Достоевский как поэт

Всеобщий брат, сопечальник и сострадалец, помимо того, что страдалец – Достоевский – сентиментально-музыкально изложил запредельную историю, спускающуюся на землю…

Она текла и мерцала опалово-снежной, грустной музыкой:

Крошку-Ангела в сочельник
Бог на землю посылал:
«Как пойдешь ты через ельник,–
Он с улыбкою сказал, –
Елку срубишь, и малютке
Самой доброй на земле,
Самой ласковой и чуткой
Дай, как память обо Мне».
И смутился Ангел-крошка:
«Но кому же мне отдать?
Как узнать, на ком из деток
Будет Божья благодать?»
«Сам увидишь», – Бог ответил.
И небесный гость пошел.
Месяц встал уж, путь был светел
И в огромный город вел.

Поэзия Достоевского своеобразна: тут злоба дня резко выстреливает, здесь обозначаются мистические струи, а вот… прорастает абсурд: абсурд, предваряющий игры обэриутов, когда Капитан Лебядкин воскричит про «любви пылания гранату»:

Любви пылающей граната
Лопнула в груди Игната.
И вновь заплакал горькой мукой
По Севастополю безрукий.

Пародия на графоманию – такого сорта, что даёт дополнительную характеристику персонажу, мало приятному, необходимому в устройстве «Бесов»…

…ха: вот современность: волнистые дуги стиха, вместившего в себя конторы с пыльными гроссбухами и работу критика Страхова, про отношения с которым Достоевского ничего не стоит прочитать в литературоведческих статьях:

Крах конторы Баймакова,
Баймакова и Лури,
В лад созрели оба кова,
Два банкрутства – будет три!
Будет три, и пять, и восемь,
Будет очень много крахов
И на лето, и под осень,
И уж пишет критик Страхов
В трех статьях о спиритизме…

Речь разговорна: и едва ли Достоевский мыслил о вечности для своих стихов, бывшими лишь малой черточкой к его глобальному портрету – творчества.

…есть своеобразие шероховатости в этом стихе: оно достаточно точно передаёт события, развернувшиеся под грифом «сегодняшний день»…

Длится вечное сегодня, хотя сильно меняется исторический, равно бытовой антураж.

Абсурдизм резко разойдётся: в краткой компактности таракановых вирш:

Жил на свете таракан,
Таракан от детства,
И потом попал в стакан,
Полный мухоедства.

Шибко интересно вчитываться в стихоплетения достоевских словес: интересно, ибо дополнительные краски к вечному бытию громады всегда сообщают ей добавочной яркости…