«После сего был праздник Иудейский, и пришел Иисус в Иерусалим. Есть же в Иерусалиме у Овечьих ворот купальня, называемая по-еврейски Вифезда, при которой было пять крытых ходов. В них лежало великое множество больных, слепых, хромых, иссохших, ожидающих движения воды, ибо Ангел Господень по временам сходил в купальню и возмущал воду, и кто первый входил в нее по возмущении воды, тот выздоравливал, какою бы ни был одержим болезнью. Тут был человек, находившийся в болезни тридцать восемь лет. Иисус, увидев его лежащего и узнав, что он лежит уже долгое время, говорит ему: хочешь ли быть здоров? Больной отвечал Ему: так, Господи; но не имею человека, который опустил бы меня в купальню, когда возмутится вода; когда же я прихожу, другой уже сходит прежде меня. Иисус говорит ему: встань, возьми постель твою и ходи. И он тотчас выздоровел, и взял постель свою и пошел. Было же это в день субботний. Посему Иудеи говорили исцеленному: сегодня суббота; не должно тебе брать постели. Он отвечал им: Кто меня исцелил, Тот мне сказал: возьми постель твою и ходи. Его спросили: кто Тот Человек, Который сказал тебе: возьми постель твою и ходи? Исцеленный же не знал, кто Он, ибо Иисус скрылся в народе, бывшем на том месте. Потом Иисус встретил его в храме и сказал ему: вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже. Человек сей пошел и объявил Иудеям, что исцеливший его есть Иисус. И стали Иудеи гнать Иисуса и искали убить Его за то, что Он делал такие дела в субботу. Иисус же говорил им: Отец Мой доныне делает, и Я делаю. И еще более искали убить Его Иудеи за то, что Он не только нарушал субботу, но и Отцем Своим называл Бога, делая Себя равным Богу» (Ин.5: 1-18).
И кровавые события, разыгравшиеся на Руси, начиная со времен Всеволода Ольговича, Рюрика Ростиславича и Игоря Святославича, не представляет ли собой путь излечения от нравственной болезни, которая последовательно вела Русь к уничтожению не только духовному, но и физическому. Летописец пишет о взятии Рюриком и Ольговичами, совместно, конечно, с половцами, Киева в 1203 году: «И сотворися великое зло в Русстей земли, якого же зла не было от крещенья над Киевом… Подолье взяша и пожгоша; ино Гору взяша и митрополью святую Софью разграбиша и монастыри все и иконы одраша… то положиша себе в полон». Далее рассказывается, что половцы посекли всех «старых монахов, попов и монашек, а юных черниц, жен и дочерей киевлян в свои становища».
Отчего Господь попустил свершиться такому злодеянию? Причем в Киеве такое разграбление происходило уже во второй раз: в 1169 году войско Андрея Боголюбского также немилосердно расправилось с Киевом. Ответ с духовной точки зрения очевиден: в 1147 году в Киеве было совершенно страшное злодеяние. С согласия киевлян был убит монах, князь Игорь Ольгович, канонизированный Церковью как мученик. Этого не желал князь Изяслав, его брат Владимир пытался остановить убийц, но киевляне подняли руку на праведника. Более того, была пролита кровь князя, что, естественно, является смертным грехом. Кровь святого праведника вопияла к Небу. Поэтому и не удивительно наказание, которому был подвергнут Киев. После этих разгромов Киев фактически прекращал быть политическим центром Земли Русской, оставаясь только религиозным. Конечно же, это не мало, учитывая место и роль Киева в сознании русского человека. Мы никогда не забудем, где была первая Купель святого Крещения, просветившая Русь. Каждый русский помнит, кто Мать городов русских. Возможно, разгромы, которым подвергался Киев, представлял собой удар по гордыни, напоминание об истинном назначении, которое должен нести город, являющейся уделом Пресвятой Богородицы. Но болезнь не есть нормальное состояние, и Господь готов подать исцеление жаждущего его, посылая Своего Ангела. «Желая привести нас ближе и ближе к благодати Крещения, Он врачует уже не одни нечистоты, но и болезни…» (Свт. Иоанн Златоуст). Но исцеляется тот, кто уповает на Своего Творца. Кто ожидает и верит, что Бог исцелит, даже если болезнь поражает 38 лет.
Представим себе, сколько за 38 лет передумал этот человек, ожидая исцеления. Никто не помогал ему спуститься в купель первым, все опережали его, но он верил. В этой вере, не узнаем ли русский идеал святости. Не так ли ожидали Господа монахи знаменитых киевских пещер. В церковной Руси создавалась уникальная культура, в кажущейся статичности обнаружим парадоксальное явление, каковым является исторический монументализм. «Монументализм домонгольской Руси – её искусства, её представлений о прекрасном – это прежде всего сила, а сила выражается не только в массе, но и в движении этой массы. Поэтому монументализм этот особый – динамичный. В широких географических пространствах герои произведений и их войско быстро передвигается, совершают далекие переходы и сражаются вдали от родных мест. Даже оставаясь неподвижными, в церемониальных положениях, князья как бы управляют движением, происходящим вокруг них…
Тот же динамичный монументализм характерен и для зодчества этого времени. Это – зодчество для человека, находящегося в пути. Церкви ставятся как маяки на реках и дорогах, чтобы служить ориентиром в необъятных просторах его родины. Отметить храмом крутой берег реки на изгибе и тем дать как бы маяк для едущих по реке (Храм Покрова на Нерли); отметить храмом низкий берег озера при выходе из него реки и тем дать возможность корабельщикам найти этот выход; отметить храмом многочисленные пригорки в равнинной земле, сделать храмы заметными в любую погоду с помощью златого верха; подчинить патрональной святыни окружающую городскую застройку – все это главные задачи зодчих. И далеко не безразлично зодчим, как их постройки будут восприниматься в движении, при приближении к ним. Облик храма должен оставаться неизменным на любом расстоянии и легко узнаваться вдали» (Д.С. Лихачев) И этот облик русская душа устремляла ввысь. «В строительном художестве вышина жилища… должна была выражать… первичное понятие о его красоте. Что было высоко, то необходимо само по себе было уже красиво» (И.Е. Забелин)
Ради этой красоты, воплощенной в церковной истине, русский человек готов был на любые лишения и подвиги. Ошибались, но сердца горели любовью Христовой, стремясь к высочайшей Добродетели, помня, «что удовольствие порока кратковременны, а скорбь постоянна; от добродетели же, напротив, радость нескончаемая, а труд – только временный» (Свт. Иоанн Златоуст). Впереди – Вечность, в которой Любовь пребывает в верных, в Вечности – наша Родина и Отечество.
К сожалению, человеку свойственно забывать об этом. Наступает расслабление, вследствие чего – нравственное, а, порой, физическое падение. История Руси – тому подтверждение. Вспомним крещение: радость и благодать торжествовали. Но пройдет 27 лет, и омрачили радость убийством святых Бориса и Глеба. Возможно, остатки язычества, а, может быть, бес вселился в окаянного Святополка. Но – поражает бездействие киевлян. Правда, отплатили союзникам Святополка, полякам Болеслава, избив их. Потом вновь благодать. Строятся храмы, вводится просвещение в княжение Ярослава Мудрого. При нем, после победы над Святополком, единожды было междоусобие с братом Мстиславом, которое, после сражения под Лиственом, завершилось миром и братской любовью. Но уже дети Ярослава затевают взаимную распрю. Поняли внуки, что надо прекратить разорять русскую землю. Сотворили мир в Любече. Но мир завершился тем, что князя Василька по наущению Давида Волынского ослепили под Киевом. Вновь война. Не готовы были представители феодальной знати к нестяжанию. Кстати, интересный факт этих междоусобий. Сыновья практически всегда, за редким исключением, находились в повиновении отца, но стоило старшему брату стать «в отца место», как неповиновение повсеместное, про двоюродных братьев и говорить нечего. Забывалась великая заповедь братолюбия. Однако именно в это время тяжелых нестроений вырабатывался идеал Святой Руси. Свои поступки пытались мерить евангельской истиной. Свои поражения оправдывали не только силой неприятельского войска, но поиском внутренних причин нравственного характера. Поражение, например, князя Игоря Новгород-Северского рассматривалось не только с военной точки зрения (князь оголил систему защиты Южной Руси), но и религиозной. Нужно было произойти событию, чтобы русичи поняли, что христианство не только в обрядах, но в перемене образа жизни. Святой Макарий Великий скажет: «Кто приходит к Богу, и действительно желает быть последователем Христовым, тот должен приходить с той целию, чтобы перемениться, показать себя лучшим и новым человеком, неудержавшим в себе ничего из свойственного ветхому человеку. Ибо сказано: аще кто во Христе, нова тварь» (2 Кор. 17).
И это новое творение должно было вступить в новую литургическую жизнь, где центром всего является Христос. Вхождение в Таинство Евхаристии означает не только участие в Богослужении, но приобщение своей души и тела Самому Христу. Таковое приобщение невозможно, уже здесь, на земле, если одолеваем грехом гордыни. Это великолепно понял Автор знаменитого «Слова о Полку Игореве». Именно грех гордыни ведет русских князей на междоусобную брань, приводит их не только к духовной, но и физической гибели, как, например, Бориса Вячеславича. О нем скажет Автор «Слова…»: «Бориса же Вячеславича слава на суд приведе и на Канину зелену паполому постла».
Автор «Слова…» чутко уловил причину гибели князя, ввел своего читателя в реально-художественное бытие, сделал участником события, заставив читателя сопереживать, пройти катарсис, чтобы преобразиться. Не мог современник пройти равнодушно мимо гибели юного князя Ростислава, брата Владимира Мономаха. Понимали причину его утопления как возмездия за смерть Печерского монаха Григория, которого, при попустительстве князя, утопили в Днепре (о чем говорилось уже выше). Он утонет в реке Стугна, которая обычно воды имела по колено. Но утонул человек, не имеющий внутренней раскаянности за случившееся. Но история напоминает. И Автор «Слова…» так же напоминает и противопоставляет. Князь Игорь тоже спасается бегством, но река не служит препятствием, как Ростиславу. Игорь бежит с сокрушенным сердцем, бежит к Храму, к Пресвятой Богородице Пирогощей, что в Киеве (даже не к жене). Он осознал свое нравственное падение, свой горделивый поход, закончившийся позором и пленом (русский князь впервые попал в плен), и бежал из этого плена, потому что произошло, видимо, нравственное перерождение. Возможно, понял князь, находясь, год в плену, что суть и смысл бытия во Христе, Который призывает не к разделению, но единству.
Об этом и Златое Слово Святослава Киевского. В этом Слове князь призывает к объединению. Но не вокруг своей княжеской особы, но Матери городов Русских – Киева. Величие Святослава не в грозности, но братолюбии. Поэтому его призыв к князьям – это голос, идущий из души, пронизанной Христовым Учением. Обратим внимание, что Святослав обращается даже к тем князьям, которые являются его соперниками по Киевскому Столу, например, к Всеволоду Большое Гнездо. Защита Русской Земли, Удела Пресвятой Богородицы, выше всяких обид. Это касается и князя Игоря, за обиду которого призывает встать Киевский князь. Русская земля выше амбиций. Поэтому Автор «Слова…» будет отсылать к седой древности, когда Русская Земля пребывала в единстве.
История предоставляет примеры, на которых умный учится, а глупый ещё более погрешает. Но глупость происходит от нравственного состояния. Вспомним Киевского князя Изяслава, сына Мстислава Великого. Всю свою жизнь он стремился сесть на столе своего деда и отца, пытаясь нарушить лествичное право по праву сильного. Взяв Киев в 1146 году, он обещал править вместе со своим дядей Вячеславом. Но обещание не выполнил, прогнав Вячеслава. В результате потерпел поражение от Юрия Долгорукого. Но стоило ему признать старейшинство Вячеслава, и удача сопутствовала ему. В Киеве был уникальный дуумвират дяди и племянника. И Юрий Долгорукий не мог победить, потому что правда была на стороне дуумвирата. Нельзя победить, руководствуясь в своих действиях завистью, у которой, по слову Иоанна Златоуста, нет оправдания.
Эту-то неоправданную зависть и призывал забыть Святослав Киевский ради Русской Земли. Призывал в княжеских спорах в первую очередь не свою честь блюсти, но Руси. Результат междоусобия был очевиден: половцы с успехом разоряли раздробленные княжества. Причем разгромить половецкие кочевья не представляло большого труда. Половцев было, по подсчетам Льва Гумилева, около полумиллиона человек, в то время как русских – 6 миллионов. Поэтому Русь ощущала себя неуязвимой. Мощь и величие чувствовались в русской поступи. В какой-то степени это не давало возможность осознать опасность своего разъединения. Русские даже малыми дружинами разбивали не только половцев, но и литовцев, ятвягов, ходили удачными походами в Польшу и Венгрию. Даже дерзкий поход князя Игоря не был уж таким бесшабашным. Силы пограничных княжеств и половцев были примерно равны. Перед половцами стояла дилемма: сливаться с такой общностью как, например, булгары (часть так и ассимилируется в монгольский период и исламизируется) или стать частью русской этносоциальной системы. К началу 13 века половцы и входили в Русь на правах федерации. Ханы крестились. Сын хана Кончака уже носит христианское имя Юрий. Сами половцы уже не участвуют в самостоятельных действиях против Руси. Они выполняют функции наемных отрядов русских князей-соперников. Даже взятие Киева в 1203 году произошло по инициативе Рюрика Ростиславича, мстившего киевлянам за то, что они передались князю Роману Галицко-Волынскому.
Не половцы станут причиной крушения Киевской Руси. Разобщенность Земли и князей, о чем и скорбел Святослав Киевский. Руси нужен был вождь, но такового устаревшее лествичное право не могло выдвинуть, становясь тормозом и семейного и общественного развития. На Руси было много храбрых князей и витязей, но свою пассионарность они растрачивали в удельной системе отношений, в междоусобиях. К примеру, князь Мстислав Удатный, один из самых удачливых князей той усобной эпохи. Сергей Соловьев скажет о нем: «… князь, знаменитый подвигами славными, но бесполезными, показавший ясно несостоятельность Южной Руси, неспособность её к дальнейшему государственному развитию: Южная Русь стала доживать свой век в бесконечных ссорах Монамаховичей с Ольговичами, Ростиславичей с Изяславичами». К тому же эту смуту южнорусскую князья с успехом несли и на Север. В 1216 году на реке Липице произойдет страшное сражение. Сражаться будут русские против русских, даже половцы не участвовали в этой битве. Сражались новгородцы с суздальцами. Командовал новгородцами Мстислав Удатный. Только суздальцев, проигравших битву, погибло 9233 человека. По тем временам это грандиозные потери. Но гибли ведь и новгородцы, южнорусские воины. Такие потери не могли не сказаться на могуществе Руси.
Страну поразила болезнь разъединения, причем лечения не предвиделось. Слишком быстро забыли позорное поражение князя Игоря. Но междоусобия приняли ещё и невероятно коварный характер. Князь Глеб Рязанский на пиру убил шесть своих братьев. Такового ещё не было на Руси. Но Русь ещё смогла отторгнуть этого князя, бежавшего в Степь, где он умер, впав в безумие.
Действительно, Господь давал шанс Руси, когда были изгнаны поляки и венгры с Волыни и Галича. Они шли завоевывать Русские Земли. Запад после четвертого крестового похода, падения православного Константинополя, начинал осмысленный поход на покорение Руси. Русь отбилась. И вместо покаяния устроила липицкую резню.
Всего спустя 7 лет появились монголы. Многие историки утверждает, что Русь напрасно вступились за половцев. Это был спор двух кочевых народов. Разобрались бы без нас. Возможно и так. Но, если не ошибаюсь, великие булгары ничего плохого не сотворили монголам, однако они напали на эту мирную страну. Не думаю, что и венгры, с чехами и поляками, имели какое-то отношение к монголо-китайским и монголо-тангутским спорам. Походы Чингисхана были походами романтика, желавшего мир подчинить своему богу войны Сульдэ, создать Вселенную, где будет править мудрый закон Яссы.
Конечно же, неправильно поступили киевляне, убившие монгольских послов. Так поступают только вероломные люди. Но, видимо, стали терять в усобицах нравственные ориентиры.
А потом наступило страшное поражение на реке Калке, где из-за несогласованности трех Мстиславов (Киевского, Галицкого и Черниговского), огромная русская дружина была практически вырезана монголами Субэдэя-багатура. В этой битве погиб цвет русских витязей: Алеша Попович, Добрыня Никитич, а Илья Муромец стал искать спасений в киевских Печерах. Выступив объединено, Русь была сокрушена, но сокрушена, потому что её единство оказалось эфемерным. Возможно, спустя 14 лет, Русь была настолько надломлена, что не имела физических сил противостоять монгольскому нашествию. Появился страх. Страх заставил выходить не в открытое поле (за исключением рязанских князей, не участвовавших в трагедии на Калке), но отсиживаться в городах. Этот же страх выбил из русских людей дух христианского братолюбия. Были поражены болезнью разобщения. «Грехи судятся не по времени, а по самому существу преступлений. При этом надобно принять во внимание и то, что, хотя бы мы претерпевали тяжкое наказание за прежние свои грехи, но, если снова впадем в те же пороки, то подвергнемся снова и ещё тягчайшему наказанию; и это совершенно справедливо. То даже от наказания не делается лучшим, тот, как бесчувственный и презритель, предается еще большей казни» (Свт. Иоанн Златоуст).
И это большая казнь пришла на Русь в 1237 году. Могла ли не придти? Вполне. После Калки, хотя бы от страха, на Руси летопись до 1235 года не фиксирует ни одного междоусобия. В Киеве правил законный князь Мономахова племени Владимир Рюрикович. Но время притупляет страх. И внук Игоря Новгород-Северского Изяслав Владимирович захватывает Киев, и вновь начинается усобица. Начинается страшный пир во время чумы. Враг уже разоряет Русскую Землю, а князь Михаил Черниговский ведет тяжбу с Даниилом Галицким. Даниил побеждает, но перед монгольским нашествием и он бросает Русь и бежит в Венгрию, оставляя в Киеве воеводу Дмитра.
Русь встретила монголов в болезни разобщения. Автор «Слова о погибели Земли Русской» скажет с горечью: «А в те дни болезнь христианам от великого Ярослава, и до Володимира и до нынешнего Ярослава и до брата его Юрия, князя Владимирского».
Если сознание поражено болезнью, то и силы уменьшаются. В результате была подчинена Орде могучая держава «светло светлая и украсно украшенная». Древняя Русь, конечно же, не сдалась без боя. Каждый город приходилось брать штурмом. Не согласен с Львом Гумилевым, утверждавшим, что на Русь пришла малочисленная орда. Это противоречит его же выкладкам, что на Руси 13 века проживало 6 миллионов человек. Не могли татары численностью в 120-130 тысяч победить даже Владимирскую Русь (против 30-ти тысячной рязанской дружины, по словам летописца, сражалось в десять раз больше, т.е. 300 тысяч). Но даже и такая армия по тем временам представляла собой сильную угрозу. К примеру, крестоносцы взяли Иерусалим, имея 30-40 тысяч воинов.
Русь была обречена на поток и разграбление. В ее действиях чувствуется отчаяние. Пожалуй, единственно, кто вел себя безупречно это рязанские князья. Они встречают Батыя достойно. И поведение Батыя подтверждает, что он пришел покорять Русскую Землю. Он убивает послов во главе с князем Федором Юрьевичем. Хан требует жену князя. Это было прямое издевательство. Князь отказывается. Тогда «безбожный царь Батый оскорбился и разъярился и тотчас повелел убить благоверного князя Федора Юрьевича, а тело его бросить на растерзание зверям и птицам, и других князей и воинов лучших поубивал» («Повесть о разорении Рязани Батыем»).
Никаких иллюзий! Русь пришли покорять. Повторюсь, создавалась всемирная монархия, в которой Руси отводилась определенная роль. Эта была роль улуса, поставщица рабов и воинов, безмерных богатств, которыми обладала страна. Монгольское нашествие представляло собой государственную катастрофу, «погибель Земли Русской», по выражению современника. Это было «навождение погань»: «Приде на ны языкъ немилостивъ, попустившу Богу, и землю нашу пусту створиша». Разгром был полным. Ключевое слово у летописца «пусту». Достаточно вспомнить, каков был Киев до монгольского нашествия. Его называли Малым Царьградом. Население города с предместьями достигало 250-300 тысяч. Спустя 6 лет после нашествия, путешественник насчитает едва 400 дворов и перепуганный народ, прятавшийся по лесам.
Это был конец Киевской Руси. Но был ли это конец русской государственности? Слава Богу, нет. Начинает происходить осмысление. Оно не сразу пришло. Ещё на соборе во Владимире в 70-е года с горечью признавали, что «безбожные татары насильничают над Русью», но, словно не видя рабства и угнетения, князья продолжают всем надоевшие усобицы. Но, чтобы они надоели, необходим был бич Божий. И этим бичом стали татары.
Как это не парадоксально, но, придя покорить Русь, монголы решили не крушить её государственность, а сохранить. Это был вопрос выгоды. Необъятной Русью было сложно управлять самостоятельно. И Орда сохраняет власть князей. Величие же Ярослава и его сына Александра Невского в том, что они поняли, что вхождение в этносоциальную систему Орды поможет избежать внутренних усобиц. Более того, Александр становится побратимом Сартака, сына Батыя, исповедовавшего христианство. Появлялась возможность мирно прекратить иго, создав новую христианскую реальность. Монголы из бича христиан могли превратиться в союзников. Именно им обязаны сотворением новой христианской державы. Несмотря на тяжелый гнет, орда все-таки, пусть и в своих выгодах, сохранила русскую государственность в лице её князей. Такого не произошло бы, если бы Западу удалось победить русские дружины на Неве и Чудском озере.
Господь простил своих неразумных детей. Русь всегда помнила, кто её Отец. И этот Отец способен из камней воздвигнуть себе учеников. Надо ли было Руси пройти через унижения монгольского ига? Видимо, это был единственный путь вразумления. Русь сохранялась как православная держава. Она сумела выстоять в борьбе против западного крестового похода. Стоял вопрос её духовного самоопределения. А выбор всегда сложно сделать. Этот выбор нам показал Христос, когда проходил через голгофские унижения. Путь вослед Богу всегда парадоксальный, но именно таким парадоксальным образом можно достичь абсолютной правды, победив смерть во имя жизни, которая исходит от Бога и в Нем пребывает.
«На это Иисус сказал: истинно, истинно говорю вам: Сын ничего не может творить Сам от Себя, если не увидит Отца творящего: ибо, что творит Он, то и Сын творит также. Ибо Отец любит Сына и показывает Ему все, что творит Сам; и покажет Ему дела больше сих, так что вы удивитесь. Ибо, как Отец воскрешает мертвых и оживляет, так и Сын оживляет, кого хочет. Ибо Отец и не судит никого, но весь суд отдал Сыну, дабы все чтили Сына, как чтут Отца. Кто не чтит Сына, тот не чтит и Отца, пославшего Его. Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь. Истинно, истинно говорю вам: наступает время, и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут. Ибо, как Отец имеет жизнь в Самом Себе, так и Сыну дал иметь жизнь в Самом Себе. И дал Ему власть производить и суд, потому что Он есть Сын Человеческий. Не дивитесь сему; ибо наступает время, в которое все, находящиеся в гробах, услышат глас Сына Божия; и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло — в воскресение осуждения. Я ничего не могу творить Сам от Себя. Как слышу, так и сужу, и суд Мой праведен; ибо не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца» (Ин. 5: 19-30).
Только осознание своего бытия в Боге поможет любому этносу сорганизоваться и стать тем, что определил Господь. Для этого необходимо постоянно со-участвовать Богу в Его творчестве, которое возможно только в любви, каковая явлена нам в образе Пресвятой Троицы. Таковая совершенная любовь явлена в Боге, чтобы человек так же любил своего Творца, как Сын любит Отца, готовый до смерти исполнять Его Святую Волю. И эта любовь должна быть добровольной. От нашей воли зависит в геенне ли нам быть, или Царствии Божием, по слову Иоанна Златоуста.
Русское самоволие ко злу привело к Суду Божьему. Не татары начали войну, но зло, сидящее в нас. Татары исполнили роль бича. Страшным ураганом прошли по Руси, на долгое время, выключив Россию из способности к мощному сопротивлению. Но эта неспособность касалась только монгол. Западу мы смогли противостоять. Поведение же Западной Европы не просто удивительно. Им самим угрожает опасность, но они решают захватить Русь. Видимо, ненависть и боязнь православной Руси патологическая. Возможно, что освобождение от ордынского ига в 13 веке оказалось проблематичным, потому что католическая Европа осуществляла настоящий крестовый поход на православие. Это было продолжение четвертого крестового похода. Как указывалась выше, цель Запада – уничтожение русской православной государственности.
Русь в лице Святого Александра Невского совершила правильный выбор. Ориентируясь на Золотую Орду, он сумел остановить крестоносцев. Пример того, что могло случиться с Русью, не выбери мы ориентир Орду, наглядно видим в судьбе Галицкой Руси. Даниил Галицкий, когда венгры и поляки вторглись в 1245 году, разгромил крестоносцев под Ярославом с помощью татарской конницы. Но близкий Западу, связанный с ним родственно, князь Даниил решил бороться с Ордой, опираясь на помощь Папы. Даниил соглашался на унию с Римом, получил королевский титул, о котором любят с восторгом писать, захлебываясь собственной слюной, украинофилы. А это уже предательство, хотя для Даниила это был политический шаг. Конечно же, можно понять и Даниила, и Андрея Суздальского, попытавшихся сбросить иго в 1252 году. Иго не было благом для русского народа. Епископ Серапион Владимирский говорил: «Вот уже сорок лет продолжаются томление и муки, и дани тяжкие, и всласть хлеба своего съесть не можем. И воздыхание наше и печаль сушат кости наши».
Но объективно, в той политической ситуации, которая сложилась в Европе, вассальные отношения с Ордой были единственно возможным выходом сохранить государственность страны. И самое важное. Татары, несмотря на страшные погромы, предоставляют право Русской Церкви на самостоятельное существование. Это право дало возможность не только сохранить самобытную культуры, но и развивать её. Церковь оставалось Единой. Это было важным культурологическим моментом, подчеркивающим единство всей Русской Земли. С падением Киева не произошло крушения культуры. Произошла её естественная миграция на Север. Произошло культурное слияния Юга и Севера, причем Север уже давно был к этому готов. Достаточно указать на зодчество Суздальской и Новгородской Руси ХII века. XIII век, таким образом, не представлял собой раздел эпох. Наоборот, появляются новые культурные центры. Влияние Малой Руси здесь бесспорно: Патерик Печерский, Толковая Палея, бурно развивается летописание. Нестор и Сильвестр продолжают оставаться образцами, которым следует подражать, творчески преображаясь.
Вообще русское летописание уникально. Это не просто хроника событий, но несущая в себе нравственно-христианскую оценку, в которой ясно слышен голос автора, призывающего идти путем Господним. Татарское нашествие усилило осознание невозможности бытия без помощи Божией. Для этого необходимо раздумье. Видимо, одной из причин миграции на Север, было желание не только освободиться от физического гнета, но и стремление в русских лесах создать обители Божие, сохранить духовную самостоятельность. Те же, кто остался, надеясь на европейскую и литовскую помощь, вынуждены были либо погибнуть, либо утратить этническую самостоятельность, превратившись манкуртианскую химеру. Ровно через сто лет после падения Киева в 1340 году Западная Русь станет частью Польши и Великого Княжества Литовского. Не на Бога стали надеяться, но на папу и литовскую силу. Они избавили от Орды. Но при этом Русь потеряла государственность, уничтожалась и церковная самостоятельность.
Как не трудна обстановка зимы 1237-1238 года, но князь Юрий Владимирский высылает из Суздальской земли доминиканцев, пришедших предложить унию с Римом. Русь осталась верна Православию. Это дало ей право выстоять во время нашествия Запада и Востока. Стоя на краю гибели, Русь нашла в себе силы, чтобы восстановить Русскую Державу. Татарское нашествие объективно подтолкнуло разложившееся государство к формированию более жизнеспособной структуры.
Конечно же, не Орда научила нас идее единодержавия. Власть татарского хана часто была основана на успехе. И Русь объективно подчинялась успешному царю, который законность на Руси совмещал с её удельным началом, от которого Россия стремилась освободиться вопреки татарским представлениям о законности. «Влияние татар состояло… в том, что Русь, пораженная бедствием и позором, глубже вдумалась в свою потенциальную идею и осуществила её. Этим Русь и оказалась сильнее татар» (Л.А. Тихомиров).
Вдуматься же, возможно было, только совершив в себе нравственный переворот. В 13-14 веке происходит повсеместное воцерковление русского народа. Культ Святой Троицы становится определяющим в сознании. Несмотря на то, что татарское нашествие всколыхнуло темные силы: ложь, коварство, алчность, повреждение нравов, оно более четко выявило понимание своей греховности, стремление к покаянию. Стали внимательно изучать Византийскую государственную идею. Все более приходило понимание, что только в единстве спасение. Областные различия уходили в прошлое. Воскрешалась идея Святой Руси на качественно новом уровне. Ещё Автор «Слова о Полку Игореве» призывал к единству. Не услышали. Нужно было оказаться в рабстве, чтобы понять меру своего духовного падения. Нужно было сесть на пепелище, чтобы понять что к чему. А Русь практически вся была сожжена. Не согласен с Львом Гумилевым, который утверждал, что потери от нашествия монгол равновелики потерям в междоусобной брани. Вчитаемся в Летопись: «Был город Рязань, и земля была Рязанская, и исчезло богатство её, и отошла слава её, и нельзя было увидеть в ней никаких благ – только дым, земля и пепел. И не только этот град пленен был, но и иные многие. Не стало во граде пения, ни звона: вместо радости – плач непрестанный». Не верить этому – нет оснований. И сожжены были Суздаль и Владимир, Киев и Чернигов, Москва и Переяславль, Козельск, который Батый назовет «злым городом». Но там, где были пепелища, стали восстанавливать Великую Русь. Но, обратим внимание, там, где не прошло татарское нашествие, произойдет медленное государственное угасание. Продолжали жить старыми удельными принципами и поплатились государственной самостоятельностью. В этом плане, примечательна судьба Белой Руси (возможно, эта была бы судьба всей Руси, если бы не монгольский ураган). Литва фактически без сопротивления занимает Полоцк, ликвидирует Турово-Пинское княжество. Вот что скажет о белорусах, устами своего героя, Вл. Короткевич: «И все же неприкаянный мы народ… Этот позорный торг Родиной на протяжении семи столетий! Поначалу продали Литве, потом, едва народ успел ассимилировать её, полякам, всем кому не лень… Несчастная Беларусь! Добрый, покладистый, снисходительный, романтичный народ в руках такой погани (шляхты – С.Р.)… Отдает чужакам лучших своих сынов, лучших поэтов, нарекает чужаками детей своих, пророков своих, как будто очень богат. Отдает на добычу своих героев, а сам сидит в клетке над миской с бульбой да брюквой и хлопает глазами» («Дикая охота короля Стаха»).
Белая Русь согласилась на растительное существование, отвернувшись Богоизбранничества. Все эти мало и белорусские сепаратистские тенденции ведут только к оскудению и умалению в самих себе творческого потенциала. Соглашаясь на малое, устраняются великого плана Богобытия. Видимо, устраивает продажа самих себя за чечевичную похлебку, чтобы удобно тусоваться в европейском корыте. Истинная Русь вне этого существительного пространства. Если Малая и Белая Русь это поймут, то путь их ожидает тернистый, но совместно с Великой Русью будут следовать миссии Провидения.
Святая Русь в сотворчестве с Богом. Бог пришел в этот мир, чтобы человек стал богом. На меньшее Русь не согласна. Поэтому мирный покой ей не грозит. У великого этноса всегда великие проблемы. У народа, избранного Богом, другого пути быть не может. Признание великого пути, означает ликвидацию эгоистического начала. В этом отрицании подлинное величие. В этом настоящая этническая жизнь: от жертвы к жертве, от смерти к смерти, к победе Христовой, утверждению жизни. И этот путь русский народ проходил осознанно, идя к Богу, сохраняя свое личностное начало и свободное решение.
На Руси ясно стали понимать великое Таинство Единой любви Пресвятой Троицы. Недаром святые отцы будут в ней видеть прообраз Святой Руси: Малой, Великой и Белой.
И истинный путь в единении, добровольном следовании воли Провидения, в соборном постижении Его Промысла, при безусловном отрицании сатанинского греха – гордыни. Гордыня производила уничтожение личности и государства, уже не искали славы у Бога, но в своих решениях.
Так зачастую было принято у элиты в домонгольской Руси. Забывая Бога, пели славу в первую очередь князьям. Весь этот рокот, изливаемый Бояном, нес мирскую и человеческую славу. Но великое в мире, ничтожно перед Богом. Потому-то Автор «Слова…» свои словеса начинает вести «не по замышлению Бояню», а «по былинам сего времени», в котором начнут пробиваться всходы христианского понимания происходящего в действительности. Отход от фольклорных традиций, восхвалявших человека, был неизбежен. Если бы это не произошло, то остались бы на уровне решения чисто национальных задач. Русь же стала на вселенские пути. Боже упаси думать, что выступаю против русского фольклора. Наоборот, под воздействием Церкви он становится осмысленнее, происходит смещение вектора в сторону Учения Христа. Подражание Житиям Святых становится повсеместным. Воля Христа признается непререкаемой. Потрясающий образ Авдотьи-Рязаночки, ставший идеалом русских женщин, памятен нашему сознанию.
Да и вектор русской сказки становится все более и более православным. Достаточно указать на удивительные и поучительные истории об Иване-царевиче и Кощее Бессмертном, Змее Горыныче и Соловье-разбойнике, Илье Муромце и Владимире Красное Солнышко. В этих историях доблесть побеждает зло, любовь преодолевает ненависть, посрамляет гордыню. Именно любовь совершает окончательный суд в конце сказочных историй, символизируя собой Божественную Справедливость. Об этом в замечательной сказке «Поди туда - не знаю куда, принеси то - не знаю что». Андрей-стрелок преодолевает препятствия, побеждает злокозненного царя, становится обладателем царства вместе с любимой женой Марьей.
Видим, как в народном сознании толстым пластом закладывалась религиозная идея любви и добра, побеждающие зло, неизбежно приходящее на Суд Божий. И этот Суд как в этой жизни, так и в загробной. В этой же сказке отец нечестивого царя на том свете погоняется дубинками лукавых бесов. Не об этом ли говорит и Божественное Писание: «Веем бо явитися нам подобает пред судищем Христовым, говорит Павел, да примем кийждо, яже съ телом содела, или блага или зла (2 Кор.V, 10.).
И вот эта мудрость вкупе с народной формировали русское сознание. Идея неотвратимости наказания зла помогала несчастному и забитому в рабстве русичу верить в окончательное освобождение. Если бы этого не было, то не уверен, выжил бы русский этнос в тяжелых исторических условиях Средневековья. Но он верил в воздаяние в конце своего исторического пути. Без этой веры нации не живут. Русь жива Христом, который, несмотря ни на какие беды сохранил нашу личностную историю. Этого не видят другие исповедания и исчезают с исторической сцены. Где хазары, где печенеги, половцы? Разве что в преданьях старины. Да и многие народы, не признающие Суд Сына Божьего не канут ли в безвестную Лету? Видимо, мусульмане и иудеи, верящие в конце истории в приход Мессии, оставлены для вразумления народам, но без всякой исторической перспективы. Суд Сына не означает умаление власти Отца, как думают некоторые религиозные течения. Обладая различной ипостасью, Отец и Сын, личностно творят историю, в которой Отец дал всякую власть Сыну, вечно рожденному от Отца. В конце истории Сын вручит власть Отцу. Русь понимала единство Отца и Сына. В сказочной истории про Ивана-царевича, после многих испытаний, не ему ли вручается власть над царством при ещё здравствующем отце. В этом нет умаления отца, но подчеркивается общая духовно определяющая система ценностей, где любовь выступает главнейшей субстанцией. Русь, осознающая свою греховность, отбрасывающая горделивое величие, чтобы одеться в рубаху смирения. Сын смирился пред Отцом, чтобы получить власть над Вселенной. И Русь готова была смириться перед своим Богом, чтобы Он восставил её из пепла. Бог даровал за верность наследие, но за это наследие нужно было сражаться, дабы произрастали плоды. Таковым плодом на Руси всегда была Православная Церковь, которую не одолеют врата ада. Об этом думали, создавая Обители в честь Живоначальной Троицы. Создавался мир, в котором на кону стояла и физическая и духовная жизнь. И эта жизнь всегда являлась русскому человеку в Евхаристической Тайне. Христос никогда не покидал Русскую Землю. Он исходил её вдоль и поперек. И русский человек шел, чтобы, встретив Бога, идти с Ним далее. Никого не оттолкнули, ибо своим попутчиком имели Христа. Русь шла, сохраняя лицо каждого народа. Это было неизбежно. Встреча с Богом несет в себе личностное начало, поэтому не один этнос не теряется во Вселенной. Татары, чуваши, мордва, башкиры, марийцы добровольно шли с Русью вместе. Рождалось удивительное христианское содружество.
А ведь начало совместного пути сопровождалось тяжелыми родовыми муками. Русь лежала в руинах. Но воистину Господь способен воскресить мертвых. Чудо воскрешения наблюдалось в жизни Руси. Казалось, Русь должна погибнуть. Даже западные хронисты отмечали, что победить Русь не составит труда. Людские ресурсы были истощены до крайности. Один сильный удар, и вместо Руси вновь будет какая-нибудь Готия. Но Запад не пошел, опасаясь монгольских орд. Те, кто сжег Россию, защитили её от духовного уничтожения. Воскреснуть же можно только там, где наступила смерть. Где не умирали и не воскресали. Белая Русь тому подтверждение, покоренная князем Миндовгом в течение нескольких лет. Белая Русь была не холодной, не горячей, но теплой. Её удел – часть Литвы (но, надо признать, будучи все-таки частью Руси, Беларусь сумела сохранить свое лицо, благодаря преданности Православию). Это забывают сегодняшние отщепенцы, осколки Руси, стараясь найти свою особенность в Полесском диалекте, забывая, что только Православие дало возможность сохранить национальное бытие Белой и Малой Руси. Любая национальность только тогда имеет право на бытие, когда у неё есть свое особенное религиозное лицо, уникальный тип, образ жизни, выраженный в религиозных идеалах. Для Руси это Тайна Святой Троицы, это вера в Сына, вне которого нет спасения. Ибо «иже не веруетъ в Сына, не узрит живота, но гневъ Божий пребывает на нем» (Ин.III, 36). И в другом месте Христос скажет Никодиму: «Веруяй в Сына, не будет осужденъ, а не веруяй, уже осужден есть» (Ин.III, 18).
Таким образом, национальное возрождение только тогда имеет право на бытие, когда оно сопровождается религиозным пробуждением. Для Руси это пробуждение возможно только во Христе, Который пришел в этот мир, чтобы мы стали богами, стали свободными, воздавали славу ему на родном языке, завещанным нам нашими предками. В сохранении славянского языка наши предки видели общее единство, постоянное напоминание «откуда есть, пошла Русская Земля». В этом вижу национальное возрождение Малой, Великой и Белой Руси. Попытка поставить часть над целым приводит к печальным последствиям, отступлением от Божественной благодати, потери смысла Бытия.
Слава Богу, это не произошло с русскими людьми. Создавая в своих лесах новый мир, воссоздавали целостное сознание. Не как иудеи приходили к Христу, но как дети. Русь воскрешала в себе Образ и Подобие Христа буквально. Не ненависть, не богохульство породило монгольское нашествие, а осознание своего греховного пути. Произошел нравственный катарсис, после которого, действительно, наступало возрождение. Поэтому не стоит, подобно великому Ивану Бунину, горевать об ушедшей Киевской Руси: она свой путь отмерила, умерла, чтобы возродиться в новой ипостаси.
Произошел Праведный Суд Божий, ропот напрасен. Если бы не монгольский удар, то могло произойти худшее. Господь многажды предупреждал в знамениях Киевскую Русь. Начиная с Владимира Великого, Господь прощал и восстанавливал согрешающую страну. Однако удельное мышление настолько проникло в сознание русского человека, что необходимо было кардинальное изменение. Не один князь не был способен создать русскую Византию. Те же, кто пытались, как, например, Святой Андрей Боголюбский, убирались с дороги неразумными своевольниками. Нашествие было объективностью. Русь должна была пережить катарсис, понять суть единства Отца и Сына, Который исполняет волю, пославшего Его Отца. Понять, что Истина в свободном со-гласии и добро-волении. Наконец-то, на Руси слово любовь перестает быть праздным. Осознали её ипостасийность и единство. В любви стали проявлять со-творчество с Богом, с пространством и временем, становящимися вечностью. В вечности проявляли свою самобытную оригинальность. Но эта самобытность раскрывалась, когда следовали за своим Творцом беспрекословно.
Свобода выбора не отрицалась, но своеволие уже понималось как губительное свойство, по закону парадокса, уничтожавшая личность. Это и в русской сказке отразилось. Достаточно вспомнить про Ивана-царевича, допустившего оплошность по своеволию, но испросившего прощения у Серого Волка («Иван-царевич и Серый волк»).
Т.е. дальнейший путь возможен только после осмысления и очищения. Правда и любовь к нечистоте и лжи не приходит. К началу 14 века на Руси все более и более стали понимать свое предназначение. Она становилась смиренной в нищете духовной, помня, что нищета духовная дарует блаженство. Путь Руси – путь гениальной простоты.
В то время, когда на Западе начинается античное возрождение, на Руси происходило возрождение свободного взгляда на мир здешний, на мир горний, в который античное мировоззрение не имело доступа. Русский человек сумел оторвать взгляд от происходящего разорения страны, чтобы начинать возрождения себя в Боге. И это уже не в силах была остановить исламизированная Орда. Русь была предана Богу, свидетельство Которого непреложно:
«Если Я свидетельствую Сам о Себе, то свидетельство Мое не есть истинно. Есть другой, свидетельствующий о Мне; и Я знаю, что истинно то свидетельство, которым он свидетельствует о Мне. Вы посылали к Иоанну, и он засвидетельствовал об истине. Впрочем Я не от человека принимаю свидетельство, но говорю это для того, чтобы вы спаслись. Он был светильник, горящий и светящий; а вы хотели малое время порадоваться при свете его. Я же имею свидетельство больше Иоаннова: ибо дела, которые Отец дал Мне совершить, самые дела сии, Мною творимые, свидетельствуют о Мне, что Отец послал Меня. И пославший Меня Отец Сам засвидетельствовал о Мне. А вы ни гласа Его никогда не слышали, ни лица Его не видели; и не имеете слова Его пребывающего в вас, потому что вы не веруете Тому, Которого Он послал. Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют о Мне. Но вы не хотите придти ко Мне, чтобы иметь жизнь. Не принимаю славы от человеков, но знаю вас: вы не имеете в себе любви к Богу. Я пришел во имя Отца Моего, и не принимаете Меня; а если иной придет во имя свое, его примете. Как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу, а славы, которая от Единого Бога, не ищете? Не думайте, что Я буду обвинять вас пред Отцем: есть на вас обвинитель Моисей, на которого вы уповаете. Ибо если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне, потому что он писал о Мне.Если же его писаниям не верите, как поверите Моим словам?» (Ин. 5: 31-47).
Страна осталась Христовым наследием, Домом Живоначальной Троицы, преодолев не только иудейские, но и мусульманские соблазны. Эти соблазны были велики ещё в начале ордынского ига. Была и опасность исламского наступления на Русь. В Орде происходили неблагоприятные события. Брат Батыя, Берке-хан принял ислам и убивает сына Батыя Сартака, исповедующего христианство. Но, слава Богу, святому князю Александру удалось полемику христиан и мусульман перевести в мирное русло теологических споров. Исламское наступление приостановилось.
Вновь начинаются старые споры, касающиеся Божественности Христа. Иудеи и мусульмане, словно не видят и не слышат свидетельства великого пророка Иоанна Предтечи, которого, кстати, признают пророком все три конфессии: иудаизм, христианство и ислам.
Но весьма интересно свидетельство Мухаммеда, озвученное в кораническом тексте: «И отправили Мы по следам их Ису, сына Мариам с подтверждением истинности того, что ниспослано до него в Торе, и даровали Мы ему Евангелие, в котором – руководство и Свет, и с подтверждением истинности того, что ниспослано до него в Торе, и руководством и увещанием для богобоязненных» (Сура 5. Трапеза, 50.).
Обратим внимание, что Бог выступает во множественном числе, что является библейской традицией. Невольно аравийский проповедник подтвердил Троичность Божества. Примечательно также, что Евангелие признается Светом. Логично думать, что, не следующие за Светом, объективно становятся тьмой, по крайней мере, ее сынами.
Возможно, такие рассуждения задержали утверждение ислама лет на 50. Он становится государственной религией в 1312 году, когда хан Узбек устроил резню не пожелавших принять новую веру. В отличие от христианства новая религия приходила с помощью насилия. Хотя пророк арабского востока утверждал, что вероучение должно приниматься добровольно. Но, видимо, не хватало аргументов в споре, а раз так, то естественным аргументом становится секира и палица. Зачем слушать Слова Бога и Его пророков, когда удар меча быстрее решает проблемы жизни и смерти, когда силой можно утвердить «правоверие». И пораженные страхом народы принимали навязанную им религию. Кажется поразительным, как гордые монголы и татары приняли ислам. Он совершенно не соответствовал их ментальному взгляду на бытие, тому подтверждение коренная Монголия, где победил буддизм, более подходящий этому кочевому народу. Их потомки, калмыки, до сих пор обитают в степях бывшей Золотой Орды, и исповедуют религию древнего индийского царевича. Еще более поразительным видится принятие ислама кавказскими народами. Они поклонились тем, кто глумился над их совестью, требуя как нравственного, так и телесного подчинения. Играя на их гордости, повергнули в самый прах. Впрочем, элита этих народов в обмен получила возможность грабить и насиловать немусульманские народы. Кроме того, ислам на Кавказе сильно приобрел национальную окраску. Древние обычаи победили суть учения аравийского пророка, ставшего фразеологизмом кавказской народной психологии. Народные обычаи и предания ассимилировали ислам. Поэтому с недоумением можно говорить о чистоте ислама на Кавказе, о создании сегодня халифата, что на арабском востоке вполне, например, допустимо. Если бы следовали букве Корана, то вспомнили бы, что Сам Аллах называет Евангелие Светом. Помнили бы и то, что хан Узбек, расправившийся с непокорными в своем народе, был лояльно настроен к христианству, был даже женат на Византийской царевне Боялунь, его сестра будет женой князя Юрия Московского. В 14 веке мусульмане к народам, признающими Библию, относились прагматично. И это, в какой-то мере, предохраняло от больших потрясений.
Русь, например, могла относительно спокойно заняться творением своего мироздания. Начиналась метаистория новой Руси, которую по-человечески понять практически невозможно. Например, союз святого Александра Невского с Золотой Ордой по-человечески можно расценивать как предательство. Казалось бы, события 1252 года, когда Андрей Ярославович и Даниил Романович начали борьбу с Ордой, рассчитывая на помощь Запада, тому подтверждение. Князь Александр не поддержал мятежных князей. Почему? Наверно, предвидел трагическую развязку, поражение русских дружин. Неравные были силы. К тому же прекрасно понимал, что Рим не окажет действенной помощи Руси. Цель римской курии была ясной: ослабить Русь с помощью татар, или татар с помощью Руси. Не будем забывать, что именно сопротивление русских княжеств спасло Европу от дальнейшего нашествия монгол. Риму была выгодна затяжная война Руси и Орды. Ослабленных можно было брать голыми руками, огнем и мечем, обращая в католицизм. Судьбы Даниила и Андрея поучительны. Суздальский князь бежал в Швецию к тому самому Биргеру, которому св. Александр оставил на всю жизнь копейный отпечаток на лбу. Этот ли будет помогать Руси? Ответ, полагаю, ясен.
Князь же Даниил после первых успехов был вынужден признать власть Орды, срыл все крепости, и умер, оставив княжество не защищенным, завещав сыновьям борьбу с Ордой. И южная Русь на многие десятилетия была погружена в хаос войны, исчерпывая свои материальные и духовные ресурсы. Это поняли Киевские митрополиты, переселившиеся в 1299 году во Владимир, который становится религиозным и политическим центром Руси. Вокруг Владимира формируется новое этническое образование с опорой на древнерусские традиции. Здесь рождалось метаисторическое понятие – Святая Русь. Истоки Руси искали в старине, зачастую неоправданно идеализируя её древние предания. Но нужна была национальная опора. И переход митрополита, предстоятеля Русской Церкви, был крайне важен. При этом сохранялся его титул – Митрополит Киевский и всея Руси, подчеркивающий Единство Руси.
Удельная же Русь, как указывалось выше, превратилась в провинции Польского королевства и Великого Княжества Литовского. Эта Русь стала терять свою ментальность, становясь на Греко-католический путь, утрачивая даже, собственно, свое самоназвание. И никто из украинских историков до сих пор не объяснил причины того, что произошло. Только и слышим странное бормотание про утворення державы, да про занепад Киеву. Убожество мысли, замеченное академиком Владимиром Вернадским (с большей любовью, кстати, относившейся к Малой Руси и много реально сделавший для развития её науки и культуры). Причины, видимо, кроятся в слишком большей любви к малой родине, забывая о великой. Эта любовь вела к отдельному существованию от Владимирской Руси. Она виделась татарским улусом, поэтому с ней не хотели быть вместе. Малая Русь видела себя хранительницей традиций Древней Руси. Город Львов становится центром, как тогда думали, истинной Руси, князь Юрий Львович в 1303 году утвердит отдельную от Киева Галицкую митрополию. Но тот, кого он прочил на эту митрополию, Петр, став Киевским Владыкою, понял, что истинная Русь на Севере и благословит Москву на собирание русских земель. Заигрывание с латинским Западом в Галицкой Руси были слишком очевидны. Старались показать свое отличие от великороссов, в летописях искали первое упоминание слова Украина, словно не замечая, что оно несет в себе географический оттенок. Например, о смерти князя Владимира Глебовича Переяславского читаем, что «Украина за ним дуже жалувала», а в другом месте читаем, что на Холмщине в приграничье с Польшей жили «ляхове-украиняни». Совершенно очевидно, что никакого отношения к этносу это не имеет. Наоборот, в народе вплоть до середины 20 столетия сохраняется древнее название – русин, которое сегодня повсеместно уничтожается. В народном сознании продолжает жить историческая память, Древняя Русь живет в образах и сказаниях. К сожалению, в век информационных технологий, эта память старательно вычищается, её заменяют суррогатной продукцией, творя нежизнеспособную этническую химеру. Бедный мой народ, как это ни печально, не видит, в какую яму ведет его химерная элита.
На Великой Руси, слава Богу, этого не произошло. Русь не стала евразийской химерой. Это произошло потому, что Русь крепким руками держалось за Столп и утверждение Истины, за Вселенское Православие. Были отброшены человеческие помышления, чтобы все упование возложить на Живоначальную Троицу. Человеку не под силу было восставить сожженную Русь. Это возможно только Богу. И Бог посетил Свой народ. Присутствие Бога всегда есть чудо, и это чудо постоянно происходило и происходит в Таинстве Евхаристии. И это чудо было явлено в свободе, подаренной русскому сознанию. Русская пословица гласит: «Невольник – не богомольник». Это пословица точно показывает рабскую сущность повинующегося греху. Свободным же может быть тот, кто пребывает в сознании единства и неразделенности. Истинно русский человек никогда не разделял себя. Его Родиной были и Киев, и Львов, и Полоцк, и Минск, и Новгород, и Суздаль, и Ярославль. Его упрекают местечковые сепаратисты в великодержавности и не могут понять, что это древнее стремление к Единству заложено в народном сознании, выраженное, между прочим, в бессмертном «Слове о Полку Игореве». Это единство заложено в нашей культуре, в нашей исторической памяти, в Евхаристической Тайне, которую уже тысячу лет совершаем под Единым Куполом.
Русь шла в Храм. Там было спасение от ордынцев, которым было запрещено трогать Русскую Церковь, там было Слово Божие, гласящее, что вера в Сына, Который в Отце, а Отец в Нем, спасительна. Храм для русского человека становится, остовом, стержнем русского Бытия, своеобразной ладьёй, на которой только и можно плыть по морю всемирной истории. Опасность же выпасть из этой истории была, конечно же, велика. На разоренную землю кинулись горе-проповедники. Вновь зашевелилась иудейская диаспора. Не случайно, именно в конце 13 века происходит обостренная полемика с иудаизмом, о чем свидетельствуют русские летописи. Иудеи стали появляться там, где государственный организм потерпел крушение, буквально в мгновение ока. Старались прибрать торговлю на Руси в свои руки. Торговцы приходят, чтобы, как они говорят, восстановить материальные ресурсы народа. Но странным образом ресурсы не восстанавливаются, а народ становится ещё более нищим, обогащая незначительную иудействующую элиту. Вносится сумятица в сознание исстрадавшегося народа. Выгода становится для некоторых представителей этноса смыслом жизни, выжить любой ценой – вот идеал данной общественной прослойки. Это уже выпадение из духовной традиции.
Опасность такого выпадения наблюдалась в Великом Новгороде, пытавшегося найти свой особый путь. Купеческая республика искала выгоду в Ганзейском Союзе, в котором потомки хазар играли первенствующую роль. В Новгороде стали допускаться религиозные вольности, появляются ереси, отрицающие Бытие Святой Троицы. Даже Новгородская епископская кафедра пытается вести самостоятельную политику. Новгород чувствует силу, словно не понимая, что Бог помиловал город, чтобы показать бесперспективность новгородской вольницы в становлении Руси, как бы не плакал наш уважаемый путешественник ХVIII века Александр Радищев по этой вольнице. Русь нуждалась в единении, немыслимого без соблюдения Святоотеческого Предания. Первыми это поняли иерархи Русской Православной Церкви. Святой митрополит Кирилл на Соборе во Владимире в 1274 году скажет: «Какую пользу получили мы, пренебрегши Божественными правилами? Не рассеял ли нас Бог по лицу всей земли? Не взяты ли грады наши? Не пали ли сильные наши от острия меча? Не отведены ли в плен дети наши? Не запустели ли святые Божии Церкви? Не томят ли нас каждый день безбожные и нечестивые люди? И все это постигло нас за то, что мы не храним правил святых отцов наших».
Русь возрождалась, вчитываясь в творения Святых Отцов: «Бог столько благоволил к тебе, что сошел с святых небес, и принял на себя разумную твою природу и земную плоть, срастворив Божественную душу. И когда душа твоя будет в общении с Духом, и небесная душа войдет в душу твою, тогда совершенный ты человек в Боге, и наследник, и сын» (Св. Макарий Великий). И не просто Русь читала, но начинала исполнять. Монастырская жизнь становится нормой, более того, идеалом народной жизни. Постоянная покаянная молитва неугасимой лампадой стояла пред Образом Божием. Русский человек услышит Серапиона Владимирского: «Что же довело нас до этого? Наши беззакония и наши грехи, наше непослушание, наша нераскаянность. Умоляю вас, братие, пусть каждый из вас вникнет в свои мысли, рассмотрит сердечными очами дела свои, возненавидит их и откажется от них. Прибегните к покаянию! Гнев Божий прекратится и милость Господня излиется на нас». В покаянии наступает понимание, понимание же толкает любознательного и добродеющего к исследованию Святого Писания. В Х веке Русь приняло Красоту Православия, этого было достаточно; в XIII-XIV мы с жадностью припадали к источнику Вдохновения, каковым является Писание. Оно, пишет Апостол Павел, «богодухновенно и полезно есть ко учению, ко обличению, ко исправлению, к наказанию, еже в правде, да совершен будет Божий человек, на всякое дело благое уготован» (2. Тим. III. 16, 17).
Движение к Благу буквально перерождает страну. Не экономика, не производительные силы будут созидать Русское государство, а Христос и Его Святая Церковь, которую наполнил покаянный русский люд. Не Мамона, но Христос дал русскому народу нравственную силу вынести нечеловеческие страдания и унижения. Русь поняла, что нельзя служить двум господам. Новгородский путь был отвергнут. Вот корень Московской победы над весьма успешной республикой, которая, между прочим, не испытала татарского опустошительного набега, и, казалось, могла процветать. Никакая экономика не могла помочь этой республике. Она должна была прекратить свое существование. Нельзя купить Церковь Христову. Мамона может предоставить временную победу, но это победа окажется Пирровой.
Как известно, лукавый играет на человеческих слабостях и страстях, которые представляются мелкими радостями, пытаясь изнутри поколебать совесть, забыть Распятого за нас Бога, предавшись фарисейским мечтаниям. Увести от Единства в раздробленное состояние – это цель хитролукавого змия.
Русская Земля это стала понимать. Метаистория страны неизбежно, несмотря на длинный ряд исторических прегрешений, вела к устранению родового начала, чтобы утвердить монархический образ правления. Этому способствовала Церковь, оставшаяся на Руси Единой и Соборной. Естественно, что Единую и Соборную власть Церковь благословляла на Москве. Родовые отношения стали ненужным препятствием, которое нужно было устранить. Соборность в традиции, но не в племенных особенностях.
Все более появлялась необходимость в Помазаннике Божием. Эта необходимость вызревала в общественном сознании, то есть, монархия на Руси явилась органическим началом. Уже указывалось выше, что потребность в единодержавии была очевидна уже в XII веке. В это время в Европе как раз происходило становление абсолютизма. Но такой путь не устраивал русское самосознание. Находясь на распутье, должны были придти либо к византийскому идеалу, либо вернуться к старому родовому началу, лествичному праву, которое, фактически, не соблюдалось. Борьба Всеволода Ольговича Черниговского и Ярополка Киевского, сына Владимира Мономаха, Юрия Долгорукого и Изяслава, сына Мстислава Великого, Мстислава, сына Изяслава, и Андрея Боголюбского были вызваны нарушением лествичного права. Утверждалось право силы. Это уже было беззаконие. Поэтому назревала необходимость в действенном праве. Естественно, находясь в системе Восточно-Римской империи, идеал правления искали в ней. Она была признанным на Руси юридическим авторитетом. Кстати, одна из причин, почему до XIII века монархическая идея не могла победить на Руси, было существование Римской империи, частью которой Русь себя считала. Возлагать корону на русского князя означало бы узурпацию императорской власти, которая, как известно, от Бога. И только неурядицы и потрясения, случившиеся в Византии, отдаленность имперского центра, ставили утверждение монархического правления на Руси первоочередной задачей. Другого пути у Руси объективно не было, или бы не было бы Руси как великой этносоциальной системы.
Сегодня взгляд на монархическое правление зачастую находится под сильнейшим влиянием так называемой «просветительской» мысли. Монарх в их представлении выступает в качестве узурпатора и тирана. Для секулярного сознания монархия противоречит человеческой природе, его исконной тяге к свободе. Достаточно вспомнить суждения Мабли, Радищева, Новикова, видящих в самодержавии рабскую природу и слабость человеческой натуры. Монарх для них – это слуга народа. Интересно, но не замечают, что таким образом превращают монарха в абсолютно зависимого человека от воли и суждений различных политических течений. Собственно, слуга это тот же раб.
Таким образом, меняется количество, но не качество. Этого великие «затемнители» странным образом не замечали. На самом деле, монархия имеет более глубокий смысл и к рабству не имеет никакого отношения. И этот смысл в первую очередь заключен в единстве и соборности, ответственности монарха перед Богом. Нелегко он пробивал себе дорогу на Руси. Вспомним судьбу Юрия Долгорукого, отравленного киевлянами, его сына святого Андрея Боголюбского, убитого собственными слугами, бесконечные усобицы против Святослава Всеволодовича Киевского. Удельное сознание народа ещё не могло принять единство и соборность. Потребовалось время, чтобы византийский идеал постепенно проник в народное сознание. Во времена страшного ига пришло осознание, что только Бог способен спасти свой народ. Но это спасение возможно через преданность Его Помазаннику, который берет всю ответственность за страну перед Богом на себя. А раз так, то необходимо было свою народную волю передать Божьему служителю. Народ хотел повиноваться Богу, но не человеческой воли. Это условие монархической власти. Отступление от Божественного канона уже привело к игу, следование ему – уничтожит его. Эта мысль стала основной в народном сознании. Там же, где Бог – свобода.
Таким образом, не рабство, не служение партиям, но следование Богу вместе с народом, осознавшим свое истинное предназначение. Воля Божия – вот источник самодержавной власти. Самодержец это тот, кто сам держит ответ перед Богом в своих поступках. И так же, как Христос берет на себя грехи народа и его радости.
Итак, следование за царем, есть следование за Христом. Измена царю представляет собой измену Христу. Поэтому, когда давали присягу, то клялись на Евангелии и Кресте. И исполнявший клятву до конца в Царствии Божием обретается. Это станет непреложной истинной русского человека. Верность своему Помазаннику будет отличительной чертой русских людей. Этот факт, кстати, будет вызывать удивление и возмущение европейцев.
В то время, когда польские вельможи будут ставить условия своему королю, русские – готовы принять смерть из рук своего царя, понимая, что этой покорностью сподобится Царствия Божия. Русский путь – не человеческий путь славы, но путь лишений, страданий, которые претерпел Христос. Этот путь – в заповедях Блаженств. Им же следовать можно только тогда, когда сердце и сознание наполнено любовью. И эта любовь между Помазанником и народом взаимная. Эта взаимная жертвенность, сущностно воспитанная свободой, но не рабством, стала управлять Русской Землей. Русь становилась Святой, водимой Богом. Тот же, кто не исполнял воли Христовой, становился частью, но не Святой Руси, а антихриста, который творит все во имя свое, себя, почитая, по слову Апостола Павла, богом. Этого помогла избегнуть России Святая Апостольская и Соборная Церковь. Лев Тихомиров писал: «Христианское воззрение на власть на Руси развивалось Церковью чище и последовательнее, чем где бы то ни было, именно потому, что православие явилось к нам не в процессе раскрытия, а уже вполне выясненным. Его влияние на умы народа налагалось стройно, без всяких колебаний, без тени противоречия, и всесторонне, так что одна и та же идея освещала русскому христианину все его отношения: личные, семейные, общественные и политические.
Светлый идеал, который носился над страной в виде самодержца, вовсе не был только выводом политической доктрины Византии. Он вытекал из источников более глубоких: из христианского понимания общих целей жизни. Он соответствовал не одним целям концентрации сил страны для внешней борьбы, или для поддержания внутреннего порядка, но вообще целям жизни, как их понимал русский человек, проникнутый христианским мировоззрением.
С самого первого появления у нас христианства, как князь, так и народ, услышали определение миссии княжеской власти. «Ты, - говорили церковные учители Владимиру Святому, - поставлен от Бога на казнь злым, а добрым на милованье». Князь поставлен Богом. Это не сила толпы, не богатство и влияние «лучших» людей: это власть, указанная свыше. Даниил Заточник характеристично различает светлое и благодетельное начало княжеской власти и своекорыстное начало власти слуг его:
«Лучше пусть моя нога войдет в лыке в твой двор, - говорит он, - нежели в червленом сапоге во двор боярский; лучше мне тебе в дерюге служить, нежели в багрянице в боярском дворе; лучше мне воду пить в дому твоем, нежели вино в боярском». Что такое князь? «Как дуб крепится корнем, говорит Даниил, - так град наш твоей державой. Кормчий – глава кораблю, а ты, князь, - людям своим… Муж – глава жены, а князь – мужам, а князю – Бог». Он поэтично сравнивает милость князя с весной, украшающей землю цветами, с солнцем, обогревающим землю. Но и гроза княжая страшна: «Княже, господине мой, орел – царь над птицами, осетер – над рыбами, лев – над зверями, а ты, княже, над переяславцами. Лев рычит, кто не устрашится? Ты, князь, слово скажешь - кто не убоится?» «Тело крепится жилами, а мы, княже, твоею державою». Князь объединяет не только своих поданных, но иные страны, прибегающие к нему.
«Князю земли вашей, поучает Златая Цепь XIV века, покоряйтесь, не речите ему зла в сердце вашем, прямите ему головой своей и мечем своим, и всей мыслью своей, и не возмогут чужие противиться князю вашему; если хорошо служите князю, обогатеет земля ваша и соберете добрый плод». И в то время, когда дружина ещё полна была духом безгосударственной вольности «отъезда», Златая Цепь уже поучает: «Если кто от своего князя отпадет к иному, не будучи им обижен, подобен есть Иуде».
Это настроение мы можем проследить через всю историю России. И Россия постепенно избавлялась от иуд, становясь воистину Христовой Державой.
Конечно же, становление происходило повсеместно и находило свое выражение в церковном творчестве, тесно связанным с Палеологовским Ренессансом. Русь начинала глубоко проникать в смысл Троичности Божества, а значит, смысл, собственно, Бытия. «И именно преп. Андрею Рублеву довелось воплотить в православном искусстве, - быть может, даже впервые с такой полнотой за всю долгую историю существования троической иконографии, - символический образ личностно-ипостасный и одновременно неразрывно единой Пресвятой Троицы (или употребляя святоотеческую терминологию, «Троицу в Единице, и Единицу в Троице»). Только Рублеву удалось максимально использовать те возможности православного образотворчества, что как бы подспудно таились в ряде памятников, создававшихся в рамках второго иконографического вида. С необычайно духовным тактом сохранив и прояснив символическую подоснову троической иконографии этого извода и одновременно смиренно осознав конечную невозможность полностью адекватного образа Пресущественной и Непознаваемой Троицы, преп. Андрей смог – хотя бы частично – приобщить к Тайне внутритроичных ипостасных отношений. При этом ему удалось обойтись без каких-либо внешних иконографических атрибутов, нередко только внешне – формально (порой, даже почти заученно, механически) указывающих на то или иное Лицо-Ипостась» (Ю. Малков).
К осмыслению таких глубин богословия можно было подойти, имея пример Троической Любви. И в этом потрясающая заслуга преп. Сергия Радонежского и византийских исихастов, принесших свои идеи на Русь. И Русь пошла своим уникальным путем, взвалив на себя ношу истинного Возрождения. Она возрождала Богообщенье, возрождала в своем сознании Того, Кого исследовала, дабы иметь жизнь вечную.
Ни гуманизм, ни исламизм, и никакой другой изм Русь не приняла, воспринимая их, как дороги, ведущие в ад. Русь пошла по пути Троического Единства. «Это единение, сотрудничество, синергия человека с Богом, предполагает сохранение человека во всем его духовно-душевно-телесном составе: человек в полноте своей природы неразделим и весь участвует в освящении и преображении. Для исихастов была ясна целостность человеческой природы: никакая ее часть не выделялась в автономное средство богопознания и никакая ее часть не исключается из Богообщения. Не только дух, но и душа и тело участвуют в нем. «Духовная радость, приходящая от духа в тело, совсем не искажается от сообщения телу, но изменяет это тело и делает его духовным, потому что тогда оно отсекает скверные похоти и плоти, не тянет уже душу вниз, а возвышается вместе с нею так, что весь человек становится духом, как написано: рожденный от Духа дух есть» («Защита святых исихастов», триада 3-я, 2, с. 334) В духовном опыте православия преодолено древнее и постоянное противопоставление духа и материи: и тот, и другая объединены в общей причастности к тому, что превосходит и то, и другое. Это «не сведение чувственного к умственному, не материализация духовного, а общение всего человека в целом с Нетварным», («Защита святых исихастов») общение личное, которое, следовательно, более показуемо, чем описуемо» (Л.А Успенский «Исихазм и гуманизм – палеологовский расцвет»).
И только в рождении нового человека могла родиться новая страна. И это рождение могло состояться через покаяние и нелицемерную любовь. Это не значит, что предыдущая история должна была быть отвергнута. Невозможно забыть Святых Бориса и Глеба, Печерских подвижников, тех святых князей, которые стали провозвестниками нового Бытия. Через страдания и муки проходила Русь в становлении своего Бытия. Отрекаясь родового начала, не от братства отрекались, но наполняли свои отношения новым преображенным соборным смыслом. Святой Владимир по-прежнему был в основании русского пути, но Русь изживала из себя удельные начала, чтобы приобрести Христово Братство. Родовые традиции и споры уходили в прошлое. Поэтому рождалась Русь, рождалась из пепла. Господь одарял эту, казалось бы, исчезнувшую страну Своим чудесным Хлебом, Хлебом Жизни и Возрождения.
