себе удивлялась, что о Боге вдруг вспомнила – хотя и в церковь никогда не ходила.
И так – изо дня в день… Это только соседи ее думают, что времени свободного у нее много. На самом деле занята она с утра до вечера. И ничего не успевает.
Одна поликлиника сколько времени отнимает! Хотя вроде бы и серьезных проблем со здоровьем нет, но то одно заболит, то другое… И вообще – ко всему надо быть готовой… Возраст такой, что со здоровьем шутить опасно.
Хорошо, что появилась возможность проверить весь организм. Сердце, желудок, печень и все другое она уже проверила. Осталось еще почки продиагностировать…
Врачи, конечно, тоже смотрят на нее безо всякого к ней участия. Вроде бы и вежливы, но кажется, будто в душе укоряют: зачем, мол, от дел отрываешь? Однако помалкивают. Потому что ей положено…
А дома сколько работы – непочатый край! Задумала перебрать все свои вещи, которые насобирались за целую жизнь – провести своего рода инвентаризацию. А то много накопилось ненужного – такого, что вряд ли уже понадобится и что приходится раз за разом перекладывать с места на место. В общем, надо все пересмотреть – может что выбросить, может кому-то отдать… А вещей накопилось много – и одежда уже ненужная, прежних размеров, и посуда всякая, и книги. Покойный муж ее, Петр Петрович, очень читать любил, по истории в основном. Хороший был человек, полковник – фотография его на видном месте в шкафу, – правда, к старости стал выпивать, особенно после 91-го года, отчего, по сути, и умер…
А ей книг столько не надо. Может быть часть – те, что точно уже не пригодятся, – куда-нибудь в букинист отнести. Вдруг кому-то понадобятся…
Ей, с ее загруженностью, читать уже некогда. Больше получается телевизор смотреть. Он у нее на кухне, на холодильнике. Делает что-нибудь на кухне или чай пьет – и телевизор смотрит. А в телевизоре – Путин. Очень она его уважает. Недавно он и о мошенниках в речи своей отметил. Возьмутся за них теперь…
Книги же придется оставить пока на потом. Тем более что в книжных шкафах, кроме книг, бумаг всяких и документов – море! Одних папок с вырезками из газет – по кулинарии, по здоровью, по хозяйству и прочих – с разнообразной занимательной информацией – десятка два насобиралось. Тоже надо пересмотреть – и ненужное выбросить. А фотографий сколько: иногда станет перебирать – задержится взглядом над какой-то фотографией из прошлой жизни – и погружается на целый день в запечатленное на фотографии время, вспоминает изображенных на ней людей… Бывает, что и поплачет – ведь людей тех, по большей части, давно уже нет… И мысль вдруг возникнет странная: «Вот – где они теперь все?!»
В общем, работы много… И чтобы каждый день ко всей этой работе приступать – первым делом надо очки найти. Без них – никак. А она вечно умудряется куда-нибудь так их засунуть, что после полдня приходится тратить на поиск.
К тому же с некоторых пор столкнулась она с проблемой, можно даже сказать – напастью, справляться с которой без очков никак невозможно. Правда, и с очками – тут хоть десять очков надевай! – ничего у нее не получалось. В квартире нежданно-негаданно появились вдруг тараканы! Как-то так вышло, что за всю предыдущую жизнь сталкиваться ей с этим не доводилось. Знала о них, по сути, только по сказке Чуковского и по забавной песенке про «кукарачу», которую слышала когда-то от кубинских студентов… И вообще полагала, что подобная нечисть – вроде клопов с тараканами – заводится от антисанитарии, у всяких там алкоголиков…
И вот теперь – они у нее в квартире! И вовсе они не забавные.
Когда впервые заметила их на кухне – то даже думала, что ей померещилось. Но потом, когда они стали появляться регулярно – поняла: те, первые, были вроде разведчиков…
На первых порах они вели себя робко, и в панике убегали, как только она заходила на кухню. Но затем потихоньку освоились, нашли для себя укрытия, из которых она не могла их достать, и из этих укрытий спокойно за ней наблюдали. И, вообще, чувствовали себя все вольготнее…
Поначалу такое соседство было просто неприятно, вызывая брезгливость, но очень скоро оно стало приобретать характер нашествия, побуждая ее хоть как-то сопротивляться. Ни за какую посуду и оставленную на столе еду – она не была теперь уверена, что они на ней не наследили.
Она долго не решалась их давить, так как это было очень противно. Но после того, как однажды увидела целую их компанию, удиравшую врассыпную с оставленного на кухне пирожного, которое она не успела доесть, отвлекшись на каких-то четверть часа ради телефонного разговора с приятельницей, – она, разозлившись, осмелилась, наконец, идти в рукопашную. Это, впрочем, оказалось не так-то просто: пока находила очки, пока искала затем, чем можно задавить очередного негодяя – негодяи всякий раз легко успевали скрыться.
В качестве орудия она завела себе рулон туалетной бумаги, – выставив его на видное место возле арены предполагаемых сражений, чтобы был всегда под рукой. И благодаря этому парочку неприятелей все-таки сумела задавить, испытав неизъяснимое омерзение.
Однако, помимо омерзения, которым сопровождались схватки ее с врагами, она вскоре убедилась, что так их одолеть не получится – ввиду их многократного численного превосходства, – и стала склоняться к применению химических средств, хотя и не очень-то приветствовала использование лишней химии в доме.
В магазине ей посоветовали – и она купила какой-то гель, который надлежало размазывать в местах их скопления. С этим, правда, была проблема. Особых мест их скопления она не заметила: скапливались они обычно там, где было чем поживиться… И откуда они к ней просачивались – она никак не могла понять. Ей казалось, что они были везде. Она исследовала на своей кухне все углы и укромные места, но ничего похожего на пункты постоянного базирования неприятелей не обнаружила.
Но тут ей на выручку пришел телевизор. Шла какая-то передача о хищниках. И там говорилось, что хищники часто подстерегают своих жертв у водопоя – после чего ей пришла в голову мысль, что и ее неприятели, хотя и кажутся неуязвимыми, без воды, наверное, не обходятся – а в раковине на кухне всегда остаются какие-нибудь капли после мытья посуды. Она щедро размазала гель на подступах к раковине – и очень была довольна собой, предвкушая массовый падеж неприятелей. Однако, к ее удивлению, тараканов, в отличие от нее, снадобье нисколько не впечатлило – и она убедилась в этом, пару раз повторив процедуру.
Она решила испробовать другие средства – в магазине был представлен широкий их выбор. В следующий раз выбрала отпугиватель, включаемый в розетку, – и некоторое время тешила себя надеждой на избавление от напасти, пока не увидела на этом отпугивателе двух тараканов, оживленно между собой разговаривающих…
Затем она испробовала одно за другим чуть ли не все средства, предлагаемые магазином: ловушки, порошки, спреи… Некоторые из использованных снадобий были с такими страшными названиями на упаковке, что если бы тараканы умели читать, то непременно тут же собрали бы все манатки и всем кагалом убрались бы восвояси. Но тараканы читать не умели…
Ее все больше мучил вопрос: откуда они берутся? Она подозревала соседей. Тех самых, которые то и дело подбивали ее ходить по инстанциям по разным поводам. Наверное, развели где-нибудь грязь, привлекающую тараканов – а ей отдуваться приходится…
Ее ближайший сосед по лестничной площадке – Толик – пузатый, щеголявший круглогодично в майке-алкоголичке, любивший покурить втихаря на лестнице, особенно когда слегка выпьет, – воспринял ее тараканьи заботы как повод для шуток. Однажды, выглянув из квартиры на запах дыма и застав Толика на горячем, – хотя он и постоянно обещал, что больше не будет, – она, дав понять, что все видит, спросила его о другом: нет ли у них тараканов?
На это Толик бодро ответил:
– Бог миловал, Ивановна! Чего нет, того нет.
Чтобы продолжить разговор – ибо однозначный ответ Толика не рассеял ее подозрений в том, что именно его семейство повинно в разведении этой нечисти, – она посетовала с деланной озабоченностью, что только что толстенного таракана задавила, откуда-то к ней проникшего.
У Толика было хорошее настроение. Видно уже с утра пивком зарядился. На известие о задавленном толстом таракане он отреагировал бурно:
– Сталена Ивановна! Как Вы могли! Не ожидал такого от Вас!.. – воскликнул он патетически, после чего добавил, – Поставьте себя на их место. Разве они виноваты, что Господь Бог создал их с такой жизненной программой?! Им же тоже кушать хочется. Это их жизнь. Им же недоступны театры, библиотеки, планетарии… Вот представьте: какой-нибудь малюсенький, выйдет из своего укрытия – и видит вдруг перед собой Вас – этакого Монстра, вернее, простите, Монстру… Вот Вы этого – как говорите, толстого, задавили – и довольны… А может быть он с работы домой возвращался к своим детишкам… Нес им что-нибудь вкусненькое… А они ждали… Надеялись: вот папа с работы придет… Принесет нам чего-то поесть…
Несмотря на дурашливость Толика, она где-то в глубине души соглашалась со справедливостью его слов. И правда, чем они виноваты? Бог ли их такими создал, или просто, по эволюции, не дошли пока хотя бы до уровня обезьян, от которых мы произошли и далеко уже оставили позади… – разве могут они жить по-другому? И даже, если мы всех и опередили – она не чувствовала в этом своей личной заслуги перед конкретным тараканом, которого лишала жизни. Ведь, если мы находимся на эволюционной вершине, – это же не значит, что надо всех остальных давить…
Однако, и чуяла в словах Толика какой-то подвох… И думала мстительно: смейся, смейся… Настроение у него хорошее… Вот расскажу тебе, что когда на вахту уезжаешь, к твоей жене какой-то велосипедист в спортивном костюме наведывается. Видела не раз: велосипед еще в подъезд затаскивает, и на замок закрывает… Тогда посмеешься…
Спустя некоторое время она встретила возле дома знакомую. Пожаловалась на тараканов. Та тоже жалуется – и у нее появились. Поговорили. Поделились опытом.
Оказывается, летом во всех подъездах висели объявления, и делалась санитарная обработка всего дома, но не все в ней участвовали. Это известие очень ее удивило: как это она умудрилась проворонить санобработку и даже объявления не заметить?! Может, потому, что по больницам как раз ходила?.. Вот они к ней из обработанных квартир, похоже, и перебежали. А может быть, ту самую обработку делали на скорую руку, как попало, для галочки – деньги освоили и отчитались, – а тараканы на месте. Наверное, и на следующее лето обрабатывать будут. Надо бы не прозевать…
В последнее время все чаще бывало, что она, думая о своих насущных проблемах, незаметно для себя уносилась далеко от конкретной заботы, ее беспокоящей. Начнут, например, с самого утра мысли крутиться вокруг досаждающей ей тараканьей напасти – и подумает она по этому поводу: «Надо не каждому в одиночку с ними бороться, а всем вместе. А то я у себя потравлю, а сосед, тот же Толик, скажет: у меня их нет, или – мне некогда… Я у себя начну с ними воевать, а они перебегут к соседям, пересидят там какое-то время – и потом снова ко мне…» А после, под воздействием новостей, залетавших ей в голову из непрерывно работающего телевизора, эта нить размышлений неожиданно приведет ее от ее тараканов к обобщениям иного масштаба: «Надо, – придет она к однозначному выводу, – как в отечественную войну действовать: вместе всем навалиться – и тогда победа будет за нами…»
Однако в ее войне с тараканами побед никаких не предвиделось, и она уже не знала, как ей справиться со свалившейся на нее напастью. В один из дней, стоя на кухне перед раковиной, она раз за разом перемывала неиспользованную и кажущуюся чистой посуду, по которой – она была уверена – наверняка они походили своими мерзкими лапами. И заодно краем глаза посматривала в телевизор. По телевизору почти весь день показывали Путина. Путина она очень уважала, почти что боготворила – культурный, такой обходительный, грубого слова не скажет – он действовал всегда на нее успокаивающе, давая уверенность, что все под контролем…
Но в этот раз, глядя на Путина и думая о своем, она поймала себя на том, что не слышит, о чем он говорит, и, вообще, не понимает, зачем его целый день показывают. Она чувствовала, что в ее борьбе с тараканами, он вряд ли ей сможет помочь – вон у него сколько дел… Хоть бы с мошенниками справился…
Постоянные неудачи в ее борьбе с неприятелями угнетающим образом действовали на сознание. Настойчивость этих пришельцев укрепляла ее в убеждении, что они, по чьему-то приказу, выкуривают ее из квартиры. И постепенно ей даже стало казаться, что тараканы нашли себе союзников у нее в голове, которые и сообщают им о всех ее намерениях.
А бывали моменты, когда она не то что подозревала, но была совершенно уверенна, что в голове у нее завелись предатели. И в такие моменты ей хотелось с разбегу врезаться головой в стену – чтобы всех их таким образом уничтожить…
И еще – она все больше склонялась к тому, что они, в сравнении с ней, – умнее. И что вовсе они не отстали в эволюционном развитии, а наоборот – превзошли людей. Организацией своего общества. Своей целеустремленностью и сплоченностью. И что будущее – за ними.
Однажды приснился ей сон.
Попала она в тараканье царство. В котором – всë в коричневом цвете. И все вокруг, кроме нее – тараканы, одинакового с ней роста. И в кабинетах, в которых ей приходится быть – тоже сидят тараканы. Только все толстые. Чем выше начальник – тем толще… И сплошная у них во всëм цифровизация и искусственный интеллект…
И только где-то вдали – на общем коричневом фоне – ютился маленький островок зеленой травки. Но и этот островок стремительно сокращался и скоро должен исчезнуть… И вдруг прилетает Путин на военном самолете и садится со своим самолетом на эту травку… И начинает рубить лазерным мечом всех тараканов, которые идут на него строй за строем… Меч прожигает тараканов насквозь, они горят и дымятся, и обращаются в бегство. И вскоре зеленый островок начинает расширяться, а оставшиеся, неповерженные еще тараканы бегут, и прячутся все под какое-то гнилое бревно… Путин дает команду: к бревну подъезжает большой экскаватор, в кабине которого премьер-министр в новенькой яркой спецовке – очень деловой, уверенный и излучающий оптимизм. Экскаватор сгребает бревно вместе с тараканами в сторону обрыва, и сталкивает с обрыва в море, в пучину вод…
Сон произвел на нее настолько сильное впечатление, что наутро, проснувшись, она с некоторой нерешительностью заходила на кухню, втайне надеясь на то, что сон окажется правдой.
Но на кухне ее встречал, на самом видном месте, огромный, с усищами, таракан. Он победно на нее смотрел и как бы спрашивал с наглой ухмылкой:
– Ну и где твой Путин?
А она даже не стала его преследовать, и в слезах покинула кухню.
Она совсем перестала с ними бороться. И старалась не появляться на кухне. Даже кушала теперь в своей комнате: оставив себе из посуды лишь тарелку, ложку, вилку и чашку, остальное спрятала в целлофановые пакеты. Еду носила к себе на подносе.
И делать больше ничего не хотелось… Но, вместе с тем, она понимала, что если делать ничего не будет – то долго так не протянет… И она взялась за самое простое – стала пересматривать книги в книжных шкафах. Это немного ее укрепляло. Каждая книга, которую брала в руки, смотрела содержание, иногда прочитывала пару страниц – была посвящена какой-то иной реальности, и отвлекала от той гнетущей действительности, в которой приходилось теперь существовать. Вскоре ей попался на глаза засунутый куда-то вглубь шкафа подаренный кем-то молитвенник. Открыв его и внимательно полистав, она, глядя на молитвы на малопонятном языке, взмолилась вдруг своими словами:
– Боже! Избавь меня, пожалуйста, от этих тараканов!
А когда, спустя полчаса зашла на кухню и включила телевизор – там шла какая-то передача, и ведущая в студии говорила:
– …А есть еще одно, можно сказать, народное, но очень действенное средство борьбы с тараканами… Запомните или запишите, пожалуйста. Берется двадцатиграммовый пакетик борной кислоты, – который стоит копейки в аптеках, – смешивается в равной доле с вареным яичным желтком – как раз соотношение один к одному получается, – и из этой смеси лепятся шарики, примерно в полсантиметра диаметром. В смесь, при желании, можно добавить немного вареной картошки, подсолнечного масла, сахара – тараканы все это любят. Шарики нужно разложить в какой-нибудь открытой коробочке (например, от спичек) – там, где тараканы любят бывать… Только так, чтобы дети или животные не достали… И рядом не должно быть открытой воды…
После этого телезрителям – крупным планом, – а также сидящим в студии бабушкам и студентам, было наглядно показано, как это делать. Правда, с предупреждением, что тараканы исчезнут не сразу, но очень надолго, может и насовсем…
Увиденное по телевизору она восприняла как ответ на молитву! И потому немедленно побежала в аптеку, купила борную кислоту, сварила яйцо и картошку, сделала, как ей объяснили в телевизоре, сложила все это в коробочку – и оставила там, где тараканы обычно прохаживались.
Тараканы, и правда, вроде бы никуда не делись, но сразу как-то заметно приуныли – ясно было, что что-то у них произошло… И стали появляться значительно реже.
На следующий день – она побежала в церковь. Купила икону. Поместила на верхней полке книжного шкафа – между портретами родителей и портретом покойного мужа, Петра Петровича…
…А тараканы спустя недолгое время совсем пропали. Правда, примерно через неделю после их исчезновения, появился один, полуживой. Такое впечатление, что прощения просить приполз. Она ему даже сыра кусочек подсунула. И из кухни ушла – чтобы не мешать… Но потом и этот пропал. Наверное, умер, сердешный…
_1.jpg)
