itemscope itemtype="http://schema.org/Article">

Война Карфагена с собственной армией

(241-238 до н.э.)

0
1963
Время на чтение 25 минут

 

I

 

Подписанный в 241 году[1] Гаем Лутацием Катулом и Гамилькаром Барка мир завершил вековую борьбу за Сицилию. Риму удалось то, что не удалось ни Дионисию, ни Агафоклу. Эта война, отмечает Полибий, «была продолжительнее, упорнее и важнее всех войн, какие известны нам в истории».

В отношении доблести победный венок, по его признанию, стяжали римляне, но величайшим вождем того времени по уму и отваге был Гамилькар Барка. Спустя почти столетие Полибию вторит Диодор Сицилийский[2]. «Гамилькар карфагенянин, по прозвищу Барка, и Ганнибал его сын, с общего согласия считаются величайшими полководцами карфагенян, более великие не только, чем их предшественники, но и также чем полководцы более поздних веков…

Еще до того как он стал полководцем, благородство Гамилькарова духа было очевидно, и, когда он добился главнокомандования, он показал себя достойным своей отчизны ревностью к славе и презрением к опасности. Он слыл человеком исключительного ума, и так как он превзошел всех своих сограждан как отвагою, так и военным дарованием, он и в самом деле был как мудрый царь и как доблестный воин»[3].

В глубине души Гамилькар не признал поражения в войне, тем более что его армия в бою не была разбита. И вся остальная жизнь его была посвящена одной цели – реваншу! Любой ценой

Однако вскоре после наступления мира у Карфагена возникла такая головная боль, по сравнению с которой даже недавние военные испытания показались вздором. Случившееся столь явно и ярко характеризует нравственный уровень правителей Карфагена, едва не приведших к гибели Карфаген на сто лет раньше отпущенного судьбою срока, что требует отдельного рассказа. В историю происшедшее вошло под именем Ливийской войны или Войны наемников.

Заодно у читателя появится наглядная возможность сравнить морально-нравственный потенциал элит Рима и Карфагена. Если победу Риму в закончившейся войне принесла, в некотором смысле, самоотверженная щедрость римских патрициев, то Карфаген уже при заключенном мире чуть не погубили патологические жадность и скупость его «старейшин» и «советников». Причем жадность и скупость весьма нерасчетливые, обернувшиеся гигантскими потерями для пытавшихся «сэкономить».

Ливийскую войну Полибий, называет также «домашней войной» Карфагена, что в греческом военном лексиконе является синонимом «гражданской войны». «Война эта заслуживает упоминания по многим причинам, но … мы расскажем о ней в немногих словах лишь существенное.

Какого свойства бывает война, обыкновенно именуемая войною на жизнь и на смерть, и каков бывает ход ее, лучше всего можно понять из тогдашних событий. Равным образом из тогдашнего положения карфагенян яснее всего можно видеть, чего должны ждать и заблаговременно остерегаться те государства, которые пользуются наемными войсками …

Наконец, что важнее всего, из событий того времени можно уразуметь причины, по которым при Ганнибале возникла война между римлянами и карфагенянами.

Для людей любознательных полезно будет усвоить себе возможно более точное представление о войне, о причинах коей до сих пор существует разногласие не только между историками, но и в среде самих участников ее»[4]. Напомню, что Полибий писал эти строки спустя примерно 70-80 лет по окончании Ливийской войны.

Хроники Полибия являются основным источником об этой войне. Их и положим в основу нашего рассказа о ней, дословные цитаты обрамляя кавычками. Желающим получить более подробное и художественное впечатление о Ливийской войне можно рекомендовать роман Флобера «Саламбо».

 

Как все началось. Эвакуация армии с Сицилии

 

Сицилийская армия Карфагена, армия его полководца Гамилькара Барки была наемной. Война закончилась – наемники должны были получить расчет. Свои честно, ‒ кровью в буквальном смысле ‒ заработанные деньги. В скобках заметим, что еще во время боевых действий карфагенские олигархи «зажимали» те солдатские гроши, которые были необходимы воинам на повседневные нужды, и Гамилькар фактически содержал свою армию на свои же средства, благо таковые имелись, а клан Барка в скупости отмечен не был.

Напомним, что по подписанию мира Гамилькар Барка вывел подчиненные ему войска из лагеря на Эриксе в Лилибей, после чего отказался от своих полномочий. Отставка командующего, подлинных мотивов которой мы не знаем, ознаменовала собой переход власти в руки враждебной Гамилькару олигархической группировки, одним из крупнейших деятелей которой был Ганнон Великий, сыгравший вскоре столь отрицательную по отношению к карфагенянам роль во время событий, к описанию коих мы сейчас приступаем.

Из-за отставки Гамилькара отправкой его ветеранов в Карфаген руководил комендант Лилибея Гискон[5]. Отправка происходила четко и организованно. Гискон отправлял солдат из Сицилии в Карфаген небольшими партиями, чтобы не было волнений, стычек и прочих недоразумений. Ведь Гамилькар смог настоять перед римским командованием, чтобы его части были эвакуированы из Сицилии с полным вооружением.

Тем самым Гискон предупреждал, как он надеялся, скопления в Карфагене огромной массы вооруженных людей, очень хорошо умеющих пользоваться оружием, но уже не скованных железной «гамилькаровской» дисциплиной.

При этом Гискон проявил максимум возможной в его положении заботы о воинах, и стал положительно их любимцем. На Гамилькара же в солдатских сердцах затаилась некоторая обида – они считали, что он бросил их в трудный момент.

 

А стоит ли платить за проигранную войну?

 

Благодаря разумной политике Гискона, задача мирного «расставания» Карфагена со своей демобилизуемой армией крайне облегчалась. Все что требовалось от «отцов» Карфагена, это отдать бойцам прибывшего из Лилибея очередного отряда их плату, и отправить по местам постоянного жительства. Желательно до прибытия следующих отрядов.

Но платить «отцам» категорически не хотелось.

Да и чего платить, в самом деле, за проигранную войну?

С деньгами в казне Карфагена после двадцатитрехлетней войны было действительно напряженно, но трудно поверить, что у лучших финансистов тогдашнего Средиземноморья не был предусмотрен резерв на столь очевидный «форс-мажор». И вот здесь мы сталкиваемся с любопытным моментом.

Нам зачастую кажется, что люди, обладающие большими средствами, большими капиталами, причем в случае олигархов Карфагена – не вдруг заработанными на успешной приватизации всенародного достояния, ‒ должны отличаться от основной массы, в том числе и интеллектом выше среднего уровня. Интеллектом, позволяющим принимать оптимальные решения, особенно в критических ситуациях. Однако пример олигархов Карфагена свидетельствует, что именно в критической ситуации, когда речь идет о самом существовании государства, и в конечном счете – самих олигархов, этот «финансовый интеллект» дает систематические сбои.

Выше был отмечен случай такого сбоя, когда в 249 году возникла реальная возможность восстановления карфагенского владычества на морях, при условии некоего «сверхусилия» со стороны властителей Карфагена. Такой же, еще более губительный для судеб Карфагена «сбой» имел место сейчас – в 241 году ‒ при расчете с ветеранами Гамилькара. Забегая вперед, скажем, что аналогичное явление, приведшее «к нулю» все успехи великого полководца Ганнибала Барки ‒ сына Гамилькара, будет иметь место и во время Второй Пунической войны. Но об этом – далее.

Эта особенность олигархического интеллекта сохраняется и в наши дни.

 

Отряды наемников в Карфагене

 

Непонятно, как «отцы» Карфагена представляли себе имеющую возникнуть ситуацию, когда вместо расчета с вновь прибывшими с Сицилии отрядами, и немедленной отправки их «по домам», они начали размещать эти отряды в самом городе.

По непонятной до сих пор логике, многоопытные олигархи считали, по-видимому, что собрав в единый кулак всю, непобежденную в открытом бою, армию Гамилькара, они легче смогут лишить ее законной оплаты, не говоря уж о дополнительных выплатах и наградах, заслуженных ветеранами за шесть лет непрерывных и успешных сражений с римской армией.

Между тем, у многих бойцов в Карфагене оставались семьи, которые они в своей кочевой жизни влекли за собой по местам «боевой славы». И семьи эти также рассчитывали на солдатское жалование и наградные.

Какие-то наличные при этом наемникам выдали, но в размере, разве что на «обмыв» подвигов. Конечно, сбрасывая с себя многолетний военный напряг, бойцы усиленно «расслаблялись», стремительно теряя остатки воинской дисциплины. Жизнь в Карфагене почти мгновенно стала совершенно невозможной. Участились грабежи и убийства, даже средь бела дня.

 

Перевод отрядов в город Сикка

 

Тогда «экономные» олигархи пошли на следующий мудрый шаг. Всех прибывших из Сицилии они решили отправить из Карфагена на юг, в город Сикка (Sicca Vereria), расположенный в самом центре африканских владений Карфагена.

Полибий утверждает, что с радостью «выслушали наемники весть о выступлении из города и только желали оставить в нем свои пожитки, что делали они и вначале, ибо им предстояло очень скоро возвратиться в город за получением жалованья». В Карфагене желали оставить воины и свои семьи, чтобы не тащить их с собою вглубь страны. Но у карфагенского руководства, на сей раз, в отличие от ума, хватило власти и убедительности, чтобы настоять на своем.

Возможно, переводом армии в Сикку олигархи рассчитывали, что в глубинке им будет легче вести переговоры о «недодаче жалования», чем в столице, а в случае чего – проще будет локализовать и подавить возможный мятеж. Очевидная же мысль о том, что никакой вооруженной силы под рукой на сей день в Карфагене не было, почему-то в мудрые олигархические головы не пришла. И вовсе не пришла в эти головы мысль, что в случае предполагаемого мятежа наемников их может поддержать местное ливийское население, хорошо помнившее кровопускание, учиненное в 255 году после эвакуации остатков корпуса Регула.

На проживание наемникам была выдана какая-то мелочь ‒ «каждый из них получал золото на необходимейшие нужды». Вскоре в Сикке собралась вся бывшая армия Гамилькара в числе не менее двадцати тысяч испытанных и вооруженных боевых единиц.

То есть, по «римскому счету» ‒ порядка пяти легионов.

Случилось то, чего Гискон старался избежать даже в том случае, если бы армия получила причитавшееся жалование. Вдобавок «олигархам» еще хватило ума и на то, чтобы не отказать вообще в оплате, а отложить расчет якобы на ближайшее будущее, сказав, что, мол, «вот-вот», и «никого не обидим». Только-де шекели соберем[6].

В результате эти «вот-вот» и «не обидим» в воображении наемников превратились в золотые горы, которые не вместила бы и реальная казна Карфагена в лучшие его времена.

А пока «собравшись все в Сикке, наемники предавались разгулу: после долгих трудов они жили теперь вольною и праздною жизнью, что бывает очень вредно для наемных войск и служит, можно сказать, источником и единственной причиной волнений».

 

Миссия Ганнона Великого

 

Однако вопрос с оплатой войску надлежало как-то решать, и «отцы» нашли в своих рядах авторитетного товарища, который, по их мнению, мог бы безболезненно довести до сведения сицилийских ветеранов, с нетерпением ожидающих жалования, премиальных и наградных, что с деньгами в Карфагене напряг, а потому в ожиданиях скромнее надо быть.

Таковым товарищем оказался Ганнон Великий, стратег-правитель Ливии, проигравший до этого битву при Эгатских островах и враг Гамилькара. Прибыв в Сикку, Ганнон повелел собрать «общее собрание» личного состава, или, быть может, наиболее значимых его представителей. К ним он и обратился с прочувственными словами о тяжелом положении Карфагена после столь долгой войны, и что в положение это следует, по-хорошему, войти. И, как следствие, отказаться от части жалования, не говоря уж о прочих выплатах и льготах.

 

 

Ганнон вещает с трибуны

 

Можно только представить себе, какое впечатление на людей, в глазах которых уже не первый день плыл «золотой туман» могла произвести демагогия Ганнона. То, что после своих речей он остался цел, говорит о том, что пока еще какие-то остатки дисциплины у собранных в Сикке солдат сохранялись. Но волнения в лагере начались немедленно, «наемники постоянно собирались толпами ‒ или по племенам, или все без различия. Так как наемные войска принадлежали не к одному племени и говорили на разных языках, то люди не понимали друг друга, и в стоянке царили шум и смятение».

Ганнон тщетно пытался минимизировать последствия своей яркой речи. Он пожинал сейчас последствия сознательной политики Карфагена по набору наемников. Соединяя у себя на службе воинов из различных стран и из многих народностей, карфагенцы добивались того, что наемники практически не понимали друг друга, а знали лишь общие слова команд, и не могли сговориться между собой. И в целом система работала.

Но все менялось, когда требовалось, как сейчас, успокоить бушующее море взбешенных солдат. Ганнон был вынужден обращаться к разгневанным, ожесточенным галлам и иберам, лигурам и балеарам, ливийцам и полугрекам, в массе своей не понимавшим пунийского языка, через добровольцев-переводчиков из числа тех же солдат или их командиров. Переводчики часто сами не могли толком уразуметь, что говорит Ганнон, либо сознательно искажали смысл его слов. «Все было наполнено непониманием, недоверием, безпорядком».

Наемники сочли, что карфагенцы специально прислали к ним именно Ганнона, которого никто никогда не видел на поле брани, вместо тех, кто заставлял их добывать победу и проливать кровь, обещая за это щедрые награды. Ясное дело – «отцы» Карфагена замыслили обман.

 

 

Ганнон объясняет наемникам, что государственная казна Карфагена пуста

Image by John Leech, from: The Comic History of Rome by Gilbert Abbott - London, 1850

 

Как видим, ветераны верно ухватили суть дела. Прервав безполезные переговоры, наемники дружно сорвались из Сикки, и двинулись к Карфагену. «Наконец, не придя к соглашению с Ганноном и питая недоверие к начальникам отдельных частей, наемные войска в гневе на карфагенян направились к их городу и в числе двадцати тысяч с лишним расположились лагерем у так называемого Тунета стадиях в ста двадцати от Карфагена[7]».

Того самого Тунета (Туниса), под которым в 255 году был разбит Ксантиппом-спартанцем корпус Регула.

 

Олигархи впадают в панику

 

Только теперь, когда было поздно, карфагенские олигархи осознали, к чему привела их попытка сэкономить на солдатских деньгах. Не имея возможности организовать оборону, они сами, своими руками создали опаснейший очаг мятежа и непосредственную угрозу Карфагену. Чтобы ликвидировать начинавшееся восстание, они соглашались теперь буквально на все.

 

 

Наемники под Карфагеном

 

«Большою неосторожностью было и то уже, что они такое количество наемных солдат собрали в одном месте, не имея никакой опоры на случай сражения в войсках из собственных граждан, а еще большею ошибкою была отправка из города [Карфагена] вместе с наемниками детей их, женщин и всех пожитков. Имей все это в залоге, они [карфагенцы] могли бы спокойнее обсудить разразившуюся над ними беду, да и враги их были бы уступчивее в своих требованиях.

Теперь же, устрашенные близостью неприятельской стоянки, карфагеняне соглашались на все, лишь бы смирить их гнев. Они отправили из города обильные запасы различных предметов необходимости и продавали их так и по той цене, как хотели и какую назначали мятежники». Были приняты также все претензии солдат относительно жалованья.

Запоздалая уступчивость лишь подстрекнула наемников к новым требованиям: они пожелали, чтобы карфагеняне возместили стоимость их коней, павших во время войны. Но и этого им показалось мало: за недоданный солдатам во время войны хлебный паек, карфагенцы должны были заплатить по наивысшей цене военного времени.

Но и удовлетворение этого пожелания не могло уже водворить спокойствия. «Вообще мятежники постоянно подыскивали что-либо новое, делая невозможным всякое соглашение, ибо в среде их было много людей развращенных и безпокойных. Тем не менее, карфагеняне обещали все возможное и, наконец, убедили их доверить решение спора одному из бывших военачальников в Сицилии».

 

Гискон пытается разрешить конфликт

 

Как видим, среди солдат стало возрастать число демагогов, которым текущая ситуация дала обширные возможности для проявления своих амбиций. Полибий безусловно прав, говоря, что среди наемников были люди, вообще не желавшие никакого соглашения. Хорошо помня свои успешные боевые действия против римлян в Сицилии, они рассчитывали теперь на легкую победу над самим Карфагеном. Армии на сей день у того не было.

С большим трудом посланцы карфагенского совета уговорили волновавшихся наемников доверить окончательное решение спора какому-нибудь полководцу, руководившему только что закончившимися операциями в Сицилии.

Кандидатура Гамилькара Барки была отвергнута, так как его бывшие солдаты сочли, что он бросил их, добровольно отказавшись от командования, а затем не попытался вникнуть в их нужды, когда они были в Сикке. В конце концов, выяснилось, что наемники согласны принять в качестве миротворца человека, организовавшего их эвакуацию из Сицилии, и проявлявшего о них заботу – последнего карфагенского коменданта Лилибея Гискона. К нему большинство из них до сих пор питали дружелюбные чувства.

«Гискон с деньгами прибыл к ним морем и, пристав к Тунету, созвал прежде всего начальников, потом по племенам собрал простых солдат.

Он то порицал их за прошлое, то старался разъяснить им настоящее, но больше всего обращал их внимание на будущее и убеждал относиться благожелательно к тем, которые издавна платили им жалованье за службу. В заключение он приступил к разрешению спора о недоданном им жалованье, причем производил и уплату по племенам».

И вот сейчас, когда, казалось бы, все требования наемников были удовлетворены, и возникший по вине карфагенских олигархов конфликт был близок к окончательному урегулированию, недовольство наемного войска переросло в открытый мятеж.

 

Мятеж поднимает голову

 

Первым его главарем стал Спендий, беглый раб из Кампании, «человек необычайной силы и отважный на войне. Он опасался, что господин его может явиться в Карфаген и получить его обратно, а по римским законам он подлежал позорной смерти».

Почему-то Спендий вспомнил об этом только сейчас, когда у Карфагена «запахло жареным»! Интересно, что бы он предпринял, если бы реализован был начальный план Гискона, по поэтапной оплате наемников, и последующим расставанием с ними. Да и вообще, при тогдашних средствах связи, вариант, что какой-то рабовладелец из Кампании выяснит, что его беглый раб находится в Карфагене и явится за ним, представляется, мягко говоря, маловероятным.

Но Полибий, а за ним остальные авторы, воспринимает эту версию как рабочую:

«Поэтому Спендий говорил дерзко и делал все для того, чтобы не допустить до примирения наемников с карфагенянами. Заодно с ним действовал некий ливиец Матос, хотя человек свободный и участвовавший в походе, но больше всех мутивший во время описанных выше беспорядков».

Как говорится, они нашли друг друга.

«Из страха, как бы не понести наказания одному за всех, он [Матос] разделял настроение Спендия и, обратившись к ливийцам, доказывал, что с получением всеми другими народами жалованья и с удалением их на родину, карфагеняне на них одних обратят свой гнев и пожелают подвергнуть их тяжкой каре, дабы застращать всех ливийцев.

Подобные речи быстро вызвали возбуждение в толпе, и под тем ничтожным предлогом, что Гискон, выдавая им жалованье, отсрочивает все-таки вознаграждение за хлеб и за лошадей, немедленно сбежались в собрание».

Ситуация сразу стала неуправляемой.

«С напряженным вниманием слушали ливийцы нападки и обвинения Спендия и Матоса против Гискона и карфагенян.

 

 

Если выступал теперь кто-либо другой с советом, они не дожидались конца речи и, не зная еще, соглашается ли говорящий со Спендием или возражает ему, тут же побивали его камнями.

Так убили они немало на этих сборищах и начальников, и простых людей. Толпа понимала одно только слово: “бей!”, потому что наемники били не переставая, особенно когда сбегались на сборище опьяненные за обедом.

Тогда, лишь только кто-нибудь начинал свою речь словом “бей!”, они, услышав это, со всех сторон быстро кидались бить, и выступившему с речью уже не было спасения. Поэтому никто более не дерзал подавать советы, и ливийцы выбрали себе вождями Матоса и Спендия».

Как видим, Полибий очень ясно и отчетливо описывает, как очередной майдан превращает «еще вчера» приличных людей в диких зверей.

 

Гискон жертвует собой. Начало Ливийской войны

 

«Всюду Гискон видел возбуждение и смуты.

Но будучи озабочен больше всего благом родины и понимая, что, наверное, самому государству карфагенян грозит беда, раз наемные солдаты обращались в диких зверей, он с опасностью для жизни продолжал настойчиво действовать по-прежнему, то призывая к себе начальников, то собирая и увещевая солдат по племенам. Потом, так как ливийцы не получили еще жалованья и дерзко требовали его[8], Гискон с целью смирить их наглость предложил требовать денег от вождя своего, Матоса.

При этих словах наемники пришли в такую ярость, что не рассуждая ни минуты, бросились прежде всего грабить лежавшие тут же деньги, потом схватили Гискона и его товарищей-карфагенян. Соумышленники Матоса и Спендия понимали, что война возгорится скорее всего в том случае, если войска совершат какое-либо деяние, противное законам и правам народов, а потому поощряли неистовства толпы, расхищали вместе с деньгами и пожитки карфагенян, а Гискона и его товарищей с обидами и насилием заковали в цепи и отдали под стражу.

Теперь наемники были уже в открытой войне с карфагенянами, потому что учинили преступный заговор и нарушили общие всем народам права.

Вот по какой причине и каким образом вспыхнула война у карфагенян с наемниками, именуемая также Ливийской».

Шел 240 год. Какое-либо мирное урегулирование спора между Карфагеном и его наемниками стало теперь невозможным.

Плоды олигархической скупости начали аукаться Карфагену полной мерой. Самые обкатанные войной войска Карфагена, возглавляемые успешными демагогами, находились сейчас под его стенами, как враги, и противопоставить им было нечего. И это было только начало.

Честно говоря, жаль мне генерала Гискона. Храбрый был человек, и отечество свое любил, какое ни есть. Да и к наемникам, как отмечают все летописцы, относился насколько возможно по-отечески и честно пытался окончить дело миром.

А ведь заключение под стражу в цепях стало лишь началом его злоключений.

 

Мятеж наемников перерастает в ливийское восстание

 

«Соумышленники Матоса, учинив рассказанное выше, тотчас разослали послов в ливийские города с призывом к свободе и с просьбою помогать им и действовать заодно с ними. Почти все ливийцы вняли этому призыву к возмущению против карфагенян и охотно доставляли жизненные припасы и вспомогательные отряды.

Мятежники вслед засим разделили свои силы, причем одна часть приступила к осаде Утики[9], другая ‒ Гиппакрит[10], ибо города эти не пожелали примкнуть к восстанию».

Внезапно для себя Карфаген оказался в полном «ауте». Только-только он начал питать надежду отдохнуть и восстановить силы после почти четвертьвековой войны, как «началась еще большая и более опасная война. Прежде они боролись с римлянами за Сицилию, теперь им предстояло в домашней войне бороться за самое существование свое и своей родины.

Кроме того, после поражений в стольких морских битвах они не имели ни оружия, ни морского войска, ни оснащенных судов.

У них не было запасов и ни малейшей надежды на помощь извне от друзей или союзников».

Помимо заморской торговли основные доходы «на пропитание» карфагенцы получали с полей подвластной им Ливии, которой управляли весьма жестко, даже жестоко. Воевали же они традиционно с помощью наемной армии.

И вот в мгновение ока, доходы эти исчезли, а покорное население Ливии стало в массовом порядке примыкать к восставшей наемной армии.

«Теперь карфагеняне ясно поняли, сколь велика разница между войною с иноземцами, живущими по другую сторону моря, и внутренними междоусобицами и смутами.

К тому же главными виновниками стольких тяжких бед были они сами.

Ибо в предшествующую войну они проявили большую суровость в управлении ливийскими народами, воображая, что имеют для этого достаточные основания в самой войне».

«В лагерь мятежников у Тунета отовсюду потянулись отряды ливийских воинов. Со всех сторон посылали продовольствие и другие припасы.

Энтузиазм был настолько велик, что люди жертвовали для победы все свое имущество, а женщины свои украшения. Матосу и Спендию они доставили денег в таком изобилии, что те не только уплатили наемникам недоданное жалованье, обещанное им на случай восстания, но и на будущее время имели большие запасы.

Вот почему люди здравомыслящие всегда должны принимать во внимание не одно настоящее, но больше еще будущее».

Весьма актуально излагает Полибий, действительно – стратег!

 

Первая фаза «домашней войны» Карфагена. Ганнон и его «успехи»

 

Полибий свидетельствует, что к двадцати тысячам взбунтовавшихся наемников примкнуло около семидесяти тысяч человек ливийцев. Это и позволило Матосу и Спендию разделить сильно возросшее войско на две части и продолжить осаду Утики и Гиппакрита, отрезав тем самым Карфаген от Африканского материка.

Надо отдать должное Карфагену. Несмотря на трагизм ситуации в нем шла лихорадочная подготовка к войне: поспешно собирали новые наемные войска, мобилизовали граждан призывного возраста, обучали всадников, заново оснащали боевые корабли, триремы и пентеры.

Командующим вновь собранной армией был назначен Ганнон, тот самый, который своим знаменитым обращением в Сикке о неуплате жалования способствовал перерастанию солдатского недовольства в вооруженный мятеж, а ныне – целую войну. Но все же это был известный человек в Карфагене и именно ему «приписывали заслугу первого покорения ливийского Гекатонтапила[11]».

«Ганнон делал надлежащие приготовления к войне, как человек от природы способный к этому делу. Но с выступлением на поле битвы он менялся: не умел пользоваться благоприятными моментами и вообще оказывался неопытным и неловким».

Иными словами, Ганнон был хорошим военным хозяйственником, и терпимым командующим, когда надо было разгонять малоподготовленные отряды восставших ливийских земледельцев.

«Так, прежде всего он явился на помощь осажденным к Утике, и большим количеством слонов ‒ у него было их не меньше ста, ‒ навел страх на неприятелей и уже почти одерживал полную победу, но затем обнаружил такую неумелость, что едва не погубил и себя, и осажденных.

Ганнон добыл из города Утики катапульты, стрелы и вообще все нужные для осады приспособления и, разбив лагерь перед городом, пошел на приступ против неприятельских валов. Лишь только слоны ворвались в лагерь, неприятели не могли выдержать их тяжелого натиска, и все бежали из лагеря. Многие при этом пали от ран, нанесенных зверями.

Уцелевшие воины утвердились на сильно поросшем растительностью холме, полагаясь на недоступность местности».

И далее Полибий делает важное замечание: «Ганнон привык воевать с нумидянами и ливийцами, которые в случае отступления бегут не останавливаясь на пространстве двух-трех дней.

Поэтому он и теперь полагал, что война кончена и что им одержана решительная победа».

Все-таки сводки о боевых действиях двухтысячелетней давности звучат иногда очень современно!

«О солдатах и стоянке Ганнон не заботился более, и сам возвратился в город для отдохновения. Между тем сбежавшиеся на холм наемники, люди, которые воспитались в подвигах отважного Барки, которые в сицилийских битвах научились в один и тот же день по несколько раз отступать и снова нападать на врага, увидели теперь, что начальник удалился в город, а войско, обрадовавшись победе, разбрелось безпечно из стана.

Тогда они общими силами ударили на вал, многих карфагенян положили на месте, остальные вынуждены были постыдно бежать к стенам и воротам города.

Наемники завладели всем обозом и орудиями осады, которые сверх всего прочего добыл из города Ганнон и теперь предоставил в руки неприятеля.

И не в этом только обнаружилась явная неспособность Ганнона: несколько дней спустя, когда подле города, именуемого Горзою[12], неприятель расположился против него лагерем, ему представлялась возможность одержать победу дважды в правильном сражении и дважды в неожиданном нападении, ибо неприятельский стан был вблизи его.

Но Ганнон упустил эти случаи, как кажется, по чрезмерному легкомыслию».

 

 

Карта Римской Африки. Бизацена (Byzacium) справа сверху

 

Вообще-то, судя по карте, Гадрумет, а значит и Горзо находятся довольно далеко от Утики, и что там делали мятежники и сам Ганнон – не ясно. Однако на битву при Горзо указывают всегда, как на одну из битв Ливийской войны, в которой Ганнон вновь облапошился.

«Карфагеняне поняли тогда всю неумелость Ганнона в ведении дела, и снова облекли Гамилькара по прозванию Барка, властью главнокомандующего».

 

Продолжение следует

 

 

[1] Все даты в тексте, кроме особо оговоренных, даны до н.э. без дополнительных упоминаний.

[2] Диодор Сицилийский (около 90-30 гг. до н.э.) ‒ древнегреческий историк и мифограф [толкователь мифов] родом из сицилийской Агирии. Диодор посвятил 30 лет созданию своих исторических сборников (Bibliotheca Historia) и предпринял для этого ряд путешествий.

[3] Диодор Сицилийский. Bibliotheca Historia – Историческая Библиотека. Кн. 23. 22: 1; Кн. 24. 5: 1-2. Выделенные курсивом слова: «как мудрый царь…» ‒ цитата из Гомера: Илиада 3.179, где они относятся к Агамемнону.

[4] Полибий. Всеобщая история. Книга I. 65: 5-8. Общее изложение «домашней войны» дано им в главах 65-88. Всеобщая история» охватывает период между 220 и 146 гг. до н.э., что занимает книги с III no XL. Две первые книги представляют собой «введение» (προκατασκευή) ко всему сочинению и охватывают события с 264 по 220 г. до н.э. Таким образом, сочинение Полибия относится к разряду «новой и новейшей истории», поскольку сам историк был современником и даже свидетелем большей части изложенных им событий. Полностью сохранились только книги с первой по пятую, опубликованные не позднее 150 года до н.э. Остальные книги известны в более или менее подробных пересказах византийских энциклопедистов X века.

[5] Он же в разных источниках Гескон или Гисгон, лат. Giscon. О дальнейшей его судьбе расскажем ниже.

[6] Денежная единица Карфагена именовалась карфагенский шекель.

[7] 120 стадий римских = 185 м × 120 = 3 мили географических или немецких = 12 мор миль = 22,2 км; немецкая, итальянская или географическая миля: 1 миля = 1/15 экватора = 7420 м.

[8] Напомним, что Гискон производил раздачу жалованья по племенам, и судя по всему, хотел прежде всего отдать жалование «заморским» наемникам таким, как иберы, и отправить их на родину. А с ливийцами, как с местными, разобраться чуть позже.

[9] Утика, важнейшая финикийская колония, по Аристотелю, выведенная в Ливию около 1100 г. до н.э. За три века до основания Карфагена находилась на полуострове у устья реки Баграда.

[10] Гиппакрит, иначе Гиппон Царский, - теперь Бизерта, финикийская колония к западу от Утики при глубокой бухте.

[11] Гекатонтапил, значительный город Ливии, теперь Тебесса. Тебе́сса ‒ город на северо-востоке Алжира, в 20 км от границы с Тунисом.

[12] Горзою, или Горзо – город провинции Бизацены, в средней части Карфагенской области, в районе города Гадрумета, - ныне современного тунисского города Сус.

Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите "Ctrl+Enter".
Подписывайте на телеграмм-канал Русская народная линия
РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям.
Комментарии
Оставлять комментарии незарегистрированным пользователям запрещено,
или зарегистрируйтесь, чтобы продолжить

Сообщение для редакции

Фрагмент статьи, содержащий ошибку:

Организации, запрещенные на территории РФ: «Исламское государство» («ИГИЛ»); Джебхат ан-Нусра (Фронт победы); «Аль-Каида» («База»); «Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль-Муслимун»); «Движение Талибан»; «Священная война» («Аль-Джихад» или «Египетский исламский джихад»); «Исламская группа» («Аль-Гамаа аль-Исламия»); «Асбат аль-Ансар»; «Партия исламского освобождения» («Хизбут-Тахрир аль-Ислами»); «Имарат Кавказ» («Кавказский Эмират»); «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана»; «Исламская партия Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана»); «Меджлис крымско-татарского народа»; Международное религиозное объединение «ТаблигиДжамаат»; «Украинская повстанческая армия» (УПА); «Украинская национальная ассамблея – Украинская народная самооборона» (УНА - УНСО); «Тризуб им. Степана Бандеры»; Украинская организация «Братство»; Украинская организация «Правый сектор»; Международное религиозное объединение «АУМ Синрике»; Свидетели Иеговы; «АУМСинрике» (AumShinrikyo, AUM, Aleph); «Национал-большевистская партия»; Движение «Славянский союз»; Движения «Русское национальное единство»; «Движение против нелегальной иммиграции»; Комитет «Нация и Свобода»; Международное общественное движение «Арестантское уголовное единство»; Движение «Колумбайн»; Батальон «Азов»; Meta

Полный список организаций, запрещенных на территории РФ, см. по ссылкам:
http://nac.gov.ru/terroristicheskie-i-ekstremistskie-organizacii-i-materialy.html

Иностранные агенты: «Голос Америки»; «Idel.Реалии»; «Кавказ.Реалии»; «Крым.Реалии»; «Телеканал Настоящее Время»; Татаро-башкирская служба Радио Свобода (Azatliq Radiosi); Радио Свободная Европа/Радио Свобода (PCE/PC); «Сибирь.Реалии»; «Фактограф»; «Север.Реалии»; Общество с ограниченной ответственностью «Радио Свободная Европа/Радио Свобода»; Чешское информационное агентство «MEDIUM-ORIENT»; Пономарев Лев Александрович; Савицкая Людмила Алексеевна; Маркелов Сергей Евгеньевич; Камалягин Денис Николаевич; Апахончич Дарья Александровна; Понасенков Евгений Николаевич; Альбац; «Центр по работе с проблемой насилия "Насилию.нет"»; межрегиональная общественная организация реализации социально-просветительских инициатив и образовательных проектов «Открытый Петербург»; Санкт-Петербургский благотворительный фонд «Гуманитарное действие»; Мирон Федоров; (Oxxxymiron); активистка Ирина Сторожева; правозащитник Алена Попова; Социально-ориентированная автономная некоммерческая организация содействия профилактике и охране здоровья граждан «Феникс плюс»; автономная некоммерческая организация социально-правовых услуг «Акцент»; некоммерческая организация «Фонд борьбы с коррупцией»; программно-целевой Благотворительный Фонд «СВЕЧА»; Красноярская региональная общественная организация «Мы против СПИДа»; некоммерческая организация «Фонд защиты прав граждан»; интернет-издание «Медуза»; «Аналитический центр Юрия Левады» (Левада-центр); ООО «Альтаир 2021»; ООО «Вега 2021»; ООО «Главный редактор 2021»; ООО «Ромашки монолит»; M.News World — общественно-политическое медиа;Bellingcat — авторы многих расследований на основе открытых данных, в том числе про участие России в войне на Украине; МЕМО — юридическое лицо главреда издания «Кавказский узел», которое пишет в том числе о Чечне; Артемий Троицкий; Артур Смолянинов; Сергей Кирсанов; Анатолий Фурсов; Сергей Ухов; Александр Шелест; ООО "ТЕНЕС"; Гырдымова Елизавета (певица Монеточка); Осечкин Владимир Валерьевич (Гулагу.нет); Устимов Антон Михайлович; Яганов Ибрагим Хасанбиевич; Харченко Вадим Михайлович; Беседина Дарья Станиславовна; Проект «T9 NSK»; Илья Прусикин (Little Big); Дарья Серенко (фемактивистка); Фидель Агумава; Эрдни Омбадыков (официальный представитель Далай-ламы XIV в России); Рафис Кашапов; ООО "Философия ненасилия"; Фонд развития цифровых прав; Блогер Николай Соболев; Ведущий Александр Макашенц; Писатель Елена Прокашева; Екатерина Дудко; Политолог Павел Мезерин; Рамазанова Земфира Талгатовна (певица Земфира); Гудков Дмитрий Геннадьевич; Галлямов Аббас Радикович; Намазбаева Татьяна Валерьевна; Асланян Сергей Степанович; Шпилькин Сергей Александрович; Казанцева Александра Николаевна; Ривина Анна Валерьевна

Списки организаций и лиц, признанных в России иностранными агентами, см. по ссылкам:
https://minjust.gov.ru/uploaded/files/reestr-inostrannyih-agentov-10022023.pdf

Борис Галенин
К очередной годовщине Февраля
Заговоры также были. Куда же без них?
25.03.2024
К очередной годовщине Февраля
Первопричина гибели Империи – дехристианизация! Права вместо служения
22.03.2024
Неизвестное об известном
К 120-летию начала Русско-японской войны. Часть 7
17.03.2024
Неизвестное об известном
К 120-летию начала Русско-японской войны. Часть 6
07.03.2024
Все статьи Борис Галенин
Последние комментарии
В чём смысл этой бойни?
Новый комментарий от АБС
28.03.2024 16:13
Нож в спину воюющей России
Новый комментарий от учитель
28.03.2024 15:51
К 25-летию смерти Ф. Чуева
Новый комментарий от Владимир Николаев
28.03.2024 15:44
«Такого маршала я не знаю!»
Новый комментарий от учитель
28.03.2024 15:41
«Уйти от этих вопросов не получится»
Новый комментарий от Александр Уфаев
28.03.2024 15:40
«Не плачь, палач», или Ритуальный сатанизм
Новый комментарий от Русский Сталинист
28.03.2024 14:21