«И когда приблизились к Иерусалиму и пришли в Виффагию к горе Елеонской, тогда Иисус послал двух учеников, сказав им: пойдите в селение, которое прямо перед вами; и тотчас найдете ослицу привязанную и молодого осла с нею; отвязав, приведите ко Мне; и если кто скажет вам что-нибудь, отвечайте, что они надобны Господу; и тотчас пошлет их. Всё же сие было, да сбудется реченное через пророка, который говорит: Скажите дщери Сионовой: се, Царь твой грядет к тебе кроткий, сидя на ослице и молодом осле, сыне подъяремной. Ученики пошли и поступили так, как повелел им Иисус: привели ослицу и молодого осла и положили на них одежды свои, и Он сел поверх их. Множество же народа постилали свои одежды по дороге, а другие резали ветви с дерев и постилали по дороге; народ же, предшествовавший и сопровождавший, восклицал: осанна Сыну Давидову! благословен Грядущий во имя Господне! осанна в вышних! И когда вошел Он в Иерусалим, весь город пришел в движение и говорил: кто Сей? Народ же говорил: Сей есть Иисус, Пророк из Назарета Галилейского» (Мф. 21: 1-11).
«Когда миновала суббота, Христос стал готовиться к вступлению в город. Прежде Он никогда не путешествовал верхом, но нынешний день был исключительным. Впрочем, конный всадник напоминал бы о войне, о древних царях, возвращающихся из кровавых походов, о римских солдатах, гарцевавших на улицах покоренного Иерусалима; поэтому Иисус выбрал животное, которое издавна было символом мира. Придя в соседнее селение Виффагию, Он послал учеников, чтобы они нашли молодого осла. Хозяева, узнав, что он нужен Учителю, с радостью отдали его. Вместо седла на спину ослу положили одежды, и, сев на него, Иисус стал спускаться с Елеона.
Царь, возвещающий мир, Он ехал безоружным, в окружении пилигримов, которые кричали: «Осанна Сыну Давидову! Благословенно грядущее царство отца нашего Давида!..»
Галилеяне и вифанцы старались, как могли, украсить триумф Мессии. Под копыта бросали побеги маслин, стелили одежды; дети бежали за Иисусом, размахивая пальмовыми ветвями.
Апостолы ликовали. Наконец-то настал долгожданный день! Они громко славили Бога, вторя толпе» (Прот. Александр Мень).
Всякие сомнения в этот исторический момент торжества Мессии представлялись кощунственными. На глазах происходило преображение действительности. Наступала истинная Весна, рождалась Новая душа во Христе. Земной мир сливался с небесным. И это было слияние двух равноценных Начал: Бог на небе и на земле соединял в себе весь космос. Происходило возвращение Сути к своему Первообразу. В этот момент торжества израильскому народу казалось, что наступило то самое царство, в котором Мессия отрет каждому слезу. Можно представить себе ликование народа, ожидавшего Царя столько веков, и вот, увидевшего Его воочию.
Удивительно, но мало кто обратил внимание, что Господь въехал в Иерусалим на мирном осле. Христос подчеркивал, что Его Царство не от мира сего. В этом Царстве не место боевым коням. Иудеи же хотели видеть Его во главе огромной армии, способной сокрушить величие Рима. То, что Он ехал на осле, наверно, казалось им досадным недоразумением, которое со временем устранится. Возможно, что осел воспринимался и как животное, которое несет вместе со своим Седоком мир именно иудейскому народу. Видимо, присутствовала и вера в могущество Христа, Который, подобно Давиду, будет побеждать иноземцев ослиной челюстью и повергать их, как древнего Голиафа. На такие мысли наталкивали свершенные Господом чудеса. Иудейская элита, полагаю, тоже верила в мессианское царство и участвовала в шествии с восторженным народом.
Как же хотелось власти, национального торжества. Их убогие души наполнялись гордостью. Наконец-то свершится ожидаемое. Элита не видела и не желала знать, что не возносить народ в гордыне его пришел Христос, но творил Новое Бытие, иную реальность, в которой человек любил другого человека, потому что он есть образ и подобие Божье. Поэтому Он резко выступит против безобразий, которые происходили в Храме.
«И вошел Иисус в храм Божий и выгнал всех продающих и покупающих в храме, и опрокинул столы меновщиков и скамьи продающих голубей, и говорил им: написано, — дом Мой домом молитвы наречется; а вы сделали его вертепом разбойников. И приступили к Нему в храме слепые и хромые, и Он исцелил их. Видев же первосвященники и книжники чудеса, которые Он сотворил, и детей, восклицающих в храме и говорящих: осанна Сыну Давидову! — вознегодовали и сказали Ему: слышишь ли, что они говорят? Иисус же говорит им: да! разве вы никогда не читали: из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу? И, оставив их, вышел вон из города в Вифанию и провел там ночь» (Мф. 21: 12-17).
«В храм Божий: храм иерусалимский, в котором Бог Иегова благоволил особенно являть Свое присутствие, особенно во Святом Святых на кивоте завета. Это был так называемый второй храм иерусалимский. Первый храм великолепный, выстроенный Соломоном, был разрушен вместе с Иерусалимом халдеями при Навуходоносоре (около 584 г. до Р. Хр.), когда и иудеи отведены были в 70-ти-летний плен вавилонский. По возвращении из плена, при Зоровавеле, храм был вновь построен, но с меньшим великолепием сравнительно с первым храмом, так что старики, помнившие первый храм, взирая на второй, проливали слезы (1 Езд. 3, 8—12). Но и этот второй храм, при частных войнах иудеев, пред пришествием Христовым, приходил в упадок. Ирод великий, нетерпимый народом за жестокости, чтобы хотя несколько снискать расположение народа, предпринял украсить этот храм внутри и со вне; постройка собственно храма окончена была Иродом лет через 8—9; но пристройки храмовые были окончены уже при Ироде Агриппе 2-м, около 64 г. по Р. Хр. Возобновленный храм был не велик, но он окружен был множеством пристроек, так что ими занята была вся гора Мориа и даже потребовалось распространить ее искусственными насыпями с каменными и земляными постройками, основание которых находилось в окружавших гору долинах. Древнейшие сведения о храме Иродовом у Флавия и в Талмуде не вполне одинаковы. По соображении некоторых разностей, в общем его можно описать так: площадь (четвероугольная) храма с примыкающей к нему с северо-запада крепостью Антониевой была в окружности несколько более версты и обнесена была высокою стеною. Чрез нее вели восемь (со всех четырех сторон) ворот, к которым со вне вели высокие лестницы. Одни врата с главной (восточной) стороны были особенно великолепны и назывались красными (Деян. 3, 2). По всему протяжению этой стены с внутренней стороны, от ворот до ворот, на огромных мраморных столбах, устроны были крытые ходы или галереи или так называемые притворы. Один из них, с восточной стороны, отличался особенно красотою и назывался притвором Соломоновым (Иоан. 10, 23. Деян. 3, 11). Почти в средине этого пространства, окруженного стеною (несколько ближе к северной части), возвышалась другая стена двойная, окружавшая с четырех сторон самый храм в виде продолговатого (от востока к западу) четвероугольника. Пространство между первою и второю стенами со всех сторон составляло обширный, так называемый двор язычников, названный так потому, что сюда могли входить и язычники. У ворот второй стены прибиты были дощечки с надписями на еврейском, греческом и латинском языках, воспрещавшими вход далее язычникам, а равно и нечистым, под опасением смерти. Средину этого пространства, окруженного второй стеною, занимал собственно так называемый храм, разделявшийся на две части—Святое и Святое Святых. Между этою второю стеною и собственно зданием храма находились дворы жен, израильтян и священников. Двор жен, названный так потому, что в него только, но не далее, могли входить женщины, занимал почти половину всего этого пространства с востока, от притвора Соломонова; в него вели трое ворот, с востока, севера и юга. Из двора жен западные ворота вели в двор израильтян, а из него—во двор священников, отделявшийся от двора израильтян невысокою стеною. Оба эти двора огибали храм с трех сторон,—восточной, северной и южной. Средину этого двора священников, возвышенную сравнительно со всею площадью, занимал собственно храм. Восточную часть составлял жертвенник, на котором обыкновенно приносились жертвы. Отделяясь от него высоким фронтом и стеною, стояло небольшое по пространству, по высокое и великолепное здание Святого и Святого Святых, которые разделялись великолепною завесою. Общий вид храма, со всеми его пристройками, был великолепен и восхитителен, особенно с вершины близ лежащей горы Елеонской (Мар. 13. 1). Издали чужестранец мог принять его за снежную тору, ибо все здание было необычайной белизны, кроме частей позлащенных. Флавий говорит, что при свете солнечном блеск зданий был таков, что трудно было глазу выносить его. <…> Выгнал всех продающих и покупающих в храме: не собственно в храме, но во дворе язычников происходила торговля эта. Тут устроено было нечто в роде лавок (tabernae), в которых продавалось и покупалось все, нужное для жертвоприношения в храме, как-то: жертвенные животные, ладон, масло, мука, вино и пр. Нет ничего невероятного, что при этом допускаема была торговля и предметами не необходимыми для храма, так что обширный двор язычников обратился в базарную площадь со всем шумом, гамом, толкотней, спорами, обманами, что все так неуместно было в стенах зданий, причислявшихся ко храму.—Опрокинул столы меновщиков: в Палестине, подвластной тогда римлянам, была в употреблении римская монета, но оставалась в употреблении и прежняя греческая, а равно и народная еврейская. Закон иудейский требовал, чтобы каждый иудей храмовую подать платил монетою своею, еврейскою (Исх. 30, 11—16). С целью обмена монет греческих и римских на еврейские, и размена вообще, и устроены были в том же дворе язычников особые места или столы, и меновщики получали большую выгоду, когда сотни тысяч путешествующих на праздник иудеев из разных стран обменивали у них деньги за известные, конечно, проценты, может быть и свыше дозволенных законом и справедливостью.— Продающих голубей: голубь был одним из обычных жертвенных животных (Лев. 14, 22. Лук. 2, 24). Конечно, трудно было иудеям, приходившим из дальних особенно стран, нести с собою и голубей или что-либо подобное, нужное для жертвы; удобнее было купить их в самом Иерусалиме. Отсюда произошла торговля голубями. Все это, конечно допущено было ради удобства богомольцев, но—не у места; осквернилась святость храма» (Еп. Михаил (Лузин)).
Храм есть средоточие бытия, Обитель Небесного Бога, поэтому всякая инородность оскорбительна. Представим себе, что в день венчания исполняем погребальные песни. Торгующие не просто оскверняли Храм, они нарушали важнейшую заповедь Господню, которая запрещала торговать в рост, ибо дающий в рост Царства Божьего не наследует. Кроме того, в Храме Божьем не молитва стала смыслом жизни, но суетливое смешение людей, которое неизбежно вело к смешению сознания. Жертва, которую приносили Богу, уже не могла быть принята, в силу ее неискренности. Да и какая жертва, когда в Храме Сам Господь. Не видеть этого торгующие и менялы не могли. Но их глаза застилало золото и серебро. Не Бог в их сердцах, а исполнение треб.
Только дети могли понять суть происходящего, ибо таковых было Царство Божье. Первосвященники дышат злобой и завистью. Их мысль не в Боге, они уже считают убытки, которые принес им Господь, опрокинув столы меновщиков. Они уже не хотят восстановления Царства, их бог – Мамона. Ненависть разрывает их сознание, они готовы на преступление. Недаром Апостол Павел скажет, что корень всех бед – сребролюбие. Именно сребролюбие заставит смотреть на Христа первосвященников, как на Бога. Они все более и более начинают понимать, что перед ними истинный Мессия. И этот Мессия способен повести за собой народ. Это страшно. Терялась многовековая власть над народом. Совершенно очевидно, что, выгоняя их Храма меновщиков и ростовщиков, Господь наносил удар по еврейской буржуазии, выбивал почву из-под ног ложного старческого предания, путами которого книжники и фарисеи, саддукеи и первосвященники окрутили израильский народ.
В праздник Ваий Христос пытался на самом деле вернуть иудейскому народу его Богоизбранность. И народ неосознанно это понял, и потому так радостно встречает своего Царя, что, конечно, не могло не испугать первосвященников и книжников.
Христос не вписывался в систему ценностей фарисеев и саддукеев. И Он это прекрасно знал, знал и не задерживался в городе, где уже готовилось Его убийство. Господь предвидел его, но Ему еще нужно было время, еще должны были произойти события, осмысление которых должно было стать спасительным для нас.
«Поутру же, возвращаясь в город, взалкал; и увидев при дороге одну смоковницу, подошел к ней и, ничего не найдя на ней, кроме одних листьев, говорит ей: да не будет же впредь от тебя плода вовек. И смоковница тотчас засохла. Увидев это, ученики удивились и говорили: как это тотчас засохла смоковница? Иисус же сказал им в ответ: истинно говорю вам, если будете иметь веру и не усомнитесь, не только сделаете то, что сделано со смоковницею, но если и горе сей скажете: поднимись и ввергнись в море, — будет; и всё, чего ни попросите в молитве с верою, получите» (Мф. 21: 18-22).
С Богом все возможно, без Него – уподобляемся засохшей смоковнице. Размышляя о смоковнице, невольно приходишь к вопросу: какова была бы наша жизнь, если бы не было пути к Господу? Наверно, как у гоголевских старосветских помещиков: испытывали бы жуткую скуку или окончательно погрузились в мир ложных материальных ценностей, которые своими скрюченными пальцами с поверхностной позолотой, готовы сбросить человека с Божественной ладьи в море суеты и предательства. Эти пальцы, превращаясь в искаженный затупленный стилос, скорописью врываются в сознание, отпечатывая сатанинским шрифтом фантастические иллюзии, чтобы создать видимость жизни. Цель – оторвать от молитвенного Богообщения, ворваться в проникновенную беседу с Господом, исказить ее, ломая букву Божественного алфавита, навевая чародейственный сон, отсылая к романтическим грезам, где произойдет утопление души человеческой в тоске и печали. Печаль не по Богу – рождает смерть, отсутствие надежды, а значит веры и любви.
Человек становится бесплодной смоковницей, способной рождать разве что только эфемерные мечты. Особенно это становится опасным, когда уже нашел дорогу к Храму, стал свидетелем дел Христовых. Видимо, для тех кто начал следовать за Ним, и показал Христос, что может произойти с человеком. Бл. Феофилакт так толкует этот фрагмент:
« Поелику Господь. часто совершал чудеса, и всегда на пользу всем, а ни одного чуда не сделал в наказание; то, дабы кто-нибудь не подумал, что Он не может наказывать, Он показывает здесь и эту силу, впрочем не на людях, но, по человеколюбию Своему, на дереве, подобно как и прежде сего на стаде свиней. Он иссушает дерево, чтоб вразумить иудеев. Примечание. Сюда относится следующее сказание, дошедшее до нас от древних мудрых старцев: они говорили, что эта смоковница была древо древнего преслушания, из листьев которого и сделали себе одежду преступники. Потому, как бывшая виною греха весьма человеколюбиво теперь проклята Христом, чтобы не приносила более плода: поелику второе пришествие Христово будет не для вочеловечения, но для суда и исследования дел. Ученики удивляются, и справедливо; потому что это дерево гораздо сочнее других деревьев, и посему было особенно дивно то, что оно так скоро засохло. - Смоковница означает синагогу иудейскую, которая имеет одни только листья, то есть видимую букву, но не имеет плода духовного. И всякий человек, предающийся удовольствиям настоящей жизни, подобен смоковнице: он не имеет плода духовного для алчущего Иисуса, а одни только листья, то есть временный и преходящий призрак мира сего. И он будет проклят: ибо сказано: Идите от Мене проклятии во огнь вечный (Матф. 25. 41). И он иссохнет, ибо как будет мучиться в огне, у него засохнет язык, как у известного богача».
Действительно, тот, кто стремится к временному, по определению, не может приобрести вечность. К сожалению, опасность уклониться от чистоты веры присуще неофитскому сознанию. Оно радостно встречает Господа, но суета и страх выделиться из общего направления зачастую выгоняет человека из приобретенного духовного состояния в душевное. И вот, казалось бы, забытое филистерство и мещанство вновь разъедает сознание, утрачивается свежесть восприятия Бытия и хочется бесконечного сна. Но, как известно, сон разума рождает чудовищ, и отоспаться не удастся. Придется все равно делать выбор: либо идти за Христом на Голгофу, либо самому гнать Его на Лобное место.
И то, что душу-ладью пытаются облепить тысячелетним илом всякоразличных фантазий, представляет собой попытку не просто затормозить ее движение, но обрушить в вал эротической блевотины, создавая в подсознании извращенные образы. Засохшая смоковница подается как акт достигнутой свободы, право на беспробудный сон. Тот же, кто пребывает во сне, не способен к сопротивлению. Неспособность к сопротивлению неизбежно ведет человека широкой дорогой в ад. На этой дороге предлагается тысяча соблазнов. Как их победить? Несомненной верой в Бога. Третьего не дано.
Именно вследствие неверия задаются такие вопросы:
«И когда пришел Он в храм и учил, приступили к Нему первосвященники и старейшины народа и сказали: какой властью Ты это делаешь? и кто Тебе дал такую власть?Иисус сказал им в ответ: спрошу и Я вас об одном; если о том скажете Мне, то и Я вам скажу, какою властью это делаю; крещение Иоанново откуда было: с небес, или от человеков? Они же рассуждали между собою: еслискажем: с небес, то Он скажет нам: почему же вы не поверили ему?а если сказать: от человеков, - боимся народа, ибо все почитают Иоанна за пророка.И сказали в ответ Иисусу: не знаем. Сказал им и Он: и Я вам не скажу, какою властью это делаю» (Мф. 21: 23-27).
По неверию своему и ответы получают. Фарисеи не желают признавать, что перед ними Бог, их сознание согласно на законоучителя. Они подспудно понимают, что Он – Мессия, но это невыгодно им, не входит в их планы исправить Божественное Провидение относительно избранного народа. Кроме того, фарисеям и не нужна была Истина.
«Законоучители, завидуя тому, что Христос изгнал из храма торгующих, приступают к Нему с таким вопросом: Кто ты, что изгоняешь из храма торгующих? Делаешь ли Ты это по праву священника? Или поступаешь как царь? Но ты и не Царь: впрочем, если бы и был царем, то не надлежало бы Тебе так действовать, потому что царям нельзя принимать на себя обязанностей священнических. Такой вопрос законоучители предлагают Господу с тою целию, чтоб, если Он скажет: Я это делаю Своею властию, оклеветать Его, как возмутителя и человека самовольно действующего, а если скажет: Я творю это Божественною властию, отклонить от Него народ, воздававший Ему славу, как Богу, показав народу, что Он - не Бог, а раб, будто волею Божиею совершающий эти дела. Что же ответствует на это Христос - истинная премудрость? Он уловляет мудрецов в коварстве их и предлагает им своей вопрос об Иоанне, дабы, если скажут, что проповедь Иоаннова была с небес, уличить их в богоборстве, как не принявших ее, а если скажут: от человек, устрашить их народом, так как все почитали Иоанна пророком. В этом месте Господь показывает, что не должно отвечать на вопросы коварные и злоумышленные, потому что и Сам не отвечал иудеям на их коварный вопрос, хотя и мог дать ответ. Здесь научаемся и тому, что хвалить самих себя не согласно с примером Христовым; ибо и Господь, имея право сказать, что Он собственною властию совершает сии дела, не сказал этого, дабы не показалось, что Он прославляет Сам Себя» (Бл. Феофилакт Болгарский).
Еще ранее Христос показывал, что не стоит бросать жемчуг под ноги псам. Мир фарисеев насквозь пропитан эгоизмом, они втиснули свое сознание в сборник юридических формулировок. Кажется Максимилиан Волошин писал, что мир, составленный из формул, противопоставлен Слову Божьему. Неужели фарисеи и законники это не видели? Думаю, что видели. Но бывают такие состояния душевного мира, что повернуть себя на 180 градусов не представляется возможным, даже если Сам Господь призывает изменить свою сущность. В таком положении находилась иудейская элита. Разум смутно, но понимал, что Христос – Бог, но искаженное естество всеми силами старалось сохранить свое искажение. Оно виделось родным и близким, связанным с древним преданием. И не волновало, что это предание было ложно, оно было свое, поэтому за него держались. Это напоминает атеиста, который к концу жизни пришел к осознанию того, что Божественное Бытие есть, но отказаться от старых умозаключений кажется предательством всей жизни, предательством собственных убеждений, наконец, привычек.
На самом деле, эта трагедия, ибо таковой человек объективно обрекает себя на пустоту, его существо находится в плену ложных представлений, которые навязаны ему искаженной действительностью, заложником которой становится данный субъект.
Но стоит таком человеку сделать выбор и войти в Храм Божий, как придет освобождение и, кстати, понимание неуместности отвечать тем, кто не способен понять жизнь и деятельность Христа. В Храме человеческое естество попадает под власть Божественного вдохновения, которое приобретает чудодейственное качество смысла каждого делания. Ради делания во Христе происходит отказ от прежнего мировоззрения, как бы надежным доселе оно не казалось. То, что вчера было правильным, сегодня вполне может быть неправильным. Держаться за вчерашнюю правильность, видимо, будет выглядеть неразумным. Входя в Храм, уже по-другому смотрим на мир. Потому-то стоит ли отвечать миру, в котором не встретишь понимание. Более того, этот мир встречает пророков тюрьмой и смертью, как он встретил Иоанна Предтечу. И не только Иоанн был так встречен этим миром так «любезно». Сколь пророков знает история, которые пытались камень в груди превратить в сердце. Этих пророков, которые будили спящее сознание иудеев, побивали камнями и топили в водных ямах. Израиль предпочитал Богу фарисейскую спячку, которая казалось приятной, будучи губительной. Ради сна исполнялись псалмы, не замечая присутствия Бога. Этим любителям сновидений, погруженных в мечтательные образы, можно было предложить только притчу, возможную для их понимания.
«А как вам кажется? У одного человека было два сына; и он, подойдя к первому, сказал: сын! пойди сегодня работай в винограднике моем.Но он сказал в ответ: не хочу; а после, раскаявшись, пошел.И подойдя к другому, он сказал то же. Этот сказал в ответ: иду, государь, и не пошел. Который из двух исполнил волю отца? Говорят Ему: первый. Иисус говорит им: истинно говорю вам, что мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Божие,ибо пришел к вам Иоанн путем праведности, и вы не поверили ему, а мытари и блудницы поверили ему; вы же, и видев это, не раскаялись после, чтобы поверить ему» (Мф. 21: 28-32).
Вот он, страшный водораздел, которого так боялись книжники и фарисеи и на который в силу своей близорукости толкнули народ. Лицемерие и непослушание стали нормой для иудейского народа. В притче Христос показывал, что происходит с избранным народом и что ожидает язычников. По-человечески жаль было иудеев, ибо в этом народе были Закон и пророки, но еще страшнее, что обуреваемые страхом иудеи будут способны на невероятные подлости.
«Действительно, они и во Христа не веровали из-за страха, чтобы не быть отлученными от синагоги; равно и Иоанна не осмеливались охуждать, не по благочестию, но также по страху. Обличив иудеев во всем этом, Христос наконец наносит им самый тяжкий удар, говоря: вы же видевше не раскаястеся последи веровати ему. Худо не делать доброго в самом начале; но еще большего осуждения достоин тот, кто и после не исправляется. Это особенно делает многих нечестивыми. Я даже и теперь вижу, как то же самое случается с некоторыми по причине крайнего их жестокосердия. Но пусть никто не будет таким бесчувственным, и если бы даже кто впал в величайшее нечестие, пусть и тогда не отчаивается в своем исправлении; легко выйти из самой глубокой бездны нечестия» (Свт. Иоанн Златоуст).
И тот сын, который вначале оказал непослушание, но потом пошел вослед Богу, конечно же, получит от Господа прощение. На самом деле Христос показывает нам, что Он оставляет объятия Свои открытыми для самых последних грешников. Два самых страшных греха – блуд и стяжатели мирских благ будут прощены Богом, если обратятся к Нему. И мытари и грешники услышали Господа. Христос призвал к покаянию, а не возвеличиванию своей избранности. Не иудеям нужно было хвалиться заслугами. Не напрасно, Сын Человеческий постоянно напоминает о преступлениях народа против пророков и Святых.
Однако элита уже была не способна слышать Иисуса из Назарета, Который не вписывался в их рыночные отношения. Он уже готовились не только Христа распинать, но и народную душу.
«Выслушайте другую притчу: был некоторый хозяин дома, который насадил виноградник, обнес его оградою, выкопал в нем точило, построил башню и, отдав его виноградарям, отлучился. Когда же приблизилось время плодов, он послал своих слуг к виноградарям взять свои плоды; виноградари, схватив слуг его, иного прибили, иного убили, а иного побили камнями. Опять послал он других слуг, больше прежнего; и с ними поступили так же. Наконец, послал он к ним своего сына, говоря: постыдятся сына моего. Но виноградари, увидев сына, сказали друг другу: это наследник; пойдем, убьем его и завладеем наследством его. И, схватив его, вывели вон из виноградника и убили. Итак, когда придет хозяин виноградника, что сделает он с этими виноградарями? Говорят Ему: злодеев сих предаст злой смерти, а виноградник отдаст другим виноградарям, которые будут отдавать ему плоды во времена свои. Иисус говорит им: неужели вы никогда не читали в Писании: камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла? Это от Господа, и есть дивно в очах наших?
Потому сказываю вам, что отнимется от вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его; и тот, кто упадет на этот камень, разобьется, а на кого он упадет, того раздавит. И слышав притчи Его, первосвященники и фарисеи поняли, что Он о них говорит, и старались схватить Его, но побоялись народа, потому что Его почитали за Пророка» (Мф. 21: 33-46).
«Старейшины поняли, что в притче говорится о них, что у них будет отнят виноградник народа Божия. «И намеревались, — говорит Марк, — Его схватить, но побоялись народа». Иисус же после этого объявил уже без иносказаний: «Царство Божие будет отнято у вас и дано приносящему плоды народу». Господь не только лишает власти духовных вождей Израиля, но и делает чадами Царства всех исполняющих волю Его, независимо от происхождения» (Прот. Александр Мень).
Израильская элита век за веком отвергала Бога, избивая пророков и праведников. Если вспомнить ветхозаветное предание, то обнаружим, что практически все великие пророки прошли через гонения и мучения. Элита с удивительным постоянством уничтожала цвет израильского народа, его святой остаток, который, на самом деле, давал право на существование израильского народа как религиозного типа. И эта элита, конечно же, была готова убить не только просто пророка, но и Сына Божьего.
Святитель Иоанн Златоуст скажет: «Он всячески уверяет иудеев, что они, как неверующие, будут изгнаны, а язычники приняты. Это дал Он разуметь и обращением с хананеянкою, и избранием осла при входе во Иерусалим, и примером сотника, и многими притчами; на это же указывает и теперь. Поэтому Он и присовокупил: от Господа бысть сей, и есть дивен во очию нашею, давая тем знать, что верующие язычники и те, которые из самых иудеев уверуют, составят одно, не смотря на все их прежнее между собою различие. Затем, чтобы они знали, что все это нисколько не противно Божию совершенству, а напротив весьма сообразно с ним, и даже чудно и поразительно для всякого (а и действительно это было несказанное чудо), - Христос присовокупил: от Господа бысть сей. Камнем называет Себя, а зиждущими - учителей иудейских; то же сказано и Иезекиилем: зиждущие стену, и помазующие неискусно (Иез. XIII, 10). Как же небрегоша? Когда говорили: сей несть от Бога (Иоан. IX, 16); сей льстит народы (там же VII, 12); также: самарянин еси Ты, и беса имаши (Иоан. VIII, 48). Наконец, чтобы они знали, что им угрожает не одно отвержение, указывает на самые казни: всяк падый на камени сем, сокрушится; а на немже падет, сотрыет и (ст. 44). Здесь Христос представляет двоякую гибель: одну от преткновения и соблазна, - это означают слова: падый на камени сем; а другую, когда подвергнутся пленению, бедствиям и совершенной погибели, - что ясно выразил словами: сотрыет и. Этим же Он указал и на Свое воскресение».
Но прежде воскресения иудейские первосвященники устроят Христу баню смерти. Творение будет убивать своего Творца. Мыслимое покусится на Немыслимое. Израильские вожди, прекрасно поняв притчу, не с покаянием вышли к Богу, а с осуждением. Суд будет происходить так, как было воспитано их сердце. Боясь народного гнева и Самого Христа, они прибегнут к подлому предательству, дополняя меру своей мерзости до конца. «Истина, не согласная с их собственной, представляется им заразной болезнью. Заметив подозрительный симптом, носителя заразы отправляют в карантин. На кладбище» (Антуан де Сент-Экзюпери).
Иудейский мир строил синагоги, но эти синагоги превращались в кладбища, в которые приходили умирать люди. И эти смерти, по вине книжников и фарисеев, теряли всякий космический смысл, «миллионы людей не просто умерли, а умерли не своей смертью, то есть такой, из которой никакого смысла для жизни извлечь нельзя и научится ничему нельзя» (М. Мамардашвили).
Кладбища иудеев превратились в рассадники эпидемий, внося в сознание людей бациллы подлости и животного страха. Однако пришествие Господа совершило нравственную революцию. «Я понимаю, наконец, почему любовь к Богу возложила на людей ответственность друг за друга и предписала им Надежду как добродетель. Ведь каждого человека она превращала в Посланца того же самого Бога, в руки каждого отдавала спасение всех. И никто не имел право отчаиваться, потому что каждый был вестником кого-то более великого, чем он сам. Отчаяние было равносильно отрицанию Бога в самом себе» (Антуан де Сент-Экзюпери).
Но именно отрицание и вносила иудейская элита в сознание своего народа. Управлять пораженными животным страхом намного легче, чем людьми с крепким нравственным стержнем: ими, собственно, и невозможно управлять. Израильские же вожди рассуждали, исходя из тактических соображений: народ необходимо было держать в узде, это возможно было, если в душе отсутствует надежда на вечное спасение в той реальности, в которой пребывает человек. Вечность предлагалась в далекой перспективе, когда же Она пришла, то все силы были брошены на то, чтобы ликвидировать Ее присутствие. Вечность элите нужна как маяк, до которого никто никогда не дойдет. Так кажется полезнее для избранного народа, который фактически уничтожался как свободный религиозный тип. Израиль начинал новую историю.
Конечно, это было продолжение старой, но только это не было продолжением истории пророков и святых царей, это была история старческого предания, в которой маразм стал приобретать черты видимой мудрости, невидимо оставаясь ложью.
Творцы этой истории вряд ли могли придти на царский пир, созванный Господом.
«Иисус, продолжая говорить им притчами, сказал:Царство Небесное подобно человеку царю, который сделал брачный пир для сына своего и послал рабов своих звать званых на брачный пир; и не хотели придти. Опять послал других рабов, сказав: скажите званым: вот, я приготовил обед мой, тельцы мои и что откормлено, заколото, и все готово; приходите на брачный пир. Но они, пренебрегши то, пошли, кто на поле свое, а кто на торговлю свою; прочие же, схватив рабов его, оскорбили и убили их. Услышав о сем, царь разгневался, и, послав войска свои, истребил убийц оных и сжег город их. Тогда говорит он рабам своим: брачный пир готов, а званые не были достойны;
итак пойдите на распутия и всех, кого найдете, зовите на брачный пир. И рабы те, выйдя на дороги, собрали всех, кого только нашли, и злых и добрых; и брачный пир наполнился возлежащими. Царь, войдя посмотреть возлежащих, увидел там человека, одетого не в брачную одежду, и говорит ему: друг! как ты вошел сюда не в брачной одежде? Он же молчал. Тогда сказал царь слугам: связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов; ибо много званых, а мало избранных» (Мф. 22: 1-14).
Израиль был позван на пир, но вожди не захотели привести народ к Царю. Епископ Феофан Затворник писал: «Смысл притчи ясен. Пир брачный – царство небесное; приглашение – проповедь Евангелия; отказавшиеся – совсем не уверовавшие; не одетый по брачному – уверовавший, но не живший по вере».
Христос после притчи о винограднике предлагает другую притчу. Зачем? Разве не ясны были Ему дальнейшие действия вождей народных? Безусловно, Он все знал. Но важно было вывести с кладбища хотя бы остаток этого прежде избранного народа, который впоследствии поймет Его деяния и поступки. Только осознав шаги Христа, можно будет произнести те слова, которые скажет знаменитый француз: «Я понимаю значение любви к ближнему, которой меня учили. Любовь к ближнему была служением Богу через личность. Она была данью, воздаваемой Богу, сколь бы посредственна ни была личность. Эта любовь не унижала того, к кому она была обращена, она не сковывала его цепями благодарности, потому что этот дар приносился не ему, а Богу. Именно поэтому такая любовь никогда не превращалась в почесть, воздаваемую посредственности, глупости или невежеству. Долг врача состоял в том, чтобы, рискуя жизнью, лечить зачумленного, кем бы он ни был. Врач служил Богу. Его не унижала бессонная ночь, проведенная у изголовья мошенника» (Антуан де Сент-Экзюпери).
Господь знал, что перед ним мошенники и неверные, но как важно было Ему проявить Свою Сущность, Которая есть Любовь. Христос показывает пир, на котором царствует радость и созвучие Бытия. Он знал, что многие иудеи уверовали в Него, и давал им шанс продолжить ветхозаветную историю на качественно новом уровне. Однако, даже уверовав, отвергали Его. История Израиля строилось из своекорыстных расчетов: Вечности в этих расчетах не было. Но если служишь временному, то оно и убивает того, кто временный. Пройдет всего лишь сорок лет и армия Веспасиана и Тита Флавиев разрушит Иерусалим и рассеет иудеев по всей вселенной. Зная и это, Господь посылает верных Своих на распутья, чтобы призвать язычников. Национальная принадлежность уже не давала право на избранность. Сама мысль о допустимости в Царство язычников приводило иудеев в бешенство. Они хотели остаться в своем предании, где царствовала иерократия. Объективности ради, стоит указать, что иудейским вождям, признание Христа виделось отказом не только от национальной уникальности, как они ее понимали, но от того образа жизни, которым был пропитан иудей своей многовековой историей. Им казалось, что разрушается организм, начало которому положил Моисей на горе Синай. Христос был столь же опасен, как и греко-римская демократия. Законы Рима отвергались не потому что они были плохие, но вследствие их чуждости национальному сознанию. Понять такую позицию вполне можно. Каждый народ самобытен именно своей неповторимой историей, поэтому любое навязывание может стать гибельным.
Мы восхищаемся тремястами спартанцами, сражавшимися с персами за свою свободу, и не можем понять, почему эти персы готовы умереть за своего царя, спасая его своими телами в морской битве при Саламине. Не думаю, что делали они по рабскому принуждению: было нечто другое, нашему сознанию, воспитанному античным духом, недоступное. И это недоступное в плоти и крови. Когда-то Господь объявил, что простит рехавитов за их преданность преданию. Возможно, на подсознательном уровне вожди иудеев воспринимали себя рехавитами. Но рехавитам не было явлено столько чудес, сколько Израилю. Были и те, что желали все-таки быть с Христом в Его Царстве, но при этом не изменять своей грешной жизни, оставаясь приверженцем старческого предания.
Протодиакон Андрей Кураев скажет, что «можно стать членом партии – и не менять свою жизнь; можно стать приверженцем любой философии – и не менять свою душу. А вот христианином без перемен стать нельзя». Перемены в себе и требует Господь от званных на пир. «Хотя призвание и очищение есть дело благодати; но то, чтобы призванный и облеченный в чистую одежду постоянно ее сохранял таковою, зависит от старания призванных. Призвание бывает не по достоинству, но по благодати; поэтому должно соответствовать благодати послушанием, и, получив честь, не показывать такого нечестия... Поэтому великое наказание ожидает нерадивых. Ибо ты, уклоняясь к развратной жизни, также оскорбляешь Бога, как они оскорбили Его тем, что не пришли к Нему. Ибо войти в нечистой одежде означает, имея нечистую жизнь, лишиться благодати. Потому и сказано: он же молчал ... Не имея, чем защитить себя, он осудил самого себя и подверг чрезвычайному наказанию» (Свт. Иоанн Златоуст).
Этому наказанию подвергался народ, званный на пир, но явившийся с грузом своих исторических прегрешений и не желающий их сбросить, хотя именно логика истории призывала это сделать.
Итак, «призываются в Царство Христово многие, все, кто слышит проповедь евангельскую, но истинными членами этого царства делаются не все званные, а только избранные из них, которых сравнительно с званными мало. Избранными называются здесь истинные члены Церкви Христовой, имеющие надежду вечного спасения, которых Бог предъизбрал (Римл. 8, 29—30) по предведению их добродетельной жизни, чем не исключается свободное произволение человека. Иудеи все были призываемы в церковь Христову, но между ними сравнительно немного оказалось избранных, вошедших в оную церковь. Потом народы, один после другого, призываются в Царство Христово; но истинных христиан всегда было сравнительно не много, этих избранников Божиих; многие же из званных были и есть не в брачной одежде. Главным образом, впрочем, это относится к иудеям, современникам Христа, к которым и сказана была притча, и из которых много было званных, но мало оказалось избранных» (Еп. Михаил (Лузин)).
Две тысячи лет назад совершалась историческая драма. С исторической сцены уходил Богоизбранный народ. То сообщество, которое образуется в результате талмудической истории представляет собой уже другой народ. Народ до Христа и после Христа – абсолютно две разные национальные сущности. Талмуд создаст новый религиозный тип, имеющий к ветхозаветной истории отдаленное отношение. Из нее будут браться фразы, фарисейская закваска, псалмы, понимаемые не в мессианском смысле, а зачастую в житейском, тем самым, обедняя Божественную традицию. И, конечно, самое главное – этот народ будет служить уже не Богу, но отцу лжи – дьяволу и его хитроумной личине – Мамоне. Служение будет не Божественному суду, но человеческому, рождая в этой юридической клоаке искаженное восприятие бытия, где смысл жизни будет мериться по принципу свой-чужой. Мамона гнал фарисеев к Христу, чтобы они, в который раз искушали Господа, своими лукавыми вопросами.
«Тогда фарисеи пошли и совещались, как бы уловить Его в словах. И посылают к Нему учеников своих с иродианами, говоря: Учитель! мы знаем, что Ты справедлив, и истинно пути Божию учишь, и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое лице; итак скажи нам: как Тебе кажется? позволительно ли давать подать кесарю, или нет? Но Иисус, видя лукавство их, сказал: что искушаете Меня, лицемеры? покажите Мне монету, которою платится подать. Они принесли Ему динарий. И говорит им: чье это изображение и надпись? Говорят Ему: кесаревы. Тогда говорит им: итак отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу. Услышав это, они удивились и, оставив Его, ушли» (Мф. 22: 15-22).
Епископ Михаил (Лузин) писал, что «из истории не довольно известно, кто такие были эти иродиане. Вероятнее всего, что это была политическая партия приверженцев Иродовой династии. Полагают, что отличительные мнения этой партии относились к двум главным вопросам. Во-первых, относительно подчинения чужеземной власти: по закону Моисееву, чужестранец не мог быть царем у евреев (Втор. 17, 15). Ирод, наименованный царем Иудеи, по определению Римского" императора, измыслил, что помянутый закон Моисеев относится только к свободному народному избранию царя, и не относится к владычеству, наложенному чуждою властью. Посему иродиане считали законным платить подати и царю из чужеземцев. Таковое мнение очень не народно было между иудеями, особенно между фарисеями, которые смотрели на таковую подать, как на нарушение и осквернение закона. Отсюда происходила затруднительность предложенного Господу вопроса. Они думали „чрез сие с той и другой стороны ископать для Него ров и расставить сети, дабы в том и другом случае уловить Его. Стал ли бы Спаситель говорить согласно с мнением иродиан, в таком случае фарисеи могли бы укорять Его; стал ли бы Он говорить согласно с ними, приверженцы Ирода обвинили бы Его" (3лат.). Другое отличительное мнение иродиан состояло в том, что если какой народ покорен другим, то покоренный обязан держаться обычаев покорителей. От сего предостерегает Господь учеников Своих, когда говорит: берегитесь закваски Иродовой (Мар. 8, 15). (Златоуст под иродианами разумеет воинов Иродовых, а Феофилакт—или воинов, или почитавших Ирода за Мессию на том основании, что он воцарился, когда князья от Иуды уже оскудели).—Мы знаем и пр.: речь льстивая и лицемерная, но, против воли говоривших ее, заключающая в себе непреложную истину.— Справедлив: судишь правильно и учишь верно и истинно.—Пути Божию учишь: т.-е. предписанному Богом пути правильной и истинной жизни, или должного, но закону Божественному, поведения в жизни и в убеждениях, учишь истинно, по слову и откровению Божественному.—Не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь и пр. „Смотри, как ясно обнаруживается в сих словах намерение их заставить Его сказать что-нибудь такое, что могло бы оскорбить Ирода и навлечь на Спасителя подозрение в похищении власти, как на человека, восстающего против закона, дабы потом они могли подвергнуть Его наказанию, как возмутителя и похитителя верховной власти. Ибо, говоря Ему: не заботишься об угождении кому-либо и: не смотришь ни на какое лицо, они намекали сим на Ирода и Кесаря" (Злат., ср. Феофил.).—Не смотришь на лице: по библейскому словоупотреблению это значит быть беспристрастным, руководиться в суждении одною истиною без каких либо посторонних влияний (ср. Лев. 19, 15. Втор. 16, 19. 2 Цар. 14, 14. Деян. 10, 34. Иак. 2, 1. 3. 9. 1 Петр. 1, 17)».
На пути к Богу рождается много различных дум о соотношении Божественной и человеческой реальности, личности и общества, личности и государства. Слово Божие ясно освещает имеющиеся сомнения. Мир Божий, мир духовный, небесный, совершенно иной, и не подвластен физическим законам и философским умозаключениям.
Но надо признать, что наша душа вынуждено сталкивается с проблемами, связанными с материей. Душа естественно признает тело, которое есть объективная реальность, имеющая свои функциональные обязанности. Однако зачастую душа подчиняет себя телу, превращаясь в рабу плоти, вместо того, чтобы властвовать над телесными инстинктами.
Древние евреи окончательно подчинили себя материальной необходимости. Считая себя Богоизбранным народом, они в то же время сами подпали под власть кесаря. Своим Словом Господь окончательно разделил два царства: Божественное и кесарево. Начиная с этого момента человек поставлен перед выбором: с кесарем или Богом.
«Природа христианства совсем невыразима в социальных категориях мира сего. Христианство вошло в мир, как благая весть о спасении и о Царстве Божием, которое не от мира сего. "Ищите ж прежде всего Царства Божьего и правды Его, и это все приложится вам". "Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный". "Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душу свою повредит". "Не придет Царство Божие приметным образом, и не скажут: вот: оно здесь, или: вот, там. Ибо Царство Божие внутрь вас есть". "Царство Мое не от мира сего"» (Николай Бердяев).
В понимании же иудеев Бог есть земной царь, некое подобие римского цезаря, от которого, кстати, так хотели освободиться. Иудейский мир не мог понять свободу, если она была скована физическими узами. Трудно было понять, что рабы, социально находящиеся в рабстве, могут быть внутренне свободными. Иудей стремился к внешней свободе, не очень заботясь о внутренней, поэтому весь его душевный уклад настроен на революционную волну, на изменение общественного состояния.
В своей работе «Царство Божие и царство кесаря» Николай Бердяев писал: «Христианство было величайшим духовным переворотом в истории человечества, самой большой внутренней революцией, пережитой человечеством. С явлением Христа начинается не только новая историческая эпоха, но и новая космическая эпоха, изменился внутренний состав мира. И вместе с тем христианство не верит, что можно изменить мир к лучшему внешним и насильственным путем, осуждает внешние революции, как основанные на ложной духовной настроенности. В основе всех внешних революций лежит духовная настроенность прямо противоположная христианской. Ими движет зависть, злоба, ненависть, месть, а не любовь, инстинкт разрушения, а не творчество, и они несут с собой смерть, а не воскресение. Подлинно новая, более совершенная и лучшая жизнь приходит изнутри, а не извне, от духовного перерождения, а не от изменения социальных условий, социальной среды. Уничтожение рабства в мире было духовным делом христианства. Мир дохристианский, даже в величайших своих мыслителях не мог подняться до преодоления рабства».
Израиль времен Христа вечно недоволен историческим положением, в котором находился. Это недовольство не было способно призвать к творчеству, это была питательная среда для ненависти и постоянного ропота на обстоятельства. Христос призывал к свободе, в которой происходило освобождение души от страстей и инстинктов, Он призывал уничтожить грех. Но это уничтожение прежде всего должно было произойти во внутреннем мире человека. Внутренне свободный человек следует воли Провидения, государственная необходимость воспринимается им только как необходимость, но никак не смысл жизни. Все свои поступки он мерит Божественной реальностью, Высшей Правдой Бытия. В этой высшей правде государство занимает вторичное место. В первую очередь Небесное Отечество, а уж потом земное, которое нужно преобразить, сотворив икону Божественной реальности.
Если же государство языческое, как это было в случае с Римом, то его необходимо признавать как объективную реальность. Этой реальности следует отдавать физический долг, но ни в коем случае душу. Можно сказать, что Господь признал существование такой реальности как язычество необходимым условием роста человечества. Однако Он отказал этой реальности в праве на власть над человеческим естеством.
Христос говорил не только для конкретно-исторической ситуации. Господь предвидел, что Церковь вступит в фазу исторического христианства, когда соотношение государства и Церкви примет иные формы существования, отличные от той, что существовали во время его беседы с иродианами. Впереди будет христианская монархия, христианская республика, цезаропапизм Востока и папоцезаризм Запада. Поэтому необходимо было определить приоритеты, на которые следовало опираться последователям Христа.
В первые века христианства, когда эсхатологические мотивы превалировали в сознании христиан, вопрос двух царств был более или менее понятен, но, когда цари приняли христианство, то вопрос соотношений светской и церковной власти стал крайне волнительным. Конечно, сегодня невозможно наши представления переносить в область тех представлений, которые господствовали в древних сообществах. Фюстель Куланж писал: «Чтобы узнать истину о древних народах, мы должны изучать их, забыв о себе».
Т.е., слова, сказанные тем или иным мыслителем, были сказаны именно тому народу, который пребывал в определенной реальности. Это, как указано выше, не относится к Иисусу из Назарета, логии Которого и вечны и конкретно-историчны. Христос выстраивал такую систему отношений, где физические законы могли вписаться в область Духа, только подчинившись Божественной Свободе.
Обращаясь к иудеем, Господь на самом деле напоминает им суть государства. Кто-кто, а они прекрасно помнили как образовалось государство в Израиле. «Израильтяне сказали Самуилу: "Поставь нам царя, чтобы он судил нас, как и у прочих народов". Эти слова не понравились Самуилу, но Господь сказал ему: "Послушай голоса народа", но только сначала "представь им права царя".
Пророк так и сделал, объяснив самым красноречивым образом народу всю тяжесть государственности, однако народ настолько чувствовал себя неспособным обходиться без государственности, что "не согласился послушаться голоса Самуила" и сказал: "нет, пусть царь будет над нам". И что же? Господь оправдал не пророка, а народ и сказал: "Послушай голоса их и поставь им царя".
Итак, дело уясняется. В идеале наше состояние тем выше, чем более мы живем под непосредственной властью Божией. Все наши подпорки своей немощи суть результат греховности. В этом смысле, учреждение государственности есть "великий грех", все равно какой бы формы власть мы ни созидали. Но лучше сознание греха и искание опоры, нежели неосновательное самомнение. И в этом смысле требование государственности составило заслугу Израиля и было оправдано.
Переход от судей к царю был переход от нравственной власти к государственной - принудительной. Судьи были не демократической и не аристократической властью, а властью нравственной, внегосударственной. Судей воздвигал Господь, а не избирал никто. Самуил был даже не из колена Левиина, и его мать, молясь при посвящении его, говорила: "Господь унижает и возвышает... из брения возвышает Он нищего, посаждая его с вельможей".
Требуя царя, Израиль требовал государственности, и Господь велел пророку поставить им царя» (Лев Тихомиров).
Можно сказать, что государственность кесаря было требованием народа. Однако это не значит, что Господь отрицает другие формы правления. Дело не в царе как таковом, здесь важен принцип соотношения государства-тела и Церкви-души. И первенство Христос отдает, безусловно, духу. Именно духом будет побеждена римская империя, и народ этой империи станет постепенно христианским. Уже в третьем веке Тертуллиан мог сказать: «Мы явились вчера, а уже наполняем собой все: ваши города, острова, деревни, виллы, ваши советы, ваши лагери, ваши курии, дворцы, сенат... Мы могли бы бороться с вами не прибегая к оружию, а просто отделившись от вас».
Иудеи требовали победы над кесарем здесь и сейчас, при этом с удовольствием предали бы Христа, Сын Божий показал другой путь. Это был более длительный путь. Но в дороге происходило обретение внутренней духовной свободы. Признавая власть кесаря, христиане своим физическим повиновением этой власти фактически одерживали над ней духовную победу. Господь определил границы повиновения государственной власти. «Границы повиновения власти устанавливаются только необходимостью повиноваться Богу.
Как известно, это повиновение властям всегда мотивируется тем, что власть воздвигается Богом для блага самих же людей. Это относится равно к господам, которые должны благодетельствовать слугам, и к политической власти, которая должна охранять добрых и наказывать злых. Едва ли требуется подтверждать это цитатами, которыми полно Новозаветное Писание, и которые устанавливают твердо тот принцип, что власть несет на себе служение Богу, и сама от себя ничего не имеет. Власть таким образом рассматривается как обязанность перед Богом, и по Его велению перед людьми» (Лев Тихомиров).
Апостол Павел скажет: «Начальник есть Божий слуга, тебе на добро» (Рим. ХIII, 1-4). И далее Лев Тихомиров в своей замечательной работе «Монархическая государственность» пишет: «Не отрицая принципиально власти, даже если она принадлежит язычнику, христианство, при всей несправедливости и жестокости императоров, и при всем своем отчуждении от государства, имело как бы предчувствие религиозной миссии империи еще в то время, когда было гонимо. Известный апологет, св. Милитон, при Антонине, обращал внимание Цезарей на то характеристическое, по его мнению, обстоятельство, что империя появилась в мире одновременно с христианством. Это для него как бы намек на некоторую общность миссии. Одновременно с тем св. Милитон старается убедить Цезаря, что его обязанность выше просто исполнения "воли большинства"».
Христос, конечно же, предвидел дальнейшую историю Римского государства, поэтому изначально определил границы двух царств. Очень точно это соотношение выразить в двенадцатом веке император Восточного Рима Иоанн Комнен, писавший папе Гонорию: «Во всем моем управлении я признавал две вещи, как существенно отличные друг от друга: первая есть духовная власть, которую верховный первосвященник мира, царь мира Христос, даровал своим ученикам и апостолам, как ненарушимое благо, посредством которого они, по божественному праву обладают властью вязать и разрешать всех людей. Вторая же есть светская власть, заведующая делами временными и обладающая по божественному установлению одинаковым правом в своей сфере. Обе эти власти, господствующие жизнью человека, отдельны и отличны друг от друга»
Но по большому счету разговор шел о личности, способной выдержать власть самого что ни на есть языческого государства (невольно вспомнился кубинский христианин Армандо Вальядарес, десятки лет томившийся в тюрьмах Фидель Кастро: он не озлобился, не стал одним из приверженцев системы, сохранил свою духовную свободу). Победить же можно, зная, что ты обладаешь бессмертием своей души.
«В тот день приступили к Нему саддукеи, которые говорят, что нет воскресения, и спросили Его: Учитель! Моисей сказал: если кто умрет, не имея детей, то брат его пусть возьмет за себя жену его и восстановит семя брату своему; было у нас семь братьев; первый, женившись, умер и, не имея детей, оставил жену свою брату своему; подобно и второй, и третий, даже до седьмого; после же всех умерла и жена; итак, в воскресении, которого из семи будет она женою? ибо все имели ее. Иисус сказал им в ответ: заблуждаетесь, не зная Писаний, ни силы Божией, ибо в воскресении ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах. А о воскресении мертвых не читали ли вы реченного вам Богом: Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова? Бог не есть Бог мертвых, но живых.И, слыша, народ дивился учению Его» (Мф. 22: 23-33).
В бессмертии произойдет обязательная встреча с Господом. В данном евангельском фрагменте Христос ясно, кратко и последовательно излагает учение о загробной жизни. Известно, что посмертная судьба интересует абсолютно каждого человека. Даже законченный атеист не чужд размышлениям на данную тематику. Правда, его размышления часто сводятся к тому, что жизнь коротка, и потому надо пользовать эту жизнь, превращая ее в царство похоти и инстинктов. Но, что характерно, люди, поглощенные плотскими инстинктами, испытывают жуткую тоску и отчаяние. Их душа не может найти себе места, пытается вспомнить свое истинное происхождение и назначение, показывая своими сомнениями нелогичность уничтожения человеческой личности. Душа не может согласиться, что ее краткое бытие завершится без всякого смысла. Не есть ли это нарушение истинной свободы? Если нет загробной жизни, если нет бессмертной души, то возникает вопрос о существовании Бога.
Собственно, саддукеи и показывают свое неверие в Господа, задавая свои наивные вопросы, в которых лукавство перемешивается с подлостью. Они спрашивали о бытии, которого не знали ни они, ни их отцы. Они могли рассуждать только о шеоле. Их вопрошания не имели никакого отношения к познанию Истины. Никто из прежде живущих ничего не мог сказать о райской жизни, потому что она была утеряна еще Адамом. Но их любопытство доказывало, что они знают силу Христа, Его всеведение. Тем ужаснее преступление, которое они совершат впоследствии.
«Спаситель показывает и то, что воскресение будет, и то, что оно будет не такое грубо-плотское, как они представляли, а возвышенно и духовно. Что вы, - говорит, - заблуждаетесь, не зная Писаний, ни силы Божией? Если бы вы понимали смысл Писания, то уразумели бы, что Бог не есть Бог мертвых, но живых. А если бы вы знали силу Божию, то для вас было бы понятно, что Бог может устроить образ жизни людей по воскресении, подобный ангельскому житию, Саддукеи силились на основании Моисея ниспровергнуть догмат о воскресении; Спаситель на основании Моисея же и вразумляет их. Сказано: "Я - Бог Авраама, Исаака и Иакова"; смысл этих слов такой: Бог не есть Бог не существующих, нет, Он - Бог живущих, продолжающих свое бытие. Он не сказал: "Я был", но говорит: "Я есмь"; хотя праотцы и умерли, но продолжают жить в надежде воскресения. Ты спросить: как же в другом месте говорится, что Он владеет живыми и мертвыми? Знай, что в приведенных словах мертвыми называются умершие, имеющие ожить. А здесь, возражая против учения саддукеев, будто душа не имеет бессмертия и совершенно уничтожается, Господь говорит, что Бог не есть Бог мертвых, то есть, как вам кажется, совершенно исчезнувших, но Бог живых, то есть таких, которые имеют бессмертную душу и некогда воскреснут, хотя теперь и мертвы по телу» (Бл. Феофилакт Болгарский).
Это проблема волнует философов всех времен и народов. Связана она зачастую с тем, что практически невозможно проверить опытным путем правильность того или иного мнения. Узнавание происходит на уровне веры, что, например, не устраивает науку. Нужен опыт. Но саддукеям не нужен опыт. Они задают вопрос ради вопроса. Но даже, если им рассказать о реальном существовании загробной жизни, то не это будет интересовать. У них тактическая задача: уличить Иисуса во лжи, учитывая, что тема такова, что проверить весьма сложно. Привыкшие лгать и изворачиваться, и в Господе ищут те же грехи, которыми обладают сами. Поразительно! Но ведь иудеи видели воскресших Христом людей. Почему этот вопрос не адресован им? Видимо, потому, что эти люди были не столь опасны для них. Их вполне можно было объявить сумасшедшими. История человечества знает много примеров, когда людей, объявлявших о своем загробном опыте, отправляли в дома умалишенных. С Христом так поступить не представлялось возможным. Это был серьезный противник: Он явно проповедовал Царство, которое не от мира сего, и народ внимал Ему с восторгом.
Этот же народ, конечно же, ждал ответа на свои нравственные запросы, связанные с будущей жизнью. Жажда жизни есть неотъемлемое человеческое право. И эту жизнь человек хочет проводить рядом со своими близкими и родными.
Может ли разочаровать ответ Христа Его последователей? И да, и нет. С одной стороны возможна печаль, что не встретишься с родными в раю, но с другой – радость, что будешь пребывать с Богом, Который эту радость общения со святыми обязательно предоставит по Своей великой милости.равоей жизнью.о, которое не от мира сегоом опыте, отправляли в дома умалишенных.еств В ответе Спасителя есть надежда, вера и любовь. Именно этого и боялись саддукеи, главная задача которых держать людей в неведении и лжи, чтобы легче ими управлять. Незнание вечной жизни приводит человека к страху невиданному. Пребывая в страхе, он не способен на благородные поступки. Поэтому так иудеи цеплялись за могущественное земное царство. Обремененность делами кесаря заставляет человека окунаться в безбрежное море дел, обстоятельств и ситуаций. Некогда думать о Вечности, когда сиюминутность дел нагромождается и нагромождается бесконечным ворохом поступков и интриг. Отрешиться от этого, значит, осознать путь Господень, понять свое назначение как образа и подобия Божьего.
«А фарисеи, услышав, что Он привел саддукеев в молчание, собрались вместе. И один из них, законник, искушая Его, спросил, говоря: Учитель! какая наибольшая заповедь в законе? Иисус сказал ему: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Мф. 22: 34-40).
«Искуситель подходит ко Христу вследствие чрезмерной зависти. Когда фарисеи увидели, что саддукеи посрамлены, а Господа за премудрость народ прославляет, фарисеи подходят с целью искусить - не прибавит ли Христос чего-нибудь к первой заповеди в виде исправления закона, чтобы найти повод к обвинению Его. Господь, изобличая злобу искусителей, которые пришли не по желанию поучиться, а по вражде, зависти и соревнованию, показывает, что любовь есть верх заповедей. Он наставляет, что любить Бога должно не отчасти, но так, чтобы всего себя предать Богу. Мы различаем в душе человека три различных стороны: растительную, оживляющую и разумную. Во-первых, человек растет, питается и рождает подобное себе: в сем подобен он растениям; поскольку человек возбуждается и имеет похоти, он имеет общее с животными; а так как он размышляет, то он называется разумным. И здесь надо заметить именно эти три части: "возлюби Господа Бога твоего всею душею твоею" - вот растительная сторона человека, так как растения в своем роде одушевлены; "всем сердцем твоим" - здесь указывается животная сторона человека; "и всею мыслию твоею" - здесь часть разумная. Итак, Бога должно любить всей душой; это значит: надо предаться Ему всеми сторонами и силами души. Это первая великая заповедь, наставляющая нас благочестию. Вторая, подобная ей, предписывает справедливость к людям, Есть два пути к погибели: дурное учение и развращенная жизнь, В соответствие этому, чтобы мы не уклонились в нечестивые учения, нам повелевается любить Бога, а чтобы не впасть в развращенную жизнь, должно любить ближнего. Любящий ближнего исполняет все заповеди; исполняющий же заповеди любит Бога, так что эти две заповеди соединяются, друг друга поддерживают и содержат в себе все прочие заповеди. Кто, любя Бога и ближнего, будет красть, помнить зло, убивать, прелюбодействовать или блудодействовать? Законник этот сначала пришел с целью искусить, а потом, вследствие ответа Христова образумившись, получил похвалу Христа, как святой Марк говорит: "Иисус, видя, что он разумно отвечал, сказал ему: недалеко ты от Царствия Божия" (Мр. 12, 34)» (Бл. Феофилакт Болгарский).
Интересно, что фарисеи радовались тому, что Христос смутил саддукеев. Не Истина их волновала, но обыкновенное сектантское злорадство наблюдаем в их действиях. Но надо признать, что в отличие от саддукеев, фарисеи были более пытливы в поисках Истины. И в их среде будут рождаться будущие последователи Христа. Личность Апостола Павла тому неоспоримое свидетельство. Ревность по Богу в этом человеке была удивительная. Собственно, школу Гамалиила отличала жажда познания и неутомимое желание встретить Бога немедленно, исполнив Его Святые заповеди. Эта жажда подпитовалась необыкновенной любовью, царящей в некоторых фарисейских сердцах. Это было важно, учитывая, в каком жутком царстве пошлости и формализма пребывала религиозная жизнь иудейского народа. Признавая первенство указанных заповедей, фарисей фактически отказывался от предания старцев. Это уже был подвиг с его стороны. Трудно сказать, какова дальнейшая судьба этого человека, но если он пришел к Христу, то не удивительно.
Действительно, к Христу мог придти только тот человек, сердце которого пылало любовью к Богу, и Любовь, т.е. Бог, ответствует этой любви. Горячая любовь могла быть спасительной для израильского народа. Любящий Бога не выступит против Него. Христос давал шанс народу остаться избранным. Любовь не только давала шанс на спасение, но Божественная любовь, пылающая в сердце, неизбежно проявляет себя в отношении ближних. Если любовь двух сердец, по словам Льва Толстого, преображает окружающих, то представим себе силу Божественной любви. Любовь совершает в человеке переворот, делая его творческим, толкает к раскрытию таланта, который есть в каждом. Призывая людей к любви, Иисус из Назарета, знающий жизнь человека изнутри, пытался ликвидировать в нашем сознании разобщенность, губительную для человеческого рода. Отсутствие любви приводит человека к пустоте, лишает надежды, приводит к отчаянию, откуда недалеко и до самоустранения. Бывает, что отсутствие любви заставляет человека в ее поисках совершать столь негативные поступки, что мир начинает от них содрогаться. Любая революция, видимо, происходит от недостатка любви. Отсутствие любви и толкнет иудейскую элиту на зловещее преступление – убийство Иисуса Христа. Иудейский мир, вообще, постоянно беременен революцией, его общественная жизнь почти всегда находится в стадии полураспада. Энергетическое поле Израиля из века в век будоражится, превращая потенциальную энергию в кинетическую.
К сожалению, эта энергия раздвоилась: одна часть ее стала сутью апостольских сердец, другая – иудейской элиты. Апостолы под водительством Христа шли к солидарности и соборности, элита к разобщению и этническому разрушению. Эта разобщенность слышится и в фарисейских вопросах.
«Когда же собрались фарисеи, Иисус спросил их:что вы думаете о Христе? чей Он Сын? Говорят Ему: Давидов. Говорит им: как же Давид, по вдохновению, называет Его Господом, когда говорит: сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих? Итак, если Давид называет Его Господом, как же Он сын ему? И никто не мог отвечать Ему ни слова; и с того дня никто уже не смел спрашивать Его» (Мф. 22: 41-46).
Придти к любви можно только через любовь, воплощением и сутью Которой является Христос. Невидимый стал Видимым. Господь не просто управлял человеком, Он стал Человеком. И это было предсказано еще царем Давидом, который непонятным для фарисеев образом был отцом Иисусу.
«Тем самым вопрос о человеческом происхождении Мессии отодвигался на второй план. Мессианская тайна заключена не столько в принадлежности к царскому дому, сколько в том, что Избавитель пребывает одесную Отца и является Сыном Божиим, Господом мира» (Прот. Александр Мень).
«Сказав наперед, что Господь один, говорит потом и о самом Себе, что Он Господь, и доказывает это не только делами Своими, но и свидетельством пророка; и вместе с этим возвещает, что сам Отец отмстит им за Него, говоря: дондеже положу враги Твоя подножие ног Твоих, и таким образом доказывая Свое согласие и равное достоинство со Отцем. Этими словами Спаситель заключает беседу Свою с фарисеями, представив им учение высокое, величественное и могущее заградить уста их. И они действительно с того времени замолчали, не по собственному желанию, но потому что не могли ничего возразить; и таким образом получили столь решительный удар, что уже не отваживались более так нападать на Него, - сказано: ниже смеяше кто от того дне воспросити Его ктому (ст. 46). И это принесло народу немалую пользу. Потому-то Спаситель, прогнав этих волков и разрушив их злые умыслы, и обращает, наконец, Свое слово к народу» (Свт. Иоанн Златоуст).
В народе сеялись семена Нового Бытия, Церкви Сына Человеческого, эти семена сеял Сам Господь. Он знал. Что время Его земного служения подходило к финалу. Его ответы настолько исчерпывающи, что фарисеи уходят. Им нечего сказать.
С Ним оставались верные, те, кто составят стержень Его Церкви. Конечно, они еще не полностью осознают, кто они есть для Вселенной, еще произойдут события, которые вызовут потрясения в их естестве. Но почва была подготовлена. Чтобы искать, как говорил Св. Силуан Афонский, надо потерять. Апостолы проникнутся идеей всеединства, когда верховное звено из их цепи выпадет, а потом чудесным образом воскреснет. Это единство они уже ощущали, когда Господь отвечал лукавым фарисеям. Они видели себя единой командой корабля, капитан которого вел к спасению и вечной жизни. Иудейская элита, к сожалению, разрывала единство с Богом, выпадая из единого ряда с Ним. А ведь ряд был не только на уровне сознания, этот ряд был кровный. Христос по материнской линии являлся, действительно, потомком царя Давида. Он был, есть и будет плоть от плоти еврейского народа, Его несомненная Часть. Изгоняя Его от себя, народ лишался не только Благодати Божьей, он лишал себя кровного общения со своим Братом и Сыном. Им, читавшим каждую субботу Тору, было невдомек, что Спаситель, может быть, не только суровым и справедливым Отцом, но и любящим Сыном и благодарным братом. Отвергая Бога, иудеи обрекали себя на существование вне Благодати. Но Господь, в жилах Которого течет кровь этого народа, до конца будет втягивать на Свой корабль близким Ему по крови людей, стараясь приобщить к Духу Истины и Любви. Зная, что время Его отшествия близко, Христос выступит с резкими обличениями против элиты, ведущей народ в погибель.
«Тогда Иисус начал говорить народу и ученикам Своим и сказал: на Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи; итак все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят, и не делают: связывают бремена тяжелые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям, а сами не хотят и перстом двинуть их; все же дела свои делают с тем, чтобы видели их люди: расширяют хранилища свои и увеличивают воскрилия одежд своих; также любят предвозлежания на пиршествах и председания в синагогах и приветствия в народных собраниях, и чтобы люди звали их: учитель! учитель! А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель -- Христос, все же вы - братья; и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах; и не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник - Христос.
Больший из вас да будет вам слуга: ибо, кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам, ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что поедаете домы вдов и лицемерно долго молитесь: за то примете тем большее осуждение. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного; и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас. Горе вам, вожди слепые, которые говорите: если кто поклянется храмом, то ничего, а если кто поклянется золотом храма, то повинен. Безумные и слепые! что больше: золото, или храм, освящающий золото? Также: если кто поклянется жертвенником, то ничего, если же кто поклянется даром, который на нем, то повинен.Безумные и слепые! что больше: дар, или жертвенник, освящающий дар? Итак клянущийся жертвенником клянется им и всем, что на нем; и клянущийся храмом клянется им и Живущим в нем; и клянущийся небом клянется Престолом Божиим и Сидящим на нем. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина, и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать, и того не оставлять. Вожди слепые, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие! Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что очищаете внешность чаши и блюда, между тем как внутри они полны хищения и неправды. Фарисей слепой! очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты; так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что строите гробницы пророкам и украшаете памятники праведников, и говорите: если бы мы были во дни отцов наших, то не были бы сообщниками их в пролитии крови пророков; таким образом вы сами против себя свидетельствуете, что вы сыновья тех, которые избили пророков; дополняйте же меру отцов ваших. Змии, порождения ехиднины! как убежите вы от осуждения в геенну? Посему, вот, Я посылаю к вам пророков, и мудрых, и книжников; и вы иных убьете и распнете, а иных будете бить в синагогах ваших и гнать из города в город; да придет на вас вся кровь праведная, пролитая на земле, от крови Авеля праведного до крови Захарии, сына Варахиина, которого вы убили между храмом и жертвенником. Истинно говорю вам, что все сие придет на род сей» (Мф. 23: 1-36).
Что там обличения революционеров всех времен и народов? Господь говорит то, что боялись произносить не только вслух, но в своих домах и семьях. Христос обличал тех, кто вел Его народ к этническому и религиозному уничтожению. Тот народ, который будет после Христа, не имеет никакого отношения к Богоизбранному народу пророков и праведных. Сын Божий в своей обличительной проповеди возвращал к временам Исайи и Иеремии, к временам ветхозаветных пророков, обличавшие народ в их неправедности. Но, обращаясь к иудейскому народу, Спаситель обращался и к Своей Церкви, предостерегая Ее от фарисейской закваски, от страшного лицемерия, ритуализма и казуистики, этих грехов, поразивших ветхозаветную церковь. Обличая, Господь на самом деле проповедовал любовь, которой горело Его Сердце. О. Александр Мень писал:
«Отказавшись от авторитарной власти над людьми, Иисус и Своим апостолам завещал лишь одну власть — власть любви и служения.
Но это не значило, что Он был готов на компромисс с двуличием и неправдой. Когда Христос въехал в Иерусалим под крики “Осанна!”, Он явил Себя кротким Царем примирения; отвечая на вопросы богословов — действовал как мудрый Наставник; теперь пробил час, когда Он должен был выступить как Пророк-обличитель.
В Своей речи Он не стал касаться зелотов и саддукеев, дни которых и без того были уже сочтены. Первые сами готовили себе гибель, раздувая пламя войны, вторые представляли собой горстку богатых клерикалов, с каждым годом терявших поддержку народа. Подлинными представителями ветхозаветной Церкви были книжники, раввины, толкователи, принадлежавшие к фарисеям. Иисус не отрицал и не умалял их заслуг; Он прямо говорил, что апостолы сеяли на почве, вспаханной прежде наставниками веры: “Другие потрудились, и вы вошли в труд их”. Но именно это призвание книжников возлагало на них величайшую ответственность и делало их грех тяжким вдвойне.
Обличение Христово было подлинным судом Мессии над теми, кто хотел “откупиться” от Бога с помощью обрядов и даров, кто считал себя кастой, которая одна владеет ключами спасения.
Над городом и столетиями, над религиями и церквами прозвучало слово Сына Божия, разящее как меч…»
Этот меч уже две тысячи лет огненно проходит по духовному естеству человека, разделяя мир на праведных и грешных. Но это огненное разделение не Божественный произвол, а констатация факта, констатация нашего духовного состояния.
О. Александр размышлял: «Со страхом, затаив дыхание, должны были слушать люди Иисуса. Удар, нанесенный по маске, расколол ее, и за ней открылась духовная пустота.
Ни о ком еще Иисус не говорил с такой резкостью. Он сострадал грешникам и заблудшим; впоследствии Он простит ученикам их малодушие, а Петру — отречение. Он не упрекнет и самого Иуду. Даже “хула на Сына Человеческого”, по словам Иисуса, может быть отпущена. Лишь к одному не знает Он снисхождения: к фарисейской карикатуре на благочестие, которая равносильна кощунству против Духа Божия..»
Фактически Господь открыл человеку самый страшный грех, который поразил его существо – лицемерие. Христос показывал Своему народу, что фарисеи превратили Его Храм в театр, в котором исполняются роли. Только в этом театре нет аристотелевского катарсиса, он насквозь пропитан ложью и ненавистью. В этом театре не умеют любить. Это театр интриг, борьбы самолюбий, господство плоти и рабства. На сцене фиглярничают, вступая в игровые отношения с Самим Богом. При этом, если кто-то не дай Бог обвинит их в фиглярстве, то получит в ответ такую бурю ненависти и негодования, что невольно начнешь сомневаться в их неискренности. Их негодование так искренне, их ревность по Богу так впечатляет, что некоторые неутвержденные сердца подпадают под обаяние фарисейской игры, принимая ее за чистую монету. Ужас фарисейства и в том, что, обманывая свой народ, они натравливали его на святых и пророков, тем самым, повязывая людей круговой порукой взаимного убийства.
«Они не только убивали святых, но еще и в священных местах. И произнося эти слова, Христос не только устрашал их, но и утешал учеников, показывая, что и праведники еще прежде их то же терпели. Устрашал же их предсказанием, что как те были наказаны, так и они понесут жестокое наказание. Потому и учеников Своих называет пророками, мудрыми и книжниками, снова отнимая этим у иудеев всякий предлог к оправданию. Теперь, говорит Он, вы не можете сказать, что Я посылал из язычников, и оттого вы впали в соблазн; вас довело до этого то, что вы убийцы и жаждете крови. Поэтому Он и сказал прежде, что Я пошлю пророков и книжников. И все пророки обличали их в том же, говоря, что они кровь с кровью мешают, и что они - мужи кровей (Ос. IV, 2). Вот почему Бог и требовал принесения крови в жертву Себе, показывая, что если в бессловесном так дорога кровь, то тем более в человеке. Поэтому Он и говорит Ною: Я отмщу за всякую кровь пролитую (Быт. IX, 6). Можно найти бесчисленное множество и других доказательств на то, что Бог запрещает убивать. Потому Бог не повелел есть и чего-нибудь удушенного. О, как велико милосердие Бога, Который хотя и знал, что иудеи никакой не получат пользы, однако исполнял Свое дело! Посылаю, - говорит Он, - хотя и знаю, что они будут убиты. Таким образом иудеи и здесь были обличены в том, что напрасно говорили: мы не были бы сообщниками отцов наших. И эти умерщвляли пророков в синагогах, и не почитали ни самого места, ни достоинства лиц. Они умерщвляли не простых людей, но пророков и мудрых, чтобы не быть обличаемыми от них. Под именем же пророков Христос разумеет апостолов и их преемников, потому что многие пророчествовали. Потом, желая увеличить страх, говорит: аминь, аминь глаголю вам, вся сия приидут на род сей, то есть, все это Я обращу на ваши головы и отмщу жестоким образом, потому что тот, кто видел многих согрешающих, и не вразумился, но сам поступал так же, и не только так же, но и гораздо хуже, должен подвергнуться гораздо более тяжкому наказанию, чем те» (Свт. Иоанн Златоуст).
Это наказание начинается с произнесения слов Христовых, и каждый день, отдаляющий нас от Его слов, приближает Суд Божий. Суд над порочной жизнью, суд над вождями, нарушающими Божественное предание в угоду своему преданию старцев. Господь, обличая фарисеев, конечно же, желает, чтобы мы заглянули в свои сердца. Всегда ли, исполняя обряды Церкви, следуем им по сердечному порыву? Не засыпаем ли, когда набатный колокол возвещает о свершенном грехе? Не читаем ли проповеди с амвона, чтобы после удалиться в дом, творя обратное сказанному? Не забываем ли фундаментальные вопросы Бытия, предпочитая утонуть во второстепенных проблемах? Призывая следовать обрядам, Христос в первую голову ставит исполнение Божественной воли, Которая зиждется на Его Любви.
После столь жесткого обличения фарисеям оставалось исполнить то, что совершали их отцы с великими пророками. Господь знает это, и потому с такой горечью восклицает:
«Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели! Се, оставляется вам дом ваш пуст. Ибо сказываю вам: не увидите Меня отныне, доколе не воскликнете: благословен Грядый во имя Господне!» (Мф. 23: 37-39)
«Повторяет имя Иерусалима, сожалея о нем и с состраданием призывая. Угрожая карами, Господь оправдывает пред ним Себя, как бы пред возлюбленной, которая пренебрегает любящим; а Иерусалим обвиняет в убийстве, в том, что когда Он Сам многократно хотел его помиловать, он не захотел. Иерусалим слушал дьявола, отвлекавшего его от истины, а не Господа, призывавшего к небу, ибо удаляет от Бога грех, соединяет же с Ним беспорочность совести. Свою любвеобильность Господь выражает образом птицы. Но, говорит Он, так как вы не хотели, то оставляю храм пустым. Отсюда уразумеем, что ради нас обитает Бог и в храмах, а когда мы делаемся безнадежными грешниками, Он оставляет и храмы. Итак, говорит Христос, вы не увидите Меня до второго пришествия. Тогда Иудеи и против воли поклонятся Ему и скажут: "Благословен Грядый". "Отныне" - должно разуметь: со времени распятия, а не от того часа, когда сказано это. Ибо после этого часа иудеи еще много раз видели Его, но после распятия они уж не видели Его и не увидят, пока не наступит время Его второго пришествия» (Бл. Феофилакт Болгарский).
Слова, которые говорит Господь страшны по сути своей. Оставляя Свой город, Бог предоставляет этому городу так чаемую свободу. Но в этой свободе – не будет Бога, Творца этой свободы. Христос констатирует, что произойдет с нами, если тьма вступит в свои права. Тьма же представляет собой отсутствие света. Приход тьмы, ее власть уже фактически означает начало Страшного Суда. Это начало в Божественном попущении. Пройдет сорок лет и Иерусалим увидит то, что предсказал Господь: он будет разрушен до основания. Народ и его вожди не прислушались к предупреждению Иисуса Христа.
Вообще, состояние народа, его религиозная жизнь, во многом напоминало пир во время чумы. Следовало думать о своем спасении, но предавались бесконечным словопрениям и спорным мнениям. Уже была зажжена спичка под бочку с порохом, но продолжали спорить о свойствах шнура, по которому пойдет смертоносный огонь. Иудейский мир не хотел видеть, что пришествие Господа ведет к изменению состава человека. Воплощение Бога в человека сделало этот мир обожженным, преображенным. Не видеть этого – значит остаться в старом Иерусалиме, с его мещанской пустотой и извращенным язычеством, принявшим вид благочестия. Вожди ли народные только в этой ситуации были виновны? Совершенно очевидно, что элита не способна существовать, если ее не будет поддерживать охлос. Охлосу же необходим примитив. Чернь более расположена к разрушению, чем к созиданию. Конечно же, охлос питался теми иллюзиями, которыми его пичкала элита. Все взаимосвязано, и ответственность взаимная. И охлос, и элита были настроены прагматично и меркантильно, что усердно гвоздилось в сознание друг друга. Всякий, кто не вписывался в этот порочный круг, подвергался остракизму. Не вписывались же, как это не покажется странным, не только последователи Христа, но и ревнители ветхозаветного предания, из среды которых выйдут такие великие личности как Павел из Тарса и архидьякон Стефан. Ревность по Богу неизбежно проводила человека к Творцу этой ревности. Вожди народные уводили свой народ от традиции, и народ Божий, конечно, пребывал в некоем недоумении, что относилось и к Апостолам.
О. Александр Мень писал: «Подавленные, не говоря ни слова, вышли они вслед за Христом из ворот. Мрачные мысли владели ими, а в душе Иуды, вероятно, поднялся настоящий бунт. Если раньше в нем уже едва теплилась искра веры в Учителя, то теперь она окончательно погасла. Человек, Который пророчит гибель Храму, не может быть Мессией! Он обещал Своим ученикам торжество, а на деле лишь оскорбил блюстителей Закона и восстановил против Себя весь город. Он либо безумец, либо обманщик! Рано или поздно власти расправятся с Назарянином. Но что будет с ними, Его сторонниками? Их, разумеется, тоже не пощадят. Нужно как можно скорее обезопасить себя и помочь архиереям задержать Иисуса...»
Видимо, так думал Иуда. Находясь рядом с Абсолютной Свободой, он остался рабом по сути: дух соборности и солидарности оказался ему чуждым. Ему казалось, что его выбросили из его иудейского коллектива, где уютно ожидал пришествие Мессии. Наверно, он ощутил страшное одиночество: система его меркантильных ценностей не вписывалась в Царство Иисуса., в Царство Любви.
Как же тяжело Апостолам было слышать то, что скажет Христос на Елеонской горе.
«И выйдя, Иисус шел от храма; и приступили ученики Его, чтобы показать Ему здания храма. Иисус же сказал им: видите ли все это? Истинно говорю вам: не останется здесь камня на камне; все будет разрушено. Когда же сидел Он на горе Елеонской, то приступили к Нему ученики наедине и спросили: скажи нам, когда это будет? и какой признак Твоего пришествия и кончины века? Иисус сказал им в ответ: берегитесь, чтобы кто не прельстил вас, ибо многие придут под именем Моим, и будут говорить: "Я Христос", и многих прельстят. Также услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь, ибо надлежит всему тому быть, но это еще не конец: ибо восстанет народ на народ, и царство на царство; и будут глады, моры и землетрясения по местам; все же это - начало болезней. Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое; и тогда соблазнятся многие, и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга; и многие лжепророки восстанут, и прельстят многих; и, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь; претерпевший же до конца спасется. И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец. Итак, когда увидите мерзость запустения, реченную через пророка Даниила, стоящую на святом месте, -- читающий да разумеет, -- тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы;
и кто на кровле, тот да не сходит взять что-нибудь из дома своего; и кто на поле, тот да не обращается назад взять одежды свои. Горе же беременным и питающим сосцами в те дни! Молитесь, чтобы не случилось бегство ваше зимою или в субботу, ибо тогда будет великая скорбь, какой не было от начала мира доныне, и не будет. И если бы не сократились те дни, то не спаслась бы никакая плоть; но ради избранных сократятся те дни. Тогда, если кто скажет вам: вот, здесь Христос, или там, - не верьте. Ибо восстанут лжехристы и лжепророки, и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных. Вот, Я наперед сказал вам. Итак, если скажут вам: "вот, Он в пустыне", -- не выходите; "вот, Он в потаенных комнатах", - не верьте; ибо, как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого; ибо, где будет труп, там соберутся орлы. И вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются; тогда явится знамение Сына Человеческого на небе; и тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою; и пошлет Ангелов Своих с трубою громогласною, и соберут избранных Его от четырех ветров, от края небес до края их.
От смоковницы возьмите подобие: когда ветви ее становятся уже мягки и пускают листья, то знаете, что близко лето; так, когда вы увидите все сие, знайте, что близко, при дверях. Истинно говорю вам: не прейдет род сей, как все сие будет; небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут. О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, а только Отец Мой один; но, как было во дни Ноя, так будет и в пришествие Сына Человеческого: ибо, как во дни перед потопом ели, пили, женились и выходили замуж, до того дня, как вошел Ной в ковчег, и не думали, пока не пришел потоп и не истребил всех, - так будет и пришествие Сына Человеческого; тогда будут двое на поле: один берется, а другой оставляется; две мелющие в жерновах: одна берется, а другая оставляется» (Мф. 24: 1-41).
и оказался ему чуждым.бом по сутиосилось и к Апостолам.анвнители ветхозаветного предания не будет «Крушение цитадели Ветхого Завета увидят сами апостолы и их современники: “Истинно говорю вам: не пройдет род сей [Т. е. нынешнее поколение], доколе все это не сбудется”.
Но не одна Иудея испытает великое потрясение. “После скорби дней тех” весь мир будет охвачен бурями. Христос изобразил их красками апокалиптических писаний. Наступят времена беспросветного мрака, ужаса и агонии. “Восстанет народ на народ и царство на царство. Будут и великие землетрясения, и по местам мор и голод. Будут страшные явления и с неба великие знамения... и на земле томление народов, и смятение от шума морского и волнения, когда люди будут бездыханны от страха и ожидания того, что надвигается на Вселенную, ибо силы небесные будут поколеблены”.
Как гибель Иерусалима есть “начало мук рождения”, так всемирные катаклизмы — лишь предвестие последнего Суда. Он приходит внезапно. Никто, даже ангелы, не знают ни дня, ни часа его. Сам Сын Божий, умаливший Себя, отказался от этого знания. Верным же следует не высчитывать “времена и сроки”, а стоять на страже, пребывая в постоянной молитве и готовности дать отчет Господу. Для них приход прославленного Иисуса означает радость встречи, окончательное соединение с Господом. “Увидите Сына Человеческого, грядущего на облаке с силою и славою великою. Когда же начнет это сбываться, встаньте и поднимите головы ваши, ибо приближается избавление ваше”» (Прот. Александр Мень).
Рождение сопровождается муками. Этот образ наиболее подходит к становлению Нового Царства. Беременной женщине приходится терпеть ради вхождения новой жизни в Божественное Бытие. Это вхождение мучительное не только физически, но и нравственно. Как часто женщине предлагают избавиться от ребенка, совершить микро- или макроаборт, показывают трудности дальнейшего существования, когда нет никакой посильной помощи. Но мать идет на страдания, потому что знает, что впереди ее ожидает счастливая встреча с новым живым существом, которое подарит ей незабываемые мгновения радости и вдохновения.
Христос открыто говорит, что ожидает мир в ближайшем и дальнейшем. Это Слово к Церкви, Которой придется существовать в условиях враждебного окружения.
Размышляя о данном евангельском фрагменте, О. Александр Мень писал: «Пророчество Христа, произнесенное на Елеоне,— одна из труднейших загадок Евангелия. <…> Несчетное число раз появлялись сектанты, которые возвещали наступление Страшного Суда и даже указывали его срок. Люди бросали работу, дома, уходили в леса и пустыни, охваченные мистическим ужасом. Порой эсхатологическое чувство заражало почти всю Церковь. Однако неизменно сбывалось слово Христово о тайне последнего часа, ведомой только Отцу.
Что же породило это многовековое недоразумение? Некоторые экзегеты думают, что пророчество о конце принадлежит не Христу, а евангелистам, или, вернее, тем источникам, из которых они черпали; что слова Иисуса об участи Храма слились в умах первых христиан с идеей светопреставления.<…>
Иные богословы, считая, что Иисус Христос по-человечески мог заблуждаться, склонны видеть ошибку у Него Самого. “Иисус, — говорят они, — жил чаянием скорого конца”. Но такой взгляд неприемлем для христианского сознания и противоречит Евангелию. Благовестие Иисуса, взятое во всем объеме, подразумевает впереди длительное время, предваряющее явление Царства. <…>
По словам Христа, Он явится во славе не раньше, чем “будет проповедано это Евангелие Царства по всей Вселенной во свидетельство всем народам”. Трудно представить себе, чтобы Христос в данном случае имел в виду всего несколько десятилетий. <…> Но если Христос говорил об отдаленном будущем, для чего призывал Он учеников быть в готовности? Какое отношение к ним имело то, что свершится через тысячи лет?
Ряд авторитетных современных толкователей полагает, что в Евангелии мы имеем дело с “осуществленной эсхатологией”. То, что Христос называл “явлением Сына Человеческого”, судящего мир, есть Его собственная жизнь, смерть и воскресение. Приход Сына Божия поистине был судом, который продолжается в веках. <…>
Явление Спасителя было началом “мессианской эры”: Бог вошел в жизнь человечества, приблизился к нему столь непосредственно, как никогда прежде. Эта встреча и явилась Судом, который вступил в силу с того момента, когда уничиженный Мессия, вестник любви и правды, поставил людей перед выбором: принять или отвергнуть Его.<…>
Новый народ Божий, приняв Завет Христов, несет ту же ответственность, что и древний Израиль. Поэтому он будет постоянно переживать “судные дни”, доколе борьба добра и зла не достигнет высшей точки напряжения, и тогда произойдет последний Суд, перелом, прорыв истории за свои пределы, очищение и преображение мира...»
Ради преображения мира пришел Христос, воплотился в человека, чтобы совершить невиданное доселе освобождение человеческого естества. И это освобождение в грандиозном предсказании о судьбах мира. Странно слышать появление каких-то сектантских направлений, предрекающих Суд Божий в тот или иной день ( начал писать эти строки в лихие 90-е годы двадцатого века, когда не предсказывали последние времена разве что ленивые; как грибы росли разные виссарионы, Дэви и прочие заболевшие типы). Совершенно очевидно предсказание Господа. Конечно, Он говорил о разрушении Иерусалима. Но это не был Последний Суд. Это было окончание старой эпохи, окончание, сопровождаемое страшными потрясениями: наступал мир, в котором Христос являлся реально действующим Лицом человеческой истории. Без Него не могло произойти никакого события. Все, что будет происходить, начиная с этого времени, будет отмечены деятельной печатью Богочеловека. Иллюзии прежнего состояния уходили в прошлое, в мир вступали крестные знамения, знамения победы жизни над смертью.
Показывая мировой переворот, Христос обнадеживал Свою Церковь Своим обязательным явлением. Это Истина, как дважды два четыре. Тот, кто сомневается, не может быть в церковной Ограде. Происходит четкий водораздел в духовном мире человека. Принявший Христа в своем сердце будет стараться исполнять Его заповеди. Причем это исполнение будет носить характер живого Богообщения. Церковь Христова наполнится пониманием происходящих событий, пережить которые окажется вполне по силам искренне верящим в Сына Божия.
Те, кто окажутся вне церковной Ограды, будут цепляться за свое скотское существование, будет всеми силами стараться продлить свою ничтожную жизнь, в которой никакого высокого смысла. Ради отсутствия высокого смысла будут предавать и убивать, примут мерзость запустения, научатся удивительно мимикрировать в любое сообщество, растворяясь в пучине языческого мира. Узнавать друг друга будут по удивительному сходству личин, по общему религиозному поклонению Мамоне, которого почему-то по старинке будут называть Яхве (разве что из любви к старческому преданию). Из мировой религии иудаизм станет явно религией языческой, с ярко выраженной этнической окраской.
Собственно, на примере иудаизма видим предупреждение всем народам, которые пытаются универсальные ценности бытия втиснуть в прокрустово ложе национальных задач, отдавая при этом им приоритет. Христос напоминает своим последователям, что преданность Ему не только жизнь предоставляет как таковую, но и обязывает быть ликом, а не личиной, способной преображать действительность. Это преображение возможно, отказавшись от приоритета национального над универсальным. Господь вначале призывает любить Небесное Отечество, чтобы земное привести в соответствие с Небесным. Возможно ли это в реальной истории?
Попытки были, есть и будут. Но даже в «золотой век» христианства, который называют времена Иоанна Златоуста, Василия Великого и Григория Богослова, будем наблюдать лишь отдаленное приближение к Царству Божьему.оторый называют времена Иоанна Златоуста, Василия Великого и Григория Богослова Христос же явно говорит, что в мире, который, по слову Апостола, лежит во зле, будут происходить страшные потрясения. Иерусалим – центр мира станет средоточием, где будет происходить вселенское распятие Церкви Христовой. Господь предсказывает это распятие, зная характер человека, его слабость духовную, вследствие которой происходит подчинение дьявольскому наущению. Единственная возможность не подпасть дьявольской власти заключена в предании своей воли Иисусу Христу, учение Которого ясно и просто. Ясность и простота – спутники Божественного присутствия. Ясность предполагает понимание, которое ведет к удалению от развращенного мира, к созиданию Нового Бытия, к грядущему Граду Божьему.
«Итак бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет. Но это вы знаете, что, если бы ведал хозяин дома, в какую стражу придет вор, то бодрствовал бы и не дал бы подкопать дома своего. Потому и вы будьте готовы, ибо в который час не думаете, приидет Сын Человеческий. Кто же верный и благоразумный раб, которого господин его поставил над слугами своими, чтобы давать им пищу во время? Блажен тот раб, которого господин его, придя, найдет поступающим так; истинно говорю вам, что над всем имением своим поставит его. Если же раб тот, будучи зол, скажет в сердце своем: не скоро придет господин мой, и начнет бить товарищей своих и есть и пить с пьяницами, — то придет господин раба того в день, в который он не ожидает, и в час, в который не думает, и рассечет его, и подвергнет его одной участи с лицемерами; там будет плач и скрежет зубов» (Мф. 24: 42-51).
«Итак для того, чтобы не заботились об одном только дне смерти, Христос не означает ни дня общей кончины, ни дня смерти каждого, желая чтобы люди всегда ожидали этого дня, - чтобы он был предметом непрестанной заботы. Поэтому и конец жизни каждого оставил в неизвестности. Потом открыто называет Себя Господом, тогда как ранее никогда так ясно не говорил этого. Здесь, я думаю, содержится еще укоризна беспечных, за то, что они о душе своей не проявляют и той заботы, какую обнаруживают о своих деньгах люди, ожидающие вора. Эти последние, когда ожидают вора, бодрствуют и ничего не позволяют унесть из своих кладовых; а вы, говорит Он, хотя и знаете, что Господь придет, и придет непременно, однакож нисколько не бодрствуете, не готовитесь, чтобы смерть не постигла вас неожиданно; от того-то день этот и приходит на погибель беспечных. Как богатый, если бы знал время, в которое окраден будет, избежал бы того, так и вы предохранили бы себя, если бы были готовы. Далее, так как Он упомянул о суде, то и обращает наконец речь Свою к учителям, и говорит о наказаниях и наградах. И, сперва сказавши об участи людей добродетельных, останавливается на участи грешников, чтобы заключением речи возбудить страх в слушателях» (Свт. Иоанн Златоуст).
Известно, что «начало премудрости страх Господень». «Немногие задумывались над неминуемой правдой этих слов… Чтобы иметь познание – надо коснуться предмета познания; признаком, что это прикосновение достигнуто, служит потрясение души, страх. Да, этот страх возбуждается прикосновением к новому, всецело новому – против нашей повседневной души. В чреду впечатлений мира вклинивается неотмирное, ни с чем не сравнимое, ни на что не похожее, иное. Проникши же – ожогом ожигает наше «я»: из Времени мы узрели Вечность» (Павел Флоренский «Философия культа»).
Страх побуждает человека к непрестанному бодрствованию, которое постепенно становится смыслом, предстоянием перед Богом. Нельзя верить в Бога и ходить дьявольскими путями. Бодрствование – это своеобразный подвиг. Наверно, многие испытали сердечную и физическую тяжесть, когда первый раз стали на молитву: груз прежних согрешений давил на сознание, пытаясь вернуть душу к отрицательному вектору развития, в котором отсутствует становление лика человеческого.ногие испытали сердечную и физическую тяжесть, когда первый раз стали на молитвуию Нового Бытияпотрясения Вступая на путь свободы, неизбежно обнаруживаешь в себе дух несвободы. И, чтобы победить, необходимо пересилить себя, впустив в свое сердце Божественную Любовь, Которая из нашей хаотической танцующей звезды-души, перефразируя Ницше, сотворит Нового человека. О. Андрей Кураев скажет, что «изумление, потрясенность и растерянность являются и необходимой предпосылкой начала духовного возрождения». Этого потрясения добивается от нас Христос, показывая картины будущего Суда. Через потрясения достигаются моменты наивысшего духовного подъема. Однако потрясения приводят и к падениям. Вместо обращения к Свету оказываемся в растерянности, приводящей к печали не по Богу. В таком состоянии часто ищут спасения в страстях, например, в пьянстве, или в самолюбовании своей персоной. «Все помыслы и движения души вновь собираются воедино, кристаллизуются вокруг некоей – сильнейшей – страсти. Страсти, по наблюдению святых отцов, могут изгонять друг друга. Человек, скажем, может воздерживаться от блуда ради собственного тщеславия и ради славы. Центральная страсть подчиняет себе человека, практически лишая его свободы: «Он знал одной лишь думы власть, одну, но пламенную страсть…» Здесь также, конечно, есть градации: на «минус первом» этаже человек слушается страсти, знает, что это грех и, пусть немощно, кается в нем, хотя на деле не может ему противиться. На «минус втором» (кстати, наиболее обычном сегодня) человек и не знает, что подпал под власть греха, и не борясь с ним, спокойно идет дальше дорогой расчеловечивания и духовного распада. На «минус третьем» он знает, что творит беззаконие, но с сатанинской гордостью идет на сознательное противление Богу, утверждая уже не грех, но – «идеал Содомский»воедино, кристаллизуются вокруг некоей - сольнейшей » (О. Андрей Кураев).
Зная о гордыни иудейской элиты, Господь все равно призывает одуматься и внимательно осмотреться окрест себя, попытаться разрушить в себе структуру греха. Это разрушение возможно через великие потрясения. Чтобы родиться, необходимо умереть, двигаясь по траектории от тьмы к свету, где нам откроется частица Сущности Божия. Ибо «сущность ни в каком случае не может являться человеку целиком, без остатка. Поскольку бытие переходя без остатка в свое действие, перестает быть самим собой» (Преп. Симеон Нов. Богослов).
Поэтому сотеорилогически ясно: «В том, что известно, пользы нет, одно неведомое нужно» (Гете). «Осознав наличие разных уровней бытия, человек должен самоопределиться, какой мир он будет считать своим со всеми вытекающими последствиями: безлично-преходящий и, соответственно, увлекающий за собою в бездну вечной смерти и прикипевшего к нему человека или мир персонально-Вечный» (О. Андрей Кураев).
В вечном персонализме человека ожидает встреча с Богом. Сент-Экзюпери скажет, что «по-настоящему видеть можно только сердцем, главное невидимо для глаз». И, чтобы человек не впал в искушение, Христос явно повествует о грядущих событиях, духовно готовя к ним.
«Ангелы соберут избранных от четырех ветр, а нечестивых сожгут огнем неугасимым. Но не думай, что этот неугасимый огнь разгорается от дров, что какие-либо мучители раздувают его, как многие баснословят. Посмотри на Содом, и ты увидишь печь без дров; вспомни о окаменении жены Лотовой, и подивись огненной казни. Лот с дочерьми не опалился, а жена не избегла огненной казни, и таким образом каждому было воздано по правде. Так и на суде праведные взяты будут, как Лот, а неправедные оставлены, как жена Лотова» (Бл. Феофилакт Болгарский).
Вопрос воздаяния всегда волновал человеческий род. Часто слышим спекуляции по поводу Апостольских слов, гласящих, что Бог есть Любовь, и потому Он всех простит обязательно. Но возможно ли плыть на ладье с тем, кто пытается сломать мачту и выбросить руль за борт? Ответ очевиден.
Блаженный Феофилакт, завершая свои размышления о данном евангельском фрагменте, пишет: «Господь говорит теперь, как наказан будет лукавый. Если человек, которому вверено распоряжение каким-нибудь даром, пренебрегает им, не боится будущего суда, и говорит в своем сердце: господин мой медлителен, то есть не тотчас вознаграждает и не скоро наказывает, - и долготерпением Божиим пользуется на зло, бьет сослужителей своих, то есть соблазняет их (ибо подчиненные, замечая за начальниками дурное употребление данных им от Бога прав, соблазняются и портятся): то растешет его полма, то есть лишит полученного им дара и оставит его таким, каким он был. И будет он ввержен во тьму кромешную, потому что прежде своим лицемерием он обманывал других, как и между архиереями многие по сану своему только кажутся святыми; но тогда отнимется у них благодать, и они будут наказаны, как лицемеры, которые кажутся не такими, каковы они на самом деле».
Говоря о страшных потрясениях и показывая будущий Суд, Христос в то же время не оставляет нас на надеждой на избавление, которое будет выражено в возвращении к изначальному бытию, к душе бодрственной и юной, по слову Святителя Иоанна Златоуста, к душе, способной образовать «в себе более полное подобие или оттенок истины. Говорить о Боге – великое дело, но гораздо больше – очищать себя для Бога» - писал Св. Григорий Богослов.
И это уже не гносеология, но сотериология. Смысл жизни заключается не просто в буквенном исполнении заповедей Господних, но в участии человека в Божественном Бытии. Христос требует к себе не часть человека, но все существо его. Это возможно, если предоставим Христу возможность действовать в нас Ему беспрепятственно. «Но уже не я живу, но живет во мне Христос» - писал галатам Апостол Павел. Но жить в человеке может Бог только тогда, когда осознаем глубину своего нравственного падения и совершим акт личного покаяния, которое неизбежно перейдет в общественное. Вот этого и добивался Господь, обращаясь к народу.
Он пробуждал в нем веру, без которой немыслима никакая религиозная жизнь, но вера должна зиждется на любви. Очевидно, что «не для познания созерцают святые, а для любви. И любят они не ради того, чтобы любить, а ради любви к Тому, Которого любят. И живут уже не они, а живет в них Любимый» (Ж. Маритэн «Метафизика и мистика»). Придти к такому состоянию можно, только обладая великой верой.
«Под верою же разумеем мысленную силу, которая светом ума подкрепляет сердце и свидетельством совести возбуждает в душе великое упование на Бога, чтобы не заботилась она о себе самой». Беззаботность же приближает к любви, которая становится синонимом веры. Преп. Исаак Сирин продолжает свою мысль: «А когда превзойдет это и входит в любовь, тогда становится выше естества и оканчивается для него страх, борьба, труд и утомление во всем», и человек, пребывая в вере и любви, уже «не ищет своего» (1 Кор. 13,5).
Через потрясения и страх к уничтожению в человеке его эгоцентрического начала, чтобы вернуть первоначало, то, что Бог вложил в нас в шестой день творения. Наверно, потому Бог попускает быть потрясениям, чтобы не погрузились в сон и не забывали, что спасение во многом начинается с нашего искреннего желания быть в Нем и с Ним.
