Воспоминания
В июне 1999 года я с группой учеников нашей воскресной школы (их сопровождали взрослые) совершил поезду на Алтай. Большую помощь во время пребывания на Алтае нам оказал протоиерей Михаил Капранов (+2008 г.) со своим семейством. Интересна биография о. Михаила. Уроженец Нижегородской земли, он здесь учился в пединституте. Его, однако, не закончил. Был арестован по обвинению в антисоветской деятельности и провел семь лет в заключении. Дабы усугубить страдания заключенного, его расположили в камере, окно которой выходило на здание института. После выхода из заключения, Михаил принимает священный сан, служит в разных городах Сибири и, наконец, в Барнауле. Особый дар у о. Михаила общения с интеллигенцией. Большое недовольство у собратьев по служению и особенно у настоятеля собора вызвало то, что о. Михаил стал совершать крещение через полное погружение и безплатно. Недовольство было столь сильным, что первым указом (после назначения на кафедру) епископ Антоний отправляет о. Михаила за штат. Интересно, что институт батюшка все-таки закончил - через 32 года после отчисления.
О. Михаил был настоятелем Никольской церкви Барнаула и даже некоторое время секретарем епархии. По приезде в Барнаул у меня состоялся разговор с иеромонахом Нафанаилом (Судовниковым), духовником местного отделения «Черной сотни». В беседе со мной он коснулся вопроса о погружательном крещении - я живо откликнулся. Рассказал о тех частых искушениях, которые испытывал при совершении крещения. Вдруг раздается сухой щелчок , и все место у стены, где мы беседовали, веером покрылось осколками стекла. Первая мысль у меня была - теракт, кто-то выстрелил и попал в окно дома, примыкающего к церковной ограде. Немного оправившись от шока, я всмотрелся в разбитое стекло и увидел ухмыляющуюся физиономию молодого человека. «Это вы кинули камень? Зачем вы это сделали? Вы могли убить человека». «Нам тут жарко» - спокойно ответил он, продолжая ухмыляться... Ну вот, отметил я про себя, еще одно искушение в связи с погружательным крещением…
На всенощную поехал в старообрядческую церковь. В 20-е годы в Барнауле было семь старообрядческих церквей Белокриницкого согласия. Теперь действует одна-единственная на весь Алтай. Служил о. Никола.
После службы мы с ним немного поговорили. По его словам в разных местах Алтая можно встретить тех, кто считает себя старовером, но чаще всего это формально: при этом люди могут материться, пить и курить. Я отметил 12 недоуменных моментов по уставу закончившейся службы — о. Никола в основном согласился, сославшись, в частности, на местные традиции и на долгий перерыв в совершении служб со священником.
В Барнауле планируется строительство большого старообрядческого храма, но пока работы на нулевом цикле (в настоящее время значительная часть храма уже построена).
Пообщался по телефону со знаменитым алтайским проповедником Игнатием Тихоновичем Лапкиным. Первая встреча с ним произошла в Москве в 1990 году. «В вопросах веры должна быть непреклонность» - вспомнились его слова. «Главное — это личная встреча со Христом. Православные плохо знают Слово Божие — из-за славянского языка богослужений во многом. Люди, не понимая службы , идут к сектантам». Русский текст Библии Игнатий Тихонович считает очень добротным; четыре академии работали над переводом.
Лапкин уже много лет находится в центре религиозной жизни Барнаула, его личность и взгляды вызывают очень противоречивые оценки. В алтайском приложении «Московского комсомольца» 3 июня вышла статья под названием «Жизнь в потеряевской общине без елейных прикрас». В ней 47 неверностей, по словам Игнатия. Автор, в частности, пишет: «Конечно, Лапкин - это не аумсинрике. Неплохой психолог, он вовлекает весьма осторожно и вкрадчиво. Но мягко стелет, да жестко спать». Далее он пишет, что в общине, организованной Игнатием Тихоновичем, имеет место полное подавление личности и тотальное вмешательство Лапкина в личную жизнь каждого. Якобы даже брат Игнатия, о. Иоаким, собирается уезжать из деревни Потеряевки из-за невозможности ужиться с ним. «Если на нас клевещут, значит мы живы. Статья заказная, за нее уплатили немалую сумму!» - так прокоментировал Игнатий содержание статьи. И далее сказал: «Мы будем проводить грамотную юридическую защиту». В этом случае Лапкин аппеллирует к примеру апостола Павла, который требовал суда кесаря. Ссылается также на слова Златоуста: «Чем более навалят на огонь соломы и сырого хвороста, тем сильнее вспыхнет пламя, когда все подсохнет и пламя твоей правды будет видно до неба...»
Потеряевка
Посещение этой деревни было одной из главных целей моей поездки. Основана она была в начале XIX века выходцами из Рязанской губернии. В 70-е годы ее, как и другие 350 деревень Алтая, постигла печальная участь - она исчезла, согласно программе ликвидации «неперспективных» деревень. Закрыли школу, магазин, клуб и люди были вынуждены покинуть обжитые места. Возрождение началось 14 мая 1991 года. О. Иоаким Лапкин поставил здесь палатку, стали строить саманные дома. Приезжать без разрешения строго запрещалось. Первый секретарь райкома обещал не мешать. Однако, не все отнеслись с пониманием. Были угрозы снести постройки бульдозером. На районной сессии в конце ноября почти все депутаты были против, но уже в феврале все единогласно были «за». Однако трудности только начинались. Тысячи гектаров земли вокруг заброшены, а им блокировали отвод пашни, покоса.
Соседние деревни духовно мертвы, везде все закрывается, детей почти нет, а здесь, в Потеряевке, все наоборот. Были попытки возродить и другие деревни, но неудачно, так как пытались возродить не на духовной основе. Потеряевская община находится в юрисдикции Русской Зарубежной Церкви (теперь уже РЗЦ МП). Из разговора с о. Иоакимом выяснилось, что переходу способствовали и негативные поступки архиерея, и практика обливательного крещения, и многое другое. Батюшка рассказал следующее: «Рукоположили как-то священника с Украины. Идем мы с ним со службы. Я ему говорю:
-Теперь ты священник, великое это служение, как говорится в Новом Завете.
-А яка цэ книга?
-Как, разве ты никогда ее не читал?
-Ни, николы (по-русски - нет, никогда).
-А зачем приехал с Украины?
-Гроши заробыты.
Выступают в Тюмени перед студентами православный священник и баптистский проповедник. Священник: «У меня дочери пионерки, активно участвуют в общественной жизни. Проповедник: «А мы своих детей удерживаем от вступления в подобные организации». Вопрос священнику: «Как вы проводите сексуальное воспитание своих детей?» Ответ: «Никак. Когда они подрастут, сами разберутся». Проповедник: «А мы на основании Слова Божия учим своих детей заранее». Вопрос священнику: «Как вы проводите религиозное обучение своих детей?» Ответ: «Организованно это делать нам запрещают, мы воспитываем в семьях». Проповедник: «А у нас всегда было организованное религиозное воспитание детей». Аплодисменты, к сожалению, достались не священнику.
О. Иоаким вспоминает, как, вступив тайком от родителей в октябрята, пришел домой и после обеда встал и сказал: «Бога нет, буду коммунистом». Мать поведала о том отцу. Отец был однорукий, после войны. Он заложил его голову между колен и «прочистил мозги». После этого маленький Иоаким сказал: «Бог есть, коммунистом не буду». Бросил звездочку учительнице.
Много лет, до начала возрождения деревни, на ее месте функционировал детский лагерь-стан. По словам его создателя Игнатия Тихоновича Лапкина, он имеет 18 параметров, которые отличают его от других подобных учреждений. Первое - это безкорыстный труд. Игнатий сетует: «Развалили Россию - богатейшую страну мира. Виноваты, прежде всего, учителя и священники, что неправильно происходит воспитание детей. Трудовое воспитание в забвении, а у меня не потрудишься - не покушаешь. Приучайся к труду - ранний подъем, и после зарядки и умывания на озере (куда нужно трусцой пробежать туда и обратно), труд до завтрака. Это преимущественно распилка дров - для себя же, для того, чтобы трапезу себе приготовить». Надо сказать, что когда потрудишься с утра, таким образом, то совершенно другой появляется аппетит. Вспомним себя, когда нам часто не хочется завтракать. Поздно встанем - сонливость, леность, нет аппетита. Но когда рано встанешь, пробежишься, помолишься, потрудишься - то трещит за обоими ушами, когда вкушаешь пищу. У Игнатия в лагере несколько часов ежедневного физического труда.
Второе - система наказаний. Игнатий говорит, что одно из качеств лидера - это безпощадность. В каком смысле? В том смысле, что он не должен сюсюкать, потакать слабостям. Он должен адекватно реагировать на все нарушения. Должно быть воспитано у детей сознание неотвратимости наказания за каждый проступок. Выстраивается такая ограждающая линия от всяких нарушений. Наказания бывают преимущественно символического характера. Например, при работе не следует разговаривать. Если разговорился, заболтался - возьми щепку и подержи некоторое время во рту. Наглядно. Есть наказание сеткой - ниже пояса («горяченькие»). Могут предоставить свободу выбора - три «горяченьких» или без обеда. Игнатий ссылается на Ушинского, который говорил, что у детей уши растут на спине и ниже пояса, т. е. не только словесно нужно вразумлять. Рукой наказывать не следует, так как возникает ассоциация с личностью наказывающего.
Если нет платка в кармане — пробеги до деревца, сорви лопушок и пока им пользуйся. Не склоняйся, подобно животным, над тарелкой - можешь получить ложкой по лбу. За особые нарушения - удаление из лагеря под конвоем. Простить - простят, но возврата нет - только по ходатайству двух священников.
Третье. Наряду с уставной молитвой (хотя трудно так назвать те краткие молитвы, которые читаются в лагере), практикуется свободная молитва, экспромт, что делает Игнатий. Меня она не очень впечатлила, эта его свободная молитва. Обычно это слова благодарности Богу, просьбы о болящих и скорбящих, о находящихся в узах. Я сделал вывод, что не много разбежишься в своей молитве, что ни в коем случае нельзя подменять своей молитвой уставную молитву, которая настолько объемна, охватывает все проявления стороны жизни; она способствует тому, что сам человек входит в дух этой молитвы, и в этом случае она становится его собственной молитвой. Подменять нельзя, иначе будет мелко и бледно.
Четвертое - это обязательное присутствие в лагере священника, связь со священником. В утренние занятия входит также чтение Евангелия с его разбором. Не так много стихов прочитывается, но следует пространный разбор, причем акцент делается на связь с повседневной жизнью.
Далее - свои лошади и катание по воскресным дням, свои лодки, свой пруд в 1,5 гектара, где катаются и купаются, свои поля, малинник, огород и так далее.
Беру еще выборочно — ранний подъем, в 5 часов утра. Подъем по слову Давыда пророка: «Встану рано». Незабываемые минуты для детей, когда они являются очевидцами восхода солнца.
Наблюдение за животными и миром птиц. Поскольку вокруг лагеря очень бережное отношение ко всякой живности, там есть что посмотреть. Например, как сова кормит своих детенышей, шорох пшеницы и прочая поэзия.
Ни одного слова матом, ни одного курящего. Это считается серьезнейшим нарушением и строго пресекается.
Духовные концерты за вечерним костром. Я однажды был на одном таком концерте. Насколько могу судить - это были протестантские песнопения на русском языке, а потом еще и светские песни. Но это не означает, что так бывает всегда, это только то, что я слышал. Есть и песнопения, которые в обиходе у нас.
Никаких возрастных ограничений. Принимаются дети с максимально раннего возраста до максимально позднего, и продолжительность пребывания не ограничена. То есть во все время функционирования лагеря, когда еще тепло, возможно пребывание в нем.
Полная независимость от государственного бюджета. Ни одного рубля, ни одной копейки государство не вложило в данный лагерь, а он функционирует уже 26 лет.
Форма одежды. Для девушек подчеркивается необходимость сарафанов ниже колен (10 см от пола), замужним на богослужении быть в повойниках. А ребятам - рубашка навыпуск, подпоясанная пояском. Строгое соблюдение постов. Истовость поклонов. Когда я кланялся там, Игнатий мне говорил: «Отец, что ты по-старообрядчески кланяешься, нужно истово, как написано в ваших «Берсеневских страницах» - чтобы рука касалась пола».
Не так давно лагерь имеет юридический статус, дети приезжают со всего бывшего Союза. Но сейчас, в связи с финансовыми причинами, нет такой большой географии, как раньше.
Более половины детей находятся в лагере безплатно. Бог ведает, как удается все это содержать. Русская баня. Молоко в деревне особенно вкусное. Это Игнатий объясняет тем, что коровы не слышат ни одного слова матом, в отличии от того, как это обычно бывает. Все совершается по благословению. Игнатий, подбоченясь, говорит: «Вот растет свободная и сильная русская нация».
Перед отъездом или отправкой домой идет полный разбор, анализ пребывания данного человека в лагере, составляется на него характеристика. Игнатий подмечает много нюансов, он быстро «раскусывает» человека и отправляет его с характеристикой - «без фигур умолчания». Для того, чтобы удобно было руководить детьми, которые находятся в разных уголках, у него есть свисток. Когда кто-то балуется, он свистит в свисток, и для нарушителей это встряска.
Приехал в лагерь мальчик по имени Данила с матерью - грузной, болезненной. Уговаривает она сына — не балуйся, а он - ноль внимания на нее. Игнатий, видя эту картину, по просьбе матери всыпал ему 7 «горячих». После этого, не успеет мать рта раскрыть, как Данила уже к ней бежит и слушает, что она ему скажет. Как шелковый стал. «Чаще наказывай дитя в юности, чтобы утешиться в старости». Это из Библии. «Не нужно будет впоследствии ни лагерей с вышками, ни стройбатов, ни тюрем, если не будет упущений в воспитании в детстве. Лучше наказать в детстве, чем потом он получит срок за убийство, хулиганство или станет наркоманом и будет страдать. Не пожалей лишний раз наказать авоськой или крапивой, а то мы лелеем будущих преступников».
«Главное - говорит Игнатий - это человек. Все воспитание должно быть направлено на человека, это центр, остальное второстепенно. Можно искорку поддержать в человеке, а можно и угасить. Что будет в итоге — Одному Богу известно».
Казалось бы, система в лагере тоталитарная, но Игнатий говорит, что «давить» не надо на детей, надо дать им свободу, но в рамках закона, под контролем. Вот принцип: обозначить вехи, границы: здесь бегай, прыгай, резвись, но не переходи за эти рамки. Происходит выработка законопослушания, без чего невозможна жизнь ни в армии, ни в других сферах жизни. «Мы считаем - говорит Игнатий, - что каждый юноша обязан отслужить в рядах российской армии, но давать присягу и брать в руки оружие христианину не следует, мы предпочитаем альтернативную службу, например, в медицинском плане или еще как-то. Если к нам просятся дезертиры, то мы их не принимаем. Но если нас заставят стрелять или присягу принимать, мы не примем, пускай нас хоть расстреливают».
Зашла речь о проблемах нынешней России, о том, что мы на крючке у Международного Валютного Фонда, который имеет свои виды, ставит условия, которые гробят нашу экономику. Мнение Игнатия: МФВ - это главный наш враг. Это масонство. У России нет друзей.
Вопрос о Чечне. Ответ: «Нужно оградить ее железным занавесом». Афганистан: «Это была авантюра». С коммунистами союз невозможен. Всегда предадут. Пример: 20 год, когда махновцы вступили в союз с большевиками и вместе с ними штурмовали белых в Крыму, а потом было расстреляно несколько сот их руководителей. У коммунистов идеология безбожная. Сидим мы с Игнатием на лужайке, на солнышке. И вдруг Игнатий запел духовные гимны: «Не ради почести и славы стремлюсь я, Боже, к небесам ...». «В край родной, неземной, от обмана мирской суеты, я иду и приду к незакатному Солнцу любви», «Засияют Сиона врата», «Господи, Ты - надежда моя, Господи, на Тебя полагаюсь я. Стремлюсь быть с Тобой в небесной стране, где царит мир и дивный покой». Может на ходу остановиться, разглядывая птичку, суслика, тут же начать молиться, запеть. Такой вот человек ...
Игнатий знает несколько языков, причем схватывает их самостоятельно, без всякой научной основы. Выучил немецкий за полгода, немцы его принимали за своего, потому что он говорил без акцента, даже проповеди произносил. Латышский - за полтора месяца, английский, частично испанский и еще какие-то. «Я, - говорит Игнатий, - имел одну страсть - всегда учиться, учиться и читать. Я спал с наушниками - изучал языки. Латыши меня любили, потому что я говорил с ними на их языке».
Изучил политические системы мира, разные политические устройства. Характеристики лидеров: Черномырдин - квашня, Жириновский - придурок, клоун. (Я бы дипломатичней выразился: очень артистичен и далеко не глуп). Зюганов - противный, а Ельцин ему нравился - не мстительный. Николай II - был слабовольным, но это лучший русский царь. Коммунистов нужно удалить со всех постов, отправить на пенсию, а то сейчас опять они у власти.
В жизни лагеря во всем строгий устав на основании русских благочестивых традиций. В этом заключается уникальность лагеря, он не подражаем. День независимости России, по мнению Игнатия, хороший праздник, и смысл его в освобождении России от коммунистического ига. Игнатий говорит, что все строит на основании Писания и святых отцов. «Никаких собственных мнений, я даю чистое словесное молоко».
Супруга немножко сетовала на резкость Игнатия, на отсутствие задушевных бесед между ними, на то, что он часто ей выговаривал, на амбициозные моменты. Жесткость для него характерна. По ее словам, в первые годы так не было, а потом она помнит только: «Быстрей» и «Не разговаривать».
Игнатий немного иронизировал насчет моего монашеского парамана. Сказал, что он напоминает ему парашют или подвязку для живота.
Кто-то что-то не услышал или неграмотно поступил - он привел в пример китайцев, которые помнят 10 тысяч иероглифов, значение каждого.
Много рассказывал о своем пребывании в тюрьме. У него была установка: «Идя в тюрьму, считай, что ты умер». Без такой установки ты там не выдержишь. Рассказывал о том, как там избивали, убивали, издевались. Пришел проверяющий после отбоя, услышал разговоры, спрашивает: «кто говорил?» Все молчат. Тогда он палкой разбивает окна (а дело было зимой). Наутро несколько замерзших трупов…
Молиться, по его мнению, нельзя вместе только с теми, кто отрицает Святую Троицу и воплощение Христа, а с остальными можно. Получается, что с баптистами можно...
Остальные барьеры, по его словам, наворочали в истории. «Любой священник у нас может служить»- такова позиция Игнатия.
«Мы несем поругание за незнание Евангелия. Нет ничего красивее и величественнее Православия, но мы скрываем эту ценность под спудом, мы не являем его миру».
Приехала комиссия из Барнаула - шесть человек во главе с руководителем комитета по социальной защите Законодательного Собрания Алтая Петренко В.С. Игнатий им подробно все объясняет, рассказывает. Приехали они, когда мы обедали. Лапкин пригласил их покушать - те отказались. Говорит, что у нас вот гость - священник из Москвы, служит около храма Христа Спасителя. Члены комиссии удивились, что приехал священник из Патриархии, а ведь лагерь относится к приходу Зарубежной Церкви. Я сказал, что здесь не участвую в богослужении, а полезное можно почерпнуть везде - в частности, система жизни лагеря, система символических наказаний, - все это мне интересно и наверняка я буду что-то заимствовать для своей практики.
Главный коммунист произнес единственную фразу из Писания, которую он знал – «нет власти аще не от Бога». Видимо, общаясь со священниками в советский период, эти слова ему запомнились, как обоснование пресмыкательства, угодничества и подчинения властям. Я возразил, что эти слова надо правильно понимать. Есть власть, Богом установленная, благословенная, а есть власть Богом попущенная за грехи наши, как вот советская власть, коммунисты, которые уничтожили 100 миллионов. людей (Игнатий поправил - 110), пролили море крови. Они не ожидали, что священник из Москвы такое им в лицо выскажет. Игнатий очень это высказывание оценил. После такого начала разговора с главным коммунистом края приезжие как-то стушевались. Наверняка это будет известно в Барнауле отцу Николаю Войтовичу, многолетнему настоятелю собора (это подтвердилось).
Петренко мне говорит: «Почему до 85 года не было в таком объеме детской преступности, а сейчас что творится? Два миллиона беспризорных детей». Я: «Сейчас у власти те же коммунисты, только перекрасившиеся, а вообще, в советской период не заложили фундамента, стержня. Пала стена коммунистическая, и все развалилось. То есть это ваше наследие, пожинаются плоды вашего господства».
Он: «А почему ваш Патриарх вмешивается в дела государственные, политические, заявляет, что нужно освободить Красную площадь от захоронений?» Я: «Это его позиция, он может выражать мнение, как любой гражданин».
- «Но он же Патриарх!»
- «Ну и что же, что Патриарх, он же не предписывает, не указ издал, а просто высказался. Церковь отделена от государства, но не от общества».
Далее я немного смягчил: «Я, конечно, не хочу представлять в черном свете все, что было до 91 года. Все мы учились в школе, у нас были хорошие преподаватели. Я помню все доброе. Главное - это то, что было безбожие, а это корень всех наших бед».
Это был Петренко Владимир Сергеевич, главный идеолог Алтайского края, первый коммунист Алтая, директор школы, лучший друг Войтовича, по словам Игнатия.
- « Вы, как протопоп Аввакум», - сказал Петренко, обратившись к Игнатию, и что-то процитировал из его жития, как бы отшутился, - «Да, я знаю, что Вы такой человек».
За все время существования лагеря не было ни одной эпидемии, ни одного несчастного случая. Никто не утверждает, что был наказан несправедливо. Некоторые приезжают ежегодно со времени начала функционирования лагеря.
Темы поучений Игнатия могут быть самые разнообразные: птицы прилетели, бык бодался, цинизм и любовь и т. д.
Самая главная ошибка, которая совершается повсеместно, это, по словам Игнатия Тихоновича, неправильный вход в Церковь. Он специально интересовался — в такой-то епархии окрестили за определенный период 12 тысяч человек и 506 венчали, а потом почти никто из них на службы не ходил.
Игнатий совершенно выпадает из всех определений, не вписывается ни в какие рамки и не соответствует никаким ограничениям. Это явление, не подверженное никакой классификации, целый материк, феномен. Человек с энциклопедическими знаниями. Для него идеал - первохристианство, он строго выступает за хранение канонических норм в церковной жизни, за благочинное поведение на службе. Он не может себя сдержать, когда видит какие-то недостатки, пороки в церковной жизни, в частности, возмущается тем, что священники мало учат народ, что слабо слышно Слово Божие, проповеди однообразные. В центре проповедей не стоит Христос, Его благовестие, Его спасительная миссия.
«У них часто все сводится к примерам из жизни, - говорил он о священниках, - и потому теряется сердцевина христианской жизни, нет проповеди о Христе распятом и воскресшем». Поэтому он не сдерживается. Но когда тот, кого, он обличает, попадает в беду, то Игнатий выступает, часто в одиночестве, в защиту такого человека. Так было с упомянутым о. Николаем Войтовичем, когда его стали обвинять в аморальных поступках. Игнатий встал на его защиту, хотя для него Войтович - олицетворение всех недостатков и компромиссов в Московском Патриархате.
Игнатий может часами плакать в ограде церковной: «Дайте народу Евангелие, допустите народ Божий к Богу!» Когда он что-то говорит своим зычным голосом, священники, не видя его, уже знают, что это он и у них возникает реакция - милицию вызвать и т. д.
Самое печальное, по мнению Игнатия, это то, что священники, которые укоренились в церковной жизни за советские десятилетия, просто считают, что все нормально, не знают, в чем каяться, в чем измениться. Это по его словам, самое трагичное.
Игнатий, помимо того, что я перечислял, то есть знания нескольких языков, изучения в течении нескольких лет Библии по 10 часов в сутки, надиктовал на сотни кассет творения Иоанна Златоуста - 12 томов, и «Архипелаг ГУЛаг» Солженицына. Он еще и прекрасный печник. Соорудил сотни печей в Барнауле и в деревне, причем это печи первоклассные, без деформаций, действуют идеально. Он настолько даровитая личность, что схватывает все налету. К примеру, там, в лагере, был молодой человек, глухонемой от рождения. Крупный, гармонично развитый, прекрасного телосложения, и при всем этом вместо речи - детское мычание. А Игнатий - невысокого росточка, с виду крепыш, но скорее хиленький. Мне он говорит: «Отец, ну что это у тебя?» - и по животу мне стучит. Я говорю: «Аналойчик заработал». «Ну что ты как баба беременная ходишь?» - он не стеснялся в выражениях, для него не существует авторитетов, епископ это или Патриарх, все говорит прямо в лицо, все что думает. «Человек должен есть столько, сколько нужно для поддержания жизни, чтобы все перетапливалось в процессе работы. Для этого пища и предназначена. А когда мы сходим в одно место, и там жир выходит не переработанный, то получается нелепость в нашей жизни, мы потребляем не для поддержания жизни, для работы и т. д., а все это превращается в шлаки. А у меня - ничего не выходит, все перегорает». И вот с этим глухонемым Игнатий, со всклокоченной бороденкой, аристократической залысиной, в галифе потертом с пятнами и в сапогах, к сожалению, нечищеных, так как он игнорирует некоторые бытовые стороны жизни, лицо с краснотой, розовенький нос — настолько наловчился говорить на языке глухонемых, что просто диву даешься. Я думал, что это простейшая система, можно на пальцах все объяснить. А Игнатий говорит мне: «Отец , твой знак для глухонемого имеет пять значений, он теряется; это только кажется, что можно все мимикой изобразить, на самом же деле это четкая система знаков, не просто жесты, махания. Это предложения, слова».
И было так интересно наблюдать: глухонемой на велосипеде появляется на горизонте, а Игнатий стоит со мной возле пруда. Тот ему рукой что-то показал, промычал. Игнатий ему что-то тоже прокричал, и мне потом объясняет - «вот поговорили: он поехал на поле, там стадо, сейчас он нам пригонит отару овец». Несколько знаков, а такое содержание. Мимика человека, по словам Лапкина, отражает его внутреннее состояние, можно определить, и для этого не нужно быть психологом, какие-то тайные страсти, пороки. По движению век можно определить, что человек, скажем, блудник.
Для Игнатия аксиома то (и это при всей его кондовости, старообрядческих корнях), что славянский язык - это тупик; он выступает за русский язык в богослужении. Считает себя самым несчастным человеком, потому что не слышит Слова Божьего в храмах на русском языке, его это убивает. За 36 лет своей проповеди он общался с тысячами людей, и многие ему говорили, что когда мы приходим в храм, мы ничего не понимаем. Этот языковой барьер блокировал вход в Церковь многим людям, - считает он. Для Игнатия священник, который не учит, это идол безгласный. Если мы часто умиляемся пению, украшению храмов, то Игнатий считает, что нужна прежде всего живая вера, нужно максимально все упростить, что наша беда в том, что мы восприняли эту византийщину, ферапонтовщину. Нужно, чтобы все было более просто, без нагромождений.
Я интересовался мнением Игнатия о разных людях, которых мы широко знаем. Вот, например, отец Амвросий (Юрасов). Он сам алтайский, бывал у Игнатия два или три раза. Приезжал на своем джипе из Иваново. «Да, - говорит Игнатий, - о. Амвросий приезжал ко мне. Однажды он приехал, и я его прочистил хорошенько. Потом он не приезжал 7 лет. После приехал. Я его спрашиваю, почему так долго не приезжал, а он отвечает: «Игнатий, я тогда был у Вас три дня, так этого мне на семь лет хватило, - информации и общения с Вами». Я спросил, как о. Амвросий ведет себя, когда бывает здесь. Я просто знаю о. Амвросия, какой он обаятельный, все его сразу слушают, проникаются к нему. Игнатий говорит: «Никакого влияния на меня он не оказал, для меня это простой гость, я чту его сан, беру благословение, но его чары на меня не действуют. Он у меня здесь ходит тише воды и ниже травы. Ходит, все записывает, слушает, не возражает. Как-то приехал ко мне с двумя послушницами из монастыря. Я утром встаю, и вижу такую картину: сидит о. Амвросий, а у него волосы до пояса, такие густые, и послушницы их чешут. Это что, говорю, здесь такое, и как прочистил этих монашек. Амвросий как-то стушевался. Чтоб этого больше здесь не было. Больше это не повторялось». «Да, о Амвросий имеет доступ к сердцам, - продолжает Игнатий, - но вот я читаю его книги, и говорю ему: «Отец, ну где ты берешь все эти побасенки? Ты давай Слово Божие людям, Писание, а ты на побасенках хочешь в Царство Божие въехать. Тебе все охота пооригинальничать».
Игнатию удалось побывать в Америке. Он пробыл там несколько недель, исколесил всю Америку, получил от митрополита Виталия официальный документ о том, что ему благословляется проповедь Слова Божия для укрепления веры. Лапкин очень гордится этим документом, он единственный мирянин, получивший от митрополита такой документ. У Игнатия есть работа, в которой он на основании правил и Писания дает апологию того, что мирянин имеет право и должен проповедовать, это отнюдь не только миссия священнослужителей. Будучи в Джорданвилле, в центре Зарубежной Церкви, он там прочитал доклад на тему: «Будущее русской эмиграции и будущее России» на основании Писания и святых отцов. По его словам, никого так там не встречали, не слушали с таким вниманием, как его. Игнатий, формально являясь членом Зарубежной Церкви, не идеализирует ее, но считает, что из всего, что имеется в наличии, это лучшее. Он не жалует ни старообрядцев, ни, особенно, Московскую Патриархию. Зарубежники для него более светлое явление, хотя их тоже критикует: «Вы ничем не отличаетесь от Московской Патриархии, те же самые недостатки и у вас, и если бы вы остались здесь в России, то в 30-е годы были бы такими же угодниками советской власти. Не ваша заслуга, а воля Божия, что вы оказались за рубежом». И вообще, говорил, что для зарубежников ты хороший, если поносишь Московскую Патриархию. У них те же безобразия в храмах, нет отделения от мира, торговля в храмах, не совсем прилично одетые прихожане и т. п.
Игнатий против активного восстановления порушенных храмов. Время, дескать, коротко, а мы увлеклись позолотами, широким строительством, а души в пренебрежении. Нужно, чтобы все было скромно, просто, и прежде всего надо души восстанавливать. Это, конечно, отдает максимализмом. Каноническая деталь, – он говорит, - священник обязан дать епитимью кающемуся грешнику, а сократить имеет право только на одну треть (в процессе его исправления). Я об этом слышу впервые. При всем его свободолюбивом отношении к службе (он считает, что у нас слишком длинные службы и нужен русский язык), Игнатий строго хранит пост. И в лагере, и в деревне в этом плане у них строго. Тут опять какая-то непоследовательность - и там, и там святоотеческие наставления и устав церковный, но устав о службе он соблюдает нестрого, а устав о посте строго. Например, он ссылается на правила, что в период поста в качестве послабления болящему можно давать только вино и елей, и не более того. Говорит: «Я чувствую, что есть некое разделение во мне. Как христианин, допустим, я однозначно против смертной казни, против того, чтобы брать оружие в руки, против присяги — это все вопреки Слову Божию. С другой стороны, как гражданин я против всяких амнистий, и за то, чтобы всякие там садисты были уничтожены».
В какой-то степени положительно относится к тому, что произошло в октябре 1993 года, считает, что власть политическая, советская, таким образом, сошла со сцены. «Да, - говорит,- во мне есть антиномии, противоречия. Допустим, я не считаю крещение обливательное крещением, но у священника, крещенного обливательно, благословение возьму, я чувствую, что благодать на нем есть». Или вопрос о вечности мучений: «Да, так написано, но, во-первых, вечность понятие относительное, в Ветхом Завете есть пример, когда говорится о вечности, а на самом деле время было ограничено». «Я,- говорит,- не могу принять душой, не могу понять, кому нужны вечные страдания - Богу, ангелам, людям? Я понимаю сто лет, тысячу лет наказания, но почему вечно, это не вмещается в мое сознание». Он говорит то, что думает, хотя это отдает ересью оригенизма, осужденной Церковью. На основании Слова Божия, свт. Феофана Затворника и других святых отцов, нужно буквально понимать Писание в этом вопросе. Игнатий говорит: «Я это знаю, но говорю, как я чувствую, не могу это принять сердцем».
«Если бы Патриарх Алексий к нам приехал, приняли бы по первой категории. В принципе я бы ему рассказал обо всех недостатках. Я ему писал о разных предметах».
О славянском языке отзывается агрессивно, называет его «церковной феней», повторяет игумена Иннокентия (Павлова), который так как-то сказал. И Игнатий в этом плане тоже несдержан в словах.
«Я прочел более десяти раз все 12 томов «Жития святых», - не просто прочел, а классифицировал, составил симфонию ко всем 12 томам, прочел шесть раз всего Златоуста - 12 томов. Добротолюбие - не просто прочитал, а наговорил на магнитофон, и кассеты пошли во все концы Союза».
«Считаю, что богослужением должна быть вся жизнь, не могу свести молитву к рамкам богослужения. Вот иду по полю, вижу - птица поет, я останавливаюсь и начинаю молиться, славить Бога своими словами; или солнышко садится- тоже повод для молитвы». Хотя регулярно посещает все службы, исповедуется, причащается.
Считает, что слова в акафистах должны не просто повторяться («радуйся!» в разных вариациях), а они должны быть посвящены разным темам астрономии, архитектуре и т. д. Для него самый лучший акафист - это «Слава Богу за все!», составленный священником Григорием Петровым в лагере незадолго до расстрела (по другим данным, автором акафиста является митрополит Трифон (Туркестанов) – прим. Иг. К.). Акафист на русском языке.
Я спрашиваю: «Как Вы думаете, Игнатий, есть ли какая-нибудь надежда, хотя бы слабая, на сближение со старообрядцами, или может быть даже на объединение?»
«И тысячной доли нет вероятности, что это может произойти. Но прощение мы должны просить за то, что мы гнали их и пролили кровь. Это будет хотя бы разрядкой».
Петр 1 для него - это вообще антихрист, который повернул все на западный лад, разрушил национальные устои.
О Пушкине: христианская кончина, омыл кровью свои прегрешения.
О старообрядцах: очень замкнуты, обидчивы. У них одна тема: Никон такой-сякой. Служба закончилась у православных пораньше, чем у них, они тут же: «...вон проклятые никониане пошли, а мы еще молимся». Все сводится к тому, чтобы ругать Никона, и к тому, что они более истовые, а у никониан все плохо. Вот все их богословие: «переходи к нам» и «неленностно посещайте храм». Пример — таежный тупик. Психология людей — Карпа и Агафьи, найденных в тайге. Когда столкнулся Карп с геологами, что он им говорит? «Что, опять война была германская? Это все Петр виноват, а до него Никон. Петру проклятие, он с немцами якшался». Даже после десятилетий оторванности от мира, не зная о войне, но услышав, что война была, его реакция — все идет от Петра и от Никона. Вот такая психология.
Спрашиваю:
- Католики - еретики?
Еретики, потому что они папу обожествляют. Но это церковь, она имеет трехчинную иерархию.
- А старообрядцы?
Те раскольники, у которых нет священства. Но молиться с ними можно, потому что во многом за то, что произошло, виноваты мы. Поповцы – Церковь, я признаю их священство, а безпоповцы – нет.
Вот такие представления. Говорю ему: «Игнатий, ну что же у Вас какая-то не цельность. Что за икона висит у вас в трапезной? Какая-то картинка с изображением Девы Марии, - такие в поездах продают, какое-то католическое изображение. Если у Вас такая строгость во всем, почему в иконописи вы допускаете такие вольности?»
Вот его ответ: «Я почитаю икону, у меня много икон, но я не разделяю живопись от иконописи. Не нужно придавать этому большого значения, вера, и это - главное, от слышания. А заниматься всеми этими пропорциями, фонами, линиями - это все отвлекает».
- «А как же решение Стоглавого Собора о том, чтобы писать иконы, как писал Андрей Рублев «Троицу». Это ведь эталон на все времена». – «Это не «Троица», - говорит, - это Ангелы» (у отцов есть и такое толкование, что это два Ангела с Господом).
В храме у них тоже иконы и живописные и иконописные, нецельность. Я стал говорить ему: «Игнатий, смотрите, вот икона иконописная — какая одухотворенность, глубина» - ну, как обычно я говорю. А он мне: «Отец, ну что так изображать Богоматерь? Так, что даже жутко становится. Темный лик престарелой женщины, а ведь это была 15-летняя девушка, когда от нее родился Спаситель. Или, например, «Спас - ярое око». Я не понимаю таких икон, моя душа не принимает эти иконы. Темные, суровые. Для меня Спаситель - это любовь, радость, красота, а это все - пугающее».
Считает, что детей не нужно мучить долгими молениями, не нужно слишком многословить на Богослужении.
Мне говорит: «Отец, не переходи к старообрядцам. Там смерть. Если перейти к ним, тогда нужно будет многое перечеркнуть, отречься от Иоанна Кронштадтского и от всех святителей, бывших после разделения. А мне перейти - это значит, что нужно пресечь проповедь, живое слово, быть в подчинении настоятеля, который не знает Писания».
Для него войти в это старообрядческое русло, в эти рамки - это значит, себя засушить, загубить свои таланты. Только поклоны бить, и никакой живой деятельности. Не нужно думать, что в общении с Игнатием все темы были только обличительные, критические. Игнатий часто отвлекался на лирические темы - скажем, природа: «Жил я на Камчатке, жил в Иркутской области, в Средней Азии, в Латвии. Но лучше всего природа здесь, на Алтае. В Латвии сыро, гнилой воздух. А здесь я радуюсь, здесь родина моя».
Я приводил разные аргументы за славянский язык, Игнатий их опровергал. Красота, возвышенность, какое они имеют значение, если непонятен смысл. Славянское единство - все славяне служат на нем. Ну и что же, что они у нас часто бывают, или мы у них? Мне иронично замечает: «Отец, ну что же ты не пострижешься, ходишь лохматый, кресты там какие-то там у тебя навешаны (это о монашеском парамане), зачем слишком много внешнего?»
Я: «Ну, Игнатий, мы же монахи, священники должны как-то отличаться, как назореи, посвященные Богу». Игнатий: «Это было только для Ветхого Завета и нигде не сказано, что это нужно для Нового Завета».
Был я очевидцем такого случая. Кончилась утренняя служба, Игнатий набросился с упреками на своего брата, священника Иоакима: «Отец Иоаким, сегодня пять человек опоздали на службу! Надо начинать ровно, минута в минуту. Ты начал не во время, люди опаздывают, я вынужден им внушать». (Он обычно стоит у дверей, как коршун, и если человек опаздывает на службу, то нужно постоять ему вне храма - до слов «Оглашенные, изыдите!», и только тогда он может войти в храм, а оглашенные в это время все выходят из церкви). А брат недоволен тем, что Игнатий ведет себя слишком строго, какое-то прямо буквоедство. Но Игнатий не слышит, твердит свое: нужно вовремя начинать.
Игнатий очень часто общался с архиепископом Новосибирским (впоследствии митрополит Ставропольский) Гедеоном. Алтай тогда был в составе этой епархии. Владыка говорит: «Игнатий, я за великий пост по твоим кассетам прослушал четыре тома Златоуста. Хожу в саду, слушаю запись». Игнатий: «Владыка, священники не проповедуют, нет живого слова. Идите к народу. Несите Живое Слово в народ, идите как добрый миссионер». Он: «Игнатий, ну что ты, куда мне с таким брюхом?» - добродушно реагировал, но когда Игнатий его допекал, тот «метал гром и молнии». Когда владыку Гедеона переводили в Ставрополь, он сказал: «Только один человек здесь мне говорил правду в глаза - это Игнатий». Однажды он сильно смутил Игнатия такими словами. Тот ему говорит: «Владыка, вот сказано у Василия Великого то-то и то-то, а у нас в храмах не исполняется. Монахи живут один на один с монашками в отдельном доме» и т. п. А владыка ему: «Игнатий, ну кто такой Василий Великий? Такой же человек, как мы». Это возмутило Игнатия до глубины души, такие слова из уст епископа.
Обращаясь к прихожанам своего храма, я сказал: «Все, что я говорю вам, как видите довольно остро. Я просто хочу воспроизвести вам образ человека, который влияет на миллионы людей, известен в масштабах России: тысячи кассет, публикаций, кинофильмы про него показывают (один назывался «Златоуст из Потеряевки»). Это явление нельзя игнорировать. Можно принимать далеко не все; я с ним спорил по многим вопросам, но это целое явление, поэтому важно иметь представление о нем, провести правильный анализ того, что он говорит, отсеять рациональное зерно от того, что для нас неприемлемо».
Игнатий очень любит фильмы, в том числе западные, на религиозную тематику, считает, что это хорошо. Особенно на него подействовал фильм «Иуда бен Гур». В этом фильме не было артиста, играющего Спасителя. Там идет рассказ о жизни первохристиан, в ключевые моменты фильма появляется как бы фигура Христа. Сделано, по мнению Игнатия, прекрасно. Во время нашего общения он неоднократно читал стихи. Когда говорил о Писании, в его словах звучал пафос, вдохновение. «Слово Божие - это молот, наковальня, а у нас - преснота, нет взлета, поэзии. Я по десять часов годами читал Писание, не мог оторваться от этого источника воды живой, умилялся, радовался, пребывал в нем; мне не нужно было ничего другого, только Писание. А мы не чувствуем, не любим, в нас нет огня». Как харизматичная личность, он подобными словами зажигает сердца людей, кто-то начинает плакать. Я критически и хладнокровно воспринимал его, но, несомненно, что какие-то струнки он задел и в моем сердце.
Игнатий все делает своими руками. Он живет в хижине-полуземлянке, и еще у него есть каланча - трехэтажное строение на столбах, деревянное, так называемая «балерина» - аббревиатура, которая так расшифровывается: БА (шня) - ЛЕ (тняя) - Р (езиденция)- И (гнатия) - На (чальника). Это вышка с лесенкой, типа голубятни, его жилище, лежанка за занавеской от комаров, книги, статьи. Я все это рассматриваю, а он в это время мне что-то говорит, по мозгам бьет. «Когда я говорю, ты не читай, слушай». А потом: «Полюбился ты мне, игумен, оставайся у нас». Вообще, он чуть не прослезился, когда я уезжал, искренно просил прощения. (Я же, так сказать, терпел все его жесткости, выслушивал критику).
Наиболее чистые из всех для него - это зарубежники. Особенно высокое у него мнение о митрополите Виталии. Таких проповедей, как у митрополита Виталия, Игнатий больше нигде не слышал. Как он молился! Возвышенно отзывался о нем.
Самый любимый святой - Златоуст.
Еврейская тема. Конечно, мировой заговор, сионизм, масонство, протоколы - это все реальные вещи, отвергать все это нельзя. Но если мы будем гнать евреев, то будет ответная реакция. А то, что нас гонят в республиках, то так нам и надо, мы допекли всех.
- Как же, мы же строили заводы в Прибалтике?
- А лагеря, Сибирь, каторга?
Это все бумерангом стало для нас, это важнее, чем заводы. Мы причинили столько бед этим народам, поэтому это все аукается нам теперь. Нечего возмущаться, сами виноваты. Вот был я в Латвии, язык выучил за полтора месяца. Латыши меня на руках готовы были носить. Ну, а другим трудно было выучить язык? Ни стимула, ни учебников не было? Нет, сами виноваты, нужно было учить язык.
«У меня настолько развито воображение, я как бы чувствую запах крови, когда описывается битва. Всадники Апокалипсиса. «Встань, солнце!» Исуса Навина. Реально вижу и чувствую это. Когда читаю жития святых, то чувствую, как они страдают, как их мучают, на костре сжигают. Когда записывал кассеты, то просто изнемогал, потому что все чувствовал на себе. Спал при этом только два с половиной часа. Меньше не мог, организм не выдерживал. Проповедовал у баптистов и пятидесятников по восемь часов, менялась аудитория, а я продолжал».
Десятки вопросов были обсуждены с Игнатием. Например, что чувствуют смертники? Дело в том, что Игнатий единственный из мирян, кто имел доступ к приговоренным к смертной казни в Алтайском крае. «Я не имею этого дара, определять, что чувствуют эти люди» - говорил он. И рассказал такой случай. Один корреспондент пожелал узнать, что чувствуют смертники. Недельку хотел пожить в камере приговоренного. С прокурором договорился устно. Попал он в эту камеру, вжился в образ, в обстановку. Скрыл, конечно, что он журналист, и для какой цели он здесь, как будто он тоже смертник. Потом ему приносят газету, где написано, что прокурор скоропостижно скончался. Никто в мире не знал больше об их тайном договоре, о том, что такой эксперимент проводится. Проходит неделя, вторая, третья, месяц прошел, вот уже громыхают ключами, чтобы вести на расстрел. Никакие аргументы не принимаются. Слова: «извините, я здесь случайно» - расцениваются так, что человек, мол, помешался в ожидании смерти. Все, никаких. Он уже изнемог в своих попытках оправдаться, решил, что все, доигрался. И вот приводят его к прокурору, живому. Седого. И говорит ему прокурор: «Ну, что, познакомились?» - «Да». «Ну, все. Лучше, чем таким образом, Вы никогда не поймете ощущения смертника».
Одна из основных тем Игнатия - о недопустимости торговли в храме. Он открывает книгу правил, 76 правило 6 - го вселенского Собора. Смысл его такой, что недопустимо и в храме и на его территории торговать. Нигде в правиле не говорится об исключении, послаблении в случае необходимости. Не скрою, что под влиянием Игнатия я резко ограничил торговлю у себя в храме: во время богослужения она полностью прекращается, все просто убирается, дабы и рассматриванием книг не отвлекаться.
Игнатий собственноручно организовал несколько библиотек. Об этом была заметка в газете. Он договорился с администрацией полиграфического комбината о том, что будет брать отходы бумаги и эту бумагу реализовывать. И в течении нескольких лет ровно в шесть утра приходил в типографию мужичок, который брал несколько десятков килограмм этой бумаги и разносил по местам заключений, по детским домам.
Бичевал сергианство, то есть политику компромиссов, угодничества перед властями. Говорил, что сергианство - это явление апостасийное, предантихристианство, когда Церковь теряет свою независимость, соль, когда пойдет в услужение сильным мира сего, оправдывая их. Это значит, что мы подошли к краю пропасти.
Вообще, говорил, что в храмах Патриархии нарушается 57% всех канонических правил, а у них - ни одного. Они все это отсекли — торговлю в храме, нестрогое оглашение, брадобритие и т. д. Я говорю: «Игнатий, вот открываются храмы зарубежников у нас, зачем нужен этот раздрай?» А он это положительно оценивал. Паствы должно быть у священника, по мнению Игнатия, не более 50 человек, это оптимально (в лагере не больше 80). Если больше - это уже потеря контроля, все расползается. Оптимально для качественной работы - 50 человек, чтобы знать все нюансы, обстоятельства жизни, слабости, немощи. А так - огромные массы, нет фиксации членства в приходе - это все аморфные образования, тут не может быть качественной работы. А еще лучше - не больше 30 человек.
«Я всегда молился о крушении тоталитарного режима, и никогда не молился о властях и воинстве».
- Игнатий, а как же мнение епископа, вы, что его игнорируете?
«Отец, для меня авторитетов нет. Мнение епископа - писк комара. Главное - правила. Не исполняешь - ты для меня не авторитет. Главное - Писание, святые отцы, канонические правила. А то, что нарушали раньше, до Никона, в Древней Руси, в Петровской Руси, в начале ХХ века - это для меня не пример. Нарушение есть нарушение, когда бы и от кого бы оно ни исходило, главное - правило, а нарушитель есть нарушитель».
«Баптисты - еретики, но у них много хорошего. У нас истина, а у них - жизнь. Нужно соединить достоинства и моменты светлые и положительные. У нас истина, но как бы все законсервировано и не работает в должной мере, а там ересь, конечно, отрицание икон, святых, но есть жизнь, знание Слова Божия, миссионерская работа, молодежь». Вот такая мысль прозвучала.
Когда он постучал мне по выступающему животу, я ему сказал, что это все по болезни, я мяса не ем.
- «Отец, эти явления от безпечности и многоспанья. Необязательно от переедания».
Однажды у Игнатия сердце «схватило». Жена плачет, дает таблетки, а он не берет, валидол даже, говорит, что нужно выспаться и пить воду с медом. И все прошло.
Попал он на операционный стол: «Меня оперируйте без обезболивающих препаратов. Я хочу, как Спаситель мой, на кресте пострадать». И когда его оперировали, он проповедовал студентам-медикам. Ну, где вы еще такого человека встретите?
«Отец, не верь, когда о мне говорят, что я не признаю молитв за умерших. Когда я умру, молись за меня». Несколько раз это мне говорил, когда мы были с ним на местном кладбище.
«У нас в деревне сухой закон, но когда бывают свадьбы, мы празднуем их очень хорошо, бывает вино, но танцев нет. Поют только божественное». Хотя у костра были и светские песни.
«Я - жизнелюб, люблю природу, люблю работать, люблю людей».
- «Игнатий, а почему у вас тут не чувствуется патриотизма, все космополитично, идеологии патриотической нет».
«Ну, пошли,- говорит,- по деревне, посмотришь нашу идеологию!»
«Вот огород, своим горбом - все ровно ухожено. Пруд - сами рыли, плотину делали, нам говорили, что не выдержит, но выдержало все. Амбар, ангар, церковь».
Пошли по домам. Осмотрели хозяйства, свинарник, в котором несколько десятков свиней. Я чуть не упал в обморок от запаха.
«Вот наша идеология не на словах, а на деле». «Не хочу, -говорит,- умирать, хотя чувствую приближение конца» (ему было тогда только 60).
- «Игнатий, а как же вечность, награда, обители райские?»
«Я не имею опыта той жизни, а здесь хорошо в Божьем мире - птички, лошадки, овечки, голуби».
Баня там у них самодельная. Все от земли, из подручного материала, никаких дотаций от государства ни на лагерь, ни на строительство деревни.
«У нас полное самообеспечение».
- «Игнатий - кризис, народ бедствует, зарплату не платят».
«Никакого кризиса не признаю. Все есть под руками, воздух, вода, трудись, никакого кризиса. Вот мы продукты запасли, дрова - никакого кризиса. Нам нужны только соль и спички. Все это выдумки, недоразумение, нытье - надо работать, все возможности есть. Это все от нашей бездуховности».
- «Игнатий, вы на массу работаете или индивидуально? У вас есть понятие о «ключике» к каждому человеку?»
«Да, - говорит, - и к тебе я нашел ключик».
«Вот, муравейник. Его разрушили, уничтожили, а я его восстановил, оградил. И таких примеров - десятки. Своими ручками сделано все».
Одно из самых сильных моих впечатлений в жизни - пребывание в Потеряевке и общение с Игнатием. Исключительно одаренная, духовно богатая личность, постоянно открываются новые и новые грани. Ежедневно общался с ним с пяти утра и до девяти вечера, и каждый день неповторим. Десятки новых примеров, никаких повторов, никакой скучноты - новые краски и грани.
Спрашиваю: «А что же у вас лестовок нет в храме, подручников?»
Он: «У меня дома есть. А в храме я считаю, что все это не очень нужно. Не нужно лишних сложностей».
Опять говорит: «Я скоро умру. Не могу жить вполовину, только с полной отдачей, в полную меру. Хорошо на Божьей земле». И опять стихи какие-то прозвучали. Лазили с ним по голубятням раза три.
Такая сценка: у матушки его брата Иоакима сестра страдает синдромом Дауна. Заходим мы с ним на двор, где матушка с сестрой живут. Сестра эта работает на огороде. Блаженненькая такая, чистенькая, но немного капризная. Игнатий подошел к ней, обнял, по головке погладил. Она: «Дядя Игнатий, я тебя очень люблю!» Хотелось это сфотографировать.
На тему мальчики-девочки. В детском лагере купание строго отдельно. В начале мальчики, приоритет всегда им, это подчеркивается. Мальчики - воины, будущие священники. Вот закон, никакой эмансипации. Каждый раз после завтрака и обеда бывает разбирательство недостатков, анализ событий дня. И вот Игнатий Тихонович спрашивает: «А что это у вас за игры появились странные: казаки-разбойники? Мальчики хватают девочек, те смеются, им это нравится. Прекратить! Девочки у нас неприкасаемые. Никаких игр с такими моментами». Отсек. Наказание - не купаться какое-то время. Очень воздействует.
Игнатий, несмотря на то, что он такой жилистый, подвижный, имеет повреждение позвоночника. Утром он переворачивается на постели, потом сползает на колени перед кроватью для того, чтобы встать. Деформация позвоночника. Не употребляет мяса, вина, сахара и соли в отдельном виде, этого не бывает у него на столе никогда.
За все время существования лагеря в нем побывало приблизительно 2500 человек. Одна женщина была 18 лет подряд, теперь с детьми приезжает. Некоторые девушки стали женами священников.
Главное - подход к человеку как к личности. У Игнатия нет сюсюканья с детьми, он говорит всегда серьезно, прямо, с людьми любого возраста. У него нет возрастного подхода. С детьми надо серьезно, как со взрослыми, считает он. Главное — живая нестандартная любовь к ним, они это чувствуют. В этом секрет успеха.
Еще из наставлений и рассуждений Лапкина:
«Вы садитесь за стол - ложку почерпнул, изо рта она должна выходить чистая. Если что-то выходит - чайную ложку даем. Не надо издевательства над природой. Есть определенные правила - дым всегда идет вверх, а вода - вниз, и мы должны к этому приспособиться.
Когда человек бывает печальный, говорят - депрессия; верующие говорят - уныние. А я отвечаю на это простым словом, для себя сам это вывел - причина в плохо сделанной работе. Плохо молишься - отсюда уныние. Плохо работаешь, плохо встаешь. А почему? Вот Вы вечером долго не можете заснуть, а мне не надо ходить и кричать в 12 ночи: «Валерка, домой!» Только-только меня ноги дотащили до кровати и все, сразу уснули. Здоровый, крепкий сон. Когда сна хорошего нет - это мучение для человека. На душе должно быть спокойно, вечером нужно просить друг у друга прощения. Больных никого у нас нет, непослушных мы изгнали. Немедленно. У нас фактически костяк установился, теперь мы можем только трудиться, помогать друг другу и ждать приезда гостей».
Наблюдения, которыми он делился с детьми: «Мошка полетела - холода не предвидится. Пока летают ласточки внизу - это значит давление давит мошку, она и летает низко. Мошку не видим, давление не замечаем, а ласточек видим. Как ласточка поднялась к верху, это означает — готовиться к прояснению, ясной погоде. Давление ослабло, мошка поднимается кверху, ласточки ловят мошку. Замечайте природу, как и что».
«Так, платочки. У всех есть? Ну, молодцы. За стол садимся в молчании».
«Выход только один - вернуться к Евангелию, взять в руки эту Божественную Книгу и сказать: «Если Ты, Господи, будешь меня по ней судить, то значит, по ней надо жить, и с этим мандатом я явлюсь перед Богом. Откуда известно? - Евангелие от Иоанна, 12:48. Христос говорит: «Я вас не сужу. Слово, которое Я говорю, Оно будет судить вас в последний день». Если Оно нас будет судить — любой вам ответит, даже не юрист - что по нему надо поступать. И к словам Божиим ничего нельзя прибавлять. Из Притчей Соломона (30 гл.6 стих): «Не прибавляй к словам Его, чтобы Он не обличил тебя и ты не оказался лжецом». Откровение 21:27: «Участь лжецов - в озере огненном, это смерть вторая». - «Так, что же, совсем нельзя неправду говорить?» - «Нельзя». - «Узкие врата ведут в вашу общину». - «Да, это по образу небесному».
Игнатий вспоминает детство: «Отец был контужен на войне, ему руку оторвало. И вот он рассказывал, как жили при единоличной жизни, как пришли оглоеды-коммунисты. Как раскулачивали, отнимали нажитое добро. Отец говорит, и забудет, что я рядом. Пять лет мне - я сижу сзади него и плачу. Вообразить нельзя, как все это было для меня тогда. Эх, вырасту, я им отомщу, - всегда думал. И вот пасу скотину - ребятишки сейчас пасут - скучают, а я не скучал - у меня с собой целый арсенал ножей был, я их метал и метал. На коне скакал, прыгал, по деревьям лазил - одну веточку, если достану - я уже на макушке буду. Сколько раз срывался. У меня несколько ружей было, и везде патроны подоткнуты были, где бы я ни выскочил - в окно, в двери. Собака дрессированная рядом. Ложусь - под ногой и возле головы - нож, топор и ружье. Я в руки им никогда не дамся живьем. Так готовился. Себя резал, стоя спал. Все учился делать. Готовился народным мстителем быть. Песню услышу про «Орленка» - представляю все о себе, что в революцию я был бы в армии Колчака и умер бы вместе с нашими белыми патриотами, чтобы эта мерзость коммунистическая даже не водилась. И какое счастье, что встретилось мне Евангелие, Христос на пути. Мне как-то брат Иоаким говорил, что было бы если бы ты к Богу не обратился?! Мы же все за тобой шли. Я с детства был наделен такими качествами, которые не приобретают - это качества лидера. Теперь я узнал, что существуют эти шесть качеств, выделенных специалистами, а я их будто от рождения имел. Воображение. Представлять до конца цель, преграды, необходимые средства. Четко поставленная цель. Знание. Абсолютно точно знать, о чем говоришь, должен быть вооружен знаниями. Умение что-то делать и воля это выполнить. Решительность. Безпощадность ко всякому разгильдяйству. Привлекательность образа. Руководитель - всегда в центре, хотя его может быть и не видно.
Когда люди начинают завидовать и что-то говорят, я вспоминаю стихотворение Горького (Горький писал еще и стихи, целая книжка стихов у него, не только проза). Вот он, обращаясь к завистникам, говорит:
А вы на земле проживёте,
Как черви слепые живут,
Ни сказок про вас ни расскажут,
Ни песен про вас не споют.
Путь мой был только один, другого пути даже не предвиделось. Ни на какие компромиссы идти не мог. Помню, старший брат что-нибудь начнет говорить, и скажет неправду, чтобы выгородить себя. Я не морщась стою, у меня с открытых глаз слезы текут. Настолько мне было больно и обидно. Когда я понял всю эту официальную ложь, фальшивую статистику, можно понять, какая у меня в душе происходила борьба. Поэтому, когда я прочитал «Отверженные» Виктора Гюго, запомнил, что Жан Вальжан говорит: «Не было цели другой, как спасти не жизнь свою, но душу». Слово «душа» было для меня сакральным. Оказывается ее можно спасти. И это я узнал только после армии, когда в руки попало Евангелие, и не где-то, а у пятидесятников.
Если бы меня научили раньше - я мог бы ко Христу прийти еще в детстве, а пришел в 22 года. И не блукал бы, не ходил бы столько времени в поисках истины. А так, не перейдя к сектантам, я остался совершенно одиноким в Православии. Веру заложили, но не Евангельскую, а старообрядческую, в страхе Божием — Бог накажет, будешь мучиться в аду. Это великое дело - иметь страх Божий, но это не все. Начальная стадия. Никто мне не рассказал о любви Божией, что за меня умер Христос, что Он страдал. Никто мне не показал Евангелие, Слово Божие. А в моей душе уже было все готово, меня не надо было убеждать; только в руки попало Евангелие, и через пять минут я был христианин. Только ради Христа и Евангелия смиряешься. Это жизнь.
О, Боже мой, даже представить себе не могу, что было бы, если бы мне в руки не попало Евангелие. Давным-давно ушел бы с этой земли».
«Я пессимист, это моя установка. В том смысле, что нужно всегда ждать самого худшего. Не нужно розового оптимизма, наигранного, а нужно готовить себя к испытаниям, к самому худшему развитию событий».
«Мне говорят, что я подавляю волю детей, что свободы нет. Говорю: «Да, я подавляю волю, чтобы была воля Божия в детях, воля старших. Ребенок - это дикий осленок, пластилин, и что из него вылепишь, то и будет на всю жизнь. Главное - воспитать человеком, как Пирогов сказал». Пример из жизни святых: подвижник в пустыне. Диавол искушает: «Тебе еще трудиться 30 лет». А там жара и прочие трудности отшельнического жития. А мудрый отшельник в ответ: «А я думал, что 100 лет придется мне трудиться». И диавол, посрамленный, исчез.
«Умный думает, как выбраться из ямы, а мудрый, как не попасть в нее». И таких прибауток у него десятки.
Возвратившись из Потеряевки в Барнаул, мы имели там несколько интересных встреч. Особенно запомнились встречи в редакции журнала «Ревнитель» и с активистами местного отделения «Черной Сотни».
Трудовые будни в Потеряевке
.jpg)
.jpg)
1.