11 августа (28 июля по старому стилю)1893 – 30 марта 1925
ВОЗВРАЩЕНИЕ… ИЗ НЕВОЛИ
Это правда, что Поэт – посланник Неба!
Отсюда понятно, почему никому не дано заглушить излучаемый им свет, изливаемую из души любовь и доброту. Над внутренним миром поэта не властны Время, превратности литературной Судьбы. А уж тем более – застенки Лубянки или камеры Бутырки, печально известных тюремных заведений в Москве.
О, сколько в тех «кровавых логовах» было похоронено мечтаний, пророчеств, озарений, неисполненных замыслов, будущих гениальных книг!
Похоронено ли?
Короткая, будто мгновение, жизнь и яркое творчество выдающегося крестьянского поэта начала ХХ века Алексея Ганина, уроженца земли вологодской, подтверждают противоположное. Как ни старался Енох Гершель (Г.Г.Ягода, первый глава НКВД, жестокий и развратный еврей) полностью стереть из памяти народа имя Ганина, ничего у «гражданина начальника» не вышло. Хотя, правда, почти на пятьдесят лет этому «энкаведэшнику» удалось «сокрыть» от людей правду о поэте. Но она всё равно пробила засосавшую её воронку забвения, поднялась, как цветок сквозь камень. И поэтическое наследие Ганина, творческие взлёты вернулись в начале 90-х годов ХХ века к русскому читателю во всей своей красочности и многомерности.
Прав, тысячу раз был прав поэт, когда написал в 1917 году своё знаменитое и в определённой мере пророческое стихотворение.
Приведу отрывок из него:
Гонимый совестью незримой
За чью-то скорбь и тайный грех,
Пришёл к тебе я, край родимый,
Чтоб полюбить, прощая всех.
В твоих полях, в твоём покое
В шелковых мхах твоих ланит
От Зла и Каменного воя
Я думал сердце схоронить.
Я думал бред души неверной
Стряхнуть в безвременной поре
И за лесной твоей вечерней
Молиться радостной Заре.
Украдкой выгоревать стоны
Под синью звёздного шатра
И расплеснуться красным звоном
В твои певучие ветра.
Но кто-то дико заглумился
Над сном и сказкой вековой
И новым перстнем обручился
Я с той же скорбью полевой.
Опять над Русью тяготеет
Усобиц княжеских недуг,
Опять татарской былью веет
От расписных узорных дуг.
…Неотвратимо роковое
В тебе гнетёт твоих сынов.
Но чует сердце огневое,
Ты станешь сказкой для веков.
«Сказка для веков» - образ будущей России!
Это то, что мы переживаем теперь и пытаемся обрести под дикий, оглушительный «Каменный вой», так называемого, коллективного Запада. Особенно впечатляют в стихотворении строки: «Огонь и Смерть в краю родном, а по лесам, где пряхи Ночи сплетали звёздной пряжей сны, сверкают пламенные очи и бич глухого Сатаны…».
Иносказательность очевидна, но нельзя не почувствовать и пророческие ноты, угадывание будущих скорбей и бед родной земли.
Поэт Алфей Шабанов из города Сокола высказал такое мнение о своём земляке: «Я не берусь анализировать творческие истоки поэзии А.А. Ганина. Тема её – сама жизнь, судьбы крестьянства, тревоги за завтрашний день. В ней предчувствие будущей беды, неразрывная связь с народом, пронзительная боль, невысказанная скорбь, восхищение природой, русским севером, мысли, опережающие время…».
На мой взгляд, он обозначил основные мотивы всего творчества крестьянского лирика.
…Прорвав десятилетия безмолвия, Алексей Ганин вернулся в места, родные с детства. И принёс в душе любовь и прощение – родных сестёр поэзии. Чудится, будто неторопливо он шёл по раздольным просторам, спускался на любимый плёс реки Бохтюги, присел на бревно у кромки воды. И уже потекли в блокнот выстраданные строки:
Гору скорби День взвалили на плечи,
В суете душа весь день
купалась,
И людские речи, будто мухи,
О тщете с полуденья жужжали.
Но свалился шумный день,
и зноем
Суета и скорбь с души
ниспали.
А слова – их звёздный луч коснулся -
На Устах, идущих в сон, почили.
… Безотрадным стало воображаемое возвращение – родная деревенька исчезла с лица земли. Ни одного домика, ни одного кола-двора. Стайка раскидистых берёз за бывшей околицей лишь отдалённо напоминала о том, что здесь существовала деревня Коншино. В нём 28 июля 1893 года по старому стилю (11 августа – по новому стилю) в семье крестьянина Алексея Степановича и Евлампии Семёновны родился сын, второй ребёнок, которого назвали Алексеем. Он особенно любил сказки и бывальщины. Их в изобилии знала и с чувством передавала внуку бабушка Фиоклета Дмитриевна (по материнской линии). Часто в дом Ганиных заходил соседский дедушка Дуганов, от него Алексей слышал северные былины, сказы, притчи. Пожалуй, стихия родного слова, глубоко проникавшая в душу, и стала толчком к творчеству. Мальчик рано увлёкся стихами, но первые опыты, к сожалению, не дошли до нас. Подробности пребывании будущего поэта в Коншине сохранила родная сестра Алексея Мария Кондакова. Читателя, думаю, будут интересны отрывки из её воспоминаний.
«НЕ МОГУ НАСМОТРЕТЬСЯ НА ТЕБЯ…»
В закатном предместье мы шли по тропинке, раньше она была дорогой. Летнее тепло разливалось на всю окрестную ширь. Наверное, вот такое раздольное поле Алексей Ганина назвал когда-то богатырским в прямом и переносном смысле, сочинил о нём поэму. Мой спутник показал на ближнюю небольшую деревеньку: «Вон и мой дом, пришли». Здесь и жил Анатолий Аркадьевич Еремеев, директор народного музея в селе Архангельское Сокольского района.
Давно когда-то он заинтересовался творчеством Алексея Ганина, полюбил стихи, стал горячим поклонником поэта. Анатолий Аркадьевич собрал в музее экспозицию о Ганине. Жемчужиной её стали школьные тетради родной сестры поэта Марии с воспоминаниями о нём. Копию их и подарил мне директор. За чашкой чая с ароматным мёдом мы долго говорили о судьбе крестьянского самородка. Кстати, выяснили, что крестили Алексея в храме села Архангельское.
…«Коншино стояло на холме, возвышаясь над всеми окружающими селениями, его было видно издалека, - писала Мария. – Богатых мужиков в нашей деревне не было и нищих не было. У каждого дома располагались небольшие садики с черёмухой, яблонями, рябиной, смородиной, крыжовником, а за дворами – огороды с овощами. При въезде от Кузьминского на столбе была прибита доска, выкрашенная белилами, на ней чёрными большими буквами красиво написано: «Деревня Коншино, дворов 18, десятин – 29, душ – 96». Эту доску сделал мой брат Алексей перед уходом в армию осень 1914 года. Она сохранялась до конца существования деревни…
Народ в деревне жил спокойный, дружный, очень редко ссорились, на улице не было громких ссор, как это иногда слышался крик и щум из соседних деревень, а драк вообще никогда не было. Мужчин нашей деревни никогда не видели пьяными – ни парней, ни женатых не только в обычное время, но и в праздники. По своему характеру они были тихие и большинство из них не курили…».
В школу Алёша пошёл восьми лет в 1901 году – в Мочаловское земское училище, продолжала Мария Алексеевна, которое успешно закончил, за что был награждён Евангелием. Тогда это была лучшая награда. Затем он учился в Устье-Кубенском в двухклассном училище. Один раз священник здорово набил мальчика по голове, мальчик заболел и умер. На похоронах Алёша прочёл стихотворение, посвящённое мальчику, и его едва не исключили, спасся тем, что хорошо учился.
Семья Ганиных насчитывала 9 человек, прокормиться со своего надела не получалось, хлеба хватало только до Михайлова дня (21 ноября), а после хлеб покупали. Поэтому глава семьи Алексей Степанович, славный на всю округу печник, вынуждено отлучался от дома на заработки. С хозяйством управлялась сама Евлампия, да помогали дети, особенно Алёша. Нередко отец брал его на завод, где делали кирпичи, подросток работал, как взрослый, а после ещё какое-то время служил у местного купца. Отец не хотел, чтобы второй сын всю жизнь «возился с глиной», поэтому внушал ему продолжить образование.
«Осенью 1911 года Алексей поступил в Вологде в фельдшерско-акушерскую школу, читаем далее в воспоминаниях, как наиболее доступную для крестьян-середняков. Окончил её весной 1914 года. А осенью того же года был призван в армию. Перед уходом в армию Алёша все лето был дома, замещал фельдшера, активно помогал семье, много читал писал стихи. Вечерами сётсры и мама плели косынки. Алёша очень любил слушать, как они пели частушки под звон коклюшек, сам иногда садился за чей-нибудь кутуз, пел, растягивая слова, выходило очень забавно. Мама смотрит на него и со слезами говорит: «Не могу насмотреться на тебя, Алёшенька, ты так мало бываешь дома. Вот в праздники всегда сижу под окном и плачу, все ребята гуляют, а моего и нет». Алёша обнимет маму, он очень любил её и был ласков к ней, и утешает.
В армии Алексей служил в Николаевском госпитале в Петрограде в должности младшего фельдшера, в 1915 году был переведён в авиационный полк, а в конце 1916 года по болезни демобилизован. После выздоровления работал в Петрограде. Где именно? Не помню. За годы службы Ганин подружился с Есениным, который работал в том же госпитале санитаром. Видимо, их сблизило то, что оба писали стихи».
Прервусь на минутку и поясню, как важно для нас, что дальше рассказала Мария Алексеевна. О пребывании Сергея Есенина в Вологодском краю мало что известно, и её свидетельства очевидца тех событий имеют особую ценность.
«Летом 1917 года Ганин и Есенин приезжали в Вологду, - писала она. – А в конце или начале сентября Есенин вместе с З.Райх приезжали в Коншино. Я в это время была в Вологде, готовилась поступать в гимназию по инициативе брата, Алёша очень хотел, чтобы я училась и взял меня на своё обеспечение. По его настоянию и младший брат Федя поступил в Темскую учительскую семинарию.
В Вологде Алексей с Есениным заходили ко мне на квартиру, я с ними ходила обедать в ресторан. Из Коншина они, очевидно, поехали на Соловки через Морженьгу, так как от нас удобнее ехать на лошади через Морженьгу. В г.Архангельске один старый краевед рассказывал, что Есенина и ещё двоих видел кто-то на бульваре, но он ни с кем здесь не встречался. Сестра Лена говорит, что Есенин, З.Райх и Алеша ходили гулять на косогоры, а в деревне З.Райх и Федя плясали. Младший брат хорошо плясал, играл на балалайке, гитаре и гармошке, которую подарил ему Сергей Есенин в 1916-1917 году, когда Федя приезжал в Петроград».
Для гуляние на косогорах в окрестностях Коншино имелся подходящий большой повод. З0 июня 1917 года (по старому стилю) Сергей Есенин (Рязанской губернии крестьянский сын, православного вероисповедания, первым браком, лета жениха 22) и девица Зинаида Райх, мещанка г.Ростова-на-Дону, православного вероисповедания, первым браком, лета невесты 23) обвенчались в тогдашней Кирико-Иулиттовской церкви под Вологдой. Свидетелем со стороны невесты стал, как ни странно, Алексей Ганин. Некоторые исследователи утверждали, что венчание произошло после того, как все трое вернулись из поездки на Соловки, якобы за время путешествия на теплоходе Сергей и Зинаида объяснились в любви. После венчания молодожёны отправились отмечать свадьбу в Коншино, в родной дом Алексея Ганина.
Сам же он связал себя семейными узами позже, через два года, когда работал в культпросвете 6-й армии Северного фронта, штаб располагался в Вологде, супругу звали Галина.
«…Последний раз Алёша со своей семьей приезжал в деревню весной 1923 года, жил всё лето до осени. Осенью уехал в Москву сдавать стихи в печать, хотел поступать в Московский университет, стать профессором русского языка. Но не суждено было его мечте сбыться. Долго ждали дорогого брата, сына, мужа и отца, но так и не дождались, - завершала воспоминания Мария Кондакова. – 30 марта 1925 года Алексея постигла трагическая смерть. Его книги, стихи, библиотека бесследно исчезли…».
В чём же состояла трагедия ухода поэта в мир иной?
КАЗНЬ …ЗА УБЕЖДЕНИЯ
… Алексей шёл по Тверскому бульвару в Москве, не подозревая о какой-либо опасности. Стоял хмурый день поздней осени – 2 ноября 1924 года. На душе у него не было пасмурно. Поэт намеревался «сделать рывок» в литературу: привёз в столицу новые рукописи стихов и прозы. За плечами у него уже были многочисленные публикации в журналах Петрограда, Москвы, Вологды, а также несколько поэтических сборников в вологодском частном издательстве «Глина», которое, возможно, он сам и организовал. Словом, радужные мечты витали в душе поэта.
Неожиданно Ганина остановили мужики, одетые в характерные кожаные тужурки. Это были, поэт сразу догадался, чекисты. «Вы арестованы!», - заявили они, не объясняя почему, на каком основании. Правда, сунули поднос ордер на арест, где стояла дата 1 ноября с пометкой «исполнить немедленно» и подписью Ягоды, первого лица НКВД...
Но много позже, в 1993 году, известный исследователь судеб крестьянских поэтов Эдуард Хлысталов, по поводу ареста Ганина писал: «Самое время объяснить читателю, что во всём цивилизованном мире приняты законы, согласно которым аресту человека должны предшествовать его допрос и предъявление обвинения. Арест Ганина и его приятелей без допроса и предъявления обвинения являлся грубейшим нарушением закона». 3/. Оценка однозначная.
Но разве для Ягоды существовали какие-то законы?
Ну, а кто же приятели? Оказалось, чекисты одновременно подобным образом арестовали группу молодых литераторов в Москве, обвинив их в создании «Ордена русских фашистов». Не напоминает ли вам это современного русофоба и политического деятеля, который обвинял русских «в фашизме» и пугал с телеэкрана население «русским фашизмом»? За что, очевидно, и был «приближен к престолу».
Сам Алексей считал арест случайным, ошибочным, не сомневался, что власти исправят недоразумение. Однако уходил день за днём, но тюрьма молчала. Лишь на десятые сутки его привели к начальнику Бутырки, тот дал анкету и потребовал заполнить. Завели дело, в которое, в частности, присовокупили справку о его прежнем аресте в ноябре 2023 года, якобы «за антисемитскую агитацию». До вызова к начальнику чекисты провели обыск в жилье поэта, нашли отпечатанный на машинке листок будущей статьи, который и положили в главное обвинение поэта. «…Вполне отвечая за свои слова, - писал Алексей Алексеевич, - перед судом всех честно мыслящих людей, перед судом истории, мы категорически утверждаем, что в лице господствующей в России РКП мы имеем не столько политическую партию, сколько воинствующую секту изуверов-человеконенавистников, напоминающую если не по форме, то по сути своей этики и избирательной деятельности средневековые секты сатанаилов и дьяволопоклонников. За всеми словами о коммунизме, о свободе, о равенстве и братстве народов таится смерть и разрушение, разрушение и смерть…» (выделено мною – Г.С.).
Это не было опубликовано, Ганин не призывал к «свержению строя». Не какая-то программа действий, а собственные убеждения, вынесенные из реальной жизни народа на Вологодчине, в Архангельском краю, в Питере и Москве. И для «честно мыслящих», к которым заочно обращался поэт, в приведённых словах не было ничего нового – всё известно, сами видели и знали, что творилось в стране. «Не было ни одной губернии, - отмечал Эдуард Хлысталов, - где бы народ не восставал против кучки вождей-садистов, затопивших Россию в крови». 4/.
В душе Алексей надеялся: на очередном допросе «объяснит страницу» в качестве заготовки для будущего романа. Но начальник отдела СООГПУ Славатинский, непосредственный куратор «дела Ганина», не дал ему такой возможности. Увы, собственных убеждений было достаточно, чтобы чекисты подвели под статью «враг народа». Ганин попал в «лапы» Я.Агранова, известного садиста, фактического палача Николая Гумилева. Уже упомянутый исследователь судеб крестьянских поэтов предполагал, что Ганина сильно били, на рукописи поэта сохранили следы крови, видимо, изуверы тыкали Алексея лицом в листы…
30 марта 1925 года Алексея Ганина расстреляли во дворе Бутырской тюрьмы (следственного изолятора в Москве), якобы за «создание организации по борьбе с Соввластью».
Тень мрачного забвения легла на имя и память поэта. О злодеянии над ним ничего не знали родные и близкие.
Лишь в начале 70-х годов ХХ века ленинградский журналист Николай Парфёнов, изучая секретные архивы, «набрёл на след» Ганина. Заинтересовался судьбой и творчеством, а позже стал первым биографом поэта. Парфенов приехал на малую Родину Алексея, познакомил земляков со своими исследованиями. До чего же было удивительно! Даже сторожилы округи ничего не слышали об Алексее, узнавали его судьбу как бы заново. В очередной приезд Парфёнов познакомился с Анатолием Еремеевым, когда тот работал учителем истории в селе Архангельском. Завязалась дружба, Парфёнов передал часть материалов, которые послужили для экспозиции о Ганине в народном музее, созданном Анатолием Аркадьевичем. Николай Парфёнов, имею обширные сведения о поэте, подготовил книгу, но, к сожалению, издать её ему не удалось. Накануне 100-летия со дня рождения поэта Северо-Западное книжное издательство в Архангельске (либералы ликвидировали его!!!) выпустило книгу Алексея Алексеевича в серии «Русский Север». По существу это было первое, наиболее полное издание Ганина после его чекистской казни. В сборник вошли стихи и поэмы, а также незаконченный роман «Завтра». За последние 30 лет других попыток познакомить читателя с творчеством самородка из деревни Коншино, к сожалению, не было.
ГЛАШАТЫЙ СЕВЕРНОГО КРЕСТЬЯНСТВА
Имена Сергея Есенина и Алексея Ганина неразрывно стоят рядом с истории русской литературы начала ХХ века. И дело не только в их искренней многолетней мужской дружбе, привязанности к поэзии, совместной работе в госпитале во время Первой мировой войны, наконец, и не в том, что оба были выходцами из деревни. Главное заключалось в совпадении, близости их взглядов на судьбу России, её вековые традиции, вера в русскую звезду. В то же время при всей житейской схожести судеб, творческих мотивов они всё-таки были и остаются очень разными. Стихи Сергея Есенина и стихи Алексея Ганина невозможно спутать – у каждого свой голос, своя интонация, свои сакральные замыслы.
Голос Алексея Ганина как бы более всеохватный - космический, в его поэтике крестьянский быт перемешан с народными преданиями и мифами, обращён в Божественному началу в Человеке. Сергей Есенин признавался: «Слишком я любил на этом свете всё, что душу облекает в плоть…». Алексей Ганин наоборот – поднимал над плотью духовное: «Нам Звёздные светят костры…».
Вершиной его творчества можно назвать поэму «Былинное поле». Она наиболее полно вобрала в себя приметы начала ХХ века, её художественные достоинства неоспоримы, а содержание – актуально и в наши дни. В поэтической форме воплощена в поэме вековая мечта русского крестьянина о воле, о своей земле и свободном труде на ней. Земляк Ганина, замечательный русский поэт Александр Романов в своё время сделал глубочайших анализ «Былинного поля», назвав его довольно выразительно: «В минуте грозы – на столетье беды…».
«Мы так духовно одичали, что даже землю отчую редко величаем своим именем. Зовём её то федерацией, то республикой, то убого – РСФСР, что, не собравшись с духом и не перепутав букв, иному человеку и не выговорить, - писал Александр Александрович. – По чужому ли наущению, по своему ли отступничеству тысячелетнее имя Родины - Русь, Россия – мы произносим по сию пору с опасливой оглядкой: как бы нас не обвинили в великодержавном шовинизме. Боже мой, до великодержавия ли теперь, когда русские люди уже в трёх поколениях живут беспамятно! Живут на разор самих себя и своей великой земли…»
За любовь к мужицкой Руси, по мнению Александра Романова, пострадал поэт: «Зорким человеком был Алексей Ганин, а зоркость пресеклась «товарищем маузером». Последним и лучшим ганинским сказанием оказалось «Былинное поле» - о правнуке Микуловом, о Ладе-Заре и о всякой нежити полевой и заполной… Казалось бы, в образе былинного пахаря уже не таилось поэтической свежести, однако Алексей Ганин нашёл её: он живописует не лик, а движения Микулова правнука. Под горизонтом, как под сводом времён, вырастает пахарь из земли. И всё ближе, всё крупнее, всё громогласнее движется к нам, сегодняшним. И сама поступь богатыря крупнит всю сопутствующую ему жизнь. Вот откуда исходит свет поэзии – из трагизма движения… «Былинное поле» Алексея Ганина – трагическое прозрение великого обмана... Поэт недолго радовался Декрету о земле: тяжкие стоны присухонских деревень, обложенных непосильной продразвёрсткой, и волчьи налёты на них продотрядов вологодского губернского комиссара Элиавы – всё это, происходившее на глазах поэта, настолько обострило его видение, что за разорением крестьянства открылась ему и более глубокая подноготная – лишение русского народа национальной самобытности и будущности…».
Эта «сверхзадача», к счастью, оказалась не по плечу хулителям России. В немалой степени благодаря таким патриотам, как Алексей Ганин. И сегодня, в 130-летие со дня его рождения, мы говорим добрые слова Алексею Алексеевичу и славим память о нём.
Август 2023 г. ВОЛОГДА
