К юбилею победы над Финляндией

13 марта 1940 года победой русского оружия завершилась советско-финляндская, она же Зимняя, или просто финская война. В России периода «Перестройки» и тем более в постсоветский период финская война является любимой темой либеральных публицистов. Поскольку война продлилась три месяца, и потери Красной армии были больше финских, то в своем антисоветском раже российские либералы даже заявляли, что это СССР проиграл войну. Стало складываться нелестное для нас стереотипное представление о войне: злодей Сталин, сговорившись с другим злодеем Гитлером, напал на маленькую демократическую Финляндию, но финны побили Красную армию, которая, конечно же, воевать не умела. В результате остается непонятным, почему же Карельский перешеек все же стал русским.

В наши дни многие публицисты, в том числе и вполне патриотического направления, любят проводить аналогию с современной СВО на Украине. Аналогий при изучении этих военных конфликтов действительно множество. В обоих случаях Россия вела классическую превентивную войну, в обоих случаях противостоящие враги – финны и украинцы, были не более чем пушечным мясом. Разумеется, все исторические аналогии всегда условность. Финская война СССР решала совсем иные задачи, которые с честью решила. При этом СССР не только отодвинул свои границы от Ленинграда. В значительной степени разгром Финляндии определил присоединение Прибалтийских лимитрофов (как называли маленькие государственные образования, образовавшиеся после распада Российской империи).

На Балтийском направлении

Балтийское направление для СССР было наиболее опасным. От Российской империи СССР унаследовал Балтийский флот, но он весь мог находиться только в Маркизовой луже, как образно моряки называли Невскую губу – небольшую часть Финского залива от устья Невы до острова Котлин, на котором был расположен Кронштадт. Все корабли на Кронштадтском рейде были прекрасно видны с финской и эстонской территории в простой бинокль. Советские вожди, включая Сталина, не забыли события лета 1919 года, когда англичане с помощью атак с воздуха и торпедными катерами нанесли существенный ущерб красному флоту в Кронштадте. А ведь за прошедшие два десятилетия развитие военной авиации значительно возросло, и теперь теоретически вражеские самолеты могли отправить на дно весь Балтийский флот прямо на рейде. В довершении всего Финский залив зимой замерзал, так что почти 5 месяцев корабли Балтфлота стояли вмерзшими в лед. Впрочем, даже при сохранении флота «окно в Европу» могло быть заколочено лимитрофами. Разумеется, речь вовсе не шла об опереточных флотах этих лимитрофов, которые по тоннажу и огневой мощи вместе взятые уступали линкору «Марат» (как назывался бывший «Петропавловск»). Просто лимитрофам было в силу географии легко заблокировать русских в Финском заливе. В составе Финляндии оказались расположенные посередине восточной части Финского залива острова Гогланд, Тютерс, Лавенссари. Корабли, шедшие в Ленинград или из Ленинграда, не могли пройти мимо этих островов. Помимо островов, большую военную угрозу представляли береговые укрепления на берегах Финского залива. Еще в начале XX века Россия создала в самом узком месте Финского залива, на его южном и северном берегах, мощные береговые форты и батареи. Это имело огромное военное значение, учитывая, что в самом узком месте расстояние между финской и эстонской частью Финского залива – 36 километров! Но в 1918 год большинство этих фортов были захвачены немцами и финнами, а затем достались лимитрофам. И они пытались максимально использовать это обстоятельство. Как пишет современный российский автор А.Б. Широкорад, «с 1922 года и финны, и эстонцы затратили большие средства на приведение в порядок береговых батарей и их модернизацию. В итоге при попытке прорыва корабли Балтийского флота должны были пройти около 100 км под огнем 305-мм орудий, одновременно стрелявших с финского и эстонского берегов и островов. А на расстоянии около 70 км залив с обеих сторон перекрывался огнем 254-мм, 234-мм, 203-мм и 152-мм орудий. В самом узком месте Финского залива по советским кораблям за 5 минут можно было выпустить до 1000 снарядов крупного калибра…Обе страны готовились перекрыть залив несколькими рядами минных заграждений…Штабы обеих стран до деталей согласовывали проведение операций по заграждению залива»[1]. Второй по значению город страны – Ленинград, в условиях отделившихся Финляндии и Прибалтики стал крайне уязвим – финская граница в 32 км, в пределах досягаемости артиллерии, и эстонская в 146 км. Среди многих экспертов в области экономики, независимо от их отношения к советской власти, распространилось мнение о естественном «угасании» города, переставшего быть столицей и имевшего слишком неудобное геополитическое положение. Однако Ленинград оставался вторым по значению промышленным центром страны. Имело значение и то обстоятельство, что большевики, негативно оценивая имперский период русской истории, испытывали определенный пиетет по отношению к городу – колыбели революции и города Ленина. Так что помимо политического и экономического значения Ленинград имел для граждан СССР еще и сакральное значение. Фактический союз Финляндии и прибалтийских лимитрофов с Германией был особенно опасным для советских военных планировщиков. В силу всего этого советские лидеры были готовы покончить с таким геополитическим положением на Балтике, нейтрализовав лимитрофы, если понадобиться, силой их упразднив. СССР был готов применить все военные силы для обеспечения безопасности Ленинграда и всего северо-Запада страны. 19 апреля 1939 года в штабе Ленинградского военного округа (ЛВО) подготовили план боевых действий Северо-Западного фронта против Финляндии и Эстонии в условиях войны СССР с Германией и союзной ей Польшей. Вообще-то как раз в это время Польша начала предпринимать попытку переметнуться в англо-французский лагерь, но советские военные планировщики не успевали следить за всеми стремительными изменениями 1939 года. Эти изменения внесли свои коррективы в военные планы, хотя для лимитрофов ничего позитивного не ожидалось.

Тем временем, 23 августа 1939 года, был заключен советско-германский договор о ненападении. То, что сделал тогда Сталин, есть образец гениальности (не побоюсь этого слова!) во внешней политике. Подписание поздней ночью 23 августа 1939 года советско-германского Договора о ненападении, который называют пактом Молотова-Риббентропа, разом изменило положение в Европе. Дело заключалось не в том, что Вторая Мировая война стала неизбежной (она все равно началась бы, причем именно в 1939 году), а в изменении условий вступления СССР и Германии в войну. Западные демократии, делая постоянные уступки (причем исключительно за чужой счет, сдавая Гитлеру австрийцев, чехов, поляков), рассчитывая натравить Германию на Россию, вдруг поняли, что договориться можно и за их счет тоже и что теперь воевать с немцами придется им одним, были просто в ярости. Не случайно именно пакт Молотова-Риббентропа ставится Сталину в вину как его величайшее преступление, которое затмевает его прочие грехи. Запад оказался в положении карточного шулера, рассчитывавшего обчистить своего партнера - Россию и вдруг увидевшего, что Сталин еще более ловкий игрок, у которого к тому же сильные козыри, и который сам раздел до трусов западных «партнеров». Уже месяц спустя были подписаны договоры СССР с прибалтийскими лимитрофами, после чего на их территории были размещены части Красной армии. Речь еще не шла о присоединении этих республик к СССР. В Москве явно еще не знали, как поступить с Прибалтикой. Пока на Западе шла «странная война» англо-французского блока с Германией (когда никаких боевых действий не велось), СССР вполне устроил бы нейтралитет, прибалтийских республик, или, еще лучше, военный союз с ними. Но обстановка в Европе и в бассейне Балтийского моря менялась не по дням, а по часам. Разместив свои войска в Эстонии, Советский Союз в определенном смысле существенно облегчил стратегическое значение Ленинграда. Но угроза со стороны Финляндии оставалась.

Финляндия, подобно другим лимитрофам, образовавшимся на территориях прежней Российской империи, так и не смогла достигнуть экономических показателей 1913 года. При населении в 3,7 миллионов человек Финляндия имела 100-тысячную безработицу. Единственной функционирующей отраслью финляндской экономики была лесная промышленность, а также строительство укреплений. Страна переживала демографический кризис: во второй половине 30-х гг. в Финляндии умирать стало больше, чем рождаться. Но, несмотря на экономические и демографические проблемы, маленькая Финляндия была очень милитаризированным государством. Со всей страстью самостоятельно не воевавшей нации финны отдавались парадам, учениям, знаменам, мундирам. Немецкие журналисты отмечали, что Финляндия похожа на Пруссию. Военным делом финны начинали заниматься со школьной скамьи в «беличьих ротах», затем шла действительная военная служба в армии. Политически благонадежные граждане продолжали заниматься военной подготовкой в военизированной организации шюцкор («охранный корпус»). Женщины проходили военную подготовку во вспомогательной организации «Лотта Свярд». В мирное время в «лотт» насчитывалось 60 тысяч. Когда в 1944 году «Лотта Свярд» была распущена, в ней насчитывалось 230 тысяч участниц. Военные расходы составляли 1/3 всех расходов страны, и это без учета расходов на шюцкор и строительство «линии Маннергейма». Благодаря всеобщей военизации Финляндия могла выставить под ружье больше солдат относительно общей численности населения, чем Германия после тотальной мобилизации. Война, и причем только война с Россией, была чуть ли не смыслом существования тогдашней Финляндии.

Как и все соседи России, финны имели весьма значительные территориальные претензии к нашей стране. Не удовлетворившись отделением от России, власти новоиспечённого государства попытались урвать кусок в русской смуте. Ещё 23 февраля 1918 года главком финской армии генерал К. Г. Маннергейм заявил, что «не вложит меч в ножны, пока не будет освобождена от большевиков Восточная Карелия». 15 марта Маннергейм утвердил так называемый «план Валлениуса», предусматривавший захват российской территории по «трем перешейкам», т.е. до линии Белое море — Онежское озеро — река Свирь — Ладожское озеро. При этом Финляндии отходили также область Кольский полуостров, а Петроград должен был получить статус «вольного города» наподобие Данцига. В тот же день финляндский главком отдал приказ экспедиционным отрядам из добровольцев выступить на завоевание Восточной Карелии. 15 мая 1918 года правительство Финляндии объявило войну Советской России[2] В 1920 году между Советской Россией и Финляндией был заключен мир, но еще в 1921-22 гг в восточной (российской) Карелии происходили бои с финскими добровольцами, оказывавших поддержку местным белым восстаниям. Маннергейм и после финских неудач в Карелии оставался ведущей фигурой в Финляндии, даже в те периоды, когда он не занимал государственных постов. В Финляндии существовал культ личности Маннергейма. День его рождения – 4 июня, отмечался как государственный праздник. В этот день проходил военный парад, Маннергейм шагал по дороге, усыпанной лепестками роз (в самом буквальном смысле), затем следовал торжественный прием на несколько сотен человек в его официальной резиденции в Кайвопуйсто.

Амбиции ряда финских деятелей шли дальше линии трех перешейков. Самые влажные финские мечты изложены в одной песне 1926 года: Uraliin, taakse sen,/ juoksee vanjat kuuluu vinha läiske tossujen./Uraliin, Uraliin/ nyt on kimpussa jo itse Suomikin."//"За Урал восвоясь/Комиссары трепеща бегут, мешая грязь.//На Урал, на Урал,/ сейчас атакует уже сама Финляндия". Как и прибалты, финны считали себя частью западной цивилизации. Так, в частях, проходивших пограничную службу на границе с Советским Союзом, в 1926 году появился обычай «крещения в Граничной реке» (как называли реку Сестру). Эта река как последний рубеж цивилизованного мира наделялась сакральным значением, а прошедшим церемонию омовения военнослужащим давали особый сертификат. Когда война с русскими началась, то обращаясь к нации с воззванием, главнокомандующий армией Финляндии Карл Густав Маннергейм призвал к борьбе с «исконным расовым врагом».

Впрочем, при всей своей воинственности, финляндские лидеры хорошо понимали, что Финляндия не сможет самостоятельно отхватить у русского соседа хоть вершок земли. Поэтому все стратегические планы финнов заключались в том, чтобы вступить в любую антирусскую коалицию. В разработанном финским Генштабе плане VK 1 (Venajan keskitys 1, что переводится как «Сосредоточение России 1») предполагалось, что вооруженные силы СССР будут вести боевые действия против европейских стран на всем протяжении его западных границ. Следовательно, они не смогут иметь достаточного количества сил для противостояния финской армии. В такой ситуации финны были готовы не только отбить советское наступление на Карельском перешейке, но и продвинуться вглубь Восточной Карелии и перерезать Мурманскую железную дорогу, выйдя к Белому и Баренцеву морям.

Опасаясь, что Финляндия потерпит поражение раньше, чем получит помощь, финские военные планировщики сделали ставку на сооружение на границе почти напротив Ленинграда мощной линии укреплений, известной как «линия Маннергейма». План ведения войны заключался в том, чтобы измотать советские войска на «линии Маннергейма», а затем, дождавшись помощи от западных союзников, перейти в наступление. Сооружение «линии Маннергейма» шло с 1927 года (впрочем, первые полевые укрепления появились в 1919 году), и к началу войны «линия» была почти готова. Сама «линия Маннергейма» пересекала весь Карельский перешеек. Эта «линия» была уникальным сооружением, состоявших из трех полос. Ширина «линии» была 135 км, глубина - 90 км. Обойти ее невозможно, стало быть, надо ее будет брать в лоб. Но при этом надо преодолеть 1000 дотов и дзотов, из которых 296 были настоящими крепостями. Также имелось 19 бункеров, куда могло укрыться по 360 человек личного состава. Кроме железобетонных укрытий, имелись фортификационные сооружения для полевых войск: 804 полевых укрытия для личного состава, 606 пулемётных гнёзд, вырыто 404 километра траншей. А также 331 километр проволочных заграждений и 136 километров противотанковых заграждений.

Еще в апреле 1938 года, задолго до пресловутого «пакта Молотов-Риббентроп», начались советско-финляндские переговоры. Сталин лично предлагал финской делегации перенести границу на 90 км от Ленинграда (то есть Выборг и Кексгольм был готов оставить финнам). Кроме этого СССР должен был получить острова посередине Финского залива, а также взять в аренду на 30 лет полуостров Ханко для постройки военно-морской базы. Взамен в Карелии финнам отдавали территорию в два раза больше. Предлагалось также заплатить финнам золотом. СССР больше года вел переговоры, постоянно предлагая финнам различные уступки.

Между тем финны все больше втягивались в военный союз с Германией. Впрочем, и с англо-французской демократиями Финляндия сохраняла союзнические отношения. Самое поразительное заключалось в том, что формально Финляндия считалась нейтральным государством. По действовавшим законам запрещалось присоединяться к каким-либо союзам и размещать военные базы на своей территории. Именно этот довод финские дипломаты выдвигали, отказывая СССР на размещение советских военных баз на территории Финляндии. Но по факту Финляндия сумела установить союзные отношения с обоими блоками – Германией и англо-французскими демократиями. В середине июня 1939 года Финляндию посетили высокопоставленные командиры английских вооруженных сил. Правительство Финляндии с чувством законной гордости демонстрировало перед ними силу возведенных у советских границ укреплений линии Маннергейма. А уже в конце июня — начале июля в Финляндии побывал с инспекцией начальник штаба германского вермахта генерал Ф. Гальдер. Большую часть своего визита Гальдер провел в Выборге и его окрестностях, он присутствовал на военных маневрах и всюду осматривал военные укрепления. Он остался доволен увиденным. Финляндия закупала в западных странах большое количество техники и вооружения, боеприпасов, особенно мин. Строились новые стратегические дороги, военно-морские базы, аэродромы. Оборудованные с помощью немецких военных специалистов аэродромы Финляндии могли принять в 10 раз больше самолетов, чем их имелось в стране. Поскольку авиапромышленность в Финляндии практически отсутствовала, (производились устаревшие самолеты «Фоккер» по голландской лицензии), а подготовка военных летчиков занимает много времени, было ясно, что на финских аэродромах скоро будут базироваться чужие самолеты с чужими экипажами. Как видим, вся финская военная инфраструктура готовилась под чужие экспедиционные войска. Таким образом, Финляндия с энтузиазмом готовилась к войне, причем именно помощь финнам, которым явно не придется ждать легкой победы в схватке с русским медведем, полагали в Хельсинки, станет фактором объединения западных демократий и Германии. 7 августа 1939 года Финляндия начала самые крупные в истории страны военные учения, продолжавшиеся 5 дней. Под предлогом учений фактически была проведена мобилизация резервистов. На эти учения были приглашены военные атташе всех стран, кроме СССР. На них отрабатывалась операция по отражению наступления на линию Маннергейма с востока. Правда, ранняя мобилизация привела к срыву посевной кампании (ведь мобилизация вырывала из деревни наиболее работоспособную часть населения, а так же машины, технические средства и лошадей). К осени не удалось собрать урожай, были потрачены стратегические резервы, включая ГСМ и уголь. СССР на войну еще не явился, а Финляндия уже понесла большие материальные потери.

В сентябре 1939 года началась Вторая мировая война. Это обстоятельство вызвало энтузиазм у финляндских лидеров, почувствовавших, что наступает момент долгожданной войны с СССР. Между тем Сталин еще продолжал вести переговоры с финнами о мирном разрешении конфликта. 12 октября в Москву прибыла финская делегация, которую возглавлял будущий президент Финляндии Ю. Паасикиви. Он зачитал меморандум, в котором было заявлено, что безопасность Ленинграда вполне обеспечивается наличием военных баз СССР на южном побережье Финского залива. После этого Паасикиви задал риторический вопрос: «А кто собственно собирается на вас с нашей территории нападать, Англия или Германия»? Сталин ответил, что с Германией мы сейчас имеем хорошие отношения, но все может измениться, что у Англии и Германии достаточно сильные военные флоты, которые они в любой момент могут ввести в Финский залив, и что вряд ли Финляндия сможет в этом случае остаться вне военного конфликта. 23 октября 1939 года И.В. Сталин дал понять, что пункты о передвижении границы на Карельском перешейке и аренде Ханко были фундаментальными для СССР, отметив, что требования СССР по этим пунктам были минимальные и корректировкам не подлежат[3]. Поразительно, но главнокомандующий финской армией маршал Маннергейм, узнав об этих переговорах, предлагал правительству уступить Москве, обменять не только запрошенные острова, но и территорию на Карельском перешейке. Как военный человек Маннергейм понимал, что опасения Москвы вполне обоснованы и СССР выдвигает вполне приемлемые требования. Карл Маннергейм, вождь финляндских белых в 1918 году, уговаривал не воевать с Россией и принять условия Москвы. Маннергейм даже предложил себя финскому правительству в качестве ответственного за обмен территориями. Но гражданские политики Финляндии вдруг проявили воинственный характер. Министр финансов В.Таннер торжественно провозглашал: «Ни на дюйм»!

Финляндия решилась воевать, надеясь на помощь обеих западных блоков. Уже 14 октября была объявлена новая всеобщая мобилизация. С Карельского перешейка было эвакуировано гражданское население (422 тысячи человек, что составило примерно 12 % населения Финляндии). Была создана ставка главного командования во главе с Маннергеймом. Были введены цензурные ограничения, арестованы сотни членов левых партий. 25 октября Финляндия начала минирование вод Финского залива. Началось ускоренное строительство дополнительных строительство укреплений на «линии Маннергейма», которые «проглядела» советская разведка. (Советские командиры в начале боев на линии Маннергейма имели карты финских укреплений 1936 года). Министр внутренних дел У.К.Кекконен сделал еще 10 октября заявление, в котором призвал городское население перебраться на жительство в сельскую местность для спасения от бомбежек. Тогда же начались учебные воздушные тревоги и затемнения в Хельсинки. Витрины магазинов крест-накрест заклеивали полосами бумаги, которые должны были предохранять стекла витрин от взрывной волны во время бомбардировок.

Финские политики надеялась, что в борьбе за помощь Финляндии смогут примириться всерьез еще не воевавшие друг с другом немцы и англо-французская коалиция. Эти надежды были не беспочвенными. В американской печати заявлялось, что советско-финляндская война «вполне может привести к созданию единого фронта против Советского Союза»[4]. Впрочем, советские руководители также решили, что именно теперь, когда англо-французская коалиция отвлечена от Финляндии, а Германия (по договору о ненападении) не будет возражать против территориальных изменений на севере Европы, настал момент изменения границ. Разумеется, когда обе стороны стремятся к войне, она начнется. И 30 ноября 1939 года, в 8 часов утра, залпы тысяч батарей возвестили ее начало.

«Малая» война оказалась не такой уж малой. С советской стороны в боевых действиях принимало участие свыше 1 миллиона солдат, с финской – 600 тысяч. За 105 дней боев обе стороны понесли огромные потери. Погибли 126 875 советских солдат, 265 тысяч были ранены и обморожены. Финны потеряли 48 243 человека убитыми и 45 тысяч ранеными, что составляло 20% состава финских войск. Впрочем, учитывая отсутствие у Финляндии резервов, эти потери означали полное поражение финских вооруженных сил, исчерпавших все ресурсы. О характере боевых действий говорит небольшое количество раненых в общем числе потерь, причем у финнов раненых оказалось даже меньше, чем убитых. Все объяснялось лютыми морозами, и поэтому раненые, но не госпитализированные немедленно погибали от холода. Об упорстве обеих сторон свидетельствует удивительно малое по масштабам войны количество военнопленных. В плену оказались 5 567 красноармейцев, в большинстве своем обмороженных, и 806 финнов. Похоже, что бойцы противоборствующих сторон сражались по правилу - в плен не сдаваться и пленных не брать. Как видим, соотношение потерь было 1:3 в пользу обороняющихся, что является вполне приемлемой нормой потерь в наступательной операции (звучит это, конечно, жестоко, но таков военный язык). Более того, потери советской стороны вовсе не были чрезмерными, ведь русские наступали на хорошо подготовленную линию укреплений, в неблагоприятных климатических условиях.

Вероятно, начиная войну, сталинское руководство надеялось на приход к власти в Финляндии просоветского правительства. Финские политэмигранты, ветераны финляндской революции и гражданской войны 1918 года, ставшие главными советниками советских лидеров по Финляндии, за два десятилетия полностью оторвались от родины и всерьез верили в восстание рабочего класса страны при известии о начале войны с СССР. Показательно, что советская пропаганда называла финнов «белофиннами», подразумевая, что есть также и «красные финны», которые союзники СССР. Не случайным было провозглашение уже на второй день войны, в первом же занятом Красной армией городе Терийоки т.н. «правительства» некоей «Финской Демократической Республики» во главе с Отто Куусиненом со своей вооруженной структурой – финской народной армией из числа советских военных финской национальности. Впрочем, советские вожди и в этом следовали примерам финнов, которые в 1918-22 гг. создали и северо-карельскую Ухтинскую республику, Олонецкое правительство и Олонецкую добровольческую армию, и Республику Северная Ингрия на территории России. Впрочем, так же как и соответствующие профинские правительства в Карелии, просоветское терийокское правительство ничего не смогло сделать, и было распущено сразу после окончания войны.

Следует заметить, что финляндские власти и англо-французская коалиция аналогичным образом пыталось спровоцировать гражданскую войну в СССР. В Лондоне и Париже всерьез обсуждали вопрос о формировании на территории Финляндии некоего «русского национального правительства». Предполагалось также формирование при этом «правительстве» т.н. «русской народной армии» из эмигрантов и советских военнопленных. Уже 15 декабря 1939 года тогдашний премьер-министр Финляндии Р. Рюти объявил о необходимости формирования альтернативного Советам «русского правительства»[5]. Эту идею одобрил главнокомандующий Маннергейм и министр иностранных дел В. Таннер. Во главе «правительства» собирались поставить А. Ф. Керенского. Рассматривалась также кандидатура Л.Д. Троцкого, который, живя в Мексике, выступил по радио с осуждением войны. В своих мемуарах В. Таннер размышлял о том, что Троцкому и его «правительству» необходимо выделить небольшую территорию, которую надо отвоевать в советской Карелии, дабы правительство могло считаться чем-то большим, чем сборищем эмигрантов.

Свои услуги финнам предлагали также и русские эмигранты-монархисты. В своем письме от 16 декабря 1939 года председатель Российского Общевоинского Союза (РОВС) – основной военной организации белых эмигрантов, своего рода армии в изгнании, генерал А.П. Архангельский обратился к Маннергейму, заявляя, что «помощь Финляндии должна выразиться не в виде простой живой силы, а в качестве специалистов разного рода для работы в тылу Красной армии для поднятия гражданской войны в СССР»[6]. Бежавший в конце 1920-х гг бывший секретарь Сталина Б. Бажанов даже начал формировать «русскую народную армию». Впрочем, как признавали сами финны, пленные красноармейцы оказались невосприимчивы к пропаганде. Более того, в плену красноармейцы создали подпольные партийные и комсомольские ячейки. Быстрое окончание войны не позволило создать и антисоветское «русское правительство».

Англичане и французы, мастера разделять и властвовать, пытались поднять внутри СССР восстание горцев Северного Кавказа. Французская разведка вела работу с кругами русской эмиграции — с выходцами с Кавказа. Среди тех, кто был привлечен Генштабом Франции к данной деятельности, был Султан Клыч-Гирей, участник Белого движения, в эмиграции ставший одним из руководителей националистической «Народной партии горцев Северного Кавказа». Финны для советских пленных нерусских национальностей создавали отдельные лагеря, условия содержания в которых были значительно лучше, чем в лагерях, где находились русские. Расчет был на то, что, по мнению западных политиков, этот факт должен вызвать дезертирство и переход на сторону финнов представителей меньшинств в Красной армии.

При этом планы ведения войны против СССР разрабатывались еще с сентября 1939 года, то есть еще до советско-финской войны. А в октябре министр финансов Франции Поль Рейно поставил перед ним конкретный вопрос: в состоянии ли французские ВВС совместно с англичанами «подвергнуть бомбардировке из Сирии нефтеразработки и нефтеперерабатывающие заводы на Кавказе»? Ответ был положительным. Посол США в Париже У. Буллит 19 октября 1939 года телеграфировал в Вашингтон о том, что премьер-министр Франции Э. Даладье известил его о проработке возможности «бомбардировок и разрушения Баку». Теперь готовиться к войне с СССР западные демократии стали открыто.

Лига Наций (международная организация, предшественник современной ООН), объявило СССР агрессором, и постановила исключить его из своих рядов. Когда СССР стали исключать из Лиги Наций, из 52 государств, входивших в Лигу, 12 своих представителей на конференцию вообще не прислали, а 11 не стали голосовать за исключение. И в числе этих 11 были соседи Финляндии - Швеция, Норвегия и Дания. Как видим, это обстоятельство свидетельствует о том, что соседи не считали Финляндию невинной жертвой. За исключение СССР проголосовало лишь 7 из 15 членов Совета (Великобритания, Франция, Бельгия, Доминиканская республика, Боливия, Египет, ЮАС), то есть меньшинство, причём последние три страны — члена Совета были избраны за сутки до голосования. Ирония судьбы в том, что проект резолюции базировался на «Положении об определении агрессора», принятом Лигой по инициативе тогдашнего главы НКИД (Народном комиссариате иностранном дел) СССР Максима Литвинова. Из 40 государств — членов Лиги Наций за проект резолюции Ассамблеи за исключение СССР проголосовали 28 государств (в том числе Великобритания и пять британских доминионов, а также Франция и две её подмандатные территории).

Разумеется, вся это дипломатическая суета особого значения не имела. Важнее было другое. Западные страны оказывали Финляндии масштабную помощь оружием и боеприпасами. Как признавал в своих мемуарах министр иностранных Финляндии Вяйнё Таннер, «В своем ответе на парламентский запрос премьер-министр Франции Даладье 12 марта отметил, что Франция поставила оружия Финляндии больше других стран. На день его выступления Франция поставила: 145 самолетов, 496 орудий, 5 тысяч пулеметов, 400 тысяч винтовок и 20 миллионов патронов для легкого стрелкового оружия. Премьер-министр Великобритании Чемберлен 19 марта информировал членов парламента о британских поставках. Из 152 самолетов различного назначения отправили 101. Из 223 орудий различных типов отгружены 114. Направлено 185 тысяч снарядов. Пулеметов «Виккерс» отгружено 100. Газовых снарядов поставлено 50 тысяч. Авиационных бомб обещано 20 700, отгружено 15 700. Противотанковых орудий отправлено 200. В дополнение к этому было поставлено большое количество обмундирования и снаряжения: ранцы, палатки и т.п. Швеция играла для нас особую роль как поставщик боеприпасов, поскольку была нашим ближайшим соседом. Согласно официальному заявлению, сделанному 19 марта, Швеция поставила нам 90 тысяч винтовок, 2 миллиона патронов, 80 противотанковых орудий и 250 орудий, в том числе 100 зениток»[7]. Среди орудий, отправленных финнам, были 305-мм пушки, снятые французами с российского линкора «Император Александр III» уведённого белогвардейцами в Тунис. В Финляндию отправились воевать против русских 8 260 шведских добровольцев. Батарея шведских зенитчиков, защищая город Турку, в феврале-марте 1940 года сбила 7 советских самолетов. Шведские летчики, воюющие в финских ВВС, уничтожили 12 самолетов ВВС РККА. Помимо шведов в Финляндию прибыло (округлённо) 800 датчан, свыше 700 норвежцев, 1000 эстонцев, 400 венгров, 300 американцев и более 100 итальянцев. Часть их вступила в бой, в составе нескольких авиационных эскадрилий и добровольческой бригады из двух шведских и датско-норвежского батальона.

Но вся эта помощь рассматривалась как начальный этап масштабной войны западных демократий с СССР. Первый неудачный штурм линии Маннергейма в декабре 1939 года вызвал на Западе настоящую эйфорию. В газетах как всегда в таких случаях начали писать, что Россия – «колосс на глиняных ногах». Финское правительство в январе 1940 года объявило, что уже убито 200 тысяч русских солдат. Французские журналисты из газеты «Фигаро» название Красная Армия (l’Armee Rouge) на созвучное la maree rouge (красная масса). По утверждению журналистов, красная армия – это полчища варваров, ее действия напоминают атаки зулусов и прочих дикарей, не имеющих представления о современной военной технике. Поэтому война с русскими – это как колониальная война, когда дикарей тысячами расстреливают из пулеметов, не неся потери. Правда, тут же сообщалось фантастические цифры сбитых советских самолетов и сожженных танков (впрочем, некоторые современные западные «историки» по-прежнему повторяют тогдашнюю финляндскую пропаганду). При этом, откуда в отсталой России взялись эти сотни и тысячи танков и самолетов, журналисты не писали, надеясь на отсутствие логического соображения у своих читателей. По максимуму пропаганда использовала такой прискорбный случай, когда зайдя на цель в порту Хельсинки, советские самолеты из-за ошибок навигационных приборов ударили бомбами по жилому кварталу, дав повод мировой прессе трубить об уничтожении гражданских лиц. Снимки горящих домов и убитых штатских заполнили страниц всех мировых газет (горящую Варшаву сентября 1939 года почти не показывали).

Это советские неудачи на фронте резко прибавило уверенности западных стран в быстром разгроме России. Правда, англо-французская коалиция не собиралась непосредственно воевать с русскими. Для этого существовали поляки. Так что войну СССР 18 декабря 1939 года объявило только польское эмигрантское правительство. При этом в изданной во французском городе Анжер декларации этого «правительства» слово «война» не упоминается. Как бы то ни было, поляков всерьез стали готовить к боевым действиям против красной армии на стороне Финляндии. В конце концов, польские военные, проиграв войну за свою страну, всегда сражались под чужими знаменами в чужих интересах. Так, после окончательного раздела Польши польские легионы сражались за Францию в армии Наполеона в Италии, в 1831 году бежавшие на Запад польские военнослужащие массово вступали во французский иностранный легион и отправились завоевывать для Франции Алжир. В конце 1939 - начале 1940 года польская эмигрантская армия собиралась воевать с русскими в Финляндии. В Латвии и Эстонии находилось почти 20 тысяч интернированных солдат разгромленной в сентябре польской армии, которые отступили в Прибалтику. Поскольку с декабря 1939 года Польша и СССР юридически находились в состоянии войны, англо-французские деятели собирались отправить этих солдат сначала в нейтральную Швецию, а затем в Финляндию воевать с русскими. Об этом честно признавал в своих мемуарах Маннергейм. Власти Финляндии пытались привлечь к участию в боевых действиях несколько польских подводных лодок и кораблей, которые, не вступая в бой с немцами в сентябре 1939 года, оказались в прибалтийских портах. Но под давлением СССР прибалтийские правительства интернировали польских моряков. Впрочем, быстрота разгрома Финляндии не позволила полякам отправиться в качестве пушечного мяса на чужую войну. Но зато после объявления войны Советскому Союзу правительством Польши в изгнании 18 декабря 1939 года, польских военных, интернированных на советской территории в сентябре этого года, теперь отправили в лагеря военнопленных. К началу 1940 года в СССР оставалось не более 30 тысяч польских военнопленных. Из них примерно 10 тысяч – офицеры. Они были распределены по специально созданным лагерям.

На другой день после Анжерской декларации премьер-министр Франции Э. Даладье на совещании Высшего военного совета страны предложил направить на помощь Финляндии войска. Англо-французская коалиция, вообще-то воюющая с Германией, начала подготовку к высадке войск на территории СССР и бомбардировке нефтепромыслов в Баку. 29 января 1940 года премьер-министр Великобритании Н. Чемберлен прямо сказал на заседании правительства: «события, вероятно, ведут к тому, что союзники открыто вступят в боевые действия против России»[8]. В этот же день его французский коллега, премьер-министр Э. Даладье, сообщил финским деятелям о том, что запланирована десантная операция французских войск численностью до 60 тысяч человек в районе Петсамо (Печенги)[9]. Таким образом, англо-французская коалиция объявила войну Германии, но с ней фактически не воевала. Зато, не объявляя войны, англо-французы стали союзниками Финляндии в войне с СССР. Явно провоцируя СССР, британские военные корабли захватили в нейтральных водах Тихого океана советские торговые корабли «Маяковский» и «Селенга».

Но и после подписания мира между Финляндией и СССР британские и французские штабы продолжали обсуждать детали войны с русскими. Еще 8 марта 1940 года, когда разгром Финляндии был уже очевиден, британский комитет начальников штабов разработал меморандум, в котором описывались будущие военные действия британско-французских союзников против СССР. Боевые действия планировались с широким размахом: на севере в районе Печенги-Петсамо, на мурманском направлении, в районе Архангельска, на Дальнем Востоке и на южном направлении – в районе Баку, Грозного, Майкопа и Батуми. По мнению французского генерала М. Вейгана удар следовало нанести в июне-июле 1940 года. Объединённое командование союзников планировало бомбёжки советских городов, и атаки с суши руками финнов и поляков вплоть до апреля 1940 года. В планах указывалось, на каких аэродромах в Иране и Турции и в каком составе будут базироваться авиагруппы, какое расстояние от них до советских городов, какие типы самолётов больше всего подходят для этих задач. В начале апреля 1940 года английские и британские военные определили, что в атаках должны быть задействованы 90-100 самолетов союзников с совокупной бомбовой нагрузкой во время одного вылета около 70 тонн. Разрушить Батуми предполагалось за полтора дня, Грозный — за 12 дней, Баку — за 15. В апреле британский самолет-разведчик "Локхид-12А" осуществил фотосъемку месторождений в Баку, Батуми и Поти. Выяснилось, что нефть складировалась в открытых нефтесборниках – огромных нефтяных озерах. Кроме того, в Баку было зафиксировано огромное число нефтеперерабатывающих заводов и крупная станция, забитая до отказа цистернами с нефтью и горючим. Баку ждал не только разгром месторождений, но и гуманитарная катастрофа. Весь город в результате бомбардировок был бы полностью сожжен дотла. Это было бы полное уничтожение города, подобное сожжению Дрездена в 1945 году. Последнее совещание по этой теме состоялось в 20-х числах апреля, буквально за две недели до немецкого наступления на Западе.

Закономерен вопрос: почему англо-французская коалиция собирались воевать с Россией, когда довод об оказании помощи финнам уже не действовал? Причина понятна – если бы удары по Баку, Грозному и Поти привели бы к падению всей нефтедобычи в СССР, то Красная армия оказалась бы лишена горючего и перестала бы быть механизированной. В Лондоне и Париже надеялись, что в этом случае Гитлер не выдержит искушения начать войну с русскими, прекратив фейковую «странную войну».

Позиция Германии в этот исторический момент, также была своеобразной. Немцы не без злорадства смотрели на неудачи Красной армии в начальный период войны. Немецкие военные скрупулезно выявили все недостатки Красной армии. При этом и к финнам особой жалости не испытывали. Но, в общем, немцы понимание причину войны. 2 декабря 1939 года статс-секретарь германского МИДа Эрнст фон Вайцзекер разослал в ряд германских посольств циркуляр, в котором требовал избегать антирусского тона, а сама война трактовалась как «естественная потребность России в укреплении безопасности Ленинграда и входа в Финский залив»[10].

Но Красная армия очень быстро выучила уроки первого провалившегося штурма линии Маннергейма. Была значительно увеличена численность войск. За несколько недель было призвано 550 тыс. человек в дополнении к уже воюющим частям. На 1 февраля 1940 на фронте с советской стороны находилось 40 дивизий (975 675 человек), с финской стороны — 13 дивизий (около 300 000 человек). 11 февраля Красная армия наступление. К марту 1940 года, поражение Финляндии стало очевидным.

8 марта (в день, когда в Лондоне и Париже приняли решение начать боевые действия против СССР к лету) маршал Маннергейм, так писал министру иностранных дел Финляндии Вяйнё Таннену: «Направляю вам доклад о готовности армии к боевым действиям, полученный от генерал-лейтенанта Хейнрихса, командующего группировкой на Карельском перешейке, являющейся нашей основной вооруженной силой: «В качестве командующего армией Карельского фронта я считаю своим долгом доложить, что состояние армии таково, что дальнейшие военные действия могут привести только к дальнейшему ее ослаблению и новым потерям территории. Численный состав батальонов, по донесениям с линии фронта, составляет менее 250 человек; ежедневные потери исчисляются тысячами. Вследствие физического и морального утомления боевая способность оставшихся в строю людей намного меньше той, которая была в начале войны. Значительные потери офицерского состава ещё больше снижают боеготовность подразделений. Огнём вражеской артиллерии и воздушными бомбардировками выведено из строя значительное число пулеметов и противотанковых орудий, их недостаток ощущается на самых важных направлениях. Активные действия вражеской авиации зачастую делают невозможными переброску и снабжение войск. Генерал-лейтенант Оке, командующий Прибрежным корпусом, доносит мне о значительных потерях и моральном утомлении своих солдат, которые утрачивают способность к сопротивлению. Генерал-лейтенант Ёхквист, командир Второго армейского корпуса, считает, что, если не произойдет чуда, существующая линия фронта на его участке продержится не более недели из-за потерь личного состава, в том числе офицеров. Генерал-майор Тайвела, командующий Третьим армейским корпусом, считает, что всё висит буквально на волоске»[11]. Через 4 дня Финляндия подписала мирный договор.

Согласно мирному договору 12 марта 1940 года, новая граница примерно соответствовала границе Российской империи и Швеции в 1721 году. К Советскому Союзу отошли территории Карельского перешейка с городами Выборгом и Кексгольмом, (которые в ходе переговоров в 1939 году Сталин был готов оставить Финляндии), острова в Финском заливе Балтийского моря. Не менее важным было приобретение СССР военно-морских баз в Ханко и Порккала-Уд, благодаря обладанию ими (вместе с базами в Эстонии) Финский залив был закрыт для проникновения вражеских кораблей. Граница от Ленинграда была отодвинута на 150 км, что увеличило обороноспособность города во время Великой Отечественной войны. Кроме этого, к СССР на севере, отходили полуострова Рыбачий и Средний, что в 1941-м помогло русским удержать границу, отбив все попытки германских войск прорваться к Мурманску. В ходе войны русские заняли Печенгу (финское Петсамо), до 1920 года входивший в Архангельскую губернию. Но в Печенге при финской власти стал добываться никель, причем разработка месторождений велась французскими, канадскими и британскими компаниями. И для сохранения хороших отношений с Францией и Великобританией после войны этот участок был передан обратно Финляндии. Так что западные кампании убытков не понесли. Это сразу сказалось на потеплении отношений с западными демократиями. Там разумно считали, что финнов жалко, но прибыли от добычи никеля в Печенге были важнее.

Отошедшая к СССР территория составила почти 7 % территории Финляндии по состоянию на 1939 год, и общая площадь СССР, с учетом водных территорий, увеличилась на 35 000 кв. км. Земли в принципе были замечательны. По утверждениям финских историков в приграничной полосе, главным образом на Карельском перешейке в 1940 году располагались 15 % всех пахотных земель Финляндии. Зато никакого населения на территориях практически не было, ведь его выселило перед войной само финское правительство, оказав тем самым СССР очень большую услугу. Еще более удачным надо признать то, что зачистку территории от населения финские власти провели еще до войны, что снимает с России всякую моральную ответственность за это действие. Всего на перешейке насчитали лишь 98 человек гражданского населения, в основном преклонного возраста, причем 14 из них оказались душевнобольными! С учетом территорий в Карелии осталось приблизительно 3 тысячи человек финского гражданского населения[12].

Поражение Финляндии вызывало сожаление на Западе. Выступая 19 марта 1940 года в парламенте, глава французского правительства Э. Даладье сказал, что для Франции «Московский мирный договор – это трагическое и позорное событие»[13].

Косвенным образом в войне были задействованы прибалтийские территории. С советских баз в Эстонии взлетали советские бомбардировщики и уходили на боевую работу корабли. Но в целом Балтийский флот и авиация действовали как со связанными руками, не решаясь выйти за рамки предусмотренных договорами ограничений. Власти лимитрофов и особенно прифронтовой Эстонии откровенно симпатизировали финнам. Тысяча эстонцев отправилась воевать в финскую армию, осведомители сообщали финнам о всех передвижениях на советских военных базах, осуществлялся перехват радиограмм советских воинских частей. В конце декабря 1939 года, как раз в момент поездки генерала Лайдонера (эстонского главкома) в Москву, члены Кайтселийта обещали устроить «Варфоломеевскую ночь» подразделения Красной армии в Эстонии. Граждане Эстонии погибали как в рядах финских вооруженных сил, так и по обстоятельствам, присущим стране, соседствующей с зоной боевых действий. Так, СССР объявил морскую блокаду Финляндии (действуя прямо по британскому образцу). Эстонский корабль «Кассари» (Kassari) 10 декабря 1939 года не ответил на сигналы о досмотре и был потоплен артиллерийским огнем подводной лодки КБФ «Щ-323» вне пределов объявленной зоны морской блокады Финляндии. Один член экипажа погиб, двое были ранены. Но этот инцидент мог считаться, увы, обыденным на фоне боевых действий. Были случаи, когда из-за ошибок навигационных приборов, советские летчики сбрасывали бомбы на эстонской территории. По тем же причинам советские самолеты не раз пролетали над запрещенными для них эстонскими укреплениями на островах. При этом эстонские зенитчики неоднократно открывали огонь, но из-за скверного состояния эстонской ПВО никаких повреждений самолетам с красными звездами нанесено не было. Впрочем, финны также, наплевав на нейтралитет Эстонии, бомбили маяк на острове Вайндло (ранее остров назывался Стеншер).

Таким образом, война с Финляндией – весьма жестокая и кровавая, но все же локальная, завершилась победой СССР, который обеспечил защиту Ленинграда, отодвинув границу на 150 км и присоединив себе острова Финского залива.

Для Прибалтийских лимитрофов эта война имела также серьезное значение. В Москве сочли, что лучший способ укрепить свои границы на северо-западе – это вообще ликвидировать лимитрофы. Для военных и политических лидеров прибалтийских лимитрофов имело значение еще и то обстоятельство, что за три с половиной месяца советско-финской войны СССР не побоялся конфликтовать с обеими западными блоками – германским и англо-французским, быстро мобилизовал миллионную группировку войск, массово применял танки и авиацию (только на Карельском перешейке в ходе наступления Красной армией было единовременно задействовано 2 300 танков, и 2 200 самолетов). За 105 дней военных действий «сталинские соколы» совершили в общем счете 100 940 боевых вылетов (84 307 - сухопутная авиация и 16 633 - морская), советские бомбардировщики сбросили на противника 25 646 тонн бомб. Всего в войне участвовало примерно 4 000 советских самолетов. Из них потеряно 554, то есть около 14%. Финны же лишились почти 40% своей авиации, в том числе свыше 95% от ее первоначального состава. Советская авиация понесла небольшое число потерь при соотношении к числу совершенных вылетов - 0,3 % от числа боевых вылетов[14]. Советскими войсками впервые в истории войн были применены в боевых условиях радиолокационные станции (РУС-1) для обнаружения самолётов противника. СССР также задействовал крупные танковые силы. Впервые в боевых условиях был применен тяжелый танк КВ. Танк прошел успешно испытания боем – финские снаряды отлетали от брони, не причиняя вреда. Единственный танковый бой войны произошел у железнодорожной станции Хонканиеми в конце февраля 1940 года, завершился победой советской стороны. Другое дело, что в силу рельефа местности танки не сыграли той роли, на которую рассчитывало советское военное командование. Но важен был сам факт масштабного применения танков на сложном театре боевых действий в тяжелых климатических условиях. Генералы прибалтийских войск, большинство из которых когда-то были поручиками и прапорщиками российской императорской армии в 1914-17 гг, помнили «снарядный голод» времен Первой мировой войны. Теперь же они видели, что советская артиллерия за час артподготовки выпускала больше снарядов, чем за всю русско-японскую войну. Во время наступления на Карельском перешейке Красной армией было задействовано 6 374 орудия и миномета, из них почти четыре с половиной тысячи - калибром 76 мм и выше. Для разрушения бетонированных укреплений линии Маннергейма применялись гаубицы 203-миллимитрового калибра, прозванные «сталинскими кувалдами». Впрочем, эти «кувалды» прозвали также «карельскими скульпторами», после залпов которых менялся ландшафт местности. На месте укрепленных дотов и блиндажей оставались огромные воронки, вырванные с корнем деревья, полосы скрученной арматуры и бетонных фрагментов укреплений. Во время боев при прорыве «линии Маннергейма» от грохота орудийных выстрелов дрожали оконные стекла не только в Ленинграде, но и в Хельсинки, расположенным более чем в 200 км от фронта. Советские подводные лодки проходили подо льдом в Ботнический залив, а сотни самолетов бомбили позиции финнов в любую погоду. Также прибалтийскими политиками бралось в расчет то обстоятельство, что финны понесли громадные людские потери, очень ощутимые для маленького народа, и все равно отдали значительные территории. Прибалтийские лидеры сделали здравый вывод: военное сопротивление СССР приведет только к гибели и разрушениям, при этом никто реально прибалтам не поможет. И самое лучшее в таких условиях – успеть сдаться в надежде на милость победителя. Что и было сделано всего три месяца спустя.

Итак, финская война закончилась победой. Несмотря на множество ошибок в начале кампании, вызванной недооценкой неприятеля, а также на фактический союз финнов с ведущими странами тогдашнего Запада, СССР добился реализации своих целей. Отдадим же должное советским бойцам и командирам, честно выполнивших свой солдатский долг!