БЕЗ НАДЕЖДЫ
Надежды не стало в сегодняшний час предрассветный.
А может, — ещё на закате вчерашнего дня.
Хотя и твердят, что она умирает последней,
Надежда моя пережить не сумела меня.
И как же теперь без неё?
На душе моей пусто...
А вера живёт... И любовь, как ни странно, жива...
Осталось дышать — и вдыхать безнадёжные чувства
В слова о любви и о вере, что только слова.
Вдыхать осторожно — в неполной как будто бы мере, —
Вопрос к человеку и Богу в себе затаив:
Как долго возможно любить — а тем более верить, —
Когда без надежды и сам ты не полностью жив?..
А ВДРУГ?..
Замкнусь привычным образом в себе.
И посмотрю в окно — там город, осень...
А вдруг сейчас — и о моей судьбе
В соседнем храме кто-то Бога просит?..
А вдруг: пока я тут стою смотрю,
Под стылый дождь не выходя из дома
И всей душой предавшись октябрю
С его тоскою, мне давно знакомой, —
Тот самый кто-то, вовсе не знаком
Со мною будучи, из дома вышел?
И вот над городом с моим окном —
Всей осени и всех печалей выше —
Возносятся слова его сейчас
О милости и ближним и неближним...
Он шепчет: «Господи, прости всех нас».
А мне перестаёт казаться лишним
И этот серый день, и непокой
В моей душе, что с октябрём сроднилась.
Такая вот душа.
И день такой.
Но право есть надеяться на милость.
ЛЮБОВЬ К РОССИИ
Люблю как маму и за что — не знаю...
Не за её особый, крестный, путь.
И не за то, что в ней пути — без края,
А многим судьбам с края не свернуть.
Как не свернуть и мне, своим особым
Путём по русской проходя земле.
По русским лужам, грязи да сугробам
Иду и в октябре, и в феврале.
Такой уж климат, что при нём раздолье —
Лишь октябрю да снова февралю.
Я здесь живу и здесь умру — с любовью:
Я русский ветер, дождь и снег люблю.
ЭТО ЧУВСТВО
Значит, надо вот здесь и хранить — внутри —
Это чувство, ненужное там, снаружи.
Где оно от себя ли дотла сгорит,
От чужой ли замёрзнет стужи...
Это чувство, ненужное никому,
Не могло зародиться во мне напрасно.
И его я обратно в себя приму:
Из себя выпускать опасно.
Если выпустишь — тут же тебе твердят,
Что слетаешь с катушек, что едет крыша...
У меня потому и затравлен взгляд:
Не впервые такое слышу.
Значит, буду учиться хранить в себе,
Освящая молчанием понемногу.
Не сойду ли с ума?
Ну так чтó ж теперь!
Это чувство нужнее Богу.
***
«Не заглядывай глубже, —
что-то внушает мне. —
Отстраниться бы лучше,
чтоб не сойти с ума...»
Но не рвётся наружу —
прячется в глубине,
Искушая нарушить
строгую тайну, тьма.
Что поистине нужно —
солнцу подобный свет,
При котором послушно
вся обнажится суть;
И суметь обнаружить:
больше ни тайны нет
И ни страха поглубже
внутрь себя заглянуть.
Так ответь мне, о Боже,
Свет благодатный Твой
Не сойдёт отчего же
сверху ко мне на дно?
Мне хотелось бы тоже
тьму озарить Тобой —
Как любому, кто может
быть с Тобой заодно...
«Не заглядывай глубже, —
это ли Твой ответ? —
Не трави себе душу:
тайна — она сама.
И её не нарушит,
тьмы не рассеет Свет.
Он и не был бы нужен,
если б не эта тьма...»
***
Ни к сердцу не смею прислушаться, ни к уму.
Увы, не откроется истина ничему:
Ни чувствам моим неосмысленным, ни во мраке
Блуждающему разумению моему.
А множество истин подобно единой лжи.
Как часто в основе и правда, и ложь лежит —
Того, что зовётся добром, а в кровавой драке
Во имя своё побуждает скрестить ножи.
И кажется, неотделимо добро от зла.
И я не берусь обозначить главу угла
В скрещении сил, что подобны лучам во мраке
И равновелики в своей бесконечной драке,
От пыла которой не столь беспросветна мгла.
МАЛЕНЬКИЙ МИР
Приоткрою окно: что-то в доме моём
Даже воздух как будто на нервах.
Надо выпустить горечь ушедшего дня,
Что отравой разъела мне сны.
Вновь подумаю, глядя во тьму за окном,
Об уже невозможном, наверно:
Невозможно и в мире покой сохранять,
Лишь на время вернувшись с войны.
А ночная прохлада заполнит собой
Уголки остывающей кухни,
И углы заострятся озябнувших плеч,
И в душе обострится опять
То же чувство: мой мир остаётся со мной —
Да и после, возможно, не рухнет;
Остаётся не чтоб защитить, уберечь —
Чтобы просто с войны возвращать.
Этот маленький мир исполняет своё
Невеликое предназначенье:
Он и дней моих горечь разделит со мной,
И подарит часы тишины.
Приоткрою окно, если мир не даёт
Долгожданного успокоенья.
Да пребудет он здесь, даже если домой
Не вернусь я однажды с войны.
НАДЕЖДЕ
Похоже, жду — я снова жду —
Того, что может не случиться...
Надежда! На мою беду —
Не ты ли это? Словно птица,
Что воскресала, смерть поправ,
Из пепла — вся в сиянье света...
Надежда! Безо всяких прав
На воскресенье — ты ли это?
Хочу поверить, но боюсь:
Смертельного боюсь обмана.
Я знаю, не обманет грусть:
Она верна мне постоянно.
Она не станет умирать,
Пока живу и всё возможно.
А ты? Не выдержишь опять?
Надежда, как ты ненадёжна!
НА ИЗЛЁТЕ
Нечего плакать: такая жизнь.
Личный мой выбор в конечном счёте.
Быть неизменно как на излёте
И повторять себе: «Не держись».
Я не держаться хочу — дерзать
Вынести страхи без подстраховки,
Вынести норов свой без сноровки —
Падая вниз, не закрыть глаза.
Падая, видеть, куда несёт.
Только не плакать и не держаться.
Не оставляю себе ни шанса:
Ориентируюсь на излёт.
НА ВОЙНЕ
Оставлю страхи, нерешимость и неверье
В свои же спрятанные силы и в удачу —
И прочь из дома!
На полдня за этой дверью
Оставлю мир, где над собой смеюсь и плачу.
Из мира — снова на войну.
Всё как обычно
И как, наверное, у всех: война повсюду.
Не воевать-то вроде даже неприлично.
А мне всё хочется сказать, что я не буду...
А мне всё хочется в родной своей квартире
С куда-то спрятанными силами укрыться
От той войны.
Но и в таком укромном мире
Я для себя же — то ли жертва, то ль убийца,
Пока с собой безостановочно воюю:
Со всеми страхами своими и с неверьем.
Пытаюсь душу сотворить себе — иную.
И Бог воюет за моею мирной дверью.
***
Сегодня с ними нет меня.
И никого — со мною рядом.
И ничего не поменять.
И ни о чём жалеть не надо.
А надо помнить лишь о том,
Что если нет меня со всеми,
То Бог со мною. Мы вдвоём.
И у меня осталось время —
Принять как должное суметь,
Что нет меня и быть не может
Почти ни для кого; как смерть —
Почти вся жизнь моя.
Но всё же...
Не быть со всеми — это мой
Свободный выбор. Мой — во многом.
Во многом — свыше: Бог со мной.
И потому я есть. Я с Богом.
ТРЕТИЙ ЗАВЕТ
Я учусь проникаться молчаньем Твоим.
Как Заветному Слову я внемлю ему.
Это третий Завет.
Он едва уловим.
Но когда-нибудь, Господи, всё я пойму.
Ибо этот Новейший Завет — для меня.
У Тебя он для каждого — правда ли? — свой.
Он не книга, и книжнику трудно понять.
Но ещё я и мытарь. И даже изгой...
И об этом Ты знаешь, мой Боже, давно.
И об этом же помню я даже во сне:
Человеки меня не простят всё равно.
И новейшая заповедь зреет во мне.
Я в Заветном молчании слышу Твоём:
«Не надейся, но веруй, терпя и любя.
И когда остаёшься со Мною вдвоём,
В покаянье молчи: Я же слышу тебя».
С МАМОЙ
Давай опять отложим разговоры.
И просто помолчим. Как следует, всерьёз.
Возможно, я тебе отвечу скоро
На каждый твой вопрос. Хоть на один вопрос...
Возможно, я ответить не успею.
Тебе придётся жить, в себе их сохранив.
Останется неясно, чтó вернее:
Невыживший ответ? Вопрос, что будет жив?
Останется неясно, чтó убило
Меня — не дав сказать — своею прямотой.
В молчании такая скрыта сила,
Что с правдой наравне. И только с ней одной.
И только сохранить бы эту правду.
Хотя бы не сказав. На глубине души.
Давай с тобой признаем: слов не надо.
Словами не помочь. До сути не дожить.
С ПАПОЙ
Я хочу говорить по-мужски — ничего не выходит.
И моей не избыть безутешной бесполой тоски.
Наказание мне! И во мне, и на мне, на уроде, —
Наказание!
В том, что не мне — говорить по-мужски...
И меня не воспримет серьёзно, кто издавна слышит,
Как уверенной силы моим не хватает словам;
Как предательски голос мой хочет подняться повыше.
И предательски слёзы уже поднялись ко глазам...
Я опять не владею собой!
Я опять, как предатель,
Малодушествую — и опять изменяю себе!
Но останусь собою же при неизбежной расплате:
Я расплáчусь и выдам покорность — как будто судьбе —
Непокорным позорным слезам.
Как последняя баба...
От стыда и от сырости снова не вижу ни зги.
А надеюсь ещё, что сумеет услышать мой папа,
Как стараюсь особенно с ним говорить по-мужски.
ЦЕНОЙ УТРАТ
Есть время понять, что времени больше нет.
Есть силы признать, что силы мои все вышли.
Есть дом, где я вечерами включаю свет —
Чтоб ощупью пробираться во мраке мысли.
И мрачная мысль уводит меня туда,
Где разум теряет время, теряет силы —
Рискуя и сам утратиться без следа —
В попытках осмыслить всё, чего нет.
Что было...
В попытках осмыслить, как и зачем ушло
Всё то, чем он жил, болел, упивался, бредил, —
Мой разум и не поймёт, отчего светло —
Душе.
Не поймёт, что опыт утраты — светел.
Ни сил, ни надежд, ни времени — вот простор
Душе, потерявшей больше.
Настолько много,
Что разум не разумеет и до сих пор,
Какой ценой обретается вера в Бога.
ТЫ РЯДОМ
Я пытаюсь понять, отчего получается именно так,
Как не хочется мне.
Как больнее всего.
Но как, видимо, надо...
Под закрытыми веками — лишь вопрошающая темнота.
Не закрылась бы только в смятеньи душа от Господнего взгляда.
Ты Один понимаешь, зачем, отчего: Ты давно всё решил,
Зная лучше о боли.
И это решенье Твоё непреложно.
Я прошу Тебя, Господи, мне бы побольше терпенья и сил.
Чтобы выдержать —
выполнить —
волю Твою показалось возможно.
И как только покажется это возможно — я вдруг да пойму,
Отчего получается именно так, а иначе не надо.
Открываю глаза...
Доверяю всеведению Твоему.
Понимаю одно: всё осилю и вытерплю, ибо Ты рядом.
С ТОБОЙ
Помоги мне быть с Тобою в этот пост.
Помоги нести с Тобою этот Крест.
Не забыть, что Ты его уже донёс:
Принял, вытерпел... Что Ты уже воскрес!
И осталось — неизменно быть с Тобой.
Обращаясь в неизменный свой вопрос
Всею собственной распятою душой, —
Не забыть, что Ты его уже донёс.
Ты и Сам во мне распят из-за него,
Пригвоздившего меня к моей судьбе.
У которой не прошу я ничего,
Лишь бы только научиться — быть в Тебе.
Вопрошая — как прощения прося —
О своей же сути, вглубь и в полный рост, —
Научиться, чтобы стало мне нельзя
Жить иначе, как с Тобой в Великий пост.
Научиться принимать судьбу как Крест,
Но его и ощущать как благодать.
Помню, Боже: Ты терпел — и Ты воскрес.
Помоги с Тобою вместе воскресать.
ТОНКАЯ ГРАНЬ
Делаю вид, что живу настоящим только.
Делаю вид, что от прошлого не завишу.
Воспоминания?
В них никакого толка.
Правда, от них-то мне напрочь и сносит крышу...
Здесь, в настоящем.
По-настоящему сносит.
Чтó оно есть, моё настоящее время?
Всё не могу разобраться в этом вопросе.
Мысли мои возвращаются к вечной теме.
И возвращаются в прошлое.
В то, что было...
Но и поныне как воздух в моей природе.
Чтó оно есть, былое моё?
Эта сила
Над настоящим довлеет и не уходит.
«Было» и «есть»...
Насколько же всё-таки тонко
Зыблется неуловимая грань меж ними.
Да, я текущим моментом живу и только.
Но для него не могу подобрать я имя.
ИСТИНА
Боль сидит во мне. Я сижу в квартире.
Мысли — в голове. В мыслях — голова.
Истина одна, да не в этом мире.
Только всё равно: главное — жива.
С ней терпимей боль. С нею мысли строже,
Даром что не им — разобраться в ней.
Чувствую, что есть. Верю, что поможет.
Верю — всей душой ждущею своей.
Я не знаю как. Я сижу в квартире.
И никто другой мне бы не помог.
Но она — жива. Пусть не в этом мире.
Знаю лишь одно: Истина Есть Бог.
БЛАГОСЛОВИ
Ты теперь — Единственный Учитель,
Что стерёг ученика так долго.
Ты мои сомнения очистил
От вопросов суетного толка.
Ты мои дерзания направил
Узкою, нехоженой тропою:
Не к успеху шумному и славе —
К медленному росту над собою.
И ко знаниям — совсем не книжным,
Но насущным для меня до боли.
Знаниям, что смыслом непостижным
Дух смиряют мой с Твоею волей.
Я учусь, терпя болезни роста,
Духом — и дерзая, и нищая.
Быть учеником Твоим непросто,
А наука предстоит большая.
И усвоить надо много очень.
Господи! Благослови и муки,
И старания, и дни, и ночи —
Жизнь того, кто для Твоей науки
Подготавливал меня сурово,
Увлекая от житейских правил
В поиск правды творческого слова.
И с Творцом наедине оставил.
***
Татьяна Ярышкина родилась в городе Котласе Архангельской области. Печаталась в литературных альманахах «Белый бор», «Перекличка» и «Невский альманах», журналах «Знай наших», «Арт», «Мир Севера», «Ротонда», «Начало
века», а также в ряде газет. Кроме того, подборки стихов были опубликованы
на сайте «Российский писатель», а также на сайтах журнала «Невечерний свет»
и газеты «День литературы». Является автором стихотворных сборников
«Дуэль» (2017) и «Верблюжьи мотивы» (2019). Стихи вошли в шорт-лист VI Международного литературного тютчевского конкурса «Мыслящий тростник» (2018).
