Владимир Ильич Большаков (р. 1951 г.) – доктор философских наук, по первому образованию физик-ядерщик. В 1975–92 гг. вёл научно-исследовательскую работу в системе АН СССР: прошел путь от аспиранта Института химической физики АН СССР до руководителя подразделения при Президиуме АН СССР; с конца 1980-х по 1992 – общественно-политическая деятельность в сфере международных отношений в научных сообществах. В 1992– 2006 гг. – вице-президент Международного фонда славянской письменности и культуры.
1996–2004 гг. – член Исполкома Конгресса русских общин (КРО). 1994 – член Президиума Российского земского движения, с 2009 – член Совета Общественного просветительского движения России, с 1999 – председатель Исполкома Фонда «Русская община». С 2000 г. заведующий кафедрой «Основы гражданственности» Российской академии живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова. С 2013 года проректор по научной работе.
Более двадцати лет разрабатывает авторскую историческую концепцию, в которой история России рассматривается им в контексте преодоления системных кризисов государственности или смутных времён – как результата противостояния России агрессии международных военных и геополитических союзов.
Действительный член Российской академии социальных наук. Член Международного художественного фонда. Член Союза писателей России. В 2001 году награждён Орденом Преподобного Сергия Радонежского III степени.
***
– Владимир Ильич, в своих работах на историческую тему Вы говорите о системных кризисах нашего государства. И каждый из кризисов связываете с такой тенденцией, как падение веры. Первым системным кризисом Руси Вы обозначаете время татаро-монгольского ига.
– Кризис – это всегда противостояние цивилизаций, глобальных систем. И если дело дошло до оккупации, значит, кризис приобрёл форму, грозящую уничтожением самому государству.
– И в Средневековье, и в Древней Руси могло быть ослабление веры?
– А княжеские междоусобицы – это разве не потеря веры? Великий князь Святополк приказал ослепить Василько, своего брата, потому что ему показалось, что этот князь захочет претендовать на часть его удела. Разве пойдёт на такое человек, у которого осталась хоть капля веры? Владимир Мономах организовал князей, чтобы разобраться, но его уговорили… не усугублять.
– А ведь какие храмы эти люди строили!..
– Строили, чтобы показать внешне, что вера есть.
А битва на Калке? Какой позор претерпело русское войско! На русских костях враги пировали. И тоже не сделали выводы.
– Находятся мудрецы, которые отрицают татаро-монгольское иго на Руси.
– Это даже не досужие, а коварные и опасные для русской цивилизации рассуждения. Давайте вспомним, какой урон был нанесён русской культуре: не было сохранено ни одной рукописи дотатарского времени, был утрачен целый ряд направлений в искусстве. Рязань и многие другие города были разрушены так, что их невозможно было восстановить на прежнем месте, потому что земля была полита кровью мучеников.
Русь встала тогда преградой для защиты Европы. Европа была бы уничтожена полностью, если бы татары дошли до них.
150 лет – полная оккупация. Шесть поколений жили в страхе. Народ настолько был запуган татарским нашествием, что пришёл в скотское состояние. Это ярко показано в фильме Андрея Тарковского «Андрей Рублёв».
– Когда Русь стала восстанавливаться?
– Изменилось всё после преподобного Сергия Радонежского. Господь послал этот светоч, этот очаг веры в русский народ. Сергий никого не убеждал, не завоёвывал, он просто молился. И люди рано или поздно осознали, что вера и молитва – это главное оружие. После преподобного Сергия его учениками было создано более пятидесяти монастырей. А без горячей веры нельзя создать монастырь.
Преподобный Иринарх напрямую перенял духовную эстафету от Сергия Радонежского в новое Смутное время. И поляк Сапега, когда пришёл к преподобному Иринарху, был просто ошеломлён силой его веры, могуществом духа.
Между оккупацией и восстановлением независимости всегда есть этап народного ополчения. Можно разгромить армию, завоевать страну, но народ победить нельзя. Народ шёл на Куликово поле, умирать за веру, поэтому и победил. Обратите внимание: народное ополчение собралось в то Смутное время в 1380 г., а окончательный выход из кризиса произошёл только в 1480 г., т.е., через сто лет.
– Можете рассказать подробнее о Вашем тезисе, что «зодчество» царя Иоанна Грозного помогло Руси пережить Смутное время?
– Для каждой смуты, для каждого потрясения есть хорошая формула, к примеру, революцию 1917 года совершают три силы – немецкие штыки, еврейские мозги и русские дураки. Я бы эту третью силу поставил на первое место.
Похожая ситуация была при Иоанне Грозном. Поэтому и необходимо было создать пирамиду власти. До него это пытался сделать Великий князь Андрей Боголюбский. Он вынужден был бросить Киев и уехать во владимирскую глушь. Это отчаяннейший шаг. Но он понял, что Киев погряз в разврате и неверии. Андрей Боголюбский смог создать новую столицу. Если бы он смог довести до конца создание новой системы власти, всё бы пошло по-другому.
Похожая ситуация была и у Иоанна Грозного. Его воспитывали в разврате, как и Александра I (всё в истории повторяется). Как и Андрей Боголюбский, царь Иоанн Грозный вынужден был покинуть трон, и народ, который всё же не до конца тогда разуверился, вернул царя на трон.
Заслуги царя Иоанна Грозного по созиданию Русского царства настолько велики, что сравнить их нельзя ни с кем. Он фактически создал империю: присоединил Астраханское ханство, Казанское, Сибирь, выстроил систему власти, освободил Русь от крымских татар. А битва при Молодях, о которой так старательно стараются забыть, по масштабам равна Куликовской битве.
А что было в это самое время в Европе? Борьба всех против всех. Данте, написавший «Божественную комедию», был изгнанником. Половина флорентинцев были изгнанниками. Разве так выстраивают систему власти?
Иоанн Грозный указал боярам их место и создал национальный институт народного представительства: Земский Собор, где каждое сословие имело свой голос, каждый уголок русской земли был услышан. Европа и отличается от нас тем, что там индивидуализм – внутренняя вражда, а у нас Соборность – единение.
А то, что царь Иоанн Грозный уничтожил ересь жидовствующих – это его духовный подвиг.
– Когда по-Вашему произошёл второй кризис государства?
– Второй системный кризис нашего государства прошёл за период жизни одного поколения.
Начало второй смуты – это конец XVI – Угличское убийство. Как правило, каждая смута начинается с убийства. В первую смуту убивают князей Бориса и Глеба, Андрея Боголюбского.
Борис Годунов – человек, полностью утративший веру. Власть для него была призраком, который им управлял. О какой вере можно говорить, когда человек одержим властью? Один из моих студентов неожиданно высказал мысль, до которой не додумался ни один историк. Он сказал: «Значит, между Борисом Годуновым и Василием Шуйским был сговор на Крови». Они же оба договорились до того, чтобы запутать дело об Угличском убийстве, потому что оба они повинны в царской крови. И эта кровь разлилась по Руси.
Поразительно, как народ мог поверить, что опять вернулся Лжедмитрий, ведь его тело лежало в центре Москвы несколько дней. Воистину: помутнение массового сознания.
И выход из этой смуты, как и в первую смуту, связан со святым – в этот раз с патриархом Гермогеном, который принял голодную смерть, но не благословил оккупантов.
И как знаменательно, что именно Сергий Радонежский явился Кузьме Минину (простому торговцу) и призвал его будить русский народ и собирать ополчение.
– Сегодня многие историки и писатели обращаются ко времени церковного раскола на Руси, потому что эта проблема не изжита. В своих трудах Вы говорите о церковном расколе XVII в. как о крупнейшей социально-политической катастрофе…
– Предваряя эту мысль, скажу о расколе христианской церкви. Раскол случился в 1054 г. Запад пошел по пути развития западноевропейского индивидуализма: кто сильнее, тот и прав. Так, вся история запада – это борьба между папоцезаризмом и цезаропапизмом.
Благодаря императору Константину Великому была реализована идеальная модель государственности на все времена, которое во времена Юстиниана получила своё развитие. Формула государства византийского типа: императору подчиняются все подданные империи, только потому, что он берёт на себя обязательства служить общему для всех Нравственному закону, содержащемуся в христианстве. Патриарх должен следить за чистотой исполнения этого закона. Это и есть симфония властей – потому что все подчинены Богу, глава восточной Церкви есть Сам Бог. А во главе западно-христианской церкви – папа Римский.
Когда пала Византия, эстафету центра Восточного христианства приняла на себя Русь. Нужно было реализовать на Руси институт власти и это сделал Иоанн Грозный.
Византии не удалось полностью избавиться от Римского наследия. Там был взлёт развития государственности при императоре Юстиниане, а потом началось иконоборчество.
Церковный раскол XVII века на Руси – это самая успешная за всю историю операция, которая была проведена против русской цивилизаций. Во Франции контрреформация унесла несколько десятков тысяч жизней и всё успокоилось. Италия, Франция стали католическими, наполовину католическими стали Германия, Чехия. У них нет проблем на духовном уровне. Потому что уже к тому времени западная церковь духовно умерла. То есть, католическая церковь стала институтом, который подчиняется не Богу, а «золотому тельцу». Почему и Лютера, который выступал против продажи индульгенций, так поддержали в широких народных массах.
Но даже после всех протестных движений внутри церкви и принесённых жертв западная церковь по-прежнему подчинялась «золотому тельцу». А протестантизм пошёл дальше. Для того, чтобы разрушить традиционное общество нужно было создать новую религию. Протестантизм отличается от всех других религий тем, что все они стремятся утешить страждущих, обещая блага в ином мире, а протестантизм заставляет жить по волчьим законам: ты должен добиваться жизненного успеха любой ценой и тогда ты будешь угоден на небесах.
Если благодаря таким мыслителям, как Конфуций, Будда, Заратустра, древний мир приходил в человеческое состояние, то благодаря протестантизму западный мир опять вернулся в дикое состояние, но прикрытое внешними атрибутами цивилизованности.
Есть такая профессия – Родину защищать. А есть профессия – развязывать войны. Вот на Западе и подумали, что «золотому тельцу» неплохо бы дать ещё кнут, чтобы он погонял противников Запада и католичества. А тут оказался Алексей Михайлович на русском престоле – подходящая фигура. Он спал и видел себя новым Константином.
– Он же – Тишайший?
– В том и дело, что у нас всё перевёрнуто в истории. И с Алексея Михайловича на нашу историю надо смотреть оборотными очками. Николай «Палкин», к примеру, – царь, который отсрочил революцию на целое столетие и так далее.
Алексей Михайлович рос почти сиротой, его воспитывал дядька Морозов. Это тот жулик, которого народ потребовал выслать из Москвы. А тут ещё молодая жена польского воспитания. А дальше уже – дело техники. Правка старообрядческих книг осуществлялась по принципу: чем хуже, тем лучше. Брали самые худшие образцы и по ним портили наши древние тексты. Чуткое русское сердце почуяло этот подвох. В народе решили, что это конец света, пришёл антихрист и главное теперь – спасать душу. Сколько было самосожжений, сколько изгнанных, замученных. На Соловках десять лет воевали. Это была катастрофа страшнее 1917 года.
Стоит задуматься, почему Поместный собор 1971 г. вдруг отменяет решения Поместного собора 1667 года. Казалось бы – застойный период, страна пребывает в атеизме, до старообрядцев ли? Но оказалось, что эта рана кровоточит до сих пор и надо вновь возвращаться к этой теме.
То, что Павел I ввёл единоверческую церковь – это было тогда, хоть и запоздалым, но единственным спасением. В советское время Церковь была в оковах идеологического догмата. А сегодня она больна той же болезнью, которой болеют все государственные институты власти. Если какой-то орган болен, то болеет весь организм. И каким-то одним средством сегодня вылечить болезнь не получится. Нужен новый призыв, как случилось при Минине и Пожарском, когда народ услышал голос Бога: отдайте всё ради спасения Отечества! Беда в Отечестве! К кому сегодня обратишься с таким призывом?..
– Когда, по Вашим соображениям, Россия переживала третий системный кризис?
– Следующая смута, которая была такая же затяжная, как первая, началась с утраты веры при Петре I. Хотя началась она ещё при Алексее Михайловиче, а при Петре это превратилось в норму. Алексей Михайлович расколол Русь, а Пётр Алексеевич, используя этот раскол, попытался подчинить Россию духовной, точнее бездуховной системе западного протестантизма.
Дальше начинаются сплошные интриги. Елизавета Петровна попыталась как-то возродить национальное самосознание. А после неё пришла Екатерина, которую называли Великой, а надо назвать Великой блудницей. Всё в истории перевернулось, как я уже заметил. Весь XVIII в. – это сплошной блуд привилегированного сословия.
– А была ли оккупация в ту смуту?
– Разумеется, была. Было засилье прозападных учёных, переписывающих русскую историю. Это с ними боролся Ломоносов. И если бы он не был Великим учёным, его бы просто расстреляли. Эту оккупацию я называю придворной.
– Но народ жил своей жизнью.
– Если не считать, что началось крепостное право.
– Когда начался выход из этой смуты?
– Человек, который первым против этого восстал, был император Павел I, а его превратили в чудака и идиота. И смогли убедить всю страну, что император Павел должен умереть. Так работали пиарщики того времени.
Сергий смутного времени XVIII в. – это Павел I. А тот, кто возглавил ополчение – это Александр I, когда народ поднялся против оккупантов в 1812 году.
Выход из этой смуты должен был завершить Николай II. В последние десять лет своего царствия он неуклонно вёл дело к Земскому Собору. Он ведь заявил членам Священного Синода, что готов отречься от власти, передать её сыну-наследнику (императрица стала бы регентом). Но, представьте себе, члены Священного Синода отказали императору в праве стать патриархом. Царь был тонким человеком, и он понял – раз Синод отказывает ему, значит, настолько больна вся система власти. Поэтому он тут же начал готовить Поместный собор, который и собрали в 1917 г., но… когда государь был уже в тобольской ссылке. И ни один из соборян не сказал, что царя надо хотя бы вспомнить добрым словом. Только уже когда большевики начали бомбить Кремль, засуетились соборяне и срочно избрали патриарха Тихона. Так, мы в 1917 г., не выйдя из третьей смуты, рухнули в четвёртую.
В 1941 г. мы снова видим в истории пример народного ополчения. Люди выходили из лагерей и воевали за своего тирана.
– Потому что не за тирана воевали, а за матушку Россию, как сам Сталин сказал Черчиллю.
То есть, Великая Отечественная война стала горнилом духовного очищения после той потери веры периода революций 1905 и 1917 гг.?
– Посмотрим на Российскую империю перед революцией. Строили храмы, прославляли святых, но, как показала статистика, в 1916 г. на Пасху причащалось 100% армии, а в 1917 г. причащалось только 10% армии. Т.е., даже в армии, где вопрос веры связан со служением, с жертвой собственной жизни, и то только десять процентов сохранили веру. А в народе и того меньше было. В тот период разгула страстей была полная утрата веры. Это потом народ стал приходить в себя, когда поняли, что натворили архиереи, политики и военные.
Мой отец жил в Петрограде с 1915 г. и рассказывал мне, что тогда обычным делом было встретить вечером весёлую компанию, которая приставала к прохожему: «Ты из какой партии?». Он называл партию. На него набрасывались: «Бей, ребята – не наш». Следующая компания опять приставала и опять были унижения и избиения. Когда его опять останавливали подвыпившие молодчики, он в отчаянии говорил: «Бейте, ребята, всё равно не угадаю». Такой разгул анархии был.
Мы – люди вселенского масштаба. Нам ничто не чуждо. Русский человек с одной стороны основательный, а с другой стороны подвижный и легко подхватывает новые идеи. Это удивительно описал наш великий мыслитель Дмитрий Иловайский. Но кто его сегодня читает? Все читают Ключевского, Костомарова…
– Знаете, я полюбила историю, уже закончив школу и случайно купив книгу «Краткие очерки русской истории» Д. Иловайского в книжном магазине при Славянском центре в Черниговском переулке. С какой любовью, теплотой, образностью он смог написать всё, что в школьных учебниках изложено так казённо и сухо, что вынести из школы любовь к истории вряд ли вообще возможно. Это к слову.
Владимир Ильич, Сталина можно считать человеком, который частично восстановил империю?
– Я считаю, что государь Николай II как был государем, так и остаётся им по сию пору на духовном уровне. И кто выполняет его волю, тот получает поддержку. Сталин, начиная с определённых шагов, получил поддержку императора. Его можно считать адъютантом Его Императорского Величества.
– Сталин, который был одним из разрушителей Российской империи?!
– Да. Это утверждаю я, человек, который родился в лагере, чьи родители были репрессированы при Сталине. Таких разрушителей, как Сталин, в начале XX в. были сотни и тысячи. Но все они ушли в безвестность. А Сталина Господь избрал, чтобы уничтожить революционную нечисть. Сталин выступал один против всей системы и победил её.
– А сколько вместе с тем было уничтожено русского крестьянства, казачества…
– А сколько полегло воинов в ополчении Дмитрия Донского… Мы считаем не потери, а результат. Потери – это хоть и страшная, но всё же статистика.
– Разве НЭП не способствовал частичному восстановлению крестьянского хозяйства? Зачем нужна была коллективизация?
– НЭП – это прототип перестройки конца 1980-х. Если бы не коллективизация, мы имели бы перестройку на 70 лет раньше.
– Владимир Ильич, расскажите, пожалуйста, о своём роде, о родителях.
– У меня удивительные родители. Корни отца – из казачьего рода, из того казачьего войска, которое было полностью уничтожено во времена Иоанна Грозного, когда была страшная война со Стефаном Баторией. В битве при Молодях стрельцы сохранились, правда это их не спасло от разгневанного Петра. А казаки Западного казачьего войска в войне со Стефаном Баторием все погибли. Река Шелонь – родина отца.
Матушка моя из рыцарского немецкого рода, из дворянского сословия. Её прямые предки были священники и врачи. В какое-то время они переехали на Юг Германии, потом жили в Бессарабии, потом в Сибири и на Северном Кавказе. Мама родилась в Ставрополе, а её бабушка в Сибири.
Её сослали в лагерь перед войной как немку. А отца по 58-й статье. В тех местах потом построили космодром «Плесецк». Отец оказался в лагере зимой. Люди вымирали. А отец, будучи богатырём, лидером, сразу возглавил строительную бригаду и через некоторое время они построили уже «оборонный» завод. Там, в ссылке мои родители и встретились.
После освобождения, но до реабилитации, жили на севере, работали, вели своё хозяйство. У нас была корова, гуси, куры. Заготавливали на зиму бочку клюквы, бруснику, морошку, малину, бочку грибов, разные соленья. Так что с витаминами был полный порядок.
– О каких важных этапах своей жизни Вы хотели бы упомянуть?
– При советской власти, учитывая, что отец мой – бывший враг народа, а мать – немка, я закончил с отличием техникум и вуз, стал учёным – естествоиспытателем, научным сотрудником в Академии наук СССР, а потом и общественником международного уровня, входил в состав бюро Всесоюзного совета молодых учёных и специалистов, создал первую в СССР международную организацию «Форум ученых и специалистов за Советско-Американский диалог». Наконец, баллотировался в Верховный Совет РСФСР. Я тогда выбрал самый трудный интеллектуальный округ – Ломоносовский. В моём округе был Генрих Падва, адвокат Ельцина, были директора институтов, работники телевидения. Я блестяще провёл избирательную компанию, Но. Занял третье место, потому что, как потом выяснилось, первые два места были «заблокированы» избирательной системой – МОИ (Московское объединение избирателей). Так работали механизмы политтехнологов.
– Наверное, и воцерковление Ваше – тоже необычная история?
– В моем предвыборном штабе был Владимир Туев – учёный, занимавшийся русской системой творческого долголетия. Он настойчиво приглашал меня в Лавру. В то же время появился у нас на Арбате, где я тогда жил, один священник, который тоже посоветовал мне поехать в Лавру. И вот, день 13 января 1990 года – это была суббота, день свободный от встреч с избирателями. Был сильный мороз. Я тогда решил – если моя «Копейка» заведётся, значит поеду в Лавру.
Так я приехал в Лавру и сразу почувствовал тот неповторимый благодатный дух, который царил в «предбаннике» кельи старца Кирилла (Павлова). Чтобы это ощутить, надо зимой в лютый мороз оказаться там ранним утром.
Я сказал тогда отцу Кириллу: «Хочу идти во власть – бороться за Россию». Он спросил: «А ты крещёный?» – «Нет, я же в лагере родился». – «Как же ты, не крещёный, хочешь бороться за Россию?»
И отец Кирилл меня отправил в Переделкино, срочно креститься. Дал с собой Евангелие и другую церковную литературу. Наутро я опять по морозу, на «лысой» резине, поехал в Переделкино, и с третьего раза всё же въехал на гору, где стоит храм.
14 января – праздник Обрезания Господня. Крещение в тот день было уже закончено. И для меня неожиданно отец Владимир благословил заново согреть воду и наполнить купель. Так за одни сутки Преобразилась вся моя жизнь. С тех пор мы часто встречались с отцом Кириллом, беседовали подолгу.
– Как Вы приняли развал СССР?
– К 1991 году я уже понял, что нам навязан порочный демократический проект. Самые сильные в нём проигрывают. Побеждает система и серые никчемные личности.
Тогда я узнал об инициативе Верховного Совета создать Первый конгресс соотечественников, но участвовать в нём пришлось через Новосибирск.
Мы с моей коллегой Любовью Мурановой выходим 19 августа 1991 года из Успенского собора Кремля, а Кремль окружён БТРами. Начался митинг возле гостиницы «Россия». Кто-то скандировал: «Смерть демократии!».
Моя коллега – сибирячка договорилась по своим бывшим связям, чтобы нам выслали из Сибири самолёт. В Москве конгресс уже невозможно было проводить. Действительно выслали спецрейс. Мы собрали в гостинице «Россия» тех, кто готов был лететь в Сибирь, таких нашлось – 25 иностранцев со всех концов мира. Мы едем автобусом в аэропорт, а навстречу нам по Ленинградке танки. Такое не часто случается.
Прилетели в Новосибирск. Провезли этих иностранцев по Оби, свозили в Томск.
Моя коллега доложила на заключительном заседании в присутствии Ельцина: сибирская программа Первого конгресса соотечественников проведена успешно!
Там же нами была учреждена Международная неправительственная организация: «Сибирский русский дом» с отделениями в нескольких странах мира. Эта организация в дальнейшем стала соучредителем Всемирного Русского Народного Собора и других общественных и коммерческих объединений.
А в те же годы Вячеслав Михайлович Клыков с группой писателей учредили Международный фонд славянской письменности и культуры. Он, став президентом, пригласил меня вице-президентом. Так мы и тянули вместе эту лямку 15 лет до его кончины.
– Вы имели непосредственное участие в организации Крестных ходов на месте убиения царской семьи? Недаром и Ваш День рождения приходится как раз на 16 июля.
Да, у меня всё время не получалось отмечать свой день рождения. В детстве на севере было короткое лето и много работы, в юности – стройотряды и так далее. А потом я понял: какое празднование может быть в день такой трагедии? Теперь же свой День рождения я встречаю в Крестном ходе с тысячами людей.
В мае 1992 г. в Санкт-Петербургских духовных школах проходил Съезд Союза Православных Братств. На этом съезде нас принимал митрополит Иоанн (Снычёв). Курировал Союз святейший патриарх Алексий II, но в тот раз на съезде вместо него был управделами – архиепископ Сергий Солнечногорский.
Это самое яркое событие из жизни Союза Православных Братств. На Съезде мы решали три важнейшие проблемы. Первое: прекращение изоляции Сербии. Второе: восстановление церковных традиций. И третье: я сделал доклад о Царской семье и мне было поручено поехать в Екатеринбург и положить начало Покаянного Крестного хода. Я просто выполнял благословение митрополита Иоанна (Снычёва). И с тех пор участвую в этих Крестных ходах, выступаю в Екатеринбурге с лекциями. В этом году Покаянный Крестный ход пойдет в тридцатый раз. В 1992 году в нём участвовало 10 человек. В год столетия подвига Царственных мучеников – сто тысяч!
В 2019 г. я был принят в Союз журналистов, избран Президентом Международного художественного фонда и утверждён в Составе Общественного совета при Минкультуры РФ.
– Владимир Ильич, Вам многая и благая лета! Да поможет Господь русскому народу духовно прозревать свою судьбу и твёрдо идти по тому историческому пути, который нам Бог дал.
Беседу вела Ирина УШАКОВА
Детство в лагере. Только что реабилитирован
В институте Химической физики АН
Архиепископ Мелхиседек совершает первую архиерейскую панихиду на Ганиной яме. 1993 год.
На Куликовом поле. С В.М. Клыковым
На Косовом поле за неделю до начала бомбардировок в 1999 г.
