См. «Голубые дороги»
Листаю и второй «морской» блокнот. Маленький, зелёный. Маленький не только размерами, краткостью записей. Это от того, что первый блокнот исписывал, когда ничего другого не писал, а зелёный был со мной, когда работал над повестью «Арабское застолье». Значит, это было после поездок в Тунис, Сирию, Иран, Иорданию, Египет. Это к тому говорю, что писать дневник в этот раз было особо некогда, да и желания не было. Хотя сейчас читаешь, то хотя бы вспоминаешь те дни. Дни, не худшие в жизни.
Поездка была официальной. На конференцию. Но, что радостно, до неё дорога шла по морю. Назвал тему доклада, собрался. Поехал.
Но надо объяснить, почему тот, первый, блокнот остался недописанным. Очень просто: меня свалила морская болезнь. Лежал в лазарете у врача. Лазарет в середине корабля, меньше качает. Ничего не ел, уже и тошнить было нечем. Лёжа прибыл в Новороссийск, еле-еле перевезли на вокзал, в вагоне подсадили на вторую полку, на ней и забылся до Москвы. А в глазах было всё море и море. Но с гордостью скажу: переболел не каким-то гриппом, а морской болезнью. Морской, это надо понимать.
ЧЕРЕЗ АНАПУ В НОВОРОССИЙСК
Что ж, поехали в морские дневники. Начнём по порядку с первой записи и далее:
Мама моя говорила о себе: «Я прямо как утка. До чего люблю воду. Где её увижу, сразу залезу». Купалась мама в наших вятских реках, прудах и озёрах. А раз в жизни была на море. У родни отца, в Одессе. Вспоминала всегда с восторгом: «Ну, море, ну, море! Да так легко плыть, да так вольно! Плывёшь, плывёшь и плыть хочется!»
Дневник помогает уединению, в этом его достоинство.
А с паломнической линией «Витязя» ничего не вышло – стар «Витязь». Но уже есть и другие суда и линии.
28.8. Успение. Причастился на ранней службе. Самолёт, Анапа, автобус, Новороссийск, теплоход к ночи.
29-е. Море. Купание в море. Да, это не старенький трудяга «Витязь», это «Мария Ермолова». Публика - сплошь начальство. Еда от пуза. Официанты мужчины.
Вечером юный месячишко. Маленькие дельфины, внучата, наверное, того, «моего».
Да, вспомнил, что в первый блокнот почему-то не вошли простенькие стихи о Босфоре, о долгом в нём стоянии. Помня наизусть, запишу. Отталкивание здесь, конечно, от строк: «Никогда я не был на Босфоре». Конечно, тут и сравнивать нечего, прото на память.
Мы стоим в проплёванном Босфоре,
Ожидаем на борт мусульман.
Слева турки, справа турки,
В море
Евразийский копится туман.
Воют разномастные шаланды,
Проползают полчища судов.
Сколько же в них всякой контрабанды
От арабов, греков и жидов.
Мост Европа – Азия.
Картина,
Наконец, её я повстречал.
Всё забуду, вспомню лишь дельфина:
Как он, бедный, прыгал, как кричал!
Это как память о том, знакомом, так мне казалось, дельфине. Или же перекличка с «Моби Дик» Мелвилла? В «контрабанде от жидов» нети национальнойё окраске, дело только в торгашестве. Жидом может быть кто угодно, это паразит на заработанном другими.
Слава Богу, работаю.
30-е. Перевели часы на час назад. Раннее утро. Был в «лягушатнике» - круглый мелкий бассейн. Обещают налить и большой.
Вчера, слава Богу, работалось. Дай Бог и сегодня.
Восемь тридцать. Босфор. Таможенный катер. О. Андрей о письмах святителя Феофана о жизни на других планетах.
Прошли мимо святой Софии. Мраморное море, Дарданеллы, Сцилла и Харибда.
31.8. Завтра, даст Бог, увижу сына. Встал рано. Кто рано встаёт, тому Бог подаёт. Правило. Бассейн. Псалтирь. Сажусь. Надеюсь, помоги, Господи, закончить рассказ, начатый год назад в Тегеране.
Нет, сын прилетит только третьего уже сентября.
Рассказ, он даже полез на маленькую повесть, закончил.
Долго стояли в море. Купание. Внимание привлекают прыгуны с высоких палуб в море. Это охранники больших начальников.
Вода пронзительно синяя, сильно солёная. Глаза дерёт.
Вечерами концерты. Не хожу.
РОДОС
Сентябрь, первое. Улицы в России расцвели цветами. Как-то там моя главная учительница – жена?
Утро. Родос. Кораблей мало. Стаи рыбок пасутся у бортов, ощипывают водоросли как овечки траву на пастбище.
Чалились, лопнул трос. Все буксиры в Греции «Гераклы».
Долго не выпускают. Где тут стоял Колосс Родосский – чудо света? Крепость крестоносцев. Тут купил внуку колокольчики.
Поездка в монастырь Божией Матери «Озарение». Празднование ей … с седьмого на восьмое сентября. Вот и подарок на день рождения. Купание уже с берега в жару, в горячей светлой воде.
Разжился телекартой, дозвонился.
Второе сентября. Иллюминатор моей каюты глядит на причал. Лучше бы в море, а то звуков и света многовато. Ревут моторы, всю ночь прожектора.
Рано утром к морю. Старуха заходит в воду на костылях.Втыкает их и уплывает. Костыли стоят как причал.
Пусто. Только деловито, будто это работа, бегут немцы в шортах, тяжёло топают по мокрому песку большими ботинками.
Едем по следам апостола Павла.
Съездили. Линдос. Вверх на ослике пять евро, вниз пять. Из пяти евро один ослику на пенсию, чтобы его кормить в старости. Очень трогательно. Евро ослику подарил, сам шёл пешком.
Шли внутри туннеля 180 метров. Темно. Под ногами холодный поток.
Вернулись. Купался в порту. Купил ножик, обсчитали. Обменял, обсчитали. Не жалко, а обидно. Опять карту для телефона купил, вот на что улетают деньги. Но как без голоса родных? Да и никого не надо просить. Видимо, так или иначе, надо будет копить на сотовый.
СЫН ПРИЛЕТЕЛ
Третье. Рано купался. Но в воде уже торчат две немецких головы. Тётки.
Коллектив ездил организованно на платный пляж.
В 14-00 приехал сын. Много приехало. Приём в 17-30. Без меня мне поменяли тему доклада. Ничего себе, сказал я себе. А какая новая тема? Скажут, оказывается, перед выступлением. Уверен, думают, что откажусь, скажу: не готов. А почему не готов? О чём бы я ни говорил, всё о России. Как ни назови тему, вырулю к Отечеству. Что готовиться? О ней говорить могу как солдат стрелять: лёжа, стоя и с колена.
Ого, просят текст доклада. Нет у меня текста. Не говорю по написанному. Ушли, вернулись. Выступление перенесли.
Приём прошёл в замке Муссолини. Чувствовал себя ущемлённым: все в костюмах, галстуках, я в рубашке, в сандалиях без носков. То есть сандалии-то с носками, ноги не в носках. А потом наплевал стесняться. Сидел, да слушал. Выслушав речи, убежал. В награду открылась церковь святого великомученика Пантелеимона. Ангел-хранитель привёл. Ещё приём в 22-00. На корабле. Но и на него наплюю. Не на корабль, на приём.
Хоть бы страничечку нацарапать!
ГОВОРИЛЬНЯ
Четвёртое сентября. Человеки. Говорильня. Степень выговоренности превысила все пределы. И зачем было столько тратить: корабль, деньги, самолёты, питание, чтобы говорить известное? Ну да, демократия не та. А сказать, что демократия это вообще не то, что труп, ремонту не подлежит, не говорят. Когда я говорю, смотрят, как на необразованного. А мне кажется, что говорил терпимо, без резкостей. Правду же говорю, радовались бы.
Человек на трибуне смотрится уже как единое целое. Ушёл один, на смену другой. Трижды за день во время конференции ходил к кораблю. Это километров 6-7. Три раза купался, дважды в шторм. Швыряло как котёнка. Володя взял напрокат мотоцикл, гоняет по Родосу. Я переживаю, а он: «Пап, это надо для работы». И, в самом деле,. начальство им довольно.
На приём к Муссолини не пойду, куплю хлеба да кефира.
Слава Богу, день прошёл. Тяжёлый день. Но бывали и тяжелее. Усталость. Километров двадцать отшагал. Но усталость от пешего хода это радость, а от болтовни, от толкотни от кофе-брейков усталость потяжелее.
Уши болят. Теперь правое. Захлестнуло холодной волной.
Господи, да когда же это кончится? Эта конференция, съезд жующих солому. Всерьёз раздают проекты решений, просят замечаний. «Работать во имя мира», какое тут замечание. Работайте.
Журналистов пьющая, курящая, ржущая орда. Обжираловка им интересна и напиваловка. Всего этого тут навалом.
Сын пришёл в каюту в три часа ночи, немного поспал, убежал по делам. Мотоцикл стоит у трапа.
Пятница, а всё в ресторане мясное. Но гарнир есть. Всю ночь болело ухо. Так мне и надо. Утром не купался.
Но идти-то на эту бодягу, на этот форум, надо. Надо отрабатывать радость путешествия по волнам. Пошёл пешком. И пришёл быстрее, чем они на автобусе. Дороги надо знать. В пробках не стоял.
На приём опять не пойду. Их тут ежедневно по два-три. Может, они просто собираются выпить и закусить?
Вечером заблудился. Вывели молдаване. Жалуются на условия жизни. «Кончится срок договора, поедем в Россию». - «А чего здесь?». - «Не, не климат». – «Тепло же». – «Не климат, дядько, в работе. Сильно запрягают, а с грошами тормозят».
