Памяти Цусимы

Часть 1

II

Начало маневра Того: «палочка над Т», как планировалось

Вид русской эскадры в двух кильватерных колоннах удивил адмирала Того. Его разведчики почему-то о втором ее перестроении не донесли. Того отметил, что в левой колонне идут слабейшие силы русской эскадры: 2-й и 3-й броненосные отряды: «музей образцов» и «калоши» контр-адмирала Небогатова.

Поставленные в левую колонну 2-й и 3-й отряды представляли соблазнительную приманку для адмирала Того.

Выйди Того на наши силы сразу слева от курса русской эскадры на дистанции прицельного выстрела, сомнений быть не могло. 12 эскадренных броненосцев и броненосных крейсеров Того, разгромили бы слабые 2-й и 3-й русские отряды, лишенные помощи новых броненосцев, чтобы потом спокойно покончить с 1-м отрядом.

Но поскольку броненосные силы Того вышли справа от нашего курса, то для нападения на левую колонну им следовало вначале пересечь линию курса 2-й эскадры, отказавшись от уже почти готовой «палочки над Т». А за это время 1-й русский отряд мог прийти на помощь слабой левой колонне.

Опытный и осторожный адмирал Того заподозрил в удивительном строе русских ловушку, и не стал менять исходный план.

Само по себе факт нахождения «Суворовых» в правой колонне никоим образом не мешал Того в его первоначальной идее завязки боя, но даже облегчал ее, поскольку при таком построении новые броненосцы не могли иметь поддержки от 2-го и 3-го отрядов, перекрывая им стрельбу.

Для завершения задуманного маневра, после того как визуальный контакт из предположения превратился в уверенность, адмиралу Того оставалось повернуть вправо и лечь на попутно сходящийся с русскими курс….

Единственный поворот! И спустя несколько минут «Микаса» привел бы свою «боевую линию» в позицию идеальной «палочки над Т», имея русского флагмана в пределах досягаемости орудий всего своего левого борта…

И Того, разумеется, сделал этот поворот!

«Описание боевых действий на море в 37-38 гг. Мейдзи (1904-1905 гг.)» говорит об этом так: «Адмирал Того приказал начать бой и первым делом атаковать правую колонну неприятеля, начиная с его головного корабля, для чего в 1 час 40 минут [по меридиану Киото, то есть в 1 час 21 минуту по часам русской эскадры] приказал своим главным силам − 1-му и 2-му боевым отрядам − лечь на курс NW 34º»^[1]. (Схема 3)

Схема 3. Маневрирование главных сил Соединенного флота и 2-й эскадры

перед началом огневого контакта^[2]

Того меняет план

Если русская эскадра и теперь останется в двух колоннах, атакованные «Суворовы» будут лишены огневой поддержки левой колонны, закрывая ее своими корпусами от японской эскадры. А левая музейная колонна при нападении на нее будет и вовсе беззащитна.

Но прошла минута, − строй русских визуально остался неизменным. Другая минута, третья… Изменений не видно.

Еще через десять минут Того опустил бинокль − нужды в нем более не было, ибо Рожественский только что сам решил свою судьбу: время, отпущенное ему на обратное перестроение, истекло. Левая колонна из приманки действительно стала жертвой.

Того скомандовал немедленную перемену курса − снова на вест!

«Было 1 час 36 минут дня».

Вот «Микаса», бывший только что в двух румбах справа, стал виден точно по носу «Князя Суворова»!..

Вот он, увлекая за собой эскадру, перевалил невидимую линию русского курса и вышел на его левую сторону. Затем в 1 час 43 минуты японский флагман «лег на курс SW 56º, чтобы разойтись встречным курсом с неприятелем»^[3].

И вот уже противники сближаются почти «лоб в лоб», имея друг друга в левых носовых четвертях и стремительно сокращая дистанцию…

Рожественский успел!

В 1час 45 минут Того вновь посмотрел в бинокль и … не поверил глазам. Объекта атаки, слабейшей левой колонны… не было! Первым к японской эскадре шел флагманский броненосец «Князь Суворов», грозно наводя на «Микаса» башни главного калибра …

За ним, заканчивая выравнивать линию и развернув башни на левый борт, шла в кильватер вся 2-я эскадра.

Произошло невероятное − Рожественский успел. Вместо разнокалиберного «музея образцов» на Того надвигалась сейчас единая боевая линия, возглавляемая мощными русскими броненосцами, так знакомого ему по 28 июля типа «Цесаревич»!

Чувства, которые испытал адмирал Того в этот и последующие за тем моменты, описал в своей «Цусиме» или «Походе обреченных» немецкий писатель Франк Тисс: «В несколько мгновений ему пришлось осознать, что Рожественский вновь обманул его…».

В отличие от отечественных авторов Франк Тисс считает адмирала Рожественского гением.

«Двойное дно»

Хитрость Адмирала Рожественского имела «второе дно» и удалась блестяще:

Если бы наши действительно продолжали идти в правильном строе двух колонн, как казалось Того, − то есть «Суворов» остался бы точно на траверзе «Ослябя», − и при этом продолжали идти с равной для обеих колонн скоростью 9 узлов, то для исполнения маневра, которого ждал Того, правой колонне − 1-му отряду Рожественского − предстояло бы пройти вперед всю свою длину.

А это с русскими скоростями – 25 минут.

На самом деле, 1-й отряд броненосцев уже в первый момент визуального контакта эскадр, по приказу Адмирала тотчас же увеличив ход до 11¼ узлов, склонился немного влево, чтобы войти в голову левой колонны. (Схема 3). Тем самым, Рожественский незаметно для японцев превратил строй двух колонн в строй треугольного уступа. В этом и заключалась и главная хитрость замысла − как, впрочем, и главный риск! Но риск оправдывал себя.

Увеличение хода 1-го отряда и изменение им курса были относительно столь невелики, что за дальностью расстояния, и невыгодным ракурсом наблюдения не были замечены адмиралом Того.

Ни разведчики, ни сам Того не смогли разглядеть, что правая колонна выдвигается. На это и был расчет адмирала Р. Запомним это уже сейчас, чтобы оценить дальнейшие действия двух адмиралов. (Снова схема 3).

Косвенно выдвижение новых русских броненосцев отметил в своем Отчете о Цусимском бое ценный английский специалист с броненосца «Асахи» − капитан 1-го ранга сэр Уильям Кристофер (Пакс) Пэкинхэм:

«В правой колонне неясно вырисовывались громады четырех самых больших броненосцев, по сравнению с которыми остальные суда казались пренебрежимо малыми».

Эта «громадность» головных броненосцев была обусловлена только и именно их относительной близостью к японцам: линейные размеры кораблей первой и второй колонн отличались незначительно, и не всегда в пользу броненосцев 1-го отряда.

Так, броненосец «Ослябя», возглавлявший левую колонну, линейными параметрами, в частности, длиной даже превосходил Адмиральского «Князя Суворова» (более чем на 10 метров!), и, поставленный с ним рядом, ни в коем случае не мог бы казаться «пренебрежимо малым».

Пэкинхэм, обычно такой аккуратный и педантичный, ни словом не упоминает о какой-либо особенности строя Рожественского, молчаливо подразумевая, что это был правильный строй.

Вычисления адмирала Того были точны, однако посылка была неверная.

Того, отказываясь в 13:36 от готовой палочки над Т, по-прежнему не видел, что правая неприятельская колонна уже продвинута вперед на половину своей длины и что для обгона «музея образцов» ей потребуется не 25 минут, а порядка 10.

Поэтому, когда в 1час 36 минут Того принял решение и скомандовал перемену курса − круто влево, навстречу русским, он не понимал, что в его распоряжении нет и половины расчетного времени и менее всего мог предположить, что сам подгоняет свою эскадру в распахнутую дверцу ловушки.

В 1 час 43 минуты Того лег на курс SW 56º, а в 1 час 46 минут (2 часа 05 минут − по Киото) 2-я эскадра флота Тихого океана закончила формирование линии и, развернув башни на левый борт, изготовилась к встрече.

Ловушка, подготовленная русским адмиралом, захлопнулась.

Петля адмирала Того: Другого выхода не было!

Ловушка сработала четко. Расходиться с русской эскадрой на контркурсах Того после 28 июля категорически не желал. При этом он должен был либо уйти далеко в сторону от русской эскадры, либо подставить сравнительно слабо бронированные крейсера типа «Асама» 2-го боевого отряда адмирала Камимура, под огонь 12-дюймовок броненосцев 1-го русского отряда.

Для камимуровских крейсеров и невзрывающиеся русские болванки в большом количестве могли быть слишком опасны.

Кроме всего, попав в ловушку русского адмирала, Того готов был ожидать чего угодно. Оставалось немедленно развернуться обратно − под огнем русской эскадры. Поворот “все вдруг” в этот раз исключался.

Самурай до мозга костей и просто храбрый человек, проведший все сражения на открытом мостике своего флагмана, адмирал Того не доверил бы младшему флагману вести Соединенный флот в самый решительный бой в его истории.

Чтобы ни случилось, «Микаса» первым примет на себя огонь.

В 1 час 46 минут на фалах «Микаса» взвился сигнал, предписывая эскадре поворот «последовательно» влево на обратный курс. Того знал, что отдает русским инициативу − и важнейший первый залп, и неподвижную точку пристрелки, и долгие 15 минут огневого превосходства, но…

Другого выхода не было.

Случайностей не бывает, или Экспромт должен быть хорошо подготовлен

Разворот Того не был неожиданностью для адмирала Рожественского. Адмирал достаточно высоко ценил своего противника, чтобы ожидать от него невыгодного японскому флоту боя на контркурсах. Цель ловушки была иной.

Задолго до боя адмирал Рожественский понял, что осуществить прорыв его тихоходная и маломаневренная эскадра сможет, если удастся свести на нет преимущество японской броненосной эскадры в скорости эскадренного хода. Единственным шансом на это было загнать боевые отряды Того в ловушку, в «мертвую точку». И за время, пока они будут из «мертвой точки» выходить, нанести им концентрированным артиллерийским огнем такие повреждения, которые компенсируют преимущество японцев в скорости эскадренного хода.

И задача эта, во всяком случае, ее первая часть, была Адмиралом Р. с блеском решена! С использованием методов радиоразведки, подкрепленных прикладной психологией:

«Необходимо, однако же, иметь в виду, что, когда с «Суворова» сделан был первый выстрел по броненосцу «Миказа», с расстояния в 32 кабельтова, тогда, «Миказа» был менее одного румба впереди траверза «Суворова».

А, так как, длина строя трех отрядов броненосцев второй эскадры должна была составлять 2.8 мили, то, от концевого мателота в 3-м отряде до броненосца «Миказа», расстояние должно было быть не более 42½ кабельтовов.

Таким образом, я ввел в бой 2-ю эскадру в строе, при котором все мои броненосцы должны были иметь возможность стрелять в первый момент по головному японской линии с расстояний прицельной его досягаемости для главных калибров.

Не по причине моей сообразительности, а по оправдавшейся вполне самонадеянности, а, может быть, и по ошибочному расчету японского адмирала, в момент первого выстрела с «Суворова», один только броненосец «Миказа» успел уже лечь на курс, параллельный или несколько сходящийся с курсом 2-й эскадры.

Из прочих же японских броненосцев, два разворачивались вслед за «Миказа», а остальные девять еще не подошли к точке последовательного поворота и лежали по отношению ко 2-й эскадре, за «Миказа» носом в зюйд-вестовую четверть». [Из ответа адмирала Рожественского на 34 вопрос Следственной Комиссии. Полностью все ответы Адмирала впервые за сто с лишним лет воспроизведены в «Цусима – знамение…»]

Таким образом, броненосные отряды Того «по оправдавшейся вполне самонадеянности, а, может быть, и по ошибочному расчету японского адмирала», были загнаны в «мертвую точку», а русские броненосные отряды были построены так, что целых 10 или 15 минут, могли бить по этой точке всей мощью тяжелых калибров всего левого борта эскадры.

ПЕРВЫЙ УДАР

Четверть часа для артиллеристов 2-й эскадры

Положение русской стороны из безнадежного вдруг сделалось исключительно выгодным! Русский адмирал Рожественский обладая почти вдвое меньшим эскадренным ходом, не ведя по видимости никакой разведки выиграл у Того высшее гроссмейстерское достижение в шахматной партии, именуемое генеральным боем флотов – выиграл право первого удара, первого залпа!

И в течение долгих 15 минут имел возможность бить по неприятелю всем левым бортом, то есть получил над ним подавляющее тактическое превосходство.

«В это время, в 1 час 49 минут пополудни, наш 1-й отряд уже вступил в свое место в кильватерной колонне броненосцев, уменьшил ход до 9-ти узлов, и с „Суворова" был сделан первый выстрел по головному „Миказа", который один успел лечь на новый параллельный нашему курс, тогда как из следовавших за ним мателотов, часть поворачивала, а часть, не дойдя еще до точки поворота, имела встречный курс и створилась с передовыми”^[4].

Первый выстрел „Суворова" был сделан с расстояния в 32 кабельтова, когда „Миказа" был менее одного румба впереди левого траверза „Суворова»^[5].

В 1 час 49 минут пополудни судьба боя перешла к русским артиллеристам. В течение 15 минут им предстояло реализовать тактическое превосходство, добытое их Адмиралом, «в которого они верили и от которого ждали победы».

Русская эскадра гремела залпами левого борта, вокруг флагманского корабля «Микаса» и каждого корабля, проходившего «мертвую точку» вода вскипала от снарядов с русской эскадры.

Но японские корабли, как заколдованные проходили «мертвую точку».

В 14:00 адмирал Рожественский скомандовал курс N, чтобы быстрее сблизиться с японской эскадрой.

Но уже в 14:05 главные силы Соединенного флота смогли, наконец, вырваться из необъяснимо возникшей ловушки, и лечь в позицию построения палочки над t.

На нашу эскадру посыпались снаряды, сметавшие все с палуб русских броненосцев, вызывающие страшные пожары, срывающие взрывом крыши орудийных башен.

Ничего подобного не видели даже офицеры эскадры, прошедшие Порт-Артур и бой при Шантунге 28 июля прошлого года!

Адмирал Рожественский в 14.05 вынужден был скомандовать поворот вправо на четыре румба, приводя вновь «Микаса» на траверз «Суворова».

Но еще долгие 20 минут до четвертого тяжелого ранения адмирала Рожественского и выхода из строя «Суворова», 2-я эскадра шла за своим флагманом курсом NO 45°.

Бой, начавшийся крупным тактическим выигрышем русской эскадры, окончился.

Начался никем не ожидавшийся ее расстрел.

Так что же произошло?

2-я эскадра была выстроена полностью

Долгие годы военные и просто историки, изучавшие Цусимский бой, игнорировали (да и продолжают в массе своей игнорировать) факт выигрыша русским Командующим завязки Цусимы, или объясняли «петлю Того» чуть ли не домашней его заготовкой. Материальный результат Цусимы казалось, подтверждал их выводы.

Одним из самых живучих мифов о Цусиме является миф, что адмирал Рожественский своими неумелыми действиями не успел вовремя выстроить кильватерный строй 2-й эскадры к моменту попадания японского флота в петлю имени своего адмирала, и что это «задержало открытие огня».

Последняя фраза произносится как ритуальное заклинание всеми, кому не лень из пишущих и говорящих о Цусиме, и как всякого заклинания смысл ее давно утерян.

Слова самого адмирала Рожественского в его Рапортах о Цусиме и Показаниях Следственной Комиссии гордо игнорировались. Особенно на родине адмирала Рожественского.

На самом деле, на сегодняшний день твердо установлено, что все суда 2-й эскадры могли открыть огонь сразу вслед за своим флагманом.

«Эскадра была введена в бой в надлежащем порядке и полною силою».

«А огонь был открыт броненосцем «Князь Суворов» в 1 час 49 минут пополудни и был немедленно принят теми из задних мателотов нашей линии, которые не стремились уклоняться от боя»)^[6].

Стрельба эскадры

Второй миф, которым уже более ста лет особенно отечественные специалисты, поклонники адмирала Того, убежденные в бездарности адмирала Рожественского, объясняют успешный проход броненосных отрядов Соединенного флота через «мертвую точку», это плохая стрельба русской эскадры.

Игнорируется даже свидетельство с английской стороны:

«В эти первые минуты боя при Цусиме русские разбили вдребезги все предсказания об их вероятно плохой стрельбе, тяжело повредив три вражеских судна, поразив еще несколько, и уменьшив их число на 8%»^[7].

8% − это броненосный крейсер «Асама», на котором тяжелый русский снаряд разнес рулевое управление, выведя его из строя почти на весь оставшийся бой. И с этой точки зрения, как бы потопленный нами за эту четверть часа.

И потребовалась длительная работа, чтобы вскрыть правду о начале Цусимы. Японским боевым отрядам отнюдь не даром дался проход через петлю имени своего адмирала.

В настоящее время можно считать доказанным, что вопреки всем предположениям и домыслам, стрельба русских превосходила по точности стрельбу японских артиллеристов.

В эти первые 10-15 минут японский флот получил число попаданий, сравнимое с тем, сколько получила русская эскадра за весь длинный день 14 мая.

Адмирал Рожественский не только считался, но и был лучшим артиллеристом Русского Императорского Флота!

230 вместо 129, или “Попаданий было больше”

Еще в 1955 году офицер русского флота Г.Б. Александровский, старшина Морского Собрания офицеров Русского Императорского Флота, в своем исследовании «Цусимский бой», сравнивая, в частности, потери личного состава «Орла» и «Микаса», высказал недоумение:

Как при значительно большем числе попаданий в русский броненосец японских снарядов с их чудовищной бризантной силой, число потерь на обоих судах оказалось практически одинаковым.

Каким таинственным образом, невзрывающиеся по признанию самих японцев, русские снаряды в бою 14 мая смогли забрать на тот свет больше японских душ на одно попадание, чем прекрасные цусимские японские?

И делает вывод: «Очевидно, что попаданий в «Микаса» было больше 30».

Равно как и в другие японские броненосцы.

Расчеты, проведенные Александровским убедительно доказывают, что число наших попаданий в японские корабли было равно не 129, как считалось тогда, и не 154, как признается сейчас, а по крайней мере 230^[8]:

«Всего 129 попаданий в 12 японских броненосных кораблей.

Но каким образом, возможно, что при плохом качестве русских снарядов только 8 снарядов вывели из строя 96 человек только на одном сильно бронированном “Ниссине” или что только один снаряд, попавший в крейсер “Идзуми”, вывел этот корабль из строя на продолжительное время?»

Добавим еще, что совершенно непонятно, как на мощнейшем броненосце «Асахи», где стояло любимое кресло каперанга Пэкинхэма, два русских 6-дм и четыре 3-дм смогли вывести из строя 31 человек, включая 8 убитых? Причем и это количество кажется преуменьшенным патриотичным японским морским штабом.

Старший офицер «Асахи», племянник Того коммандер Того Кичитаро вспоминал позднее, что после одного взрыва он не знал собственно, куда шагнуть: искалеченная палуба была усеяна оторванными человеческими руками, ногами, внутренностями. Когда он позвал людей, чтобы убрать это, они попятились.

Тогда он сам подал им пример, убирая останки голыми руками.

Другой источник, упомянув про 10 тяжелых снарядов, полученных «Микаса» в самом начале боя, продолжает: «Но хуже пришлось “Асахи”…

Много трупов, висящие на вантах части тел. Пэкинхэма ударила “часть человеческой скулы с явными признаками нехватки зубов”.

Весь в крови, Пэкинхэм покинул свое плетеное кресло. Даже его невозмутимый темперамент не мог вынести происходящего».

Пришлось пойти переодеться. Сам же невозмутимый каперанг в своем Отчете добавляет, что «ее [крови] количество на палубе выглядело достаточным, чтобы наполнить большой бочонок».

И нас пытаются уже сто лет убедить в том, что все это, включая искалеченную палубу, могли учинить два среднекалиберных и четыре мелких русских почти невзрывающихся снаряда?!

Полученные Александровским выводы ставят, мягко говоря, под сомнение «объективность и скрупулезность данных японских специалистов». А вот итоговую меткость русской стрельбы в Цусимском бою делают значительно более впечатляющей.

Японцам не было нужды рекламировать свои артиллерийские достижения, − говорит Александровский, − славу им незаслуженно создали мы. В «Цусиме – знамение…» проведено дополнительное подробное исследование результатов нашей стрельбы, вполне подтверждающее и усиливающее выводы Александровского.

(Окончание следует)